Архитектор А. Л. Эйнгорн. Опыт планировки городов на Украине. 1937

Часть ул. Шевченко от пл. Куйбышева до «Ваха» в Чернигове после реконструкции. Рисунок архитектора А. М. Касьянова

 

 

 

Автор статьи:	архитектор Александр Львович Эйнгорн
Статья публикуется по изданию:	А. Л. Эйнгорн. Опыт планировки городов на Украине // Проблемы архитектуры : Сборник материалов : Том II, книга 1 / Под редакцией Ю. К. Милонова ; Всесоюзная Академия архитектуры. — Москва : Издательство Всесоюзной Академии архитектуры, 1937. — С. 153—182.
Факсимильный скан издания:	http://tehne.com/library/problemy-arhitektury-sbornik-materialov-tom-ii-kniga-1-moskva-1937
Об авторе	Александр Львович Эйнгорн (1888—1939) — российский и советский архитектор. Родился 12 (24) декабря 1888 года в Мариуполе в семье инженера-строителя Льва Елеазаровича Эйнгорна. Высшее образование начал на физико-математическом факультете Харьковского университета, а закончил в Льеже и Сорбонне. Начал работать в Харькове в 1924 году. С 1931 года — технический директор и руководитель 1-й АПМ «Гипрограда». Один из основателей, с 1934 года — профессор Харьковского института инженеров коммунального строительства (ХИИКСа). С 1937 года — почётный член Королевского общества британских архитекторов, с 1939 года — член-корреспондент Всесоюзной академии архитектуры. Под руководством Эйнгорна были созданы проекты Запорожья, Краматорска, Кривого Рога.

 

 

 

 

Почти вся работа по планировке городов на Украине сосредоточена в Харькове, в Государственном институте проектирования городов (Гипроград).

 

Полтора года назад, производя коренную реорганизацию, мы слили социально-экономический сектор с архитектурно-планировочным и образовали три мастерских. Внутри мастерских по каждому городу была создана комплексная бригада, куда входят архитекторы-планировщики, экономисты и инженеры различных специальностей.

 

Большая часть наших работ за последние полтора года касается реконструкции существующих, а не планировки новых городов. Небольшие работы институт проводит по проектированию рабочих поселков в Донбассе, но основная работа протекает в области реконструкции существующих городов.

 

Первый вопрос, на котором следует остановиться, — это вопрос о том, как мы трактуем проблему архитектуры города, какими методами мы подходим к ее решению. Мы никогда не отрицали того, что план города предрешает целый ряд архитектурных проблем, но при этом не представляли себе достаточно ясно форм этого влияния. Если бы в прежнее время спросить автора-архитектора, учел ли он при решении архитектурной проблемы пейзажную проблему, т. е. расположение города на данном рельефе местности, он ответил бы, что учел, но объяснить, в чем заключается этот учет, большей частью не мог бы. Если этот вопрос ставился ребром, то архитектор начинал излагать принцип проектировки магистралей, основную планировочную схему города, и в конечном счете объяснения его сводились к проблеме внутригородского транспорта, но не к архитектуре. Теперь для нас ясно, что архитектор может трактовать город, как и отдельные здания, с двух точек зрения. С одной стороны, архитектуру города мы понимаем как комплексное синтетическое решение всех проблем города с учетом экономических, геофизических, архитектурных и прочих факторов; нельзя себе представить, чтобы мы признали полноценным архитектурное сооружение, в котором не была бы учтена проблема функции здания, неправильно была бы решена конструкция его и т. п. Но, с другой стороны, изучая отдельные факторы, повлиявшие на принятое решение здания, мы можем в то же время отдельно рассматривать функциональное решение плана, основной конструктивный прием и, наконец, архитектуру здания в узком смысле этого слова, т. е. внешнее оформление.

 

В проекте города еще больше, чем в проекте здания, можно отдельно рассматривать факторы технико-экономические, геофизические и архитектурные в узком смысле этого слова, т. е. организующие красоту города.

 

Комплексное понимание проблемы архитектуры города заставило нас поставить во главе бригады, разрабатывающей проект, архитектора-планировщика. На нем лежит задача дать целеустремленное направление всем предварительным изысканиям, он должен на основе проработки узкими специалистами отдельных вопросов создать единый образ города.

 

 

Рис. 1. Проект планировки Конотопа. Арх. Г. Е. Марьясин. Схема микрорайонирования

 

 

Создание комплексных бригад, во главе с архитектором-планировщиком, в значительной мере изменило характер технико-экономических изысканий и изучения геофизических факторов. До создания бригад у нас писались огромные фолианты, посвященные геологии, гидрогеологии, заключавшие обширные изыскания в области истории, экономии города и т. д. Но когда проект переходил к архитектору-планировщику, последний не мог воспользоваться большей частью этого материала. Например, данные по геологии обычно были настолько общими, что конкретно не отвечали на вопрос, может ли быть использована та или иная территория для строительства. То же самое наблюдалось и в области изучения жилищного фонда города; это были в большинстве общие данные, общие характеристики, средние показатели, но без конкретного ответа на вопросы: можно ли проложить улицу в том или ином направлении, через какие дома она пройдет и сколько будет стоить снос, до какой плотности можно довести жилой фонд в данном районе и т. д. Поэтому в предыдущий период архитектор-планировщик почти не пользовался предварительными изысканиями специалистов, а разрабатывал генеральный проект на основе своих собственных, подчас чрезвычайно поверхностных, наблюдений и выводов.

 

 

Рис. 2. Проект планировки Чернигова. Арх. А. М. Касьянов. Схема микрорайонирования

 

 

Между первой и второй стадиями работы получался разрыв, который чрезвычайно трудно бывало устранить при окончательной сверстке текстовой части проекта. Сейчас, когда во главе бригады стоит архитектор-планировщик, все эти изыскания получили конкретную целеустремленность. Собирается именно тот материал, который нужен планировщику для решения той или иной планировочной задачи. В результате и объем работ по предварительному изучению планировочных условий стал значительно меньше и выполнение их требует значительно меньшей затраты времени. На опыте бригадной работы перевоспитались также и кадры узких специалистов. Инженер-геолог, например, в значительной мере превратился в геолога-планировщика; он уже сам понимает, какие изыскания нужно произвести для того, чтобы ответить на вопросы, которые поставит перед ним планировщик. Соответствующий раздел текстовой части — теперь уже не общий очерк по геологии местности, а обоснование функционального плана города, этажности и характера застройки с точки зрения геологических, гидрогеологических и прочих факторов.

 

То же самое относится и к экономистам. Все их работы, начиная от исторического очерка развития города и кончая изучением современного состояния жилого фонда и коммунального оборудования, приобретают злободневную целеустремленность.

 

Вместо средних цифр экономист дает подробную картину, характеризующую жилой фонд города по микрорайонам. Для некапитального жилого фонда, который подлежит сносу, дается только общая характеристика его; по отношению же к центру города, где имеется капитальный фонд, экономист в состоянии ответить на любой вопрос планировщика, касающийся возможности достройки, реконструкции и сноса того или иного здания. Таким образом, все кадры, участвующие в планировке, к какой бы специальности они ни принадлежали, приобретают значительную планировочную культуру, и даже бюро сантехники и энергетики, не входящие в состав бригады, получают задания в централизованном порядке от автора проекта — бригадира, что тоже благотворно влияет на их работу.

 

Детализация и конкретизация предварительного изучения города привела нас к системе микрорайонирования, когда город делится на мелкие районы, характерные по своим геофизическим особенностям или по застройке.

 

Деление на микрорайоны должно проводиться обязательно с самого начала работы над проектом. Чрезвычайно важно сразу установить жесткую систему, а затем все изучение проводить не по городу в целом, а по отдельным микрорайонам. Такого рода изучение города привело нас к тому, что мы ни в одном из реконструированных городов не проектируем общей средней плотности по всему городу, а устанавливаем дифференцированные плотности по его микрорайонам.

 

На рис. 1 показана система проектного микрорайонирования по городу Конотопу, на рис. 2 — по городу Чернигову.

 

Разработка генерального проекта не только в виде одного общего сводного плана, но и сверх того в виде отдельных детально проработанных микрорайонов, чрезвычайно облегчает работу органов горсовета при реализации этого проекта.

 

На рис. 3 показана система дифференцированных плотностей по отдельным микрорайонам для первого этапа развития Конотопа.

 

 

Рис. 3. Проект планировки Конотопа. Арх. Г. Е. Марьясин.

Схема плотностей заселения на первом этапе развития города

 

 

По этому вопросу нам пришлось встретиться с некоторыми возражениями: говорили, будто это возврат к капиталистической системе, где существуют центр и окраины, различные системы застройки и различные плотности, применяемые к различным частям города. Все эти возражения нужно признать поверхностными. К различной плотности нас приводит специфическое зонирование, проводимое иногда на базе различного рельефа или геологических, грунтовых и других данных, иногда на базе учета существующего жилищного фонда и перспектив его реконструкции. Ведь нельзя же себе представить, будто мы в короткий срок снесем все города и на их месте построим новые. Реальные возможности различны для каждого города, и в этом отношении учет специфики развития всего города и отдельных его районов является чрезвычайно существенным, придавая проекту конкретность.

 

В настоящее время у нас несколько изменилась и точка зрения на самый генеральный проект. В начале нашей работы мы считали самоцелью генеральный перспективный план, составленный на 15—20 лет вперед. Такой план, конечно, должен быть создан. В капиталистических странах причастной собственности на землю и частной застройке генеральный план служит для городского управления указанием, разрешить или не разрешить ту или иную постройку, не нарушает ли она перспективного плана города.

 

В наших условиях планировочная работа приобретает совсем другой смысл. Уже в ближайшее время мы должны будем перейти от разрешительной системы, которая в значительной мере у нас еще практикуется, к плановой застройке и плановой реконструкции города. При этих условиях одного генерального плана, конечно, недостаточно; вопрос очередности тех или иных мероприятий, вопрос о детальной проработке реконструкции первоочередного района становится по значимости рядом с генеральным планом. А самый генеральный план становится как бы средством для того, чтобы ответить на все вопросы текущего строительства.

 

 

Рис. 5. Вид так называемого «Ваха» — места, где была расположена Черниговская крепость и пристань с реки Десны. 1935 г.

 

 

Разумеется, генеральный план имеет и у нас самостоятельное значение в том смысле, что он определяет функциональное использование всех территорий города, размеры и направление основных магистралей и т. д. Этого, конечно, никто не станет отрицать, но важно понять, что этого сейчас для нас недостаточно. Наряду с составлением генерального плана не менее важной задачей является наметка очередности реконструкции города и разработка детальных проектов первой очереди строительства. Очередность мы показывали и раньше, раскрашивая соответствующими красками план застройки города, но нужно, чтобы этот план очередности был в достаточной мере обоснован; только в таких условиях мы можем добиваться его осуществления. Без соблюдения очередности строительство в новом городе начиналось одновременно с разных концов его. В старых городах тоже вдруг возникал пятиэтажный дом где-нибудь на окраине, среди мелкой застройки, и к нему нужно было на большое расстояние проводить канализацию и водопровод, или же этот дом несколько лет оставался без этих удобств. Строительство нового города или реконструкцию уже существующего чрезвычайно важно вести из одной точки, компактным массивом.

 

 

Рис. 6. Вид «Ваха» после осуществления проекта. Построена капитальная пристань и сделаны спуски к реке

 

 

В проекте Харькова мы попытались дать обоснование очередности реконструкции города. И только для первого этапа мы даем красные линии, прорабатываем архитектурные ансамбли площадей, перекрестков и улиц, полагая, что для других районов города, которые будут строиться через 15—20 лет, разработка архитектурных ансамблей в настоящий момент совершенно излишня.

 

Далее мы пришли к выводу, что внимательная проработка вопросов очередности, т. е. принятие в расчет «координаты времени», вносит значительные изменения и уточнения в перспективное решение плана города. Когда вы видите промежуточные этапы освоения той или иной площадки, того или иного городского района, вы получаете возможность дать такое перспективное решение сетке уличных магистралей, размещению районного центра, зеленых насаждений и т. п., которое обеспечило бы удобство проживания в районе и на промежуточных стадиях его развития.

 

 

Рис. 7. Въезд в город со стороны пристани и Киевского шоссе (налево). 1935 г. Современный вид

 

 

Прорабатывая очередность развития городов, мы, в частности, убедились в том, что районные центры ни в коем случае нельзя располагать в геометрических центрах отдельных районов, а наоборот, их нужно смещать ближе к центру всего города и ближе к районам первоочередного освоения. Иначе окажется, что общественные и культурно-бытовые учреждения, необходимые для обслуживания населения задолго до окончательного освоения всего района, придется строить чуть ли не в открытом поле, далеко от жилья и без благоустройства.

 

* * *

 

Переходя к вопросам об архитектуре города в узком смысле слова, я прежде всего остановлюсь на архитектурно-пейзажной проблеме. Нужно, чтобы каждый город имел свою специфическую физиономию. Эта физиономия в первую очередь определяется природными условиями, тем природным фоном, на котором данный город развивается; вторым же важным фактором является существующая застройка в виде больших капитальных зданий, а иногда исторических памятников. Мы и раньше это признавали, но не владели методом объективного изучения этих факторов, чтобы получить ясное представление о том, каковы природные и исторические пейзажные особенности данной местности, как они учтены при решении плана города, как должно, по замыслу проектанта, учесть их при будущей реконструкции города. Лишь в самое последнее время мы выработали специальную практическую систему изучения видовых точек. Мы различаем два рода видовых точек: такие, с которых открываются перспективы на ближайшие окрестности, и такие, которые видны издалека. Эти точки могут быть природными, созданными рельефом территории, и могут представлять собой уже существующие сооружения. Архитектор, параллельно с изучением геофизических факторов городской территории, составляет так называемую архитектурно-пейзажную картограмму. Все видовые точки наносятся на план города, номеруются и к каждой из них прилагаются фотографии или зарисовки, характеризующие ее в смысле видимости.

 

 

Рис. 8. Въезд в город со стороны пристани и Киевского шоссе после реконструкции (проект)

 

 

Кроме того, границы видимости из той или другой точки изображаются при помощи особой системы стрелок и пунктиров. Мы нарочно не устанавливаем еще жесткой системы условных обозначений для архитектурно-пейзажных картограмм, чтобы дать возможность авторам проявить инициативу и из большего количества предложений выбрать наиболее удобные.

 

Такие картограммы нами разрабатываются параллельно с картой непригодных для застройки территорий и являются обязательным приложением к схеме планировки.

 

Затем архитектор обязан показать и объяснить, что он с этими точками сделал: расположил ли он на той или иной точке высотную композицию, или он оставил открытую площадь, чтобы не потерять богатого вида из данной точки. Таков наш новый прием объективного изучения архитектурно-пейзажного фактора.

 

До сих пор, когда мы переходили к решению генерального плана, мы, как и все другие планировщики, в качестве пояснения к архитектурному замыслу проекта давали две или три большие красочные, чрезвычайно трудоемкие перспективы отдельных уголков города. Эти перспективы часто выглядели столь абстрактными, что без надписи иногда нельзя было узнать, к какому городу они относятся. Сейчас мы выработали несколько иную систему. Архитектор, изучая существующий город для составления генерального проекта его реконструкции, делает карандашом зарисовки с натуры, иногда же пользуется для этого фотографией; тут же по этим материалам он решает и комплексно-ансамблевую архитектурную реконструкцию того или иного уголка города. Так как эти зарисовки не трудоемки, то, например, по Чернигову нам удалось проработать таким способом около 80 уголков. Для каждого уголка сделана зарисовка его с натуры в современном состоянии и наметка той реконструкции, которую автор-архитектор предполагает осуществить. Конечно, все это производится в полной увязке с общим архитектурно-планировочным замыслом проекта.

 

 

Рис. 9. Ул. Авиации в ее современном состоянии. Вид со стороны пристани. После реконструкции здесь будет проложена широкая магистраль, служащая непосредственным продолжением ул. Шевченко

 

 

Рис. 10. Ул. Авиации после расширения

 

 

На рисунках 5—20 показаны образцы таких зарисовок, выполненных арх. А. М. Касьяновым по Чернигову. Эти зарисовки выполнены пером с использованием фотоснимков, сделанных самим автором.

 

Проблемы архитектурной реконструкции при этом методе выявляются с необычайной ясностью и убедительностью в форме, понятной для любого городского работника, даже мало искушенного в чтении архитектурных проектов. Подобные материалы могут также служить средством пропаганды и насаждения архитектурно-планировочной культуры на местах.

 

 

Рис. 11. Часть ул. Шевченко от пл. Куйбышева до «Ваха». Современное состояние. Сейчас это самая оживленная улица города

 

 

Рис. 12. Часть ул. Шевченко от пл. Куйбышева до «Ваха» после реконструкции

 

 

В заключение я хотел бы остановиться на некоторых вопросах, касающихся реализации проекта.

 

Все планировщики нашего Союза испытывают немало огорчений из-за того, что развитие городов часто идет не по тем путям, которые намечены в их проектах. Обычно это явление пытаются объяснить нереальностью, фантастичностью проектировок. Иногда это, может быть, и так, но в большинстве случаев здесь кроются причины совершенно иного порядка. Одним из основных моментов, которые мешают реализации проектов, являются затруднения в области сноса существующих строений. Чем меньше город, чем меньше его материальные возможности на сегодняшний день, чем слабее темпы нового строительства, тем значительнее затруднения в сносе существующих, даже мало ценных, построек.

 

 

Рис. 13. Здание Облисполкома (трехэтажное) и здание поликлиники, расположенные на углу пл. Куйбышева и ул. Авиации. Современное состояние

 

 

Рис. 14. Здание Облисполкома после его расширения за счет надстройки и оформления здания поликлиники (работы 1936—1937 г.).

 

 

Для всякого ясно, что в первую очередь нужно итти по линии реконструкции существующих, мало застроенных частей города и лишь потом переходить на новую территорию. На практике же выходит наоборот: если для какой-нибудь стройки отводится территория, на которой находятся две-три хибарки, застройщик отказывается от этой территории, и горсовет вынужден нарушить проектно-функциональную схему решения города, чтобы найти место, где можно строить, ничего не снося.

 

 

Рис. 15. Здания Облисполкома и поликлиники. Современное состояние. Вид с пл. Куйбышева со стороны Советской ул.

 

 

Рис. 16. Здания Облисполкома и поликлиники после их реконструкции. Вид со стороны Советской ул.

 

 

Историческое постановление партии и правительства в отношении Москвы наметило пути для решения этой проблемы в виде создания маневренного фонда. И пока во всех городах не будут созданы маневренные фонды, соответствующие темпам строительства, до тех пор все наши проекты реконструкции городов будут слабо осуществляться на практике. Так же, как и сегодня, будут застраиваться места зеленых насаждений, будут уничтожаться скверы, будет производиться хаотическая застройка между домами, потому что ничего снести нельзя. А снести нельзя не потому, что этот фонд представляет какую-то ценность, а потому, что некуда девать жильцов, населяющих этот обреченный фонд.

 

 

Рис. 17. Вид с пл. Куйбышева на начало ул. Шевченко. Северный отрезок. Современное состояние

 

 

Рис. 18. Вид с пл. Куйбышева на начало ул. Шевченко после реконструкции

 

 

Проектирование Харькова дало поучительный опыт в отношении выноса промышленных предприятий. Во всех существующих городах, бесспорно, имеется ряд промпредприятий, больших или меньших, которые вкраплены в жилые районы города. При составлении проекта реконструкции города мы детально изучаем возможность вывода этих предприятий с городской территории и составляем соответствующие списки предприятий, подлежащих выводу. Но когда мы в Харькове по прошествии полутора лет начали осуществлять ряд намеченных проектных предложений, мы наткнулись в этой части на непреодолимые затруднения: промышленные предприятия, которые полтора года тому назад были маленькими кустарными предприятиями и перенос которых никаких споров не вызывал, превратились в солидные предприятия, построили новые корпуса, ввели новое промышленное оборудование, так что оказалось невозможным осуществить проектные предложения.

 

 

Рис. 19. Вид по ул. Шевченко на север. Современное состояние. Здесь будет построена новая площадь

 

 

Рис. 20. Вид на новую площадь, расположенную по ул. Шевченко. Проект

 

 

Отсюда мы сделали такой вывод, что мало только составлять перечень предприятий, подлежащих переводу. Не дожидаясь окончания работ по всему генеральному проекту, которые могут тянуться год и более, необходимо этот список немедленно согласовать с горсоветом, затем утвердить в Совнаркоме, с соответствующим распоряжением финансирующим и плановым органам о прекращении финансирования развития этих предприятий на старых местах.

 

Если этого не сделать, то все попытки санировать города путем вывода вредных предприятий сведутся на-нет.

 

Очень часто наши проекты вовсе не осуществляются или осуществляются с большими изменениями, потому что на местах нет людей, достаточно сведущих в архитектурно-планировочном отношении, которые бы боролись за их осуществление. Мы поставили боевой задачей для каждого автора-бригадира, руководящего разработкой проекта, насаждение архитектурно-планировочной культуры на местах. Для этого нужно, чтобы местные архитектурные силы приняли участие в работе над проектом с самого начала, и только в таком случае архитектор будет в состоянии бороться за преодоление тех препятствий, которые в большом количестве стоят на пути реализации каждого проекта.

 

У нас в АПУ мало архитектурно-планировочной культуры, но ее недостаточно и среди широких слоев архитекторов, которые занимаются проектированием отдельных зданий. Даже в таком крупном центре, как Харьков, где имеется достаточное количество сильных архитекторов, большая часть их не увязывает каждого своего решения с общим замыслом проекта городской планировки. Нужно, чтобы архитектор, работающий в том или ином городе, изучил проект планировки города, и лишь тогда он сумеет проектировать каждое здание не как самостоятельную единицу, а как часть целого.

 

Даже в харьковских вузах до сих пор не учат тому, что нельзя в социалистическом городе проектировать каждое здание отдельно, а нужно рассматривать его как часть целого ансамбля.

 

Наконец, два слова о связи планирования народного хозяйства с планировкой города. Историческое постановление ЦК партии по реконструкции Москвы дает блестящий пример того, как архитектурно-планировочное решение города может быть включено в народно-хозяйственный план. До тех пор пока мы не научимся создавать элементарную увязку между планированием народного хозяйства и планировкой города, до тех пор наши проекты не будут вполне реальными. И поэтому если строительство города идет не теми темпами, какие намечались при разработке проекта, то через 3—4 года проект приходится перерабатывать заново.