Архитектура Бельгии XIX — начала XX веков

 

 

 

• Том 10 : Архитектура XIX — начала XX вв. / Под редакцией С. О. Хан-Магомедова (ответственный редактор), П. Н. Максимова, Ю. Ю. Савицкого. — 1972. — 592 с., ил.
  • Глава VIII. Архитектура Бельгии / Н. Л. Крашенинникова. — С. 303—316.

 

 

 

 

—стр. 303—

 

В 1830 г. после буржуазной революции Бельгия добивается полной независимости. Дворянству и клерикалам, в чьих руках до XIX в. полностью находилась власть, приходится постепенно, по мере развития капитализма, уступать ее финансовой буржуазии.

 

По словам К. Маркса, «Бельгия была истинным раем для капиталистов, потому что они могли делать, что им угодно, невежественный и безвластный народ не протестуя нес свое ярмо»¹. Беспощадная эксплуатация крестьянства еще более усиливала тягу деревенского населения в города, на заводы и шахты. Быстрое развитие индустрии на основе разработки местных природных богатств — угля и железа — способствовало тому, что в Бельгии раньше, чем во многих других европейских странах, появился многочисленный пролетариат и обострились классовые противоречия.

____________

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., изд. II, т. 13, ч. 1, стр. 304.

 

Положение стало еще напряженнее, когда стоявшее у власти дворянство, истощив ресурсы своих наследственных поместий, обратилось к хищнической колониальной эксплуатации Конго. Это, несмотря на колоссальные прибыли компаний, в целом повело к увеличению налогообложения бельгийского населения, так как бельгийские власти путем биржевых и банковских операций, используя для извлечения прибылей проведенные через парламент законы, широко вкладывали государственные средства в эксплуатацию Конго. Поэтому к концу XIX в. Бельгия становится кредитором многих могущественных европейских держав.

 

Огромные богатства оказались сосредоточенными в руках небольшой кучки финансовых магнатов, среди которых первым был король Бельгии.

 

Серьезным фактором, влиявшим на пути развития бельгийской архитектуры XIX в., был усиленный рост промышленности. Мелкие кустарные предприятия все больше уступали место фабрикам и заводам с многоэтажными кирпичными корпусами и обширными неблагоустроенными фабричными территориями. Промышленники заботились лишь о предельной дешевизне постройки, которая должна была обеспечить элементарную организацию технологического процесса производства. Соблюдались самые минимальные условия безопасности труда и не придавалось никакого значения архитектурной выразительности как отдельных производственных построек, так и всего заводского комплекса. Требуемые же экономичность, долговечность и прочность сооружений вызвали усиленное применение металлических конструкций с модульной расстановкой чугунных опор в цехах, перекрытий по металлическим балкам больших пролетов, застекленных фонарей, высоких дымовых труб из фасонного кирпича и т. д.

 

Сложной проблемой в планировке городов было развитие общественного рельсового транспорта: железных дорог и трамвая (в Бельгии первый трамвай появился в 1835 г.). Прокладка трамвайных путей на узких, не рассчитанных на этот вид транс-

 

 

—стр. 304—

 

порта улицах стесняла движение и вызывала необходимость расширения проездов. Сеть проводов, повисшая над улицами, и павильоны на остановках для ожидающих пассажиров внесли новые черты в облик города.

 

Не менее сложно для плотно застроенных бельгийских городов было размещение и железнодорожных сооружений в пределах города. Конечные и транзитные железнодорожные узлы требовали обширной территории для размещения вокзалов, железнодорожных путей, товарных станций, депо и пр. Хотя вокзалы и старались располагать на окраинах, быстрый рост города обычно приводил к тому, что они вскоре оказывались окруженными жилыми кварталами.

 

Даже в таких железнодорожных сооружениях, как вагонные и паровозные депо, сигнальные будки, водонапорные башни, мосты и т. д., архитекторы XIX в. чаще всего маскировали новые конструкции и материалы. Это было тем более характерным для вокзалов, где архитектор должен был учитывать не только чисто функциональные требования удобного графика движения поездов, багажа и пассажиров, но и особенности общественного назначения этого типа зданий, которые использовались и как место отдыха (ресторан с отдельными банкетными залами и кабинетами), и как своего рода биржа (деловые свидания коммерсантов), и как модное место встреч и прогулок.

 

 

1. Брюссель. Схема развития города с присоединенными коммунами I—II—III—IV — основное городское ядро до XIX в.; присоединение коммун; V — в 1855—1915 гг.; VI — в 1864—1907 гг.; VII — в 1897 г.; 7—8—9—10 — после первой мировой войны

 

 

Строительство железных дорог совпало во многих бельгийских городах с работами по их реконструкции, когда сносились крепостные стены и въездные ворота. Вокзалы стали своего рода новыми воротами города, к их оформлению привлекались известные архитекторы. Весь вокзальный комплекс резко разделялся на две части. Чисто функциональная часть (перроны, иногда крытые, с помещениями для багажа, склады и т. д.) требовала новых строительных материалов и конструкций — металла и стекла. Парадные же, показные помещения вокзала строились из традиционных материалов и роскошно отделывались, обычно в прежних стилях. Такими были Южный и Северный (1844, арх. Кипенс) тупиковые вокзалы в Брюсселе, вокзал в Генте, выполненные в духе фламандского ренессанса, центральный вокзал в Антверпене и др.

 

Единственным примером вокзала того времени (в основном также весьма эклектичного, решенного в виде крепостных ворот с высокой башней), в котором автор рискнул выявить на фасаде конструкцию застекленного свода над перронами, был вокзал в Остенде.

 

Специфической особенностью бельгийских городов XIX в. являлось то, что власть муниципалитетов непосредственно распространялась лишь на небольшую часть их фактической территории — в границах старого города, обычно окруженного тесным кольцом коммун, имевших собственное самоуправление, не подчиненное городу в административном отношении. Поэтому для XIX в. была характерна упорная борьба городских муниципалитетов с муниципалитетами пригородов, местнические интересы которых часто мешали правильному росту городов и их благоустройству.

 

Характерным примером может служить Брюссель, проекты реконструкции которого, созданные в то время, вынуждены были ограничиваться пределами центра: план арх. В. Б. Крана (1848) и перспективный план арх. Моль-Маршала (1878). В течение XIX в. брюссельский муниципалитет сумел присоединить к территории города только четыре пригорода (в 1885, 1864, 1897 и 1907 гг.),

 

 

—стр. 305—

 

врезавшихся в виде клиньев в независимые от муниципалитета коммуны (рис. 1).

 

Усиленный приток рабочих в города и на шахты и их расселение в непосредственной близости от места работы привели к переуплотнению многих населенных пунктов, связанных с промышленностью. Угрожающе росли трущобы. Прибыльность сдачи внаем дешевых квартир и коек стимулировала строительство доходных домов вблизи фабрик в пригородах, не подчиненных городу в административном отношении. Все больше нарушался рост городов, создавались препятствия для их благоустройства и реконструкции.

 

После революции 1848 г. обеспокоенное возможностью распространения эпидемий (в связи с состоянием рабочих жилищ на окраинах промышленных городов) Министерство внутренних дел в специальном циркуляре обязало муниципалитеты обратить на благоустройство особое внимание. При этом подчеркивалось угрожающее антисанитарное состояние трущоб и указывалось, что благоустроенное жилище будет способствовать повышению культурного уровня масс, снижению процента болезней и уменьшению преступности населения, а следовательно, поведет к сокращению расходов на содержание тюрем, больниц, исправительных колоний и т. д., т. е. даст большую экономию в бюджете государства. Одновременно с этим был издан закон, поощряющий строительство дешевых домов для рабочих, и узаконена система финансирования этого строительства через сберегательные кассы, страховые общества и национальный государственный банк, а также были разработаны проекты благоустроенных квартир, рекомендуемых к строительству для рабочих.

 

В 1860 г. не только в Брюсселе, но и в ряде других городов (Невиль, Вервье, Монс, Антверпен, Гент, Марианвель) начали строить дома, предназначенные для продажи их населению в рассрочку.

 

В 1876 г. в Брюсселе была организована официальная выставка по благоустройству. В ней большой раздел был отведен рабочему жилищу. Архитекторы А. Жель. и Б. Прэмон (рис. 2) предложили четыре типа одноквартирных домов с традиционной планировкой (мезонет). Эти кирпичные 2-этажные дома, частично с мансардой, с небольшим служебным двором (где были расположены уборные) продавались в рассрочку на 15—20 лет.

 

 

2. Брюссель. Проект типовых жилых домов для рабочих, 1876 г.

А. Жель и Б. Прэмон. План секций, фасады домов

 

 

В больших промышленных городах, таких как Брюссель, Антверпен, Льеж, Вервье и др., появляются кооперативные общества для строительства рабочих жилищ, а в некоторых местах даже и целых поселков. Так, в начале XX в. в Монсе был создан поселок на 86 домов с регулярной планировкой улиц шириной 10 м с тротуарами и кюветами для стока дождевой воды. Снабжение питьевой водой осуществлялось из артезианского колодца. Торговая сеть ограничивалась булочной и мелочными лавками.

 

В 1913 г. Бельгия вступила в члены международного общества по строительству городов-садов, но реальных результатов это до первой мировой войны не дало. По заявлению официального представителя Бельгии в этом обществе Шарля Дидье, несмотря на большое число идейных сторонников движения за города-сады, право частной собственности препятствует осуществлению

 

 

—стр. 306—

 

таких городов на практике, что приводит к паллиативу — озеленению придомовых участков жилых домов на окраинах больших городов.

 

 

3. Брюссель. Церковь св. Марии, 1849 г. А. Оверстратен. Общий вид

 

 

За исключением незначительного по объему строительства удешевленных домов для рабочих в массе индивидуальное жилищное строительство в Бельгии в рассматриваемый период в основном продолжало фламандские традиции как в планировке, так и во внешнем облике дома. Дороговизна земельных участков (особенно в крупных городах), так же как и специфический налог, взимаемый с количества окон на фасаде дома, привели к тому, что в Бельгии жилые дома даже богатых горожан имели минимальную протяженность по фасаду: на фасад обычно выходили три окна, а в рабочих районах — окно и входная дверь.

 

Дом развивался в глубину участка (отношение его ширины к глубине доходило до 1:3) и вверх (на два-три этажа). Помещения группировались вокруг внутренней лестницы, четко отделяя комнаты дневного пребывания и кухню, размещаемые в первом этаже, от спален в верхних этажах. Завершался дом обычно высокой щипцовой крышей. Мансарда служила в городах для жилья, а в деревнях — для хранения фруктов и овощей.

 

В XIX в. градостроительные мероприятия ограничивались, как правило, внешним благоустройством городов и носили показной, парадный характер. Касались они главным образом центральных частей города и тех территорий, которые принадлежали муниципалитетам. Так, в верхней части Брюсселя в 1859 г. была воздвигнута по проекту арх. Жозефа Пуларта грандиозная «Колонна Конгресса» и оформлены арх. Жаном Пьером Клейсенаром (1811—1880) парадная площадь и лестницы вокруг нее. Уже позднее (1867—1874) в Брюсселе была заключена в трубу р. Сена, а по ее трассе устроено полукольцо бульваров. На проекты жилых домов, выстроенных по бульварам, был объявлен конкурс. Были также благоустроены площади вокруг собора св. Гудулы по проекту арх. Клейсенара.

 

 

4. Брюссель. Дворец юстиции, 1862—1883 гг. Ж. Пуларт. Общий вид

 

 

В Антверпене, крупнейшем портовом городе страны, с 1860 г. велись большие работы по модернизации порта, прокладке к нему железнодорожных подъездных путей и т. д. Однако жилищному строительству и здесь уделялось мало внимания, хотя слияние Антверпена с предместьями Боргерхоорт и Бэршем значительно облегчало задачу реконструкции города.

 

Общественные здания массового назначения, такие как школы и больницы, до начала XX в. в

 

 

—стр. 307—

 

Бельгии почти не строились. Это объясняется засилием клерикалов, под влиянием которых находились школы и больницы, и традицией размещать их при монастырях. В то же время государство и муниципалитеты уделяли большое внимание возведению репрезентативных административных зданий.

 

Так как до завоевания независимости власть в Бельгии принадлежала голландской администрации, которая территориально размещалась в главных городах Нидерландов, то после получения самостоятельности оказалось, что в Бельгии нет необходимых государственных административных зданий, поэтому пришлось срочно приступить к их строительству.

 

Одновременно уже в 30—40-е годы развернулось строительство богатых особняков и благоустройство центральных районов городов, заселенных буржуазией.

 

Процветание страны, правящие круги которой сказочно наживались на эксплуатации богатейших колоний, нашло отражение не только в показном великолепии административных зданий и особняков, но и в культовом строительстве, которое велось с широким привлечением частных пожертвований. Ярким примером культовых зданий XIX в. являются церковь св. Марии (1849, арх. Анри Луи Оверстратен), в архитектуре которой причудливо смешаны византийские и готические формы (рис. 3), барочная церковь св. Иосифа (1843, арх. Леон Сейс) в Брюсселе и др.

 

Развивалось также строительство новых типов зданий административно-делового назначения, которые обслуживали нужды процветающего капиталистического государства и напряженную промышленно-финансовую и коммерческую деятельность буржуазии. Это были биржи, банки, дворцы юстиции и т. д. В роскошной отделке фасадов и интерьеров, на которую не скупились строители этих зданий, должны были выражаться мощь и богатство государства и буржуазного общества. Архитекторы создавали свои проекты, придерживаясь канонов классицизма как своеобразного символа порядка, но часто сочетали в одном здании элементы различных стилей.

 

 

5. Тюренгем. Ратуша, 1880—1889 гг. ван Сфендик. Фасад

 

 

Архитекторы Бурля, Л. Ж. А. Руландт (1786—1864), А. Ж. Ф. Бейярт (1823— 1884), Ж. Пуларт (1817—1879), Л. Сейс (1824—1887) и др. — большие знатоки классицизма — были одновременно первоклассными строителями: здание Королевского театра в Антверпене (1834, арх. Бурля), Дворец юстиции в Генте (1846) (арх. Руландт) с импозантным шестиколонным портиком, широкими лестницами и тяжелой рустованной стеной, спускающейся прямо в воду канала, свидетельствуют о большом профессиональном мастерстве их авторов.

 

Более характерны для второй половины XIX в. перегруженный декоративными деталями фасад Национального банка в Брюсселе (1875, архитекторы А. Бейярт и В. Янсенс), Дворец индустриализации — ныне Королевской библиотеки (арх. Рожье, там же), музей в Антверпене, биржа (1875, арх. Л. Сейс) и оранжерея ботанического сада (арх. Л. Сейс) в Брюсселе, где обработанные ордером центральный объем и боковые ризалиты объединены застекленными помещениями самих оранжерей, и т. д. Образцы подобной стилизации в духе классицизма продолжали появляться в Бельгии вплоть до последних лет XIX в.: например, музей и университет в Генте.

 

 

—стр. 308—

 

6. Антверпен. Биржа, 1868—1872 гг. Ж. Схадд. Интерьер

 

 

Самым же значительным зданием бельгийской архитектуры этой эпохи, наиболее ярко выражающим стремление использовать перенасыщенную декором ордерную архитектуру для возвеличения могущества буржуазного государства, является Дворец юстиции в Брюсселе, построенный в 1862—1883 г. по проекту арх. Ж. Пуларта (рис. 4). Огромное здание, напоминающее по силуэту ступенчатую пирамиду, с бесчисленными внутренними помещениями, расположено в верхней части города и занимает целый квартал. Дворец юстиции построен в духе модного в то время французского стиля «Третьей империи», которым бельгийские архитекторы вдохновлялись в Париже в Эколь де Боз Ар, где большинство из них получало или заканчивало профессиональное образование.

 

 

7. Брюссель. Королевский дворец в Лаэкене А. Бала.

Интерьер зимнего сада

 

 

Как своего рода протест против канонов классицизма, в те же годы развивалось другое архитектурное направление, в основе которого лежало стремление возродить «подлинную» бельгийскую архитектуру периода фламандского Ренессанса и барокко, причем основное внимание обращалось на внешнее стилевое оформление здания, план же обычно оставался классически симметричным. Традиционное сочетание желтого

 

 

—стр. 309—

 

и красного кирпича с голубоватыми квадрами местного камня придавало зданиям большую живописность: ратуша в Тюренгеме, арх. ван Сфендик (рис. 5), Национальный банк в Антверпене (1875—1880) арх. А. Бейярт, павильон Бельгии на выставке в Париже в 1878 г., арх. Э. Жакле и другие.

 

Некоторые архитекторы в стремлении выявить художественные возможности новых металлических конструкций обращались к готическим мотивам в переплетах окон и фермах легких остекленных перекрытий над большими залами, например в здании Биржи (рис. 6) в Антверпене (1868—1872) арх. Жозеф Схадд (1818—1894) и в большинстве вокзалов.

 

Наиболее убежденным приверженцем классических традиций был придворный королевский архитектор Альфонс Бала́ (1818—1895). Много труда вложил он в отделку и реконструкцию интерьеров Королевского дворца, построенного в Лаэкене (Брюссель) по проекту арх. Ш. ван дер Стратена и Л. Сейса. Особенной роскошью декоративной отделки (богатый ордер, роспись, скульптура) отличалась главная лестница этого здания. Не менее пышно был решен и зимний сад, где А. Бала́ перекрыл ордерную ротонду сплошным остекленным куполом по металлическим фермам (рис. 7).

 

Для Бала́ было большой творческой трагедией, что один из его лучших учеников и помощников арх. Виктор Орта́ (1861—1947) в поисках новых путей архитектуры отказался от классических канонов. «Зачем пытаться делать нечто новое, все равно ничего лучшего не создать», — говорил А. Бала́. Он считал, что законы, установленные классикой, настолько совершенны, что их нельзя нарушать, а надо только умело применять к нуждам современности.

 

Однако новые конструкции и строительные материалы, новые потребности жизни и связанные с ними новые художественные эстетические воззрения все настойчивее проникали в архитектуру, в первую очередь зданий нового назначения.

 

Широкое поле деятельности открывалось перед архитекторами при строительстве зданий, связанных с торговлей (выработка новой формы торгового здания, призванного заменить мелкие лавки и средневековые торговые ряды).

 

Первой попыткой модернизации торгового здания был пассаж Губертуса (или Сент Юбер) в Брюсселе (1846, арх. Ж. Клейсенар). Магазины пассажа выходили на широкую перекрытую металлическим застекленным сводом внутреннюю улицу — собственно пассаж (проход). Туда же выходили окна контор и складов, расположенных на галерее над магазинами. Подвоз товаров происходил по обычным улицам снаружи здания.

 

 

8. Брюссель. Магазин «Инновассион», 1901 г. В. Орта́. Общий вид

 

 

Большим новшеством было также устройство в пассажах наряду с магазинами — кафе, выставочных и клубных помещений

 

 

—стр. 310—

 

9. Брюссель. Народный дом, 1896—1899 гг. В. Орта́. Общий вид, план, деталь фермы, интерьер

 

 

—стр. 311—

 

и т. д., что делало пассажи своеобразными прогулочными центрами. В Брюсселе в центре города постепенно образовалась целая цепь связанных между собой пассажей — своеобразный торговый центр из сети крытых улиц.

 

Другим типом нового торгового здания были универсальные магазины, среди которых бесспорно наиболее интересным с архитектурной точки зрения является универсальный магазин «Инновассион» в Брюсселе (1901, арх. В. Орта́, рис. 8). Сплошь остекленный с металлическими переплетами фасад этого здания освещал общий торговый зал первого этажа, торговые галереи верхних этажей и объединяющую их парадно оформленную лестницу. Здесь Орта создал в интерьере пространственную композицию, связанную с функциональным назначением здания.

 

Специфическим по своему назначению новым типом зданий были (сооруженные рабочими профсоюзами на кооперативных началах) так называемые народные дома. Они играли значительную роль в общественной жизни Бельгии и были построены во многих промышленных центрах страны: например, народный дом «Прогресс» в Жолимоне, самый большой по размерам народный дом «Вперед» в Генте и ряд других.

 

Задачей народного дома было обслуживание культурно-просветительных нужд членов кооператива за счет доходов, получаемых от организованного им торгового предприятия, например универсального магазина. Таков народный дом, выстроенный в Брюсселе по проекту В. Орта́ в 1896—1899 гг. (рис. 9). В здании были размещены, кроме зала собраний, служащего одновременно театральным залом, ряд клубных помещений, библиотека, ресторан и т. д., а также торговые залы магазина и относящиеся к нему складские и конторские помещения.

 

В этом сооружении В. Орта́ проявил себя как большой мастер интерьера: он использовал прием «переливающегося пространства», связав в единую композицию главный зал, галереи и лестницу. Кроме того, он придал зданию необычное объемное построение, используя план неправильной формы и акцентируя главный вход вогнутой кривой фасада.

 

В 90-е годы XIX в. Брюссель был одним из передовых культурных центров Европы, где находили признание талантливые люди многих стран, подвизавшиеся в самых различных областях искусства, часто непонятые у себя на родине. Здесь в атмосфере радикальных суждений по вопросам искусства создавались творческие группировки и общества, среди которых ведущее место принадлежало группам «Свободное искусство» и «XX-ти» (рис. 10). В ряде издаваемых ими в те годы журналов проповедывались и отстаивались весьма крайние для того времени левые взгляды.

 

 

   

10. Декоративное искусство. Обложка журнала группы «XX-ти». Художник Георгий Лемлинг.

Пластическое решение парохода А. ван де Вельде

 

 

При различии эстетических установок все сторонники нового сходились на полном отрицании авторитета классического искусства и установленных им канонов. Они по-

 

 

—стр. 312—313—

 

святили себя поискам нового понимания красоты и форм ее художественного выражения.

 

Характерным для всех этих группировок было внимание, уделяемое ими декоративному искусству, стремление «украсить будни жизни», внести в окружение человека нечто новое, необычное.

 

Загадочный мир микроорганизмов, открывающийся человеку после изобретения микроскопа и нарушающий привычные понятия об их масштабе, изящные линии японских гравюр, причудливые формы экзотических растений, насекомых и животных и сказочный мир искусства Востока вдохновляли творчество художников и архитекторов, пресыщенных строгими правилами традиционного европейского искусства.

 

Широкое знакомство художественных кругов с искусством и философией Востока и его древними культурами нарушило традиционный образ мыслей, а достижения науки и техники, новые материалы и конструкции и новое назначение ряда сооружений повлекли за собой и поиски новых форм, не укладывавшихся в рамки академических канонов.

 

В Бельгии первые попытки воплотить в архитектуре принципы нового искусства Ар-Нуво принадлежали арх. Виктору Орта́¹. В поисках нового стиля он еще в 1886 г. построил в Генте три особняка. Однако его интересовал не столько сам факт строительства того или иного здания, но именно поиски нового стиля, который являлся бы выражением эпохи, чаяний, потребностей и вкусов интеллигентного богатого буржуа.

____________

¹ Так называемое течение «Новое искусство», возникшее в конце XIX в., получило разные названия в разных странах. В Бельгии — Ар-Нуво, в Австрии — Сецессион, в Испании — модернизмо, в Германии — югендстиль, во Франции — Ар-Нуво, или (насмешливо) Нуй (что значит «лапша»), в России — модерн или, позднее, декаданс, в Италии — Либерти и, наконец, в Англии — Современный стиль (Modern style).

 

Поэтому Орта́ на пять лет прервал свою строительную практику и в уединении вынашивал новые принципы стиля эпохи.

 

Только тогда, когда он почувствовал себя готовым для решения этой задачи, он взялся за проект особняка для инженера Тасселя в Брюсселе (рис. 11). Выстроенный им в 1892—1893 гг. знаменитый особняк Тасселя стал своеобразным манифестом нового стиля. В том же стиле Орта́ позднее построил в Брюсселе особняки Эйтвельд, Сольвейг и др. (рис. 12).

 

 

    

 

11. Брюссель. Особняк Тассель 1892—1893 гг. В. Орта́. Фасад, планы, лестничный холл

 

 

—стр. 314—

 

12. Брюссель. Особняк Сольвейг. В. Орта́. Интерьер

 

 

Современников, которые совершали специальные паломничества в Брюссель для знакомства с творчеством Орта́, поражали безордерность фасада особняка Тасселя, металлические переплеты больших окон эркера, как бы слитого с фасадом, а главное — совершенно новое композиционное решение плана и интерьера (в соответствии с эстетическими запросами заказчика и его повышенными требованиями к комфорту). Чтобы «залить» светом комнаты особняка, В. Орта́ отвел половину площади первого этажа особняка со стороны двора под зимний сад, а непроходные комнаты верхних этажей расположил вокруг центрального холла и внутренней лестницы, освещенной световым фонарем. План этого особняка предвосхитил «свободные» планы построек XX в.

 

В. Орта́ стремился не только использовать новые для XIX в. строительные материалы — металл и стекло, но и, выявляя их органические качества, придать им новую архитектурно-художественную выразительность. Он искал и нашел новый стиль, который по существу стал выражением апофеоза материального благополучия буржуазии, изощренности, индивидуализма и утонченности эпохи возвышения нового господствующего класса.

 

В особняке Тасселя Орта́ впервые применил характерную для его дальнейших работ извивающуюся линию (линию Орта́ — или «линию удара бичом»). Она представлялась ее автору образным выражением напряжения металла, воплощением нервного, напряженного, напыщенно-торжественного духа эпохи, как бы его эмблемой. Изяществом своего изгиба она удовлетворяла изысканный вкус пресыщенного класса буржуазии, для которого Орта́ строил и отделывал дома. Его проекты были образцами графического искусства и стилизации. В определенной манере были выдержаны фасады, металлические несущие элементы здания, витражи, резьба, роспись, мебель, арматура, обои, ткани и т. д.

 

 

13. Брюссель. Особняк Анкара на улице Дефакс. П. Анкар. Внешний вид

 

 

—стр. 315—

 

14. Брюссель. Мебель в особняке в Уккле, 1896 г. А. Ван де Вельде.

Стулья и стол

 

 

Орта́ строил только богатые особняки и репрезентативные общественные здания. Даже его «народный дом», несмотря на кажущуюся демократичность своего назначения, является постройкой для привилегированного заказчика — группы руководителей профсоюзного объединения бельгийских рабочих.

 

Тот же контингент заказчиков обслуживал и другой основоположник бельгийского модерна — арх. Павел Анкар (1861—1901). Однако, стремясь превзойти Орта́, он работал в камне, формы его зданий тяжеловесны, а его декор не абстрактен, как у Орта́, а насыщен орнаментальными растительными (подчас гипертрофированными) мотивами. Этот стиль является ответвлением модерна и был известен как стиль флореаль (рис. 13).

 

Третьим основоположником Ар-Нуво в Бельгии являлся Анри Ван де Вельде, который был не только архитектором и художником, но и педагогом, а главное пропагандистом новых идей, которые он распространял, участвуя в выставках, отстаивая свои идеи в литературных трудах, а также воспитывая молодые кадры.

 

 

  

15. Брюссель. Особняк Стокле, 1905—1911. Й. Гофман. Общий вид, план

 

 

Большое значение для популяризации и утверждения новых веяний в искусстве имели выставки, организуемые в Брюсселе, начиная с 1894 г. (уже после постройки дома Тасселя) группой «Свободное искусство». На этих выставках экспонировались модернизированные интерьеры жилых помещений, в которых предусматривались все современные средства комфорта — центральное отопление, электричество, водопровод и т. д. Деятельным участником этих выставок с 1899 г. был Ван де Вельде. Выставки, организованные им в Брюсселе, он затем демонстрировал в Париже. Первым практическим выражением его художественного кредо был выстроенный им для себя в 1896 г. особняк в Уккле (Брюссель). Отходя от канонов классицизма, Ван де Вельде использовал в нем прием необыч-

 

 

—стр. 316—

 

ного для Бельгии английского коттеджа и применил свободную планировку. Интерьер дома был строго выдержан в новом стиле Ар-Нуво, начиная с мебели и арматуры. Для достижения единства стиля все обитатели дома одевались по эскизам, выполненным Ван де Вельде. Интересно, что так же, как и Орта́, Ван де Вельде пытался выработать свою характерную по начертанию линию. За образец он взял форму человеческой почки. Но, применив ее к мебели, Ван де Вельде вскоре убедился в неудобстве этой формы и несоответствии ее структуре дерева и перешел на более простой и органичный рисунок столов и стульев (рис. 14).

 

В 1902 г. Ван де Вельде переехал в Веймар, где до 1917 г. был руководителем школы прикладного искусства. Несмотря на стилевое новаторство, в методах производства Ван де Вельде был консервативен и признавал кустарное, а не индустриальное изготовление художественных предметов домашнего обихода. Он считал, что заводское изготовление художественных изделий еще не достигло желаемого совершенства, чтобы можно было перейти на серийное промышленное производство.

 

Педагогическая сторона деятельности Ван де Вельде способствовала пропаганде новых идей, а широкое внедрение стиля Ар-Нуво среди ремесленников сделало его более демократичным.

 

Ван де Вельде в первый период своего творчества проявил себя в основном как художник — мастер интерьера, прикладник и декоратор, а главное как популяризатор идей Ар-Нуво.

 

Ар-Нуво был недолговечен, что было во многом обусловлено классово ограниченным контингентом заказчиков, на вкус которых этот стиль был рассчитан. Основоположники этого направления считали его чем-то завершенным, а себя рассматривали как неких монополистов новаторства, допустимого, как им казалось, только в избранном ими направлении. Ар-Нуво представлялся им манифестом свободы творчества. Они не видели, что многие приемы модерна становятся декоративным шаблоном. Это вызвало протест молодых, прогрессивно настроенных бельгийских архитекторов, творчество которых формировалось в начале XX в. и которые искали дальнейшие пути развития архитектуры. Но выступать с критикой Ар-Нуво в те годы означало быть заодно с консерваторами против всеми признанных новаторов. В этом заключалось одно из противоречий развития бельгийской архитектуры XIX в., чем и объясняется во многом тот факт, что дальнейшие искания в области новой архитектуры (следующий шаг в освобождении архитектуры от декора) пришли в Бельгию уже извне. Например, такое интересное по композиции и простоте форм здание, как особняк «Стокле» (1905—1911) в Брюсселе (рис. 15), было выстроено не бельгийцем, а австрийским архитектором Йозефом Гофманом. Новые искания рациональной архитектуры в среде бельгийских архитекторов в основном не шли далее теоретических споров.

 

Молодые бельгийские архитекторы могли применять в это время свои силы лишь в муниципальном и мелком кооперативном жилом строительстве. Здесь накапливали опыт и оттачивали свое мастерство Луи ван дер Суальмен (в дальнейшем известный градостроитель), а также крупные впоследствии архитекторы, как Виктор Буржуа, Хюйбрехт Хостэ, Ян Эггерикс, Авербекке, Смольдерн и др., которые после первой мировой войны развивали в бельгийской архитектуре принципы функционализма.