Виленц-Горовиц Е. Жилищное строительство. — Москва, 1930

Жилищное строительство / Е. Виленц-Горовиц. — Москва : Планхозгиз, 1930. — 72 с., ил.

1. Жилищный вопрос и его значение

Жилищный вопрос как изучаемая проблема возник уже давно — с середины прошлого века. Переход от мануфактуры и мелкого производства к фабричной индустрии, связанный с этим процессом приток рабочих из деревень в города, быстрый рост городов — все это неизбежно породило жилищную нужду. От этой нужды конечно больше всех страдали рабочие.

В западных буржуазных странах, где жилищный вопрос впервые и зародился, ему уделяли много внимания. Интерес этот обусловливался конечно не особой любовью к рабочим и заботой об их благе, а совершенно другими соображениями.

Прежде всего очень скоро обнаружилось, что такие антисанитарные дома, в которых ютилось трудовое население, с их крайней скученностью, вследствие жилищной нужды, являются очагами развития заболеваний и эпидемий. Недаром например туберкулез называют жилищной болезнью, ибо он гнездится именно в перенаселенных, запущенных, лишенных света и воздуха домах.

Зажиточные классы, испугавшись той опасности, которая им угрожала от развития целого ряда эпидемий, должны были принимать меры борьбы с этим злом. Но все их способы, не устранявшие и не могущие устранить основные причины жилищной нужды, оказались лишь призрачными. Если в городе и сносились например целые кварталы запущенных «трущоб» и на месте их прокладывались новые широкие улицы, то на них селились уже зажиточные классы, такие же «трущобы» для бедноты, если еще и не худшие, возникали в других частях города. Вот слова Ф. Энгельса об этом повсеместном явлении: «самые грязные переулки и закоулки исчезают при величайшем торжестве и самохвальстве буржуазии по поводу этого огромного успеха, — но они... тотчас же возникают где-либо на новом месте, часто даже в непосредственном соседстве».

Кроме этой боязни господствующих классов переноса заразных болезней и на более богатое население, еще другое обстоятельство толкало буржуазию, главным образом предпринимателей и фабрикантов, на путь жилищных мероприятий. Желая как можно теснее привязать рабочих к своим предприятиям и сделать из них покорных слуг, фабриканты прибегали к такой мере: они сами строили жилища для рабочих при своих фабриках и заводах. Эти жилища, обычно небольшие отдельные домики, сдавались рабочим в наем или даже передавались в собственность. В последнем случае рабочие, становясь постоянными обладателями таких жилищ, конечно еще больше впадали в зависимость от фабрикантов. Кроме того эта «собственность» обходилась им недешево. В виде ежегодной квартирной платы рабочие возвращали стоимость этих жилищ с большой лихвой.

Не в лучшем положении оказывались и рабочие, нанимающие жилища от хозяина. В случае каких-либо конфликтов они оказывались выброшенными на улицу.

«Дать каждому рабочему право полной собственности на домик и привязать его на полуфеодальный манер к капиталисту» — такова была мелкомещанская утопия, особенно процветавшая в свое время в Германии.

Были и такие буржуазные писатели, которые считали, что сами рабочие виноваты в своих тяжелых жилищных условиях, так как они, по своему невежеству, «лишь бы сделать сбережения на квартирной плате, поселяются в помещениях темных, сырых, тесных, — одним словом, представляющих насмешку над всеми требованиями гигиены; часто несколько семей поселяются в одной комнате — все лишь бы подешевле платить за квартиру, между тем как в то же время они тратят самым безнравственным образом свой доход на пьянство и всякого рода грубые удовольствия». В этих словах дано лишь верное отображение всей жилищной обстановки рабочих как в буржуазных странах, так и у нас в дореволюционное время. Но конечно нелепо считать, что такие подчас кошмарные условия слагаются благодаря вине самих рабочих и что им нравится жить в таких домах.

Пьянство и вообще тот быт, который складывается в подобных жилищах, является не причиной, а неизбежным следствием таких жилищных условий. Сами же буржуазные исследователи считали экономическим законом обычное явление, что, чем хуже квартира, тем она сравнительно дороже. Вот эта дороговизна мелких плохих квартир, в которых должны были жить рабочие и вообще беднейшее население, и вызывала необходимость переуплотнения квартир и сдачи в них частей комнат и углов.

Отдельной бедной семье становилось не под силу оплачивать свое помещение, и она была вынуждена сжиматься, уплотняться и пускать посторонних лиц. Нередко сдача углов и коек являлась даже особым весьма выгодным промыслом. Все это привело к созданию особого типа квартир — коечно-коморочного, который был распространен повсюду, где жили рабочие и вообще городская беднота.

У нас в дореволюционное время жилищные условия рабочих были еще хуже, чем на Западе. Все те же темные стороны, которые наблюдались в западных странах, на нашей невежественной и бедной почве приобретали еще более тяжелые формы.

Где же искать разрешения жилищного вопроса и какой путь ведет к его ликвидации? Фридрих Энгельс наметил основные этапы, вехи этого пути. Первым шагом является экспроприация домовладения и заселение буржуазных домов пролетариатом. Но само по себе это еще не полностью устраняет жилищный кризис, как это и показали наши послереволюционные советские мероприятия. «Уничтожение различия между городом и деревней» — вот что в конечном счете даст возможность покончить с жилищной нуждой. Здесь мы уже подходим к задачам нового жилищного строительства, его роли и значению и к вопросу о строительстве новых поселений и городов.

II. Роль и характер жилищного строительства в СССР

Декретом ВЦИК’а от 20 августа 1918 г. частная собственность на недвижимость в городах у нас отменена. Этим советское правительство сразу осуществило то мероприятие, о котором Ф. Энгельс писал еще в 90-х годах прошлого столетия.

Происшедшее затем переселение рабочих в буржуазные квартиры завершило этот шаг. Однако жилищный кризис одним этим способом, как он ни радикален и решителен, сам по себе не мог быть устранен полностью.

Жилищная нужда проистекает не только от неправильного распределения жилой площади между отдельными классами населения, но и от недостаточной площади.

По сравнению с довоенным временем, жилищный запас у нас все сокращался. Это проистекало, во-первых, вследствие прекращения строительства в период войны, во-вторых, во время гражданской войны много зданий было разрушено, в-третьих, в виду отсутствия ремонта и вообще плохого содержания в первые тяжелые послереволюционные годы дома сильно изнашивались. Все вместе это приводило к тому, что наш жилищный фонд все таял и таял, в то время как прирост населения в городах увеличивался. Лишь с 1927 г. проедание доставшегося нам жилищного запаса приостановилось.

Процесс же урбанизации населения у нас пока все увеличивается. Под урбанизацией понимается такое развитие городов, когда рост населения в городах превышает рост населения в сельских местностях. Это указывает на приток населения из деревень в города.

Под влиянием этих двух причин, с одной стороны — сокращения жилищного фонда, а с другой — увеличения городского населения, «ножницы» между спросом и предложением жилой площади все расходятся и здесь только возведение новых жилищ является действительным способом борьбы с этим злом.

Однако строительство новых жилищ имеет целый ряд особенностей, которые не позволяют быстро удовлетворить растущий спрос и тем самым в короткий срок изжить жилищную нужду. На это требуется весьма длительный период времени.

Характерные особенности жилищного строительства заключаются в следующем.

Во-первых, оно требует вложения крупных средств, которые погашаются весьма медленно и не дают больших доходов. И в богатых капиталами странах затраты на жилищное строительство производятся весьма неохотно и во всяком случае в последнюю очередь, когда вое другие отрасли хозяйства достаточно насыщены капиталами. У нас дело обстоит конечно иначе. Мы считаем создание хороших жилищных условий для рабочих вопросом чрезвычайно важным и срочным. Но все же ограниченность средств не позволяет нам сразу создать нормальную жилищную обстановку.

Во-вторых, всякое строительство, как бы оно ни было рационализировано, требует все же сравнительно длительного отрезка времени.

В-третьих, жилища в отличие от других предметов потребления (одежды, средств питания) не могут быть переброшены соответственно спросу с одного места на другое.

В-четвертых, срок использования зданий весьма продолжителен, исчисляется десятками лет (для каменных строений до 100 лет).

Благодаря двум последним моментам (невозможности переброски строений и их длительного использования), наличие жилищного запаса далеко не всегда находится в соответствии с потребностью в нем. Так, если например в одном поселении в связи с наличием какого-либо крупного предприятия имеется значительное количество домов, то при ликвидации этого предприятия остаются еще надолго жилые строения, которые мало или совсем не используются. Между тем как в другом месте могут развиваться какие-либо производства, в то время как в жилищах там уже большая недохватка.

То же явление наблюдается с изменением значения города, в административном или экономическом отношении. Возьмем, скажем, Москву и Ленинград. С перемещением политического центра СССР из Ленинграда в Москву изменились и их жилищные условия. В Ленинграде жилищная нужда не столь велика, как в Москве (по переписи населения 1926 года на душу в Ленинграде приходится 8,7 м² жилой площади, а в Москве 5,7 м²).

Наконец, в-пятых, вследствие долговечности домов в каждый данный период времени имеется подавляющее количество жилых зданий, которые по своему устройству и характеру являются отражением старого уклада жизни, старых требований как бытовых, так и чисто технических. Поэтому они совершенно не соответствуют духу и строю современности.

В наших советских условиях мы имеем дело с тем же явлением. Основной наш жилой фонд, перешедший от прошлых десятилетий, совершенно не отвечает теперешним требованиям и устремлениям. Дом-особняк или большие барские квартиры, рассчитанные на проживание в них одной семьи, с анфиладой комнат разного назначения, часто проходных (залы, гостиные, столовые, спальни, детские и т. п.), оказываются мало подходящими для устройства в них наших пролетарских семей. Все в этих домах от старого быта, и строить в них новую жизнь не так-то легко.

Подводя итоги вышесказанному, можно сказать, что борьба за лучшие жилищные условия должна вестись главным образом на участке нового строительства. Из существующего фонда мы для пролетарских масс можем выжать еще весьма немногое, и не здесь должны быть сосредоточены все усилия и все внимание.

Возведение новых жилищ — вот тот путь, по которому нам нужно продвигаться вперед. Но и здесь мы должны вооружиться терпением и понимать, что особенности жилищного строительства таковы, что, несмотря на большое напряжение и на взятые нами быстрые, совершенно рекордные темпы, поднять жилищные условия на желаемый уровень хотя бы так называемой гигиенической нормы — 8 м² жилой площади на одного человека — нам для всего населения в ближайшие пять лет еще не удастся.