Э. Ф. Голлербах. Ленин в монументальном искусстве. 1924

[Ленин Владимир Ильич] : [Плакат] / художник Д. С. Моор. — Москва : Государственное издательство, 1919. — 1 л. : цв. литогр.; 38×25 см. Источник: dlib.rsl.ru

 

 

Статья Э. Ф. Голлербаха «Ленин в монументальном искусстве» из сборника «О памятнике Ленину» (Ленинград : Государственное издательство, 1924).

 

Эрих Фёдорович Голлербах (1895—1942) — русский искусствовед, художественный и литературный критик, библиограф и библиофил. С 1923 года заведовал художественным отделом Петроградского отделения Госиздата, один из организаторов Общества библиофилов и его председатель.

 

 

 

 

 

 

 

По вопросу о памятнике В. И. Ленину мнения деятелей искусства резко расходятся: одни считают необходимым портретно-скульптурный памятник, другие (повидимому — большинство) настаивают на символически-архитектурном сооружении. Попытаемся разобраться в доводах pro и contra и наметим основные принципиальные положения, связанные с увековечением образа Ленина в монументальном искусстве.

 

Обозревая скульптурные изображения Ленина, приходится говорить о скульптурах «камерного» типа, — сами по себе они не относятся, конечно, к монументальному искусству, но являются моделями монументальных произведений. В стороне стоит вопрос об увековечении Ленина в монументальной живописи: портреты огромных размеров, под открытым небом — неприменимы; что же касается декоративной (например, фресковой) живописи на темы ленинизма, то она должна быть всецело подчинена внутреннему архитектурному убранству.

 

Нет никакого сомнения в том, что для современников Ленина и особенно для его друзей и соратников памятник-портрет представляет собою бо́льшую ценность, чем памятник-здание: в скульптуре образ Ленина воспроизводится в конкретной форме, сохраняется его внешний облик, с которым у многих связано столько воспоминаний о встречах, о совместной работе. В портретном памятнике отражается культ личности, подчеркивается роль индивидуальности.

 

Однако, большинство скульптурных изображений Ленина, по основательному мнению т. Красина, крайне неудовлетворительно. Некоторые из них интересны в художественном отношении (если и не совсем безупречны в смысле сходства) и заслужили одобрение комиссии по увековечению памяти Ленина. Таковы — барельефы раб. В. Андреева и Кенина, статуя раб. И. Шадра и бюст работы Меркулова. Важным документом навсегда останется маска Ленина, снятая скульптором Меркуловым через несколько часов после кончины Владимира Ильича.

 

 

МАСКА В. И. ЛЕНИНА, снятая скульптором С. Меркуловым через несколько часов после кончины Владимира Ильича

 

 

Один из скульпторов, лепивших Ленина, И. А. Менделевич, высказывает («Огонек», 1024, № 18) следующие соображения о скульптурном портрете Ленина:

 

«Приступая к изображению „творца грядущего“, на второй день смерти величайшего человека, я чувствовал задачу, поставленную перед собой, невыполнимой в той степени, в которой требует этого современность, история, а также все окружавшие его близкие, отлично помнящие не только общее сходство, но и все мимолетные изменения многолетним общением изученного лица. В будущем эпоха, а не момент ее, должна быть отражена в лице и фигуре великого вождя. Теперь же нужно реалистическое толкование — документ, поскольку этого можно достигнуть в скульптурно-портретном изображении. Когда великая потеря станет историей, мы сможем на основании этих образцов и документов создавать символы.

 

Удался ли мне этот образ — я не знаю; к огорчению моему, кинематографические снимки с Владимира Ильича были так немногочисленны и случайны, что основываться на них вполне — не представлялось возможным. Во всяком случае, основой для моего скульптурного изображения являлся, главным образом, кинематограф и некоторые фотографические снимки, которые очень помогали мне в моей работе. Изучать лицо и фигуру Ильича мы, скульпторы, будем до конца дней своих, и счастлив окажется тот художник, которому удастся создать сложный портрет Ленина последним, выдавивши из глины, без штриха лишнего, особо-характерный, выявляющий эпоху образ-символ творца грядущего».

 

 

Барельеф раб. В. Андреева

 

 

Эта заметка скульптора любопытна с двух сторон: во-первых, автор утверждает, что теперь нужно не символическое изображение Ленина, а реалистическое — («документ», во-вторых, он сообщает, что основным подспорьем в работе ему служил кинематограф. Последнее признание соответствует мнению А. В. Луначарского, утверждающего, что Ленин «похож на себя» только в кинематографе.

 

Менделевич вылепил Ленина в рост, в натуральную величину; изображение статическое, поза как бы выжидательная; лицо нахмурено, взгляд острый и зоркий. Правая рука в кармане, левая сжата в кулак. Портретное сходство соблюдено более или менее точно.

 

Нужно полагать, что со временем в скульптуре появится всеобъемлющий синтетический портрет Ленина, который соединит в себе все черты «подлинности», удачно подмеченные порознь отдельными скульпторами. Чем чаще и разнообразнее отражается образ Ленина в искусстве, тем больше надежды на то, что в будущем появится такой памятник, который удовлетворит потребность пролетариата в подлинно-художественном, похожем и внутренне и внешне, портрете его вождя, образ которого еще долго будет служить заманчивой и трудной задачей для художников.

 

Древний «скиф» в пиджаке европейца, «азиат», поджегший ветхую избушку «святой Руси», чтобы на месте ее воздвигнуть вселенскую башню Интернационала; легендарный подвижник, по внешности так мало похожий на трафаретный тип героя; «обыкновенный» человек с лысиной и бородкой, напоминающий не то Сократа, не то Верлэна, не то самого «черноземного» мужичка; неуловимый, изменчивый, на разных портретах «непохожий на себя», — Ленин представляет собою нелегкую задачу для скульптурной работы. Скульптура всегда статична, передает «застывшее мгновение», а лицо Ленина одно из характерно-динамических лиц, вся «правда» которого — в мимике, в движении бровей, в улыбке, в блеске глаз, в повороте головы. Даже фигура Ленина, пластика его тела еще не нашла верного отражения в скульптуре.

 

 

Бюст раб. И. Ю. Лазарева. (Черное дерево)

 

 

«Коренастый, плотный, с черепом Сократа и всевидящими глазами великого хитреца, он нередко принимал странную и немножко комическую позу», — рассказывает М. Горький («Владимир Ленин», — «Русский Современник», 1924, кн. 1), — «закинет голову назад и, наклонив ее к плечу, сунет пальцы куда-то подмышки, за жилет. В этой позе было что-то удивительно милое и смешное, что-то победоносно-петушиное».

 

Ни эта поза, ни другие, типичные позы Ленина не нашли выражения в скульптуре, и часто приходится видеть полное искажение пропорций его фигуры.

 

 

Статуя раб. И. Шадра

 

 

Среди бюстов Ленина один из наиболее «проработанных» — бюст, исполненный Натаном Альтманом, с натуры, но нам не удалось до сих пор видеть ни самый бюст, ни снимков с него. Скульптор трудился над этим изображением в течение нескольких недель, часов по шести в день, и условия работы были не легкие (Ленин не позировал Альтману, а только позволил наблюдать за собою)¹).

____________

¹) Об этой работе Н. Альтман рассказывает в статье «Как я лепил Ленина » [«Прожектор», № 6, 1924]. Где находится в настоящее время Альтмановский бюст Ленина — неизвестно.

 

Отметим еще фигуру Ленина, вырубленную из дерева скульптором Жураковским, бюсты работы В. Мухиной, И. Лазарева, С. Лебедевой, В. Синайского, статуэтки М. Ольконе и Н. Астафьева, фигуру Ленина-оратора, исполненную В. Козловым, рельеф Симонова, интересную работу Эллонена, — все они довольно правдоподобны, но едва ли безупречны.

 

В Симбирске, где родился Владимир Ильич, на суконной фабрике имени Ленина поставлен памятник вождю рабочих и крестьян, исполненный по модели столяра Ивана Мелешкина и отлитый литейным мастером Иваном Коротковым. Памятник сооружен на средства рабочих.

 

Рабочие проявляют вообще большой интерес к вопросам увековечения Ленина в искусстве, о чем свидетельствуют бесчисленные газетные заметки. В частности, в одной из газетных корреспонденций («смоленские письма», Вяч. Шишкова, «Московская Правда», № 73, 30.III.24) говорится, что вопрос о памятнике Ленину «является теперь самым боевым вопросом на всех собраниях». Мнения резко разделяются, и «дело чуть до драки не доходит».

 

Есть сторонники скульптурного памятника, но большинство, памятуя слова Н. К. Крупской, предлагает создать сооружение, полезное для народных масс, например, народный театр имени Ленина.

 

В одном из писем, напечатанных в «Известях ВЦИК'а», высказывается пожелание, чтобы на место могилы Ленина была построена «громадная башня, наподобие Эйфелевой, и даже выше ее». «Наверху должен вращаться земной шар, а внизу — огромные маховые колеса, воспроизводящие шум и стук фабрик и заводов. Наверху этой башни установить радиотелеграф, способный держать связь со всем миром. В башне можно изобразить постепенный ход революции или даже исторический путь человечества, от первобытного коммунизма к марксизму».

 

Выполнимо ли такое грандиозное задание, — покажет будущее, во всяком случае, все чаще раздаются голоса в пользу архитектурного увековечения памяти Ленина. Идея скульптурного памятника многим кажется слишком скромной. Пессимистически относится к ней германская коммунистка Кэтэ Кольвиц, говорящая в своем письме о памятнике Ленину («Красная Нива») следующее:

 

«Я не знаю, кто из известных мне скульпторов мог бы справиться с этой сложной задачей. То, что мне известно из репродукций пластического искусства в России, меня совершенно не удовлетворяет. Но я не верю, что кто-либо из других современных европейских ваятелей хорошо разрешил бы эту гигантскую задачу. Она по силам разве новому гениальному Достоевскому в области ваяния. А где он? И лично предпочла бы, чтобы Ленин остался просто в памяти народа, чем чтобы ему воздвигли недостойный его памятник».

 

По словам К. Кольвиц, памятник Ленину должен в равной мере быть и сверхнациональным и русским. В нем не должно быть ничего рутинного, ничего традиционного, но, вместе с тем, никакой вычурности и искательства.

 

 

Статуя раб. И. А. Менделевича

 

 

Все это совершенно справедливо по отношению к грядущему синтетическому памятнику, олицетворяющему одновременно Ленина-человека и его учение. Но сейчас, так много рук, тянущихся к воссозданию образа Ленина, что неизбежны опыты любительского характера, дилетантские попытки, наивные, но трогательные в своей искренности и задушевности, — таковы, например, скульптурные «Ленины», фабрикуемые рабочими-самоучками.

 

Интересно отметить, что первый памятник Ленину, поставленный после его смерти, исполнен рабочим, художником-самоучкой. Он воздвигнут рабочими Глуховской мануфактуры на пьедестале с цитатой из речи Ленина («Больше доверия к силам рабочего» и т. д.). Ленин изображен говорящим речь; правая рука поднята, левая заложена в карман, фигура раза в полтора больше натуральной величины (воспроизв. в журн. «Прожектор», 1924, № 6).

 

Все эти скульптурные портреты имеют большое мемориальное значение, но ими не может и не должно ограничиваться увековечение памяти Ленина. В посмертных скульптурных памятниках находит выражение идея личного, субстанционального бессмертия, идея, чуждая материалистическому мировоззрению; следовательно, с материалистической точки зрения более приемлемы памятники архитектурные, — с их утилитарным характером легче связывается мысль о социальном бессмертии Ленина и, вместе с тем, не исключается культ его личности.

 

В частности, такой скульптурный памятник Ленину предполагается поставить в Ленинграде у Финляндского вокзала, где Ленин произнес свою первую речь по приезде в Россию, 16 апреля 1917 г. Ныне этот проект памятника В. И. Ленину у Финляндского вокзала приближается к осуществлению: конкурс на памятник Ленину, устроенный в Академии Художеств, дает возможность выбрать из разнородных замыслом один, наиболее отвечающий основной идее памятника¹).

____________

¹) Настоящая статья написана до закрытия выставки, когда результаты конкурса еще не были известны.

 

От участников конкурса требовалось изобразить Ленина говорящим речь с броневика, на площади перед Финляндским вокзалом, в день его приезда в Ленинград. При этом было указано, что необходимо вполне реалистическое изображение и самой фигуры, и броневика. Тем не менее, на выставке были уклонения от этого требования, совершенно самостоятельные и отвлеченные проекты.

 

Конкурс имел отчасти открытый характер, так как двенадцать дебютантов были заранее приглашены. Все остальные приняли участие в конкурсе в порядке закрытого соревнования. Среди выставленных скульптурных моделей было несколько работ явно дилетантского характера, но это не понизило интереса выставки, объединившей многообразные искания на пути к осуществлению первого большого памятника Ленину.

 

 

Проект памятника В. И. Ленину под девизом «Салют» (Конкурс Академии Художеств)

 

 

Необходимость изобразить настоящий броневик, в правильном соотношении его размеров с размерами стоящей на нем фигуры Ленина, заставила скульпторов искать выход из этой композиционной трудности: в одних случаях их модели изображают только часть броневика (переднюю или верхнюю), в других броневик заслонен фигурами рабочих и т. д. Есть случаи намеренного сокращения размеров автомобиля, вопреки требованию реальности, с целью придать фигуре Ленина доминирующее значение, сведя броневик к роли небольшого пьедестала. Наконец, есть попытки стилизовать броневик, обобщая отдельные его детали в сплошные массивы. Таков, например, проект под девизом «Народ», где пьедесталом служит броневик, в значительной мере стилизованный. В основу этой композиции положены два лозунга Ленина: «Долой соглашательскую политику» и «Вся власть советам». Первый лозунг выражается, но мнению скульптора, в жесте протеста правой руки, второй — во взгляде вдаль и в опоре на власть рабочих и крестьян, которая символизируется наковальней и советским гербом.

 

Прием маскировки броневика фигурами рабочих применил скульптор А. Б., расположивший вокруг пьедестала толпу народа в виде горельефа. Фигуру Ленина довольно удачно изобразил М. Харламов: на пьедестале его модели помещена надпись «16 апреля 1917 г. Ленину — поднявшему знамя мировой пролетарской революции». Автор проекта «Маяк Ильича» отказался не только от броневика, но даже от самой фигуры Ленина. На вершине железной башни он поместил подобие земного шара, поддерживаемого группой рабочих; внизу, у подножия башни, также — фигуры рабочих н крестьян.

 

Л. Шервуд выставил оригинальную, но мало убедительную и слишком «надуманную» скульптуру, заключенную в массив каменных лучей. Бронзовые фигуры Ленина и двух охраняющих его, с винтовками наперевес, красногвардейцев возвышаются над белыми «материализованными» лучами прожектора. Композиция Шервуда носит название «Лучи на землю»; в объяснительной записке автор говорит, что весь проект можно, если понадобится, переделать (?): лица людей, окружающих автомобиль, будут, по его замыслу, иметь портретное сходство с виднейшими деятелями Революции. Пока все фигуры вылеплены, во всяком случае, весьма грубо и приблизительно. В качестве материала для фигур скульптор намечает бронзу, для броневика чугун, для «лучен» — белый уральский камень, для постамента — гранит.

 

Под девизом «К всемирной революции» выставлена скульптура, композиция которой основана на спирали, долженствующей обозначать бесконечное, все ускоряющееся революционное движение, несущее вперед идеи ленинизма. Предполагаемый материал — гранит и бронза.

 

Одни из московских скульпторов, приславший на выставку свой проект, додумался до какой-то вакхической колесницы: он украсил автомобиль гирляндами цветов, как это практикуется на карнавалах, а Ленина изобразил в задорной позе и почему-то с засученными рукавами.

 

Чрезвычайно просто, но совершенно вразрез с условиями конкурса, разрешил задачу памятника архитектор, выставивший проект под названием «Краеугольный камень». На кубическом основании он поместил красный трехгранный камень с высеченной на нем датой 1917.IV.16. Этот проект, нисколько не отражая конкретного события, имевшего место у Финляндского вокзала, во всяком случае обращает на себя внимание остроумным лаконизмом замысла. Он особенно выигрывает по сравнению с напыщенными и нарочито-эффектными планами некоторых других архитекторов. Напр., один из таких планов (девиз «14—17») изображает нечто вроде парковой террасы на аркадах, а другой (девиз «3—3») — помост (без всякого подъема к нему), на котором, неизвестно каким образом, очутился броневик, а на броневике Ленин, весело помахивающий красным флагом. Как плакат для какой-нибудь автомобильной фирмы такой рисунок был бы не плох, но в условиях данного конкурса этот курьез свидетельствует о полном непонимании предложенной задачи.

 

 

Проект памятника В. И. Ленину под девизом «Народ» (Конкурс Академии Художеств)

 

 

Архит. Н. Троцкий выставил одновременно и чертежи (два варианта), и деревянную модель памятника под девизом «Молот Ленина». Проект изображает обелиск, к которому примыкает неопределенное техническое сооружение; Троцкому удалось до некоторой степени выразить в своем проекте дух современности. К сожалению, модель очень проигрывает от того, что фигура Ленина вырублена грубо и неумело с уклоном в шарж, а обелиск лишен художественного смысла.

 

Под девизом «Вождю Социалистической Революции» выставлен проект круглой башни в форме фабричной трубы, из отверстия которой вырывается пламя. В защиту своего проекта, отступающего от условий конкурса, автор уверяет в пояснительной записке, что «дело не в броневом автомобиле, что очевидно каждому (броневой автомобиль вещь случайная), а в призыве Ленина к пролетарской революции».

 

Скульптор, выступивший под девизом «Северный гранит», не нашел ничего лучшего, как изобразить Ленина в позе человека, собирающегося станцевать кэк-уок или канкан.

 

Автор скульптуры «Великий трибун» вылепил сооружение чрезвычайно типичное для французских исторических монументов, осуществляющих некий слащавый и банальный шаблон. Чтобы оживить композицию, он изобразил Ленина в состоянии крайнего ораторского исступления, а по сторонам оратора поставил на всякий случай двух львов, на которых картинно опираются рабочий и работница. Перед пьедесталом стоит женщина, похожая на опереточную «Елену Прекрасную», и пишет для вящей убедительности небольшой аншлаг: «Великий трибун Ленин».

 

На этой вещи не стоило бы останавливаться, если бы она не была так характерна для всей выставки, изобилующей образцами самого мещанского вкуса.

 

Скульптор, сочинивший композицию под девизом «ЭМВЭО», сумел сообщить много экспрессии и динамики группе людей, во главе с Лениным, окружающих броневик, но перешел ту границу, за которой кончается художественная правда и начинается шарж. Все его персонажи охвачены каким-то неистовством, туловище Ленина согнуто под прямым углом и стоящий сзади него Зиновьев согнут в таком же странном положении. А внизу у подножья монумента две пары красноармейцев и матросов, вытянувшись в струнку, держат фонари на длиннейших шестах, с самым равнодушным видом освещая волнующихся наверху людей.

 

Пожалуй, наиболее удачный проект принадлежит В. А. Щуко и С. А. Евсееву. В качестве пьедестала они взяли неправильной «кормы каменный массив, выступающий вперед острым углом, обозначающим непреклонное движение вперед. Броневик окружен горельефными фигурами рабочих. В этом проекте удачно скомпанован пьедестал, но фигура Ленина, может быть, недостаточно продумана (неудачен жест).

 

Наоборот, арх. Фомин и скульптор Манизер в своих проектах придали фигуре Ленина главенствующее значение. С этой целью они уменьшили размеры броневика, поставив на игрушечном автомобиле огромную фигуру. Один из этих проектов (идея которого принадлежит Фомину) удачно символизирует революционный порыв, стремительное движение вперед, но фигура Ленина, облаченная в Чайльд-Гарольдовский плащ, кажется слишком романтической и театральной, а миниатюрность броневика придаст всему изваянию комический оттенок. К тому же, автомобиль, въехавший на скалу, находится в положении куда менее устойчивом, чем фальконетовский конь Петра I; он либо рухнет с обрыва вниз, либо скатится назад — словом, символика получается зловещая.

 

 

Проект памятника В. И. Ленину под девизом «К всемирной революции». (Конкурс Академии Художеств)

 

 

Арх. Фомину принадлежит мысль о прокладке широкой аллеи от площади пред Финляндским вокзалом к набережной Невы. Это даст возможность поставить памятник на более выгодном месте, чем намеченные ныне, и откроет на него вид со стороны Невы. Для осуществления намеченного плана не понадобится большой ломки, так как дорога к Неве загорожена только одним зданием (складом или сараем).

 

Следует заметить, что в техническом отношении работы Манизера выделяются своей законченностью и грамотностью по сравнению с эскизными скульптурами других конкурентов.

 

 

Проект памятника В. И. Ленину раб. И. Фомина и Манизера. (Конкурс Академии Художеств)

 

 

Арх. Л. Руднев спроектировал гранитный обелиск с какими-то розовыми кубиками на вершине; внизу из обелиска выезжает броневик. Арх. А. Белогруд соорудил из картона трехгранный обелиск, у основания которого стоит... монах, благословляющий удивленных зрителей... Трудно представить себе затею более неожиданную и курьезную!

 

Скульптор В. Козлов взял в качестве пьедестала для фигуры одну только башенку броневика (на треугольном базисе). И. Гинцбург выставил три небрежных эскиза, лишенных всякого интереса. Московский скульптор, выступивший под девизом «Альфа и Омега», сообщил фигурам Ленина и стоящего рядом с ним рабочего столь нарочито-мощные очертания, что невольно приходится говорить о подражании памятнику Александра III П. Трубецкого.

 

В излагаемом очерке мы дали далеко не полный обзор выставки, предпочитая умолчать о целой серии удивительно бездушных, «официальных» изображений, обнаруживающих полное отсутствие творческой изобретательности и революционного пафоса у их авторов. Не станем также перечислять грубейшие искажения образа Ленина, доходящие почти до карикатурности. Меланхоличные, большеголовые и коротконогие лилипуты чередуются с какими-то яростными дикарями, застывшими в припадочных телодвижениях. Сплошь да рядом встречается полное игнорирование анатомии и пластики. Есть и такой рисунок (девиз «Р. К. П.»): на маленьком необитаемом острове, среди стилизованных скал, стоит человек, взывающий о помощи (очевидно потерпевший крушение).

 

Жюри (состоящему из скульпторов Баха, Лишева, Васютинского, архитекторов Оля и Грубе и трех представителей Исполкома) придется откинуть не меньше 50% работ, как материал, просто не заслуживающий обсуждения. Среди оставшихся, после такого отбора, 50% найдется несколько вещей, о разнородных преимуществах которых можно много и долго спорить. Выбрать из них модель, подлежащую осуществлению, будет не легко, но нужно надеяться, что этот выбор будет произведен со всею осмотрительностью, к какой обязывает ответственность задачи.

 

 

Проект памятника В. И. Ленину раб. В. Щуко и С. Евсеева. (Конкурс Академии Художеств)

 

 

Памятник, предназначенный к постановке у Финляндского вокзала, имеет местно-мемориальное значение. К памятнику всесоюзного масштаба, естественно, будут предъявлены совсем другие требования. Он будет освещать не отдельный исторический момент, а целую эпоху и потому должен воплощать не личность, не внешность Ленина, а его идеологию, содержание и смысл ленинизма. Скульптурные портреты Ленина имеют мемориальный смысл, главным образом, для двух поколений, современных его деятельности. В смене десятилетий, в непрерывном калейдоскопе времен физический образ Ленина будет постепенно заслонен легендой о Ленине, и новый, символический Ленин будет, вероятно, так же мало похож на свой первообраз, как «Лэнни» в представлении Тихоновского Сами не похож на подлинного «Владимира Ильича». Естественно, что скульптурный портрет уже не сможет охватить огромное идеологическое содержание.

 

Простая гипертрофия скульптурного изображения не есть выход из этой трудности. Известно, как безобразны и неуклюжи такие чрезмерно грандиозные фигуры, как, например, мюнхенская «Бавария» или нью-йоркская статуя «Свободы». Эта «слоновая болезнь» скульптуры еще не создала триумфа ни одному ваятелю. Там, где мы имеем задание «надгородского» характера, где требуется некое циклопическое сооружение, возвышающееся над всеми зданиями города, нужен архитектурный подход к его решению.

 

Какие требования следует предъявлять к архитектурному монументу? Не предрешая здесь тех форм, в какие выльется архитектурное увековечение памяти Ленина, заметим только, что сооружения вроде Татлиновской башни Коминтерна едва ли отвечают идее архитектурного памятника. Согласимся с арх. М. Гинзбургом («Ритм в архитектуре», М. 1923), что проблема монументальности есть проблема ритмическая, имеющая своим объектом ритм двух направлений. Особенностью этой проблемы является предпочтительное развитие горизонтальных расчленений в ущерб ритму вертикальному.

 

Башня Татлина, напротив, вытягивается в некую безо́бразную и потому безобра́зную вертикаль. Она аритмична именно потому, что ее «строитель» предполагает придать вращательное движение отдельным частям постройки, т.-е. понимает ритм чисто механически, а не художественно. В античных памятниках, например, в Пестумском храме, впечатление монументальности достигается апропорциональностью сооружения в сторону большего преобладания горизонтальных ритмов, создающих иллюзию напряженности опорных частей. Другой прием монументальной архитектуры состоит в расширении книзу архитектурной массы и ее элементов (таков энтазис всякой колонны, талус стен египетских храмов и других сооружений).

 

Принцип монументальности верно ощутил и понял арх. А. Щусев, автор мавзолея над прахом Ленина в Москве.

 

В своей постройке он умышленно избежал «башенных» форм, не дал никакого устремления вверх, к небу, словно желая выразить приземистой монументальностью своей постройки, что социализм ищет счастья на земле, а не на небе.

 

Проблема монументальности разрешается так же, как верно указывает М. Гинзбург, тектонической обработкой стен архитектурного памятника. Стена, расчлененная на части, соответствующие каменной или кирпичной кладке (или стена с обнаженной кладкой), всегда производит впечатление монументальности, благодаря очевидности в ней действия сил статики и механики, и в силу контраста этого мелко расчлененного элемента с общей поверхностью стены. В греческом зодчестве почти неизменно встречаются линии, делящие массу и ее элементы на отдельные камни. Очень часто встречается обнаженная кирпичная кладка в ломбардских и романьольских постройках, где она является предметом эстетического воздействия.

 

Высочайшего совершенства достиг этот прием в некоторых сооружениях итальянского кватроченто, во флорентийских дворцах Риккарди и Строцци, где все богатство архитектурного убранства обусловлено рельефной, мощной рустировкой. Особенно удачно использована тектоника стены во дворце Питти, где зодчий пытался дать возможно больший простор свободному развитию ритма горизонтальных сил, преодолевая ритм вертикальных расчленений.

 

 

Статуэтка раб. Н. А. Астафьева.

 

 

Это преимущественное действие горизонтального ритма мы видим и в искусстве египтян, в их архитектуре, наиболее монументальной из всех существовавших в истории форм зодчества.

 

В какую бы форму ни выливались замыслы художников, необходимо считаться с той обстановкой, в которой будет стоять памятник. При включении памятника в ту или другую среду, всегда возникает вопрос, сочетаются ли ассоциации, вызываемые памятником, с ассоциациями, вызываемыми окружающей обстановкой. Коли в обеих живет одинаковый дух, то объединение произойдет просто и естественно. Но немыслимо представить себе памятник Ленину в обстановке готической архитектуры или на фоне византийской церкви, Столь же недопустима и диаметрально противоположная обстановка — например, гостиный двор, кафешантан и т. п. Памятник Ленину должен занимать не только лучшее в городе место, но и место, наименее противоречащее своим видом идеям ленинизма.

 

Лучшим фоном для этого памятника были бы фабричные постройки или новые, благоустроенные и величавые по архитектуре здания коммунальных учреждений или хотя бы заново (непременно заново!) разбитый сад, вроде преображенного Марсова поля. Во всяком случае, в Ленинграде — ни Казанская площадь с ее «римской» колоннадой, ни Исаакиевская площадь, «задавленная» громадой собора, непригодны для памятника Ленину. Может быть, наиболее нейтральна в архитектурном отношении и наименее «стильна» площадь Восстания, но она занята великолепно-карикатурным символическим изображением царской России и было бы жаль уничтожать гениальное создание Трубецкого; к тому же эта площадь пригодна скорее для скульптурного памятника, — для большой постройки она слишком мала.

 

 

Скульптура раб. М. М. Ольконе. (Глина)

 

 

Если памятник будет носить характер грандиозного сооружения, возвышающегося над всеми строениями города, то центральная часть Ленинграда вообще не годится для постановки такого монумента (если не считать б. Марсова поля, уже занятого братскою могилою жертв революции), и место ему можно найти только в мало застроенных частях нового Ленинграда. Это относится, между прочим, к своеобразному проекту А. Н. Самохвалова, рассчитанному на приморскую часть города. Автор проекта задумал постройку утилитарного характера в стиле заводских сооружении. В огромном стеклянном кубе помещаются «зал воспоминаний», он же — зал собраний, музей и библиотека. К нему примыкают радиостанция и прожектор, трибуны, лифты и пр. Между стеклянными стенами куба помещается система электрических ламп, так что ночью куб кажется светящимся. Этот памятник должен лежать над водным пространством и таким образом он почти изолирован от городской архитектуры. Что же касается построек внутри города, то они должны быть сообразованы с теми соображениями принципиального порядка, которые изложены выше.

 

Проект Самохвалова логичнее башни Татлина, но принцип, положенный в основу этого проекта, нельзя считать неоспоримым. Самохвалов считает, что в памятнике Ленину «воздействующие формы» должны быть заимствованы из индустриального строительства, для которого типичны конструкции, имеющие небольшую (сравнительно) материальную массу, организующую пространства большой протяженности (например мосты и т. п.), а также присутствие отдельно стоящих форм (трубы, радиомачты и т. п.). Формы индустриально-технического характера, по мнению художника, так глубоко проникли в жизнь, что могут производить художественное воздействие. Более того, только эти формы способны изобразить революционную идеологию, ибо среди них живет и развивается рабочий класс, среди них родилась и окрепла революция. Нам кажется, такая постановка вопроса чрезмерно суживает художественные искания и ставит их на очень скользкий (именно для художника скользкий) путь. Ведь если индустриально-технические формы являются лучшим способом художественного выражения ленинизма, то отпадает вопрос о необходимости особого памятника Ленину: с такой точки зрения заводы и фабрики сами по себе служат памятником Ленину, остается только предоставить индустриально-техническому творчеству полный простор, без всякого вмешательства художника. Если же не отвергать вмешательства художественной инициативы, то нельзя ограничивать ее мотивами фабрично-заводского строительства. Предположение, что только эти мотивы способны выразить революционный пафос, по меньшей мере наивно, — технические сооружения выражают прежде всего пафос техники, производственный пафос. А революция (в лучшем смысле слова) преследует не только утилитарные цели, служит не только индустриальным задачам, но чему-то высшему. Искусство — в итоге всех итогов — есть великая, блаженная и праздная самоцель, искусству нельзя навязывать никаких предвзятых шаблонов, заимствованных из грубого обихода повседневной жизни. Вот почему замыслы, подобные проекту Самохвалова, имеют только условное и преходящее значение. В каком-нибудь менее «смелом» и менее «современном» проекте (например, в прилагаемом эскизе мавзолея, задуманного Игорем Фоминым) можно найти несравненно больше художественного смысла, больше внутренней правды и внешней выразительности. Всякая культура преемственна (а художественная культура особенно), и нельзя безнаказанно игнорировать прекрасные и вечные образцы древнего зодчества.

 

 

Статуя раб. В. Козлова. (Памятник, поставленный в Управлении Сев.-Зап. ж. д.)

 

 

Каким утилитарным целям будет служить памятник Ленину — будет ли это дом просвещения, исследовательский институт или что-либо иное — зависит от усмотрения тех, чьим вождем и вдохновителем был Ленин. Несомненно, во всяком случае, что здание, посвященное памяти великого деятеля, человека практики, человека конкретного творчества, не может быть только декоративным сооружением, — оно должно служить насущным, практическим задачам культуры. По внешности своей, по внутреннему плану, по обработке стен, наконец, по своему назначению, это здание должно быть таким же величавым, мощным и простым, как идея всенародного, всемирного объединения, глашатаем которой был Ленин.