Архив: Гинзбург М. Я. Международный фронт современной архитектуры. 1926

     

 

 

↑ Из книги Мендельсона АМЕРИКА. Aus Mendelsohnsbuch AMERIKA

 

 

 

Если окинуть беглым взглядом все то, что происходит сейчас в архитектурной жизни всех стран, первое впечатление будет таково: мир раскололся на две части. В одной — еще господствует эклектизм, потерявший всякую отправную точку, истощивший себя до конца и отлично символизирующий загнивающую культуру старой Европы, в другой — пробиваются молодые здоровые ростки, появляются истоки новой жизни, устанавливаются вехи, по которым не трудно протянуть единую нить международного фронта современной архитектуры. Несмотря на все отличия и особенности разных стран и народов, этот фронт действительно существует. Результаты революционных исканий авангардов современной архитектуры всех стран тесно пересекаются своими линиями друг с другом. Они выковывают новый интернациональный язык архитектуры, близкий и понятный, несмотря на пограничные столбы и барьеры.

 

Но стоит присмотреться к этой картине несколько ближе, как сейчас же становится очевидным, что в общем потоке сливаются различные струи, что пути творческих исканий различных стран и народов не совсем одинаковы, что при общем сходстве имеются и отличия, — отличия не только в формальной выразительности этого языка, но и в основных принципах, его одушевляющих.

 

ГЕРМАНИЯ

 

Среди всех крупных европейских стран, Германия одна из первых почувствовала потребность в обновлении окостеневшего архитектурного языка Европы. Мюнхен, Дюссельдорф и Дармштадт искали нового уже в то время, когда Париж, Лондон и Петербург еще незыблемо стояли на своих ложно-классических пьедесталах. Неудачная, но симптоматичная волна Модерна захлестнула Европу именно из германских стран. Ольбрих, Вагнер и Лоос были посвоему предвестниками новых времен еще задолго до войны. Петер Беренс (род. в 1868 г.) впервые сознательно принялся за архитектуру промышленных сооружений, а Вальтер Гропиус уже в 1911 г. сооружает ряд промышленных зданий в плане вполне современней архитектуры. Но, несмотря на эту явную устремленность германских стран к поискам нового, вряд ли можно назвать этот первоначальный период целиком удачным по результатам.

 

В последнее десятилетие перед войной Германия под напором пангерманизма стремилась отыскать формы монументальные и подавляющие, создавая тяжеловесный стиль, одушевленный главным образом ее шовинистическим задором. Проекты современных немецких архитекторов еще и теперь не свободны от его отзвуков. И в то же время изможденная послевоенная Германия вносит в эти искания новые ноты экспрессионизма, расслабленного и бесформенного, отпечатка которого не лишены даже такие талантливые зодчие, как Таут, Пельциг или Мендельсон. Архитектура Германии в большинстве своем все еще не свободна от пафоса и романтизма, все еще строится на игре формальных элементов, подчеркивая или гипертрофируя их. И хотя нередко за этой оболочкой происходит большая работа по революционизированию intérieur'а по рациональному использованию всех технических усовершенствований и разумному распределению мебели, однако все эти возможности являются еще, к сожалению, потенциальной силой, смело обнаружить которую архитекторам до сих пор не удавалось.

 

Тем приятнее проследить в архитектуре Германии в последнее время значительно более четко выраженными новые черты.

 

Артур Корн, Фриц Глантц, Бруно и Макс Таут, Эрих Мендельсон, Вальтер Гропиус, Миз ван дер Роэ и др. открывают новый этап развития немецкой современной архитектуры, отмечают первую германскую веху международного фронта современной архитектуры. Они намечают безусловно здоровые и верные перспективы ее дальнейшего развития.

 

 

ФРАНЦИЯ

 

Совершенно иные пути другой европейской державы — Франции. Неуклонно взращивая в своих академических оранжереях анемичные плоды ложно-классического эклектизма, эта страна время от времени проявляет свой изобретательский гений латинской расы. Конечно, бездарны и безнадежны лауреаты „Prix de Rome“, как ничтожно и ненужно большинство последних сооружений Франции, в том числе и безвкуснейшая Парижская выставка прошлого года, но все же мы не можем забыть, что именно Франция была родиной железо-бетона, что именно она еще на Парижской выставке 1889 года своими сооружениями из железа и стекла, своей Эйфелевой башней и др. определенно указала на новые возможности современной архитектуры. Точно так же еще в работах и книгах Тони Гарнье (род. 1896 г.) проявлено много ценных и новых идей. Этот рациональный дух, проявляющийся особенно настойчиво в современных сооружениях французских инженеров (Frassinet и др.), растущий и по сей день параллельно с академической рутиной, и в архитектурных образцах создает свой национальный форпост на международном фронте современной архитектуры.

 

Интересно отметить тот факт, что французы приходят к нему совершенно иным путем, не столько борьбой за новую форму, сколько изобретательством своих зодчих. Уже братья Перре обнаруживают в известной степени эти прекрасные качества. Выстроенный ими на Елисейских Полях новый театр, мало выразительный в оформлении, полон ряда чисто современных приемов. Таково отсутствие стен, несущих какую-либо нагрузку (она вся перенесена на отдельные опоры), новая планировка сценического пространства, остроумное распределение зрительных мест и ряд других деталей, дающих верные предпосылки к действительно новому решению театра.

 

Миз ван дер Роэ. Берлин. Проект здания для контор. Mies van der Rohe. Berlin. Bürohaus

Конструкция: опоры расположены внутри здания; наружные стены лежат на консолях и превращены в изоляционную оболочку, использованную верхней частью для освещения, нижней для шкафов

 

Но современные в своем изобретательстве Перре не только не умеют подчеркнуть и выразить эти качества, но даже, обратно, засоряют свои мысли элементами формы явно эклектической и несовременной. И лишь Ле Корбюзье-Сонье удается в своих произведениях не только обнаружить свои национальные изобретательские особенности, но и поднести их в форме современной и новой.

 

Корбюзье вообще является фигурой нового человека, полного энергии и настойчивости в пропаганде своих идей. В продолжение двух-трех лет он успевает создать подлинно современный журнал (к сожалению, недолговечный) „L’esprit Nouveau“, написать три книги: „Vers une architecture“, „Urbanisme“, и „L’art décoratif d’aujourd’hui“, полные блесток чисто французского остроумия и четкости выброшенных лозунгов. Но, конечно, полнее всего сказывается новаторская личность Корбюзье в его архитектурных работах. Он создает разумный проект современного города („Une Ville Contemporaine“), города организованных небоскребов, города сконцентрированного в одном месте и вместе с тем насыщенного воздухом, светом и зеленью, — корректив к стихийной застройке Парижа, Нью-Йорка и других современных городов. Он изобретает различные типы городской застройки, каждый раз радикально обновляя самую постановку вопроса и, наконец, в иллюстрируемых здесь своих виллах находит оформление жилища, простое, острое и новое.

 

Ле Корбюзье с группой к нему примыкающей — Малле Стевен (Mailet Stevens), Гуврекиан (Guevrekian), Люрса (Lurçat) и др. — несомненно занимают одно из наиболее передовых мест в развитии архитектуры современной Европы.

 

К числу меньших европейских стран, где современная архитектура получила довольно значительное распространение, нужно отнести еще Голландию, Чехо-Словакию (особого внимания заслуживает превосходный архитектурный журнал, издаваемый в Праге, „Stauba“) и отчасти Бельгию.

 

ГОЛЛАНДИЯ

 

Голландии, не принимавшей участия в мировой войне, удалось за это время гораздо больше осуществить из своих проектов, нежели другим странам. За последние годы там возведено не только множество отдельных зданий, но и целый ряд новых поселков. В то время как европейские архитектора рыли окопы, голландец Уд выстроил в Роттердаме 3.000 дешевых квартир. Однако не все из вновь выстроенного в Голландии действительно ново по существу, многое еще характерно не новыми принципами архитектурного мышления, а разнообразными чисто стилизаторскими попытками. Лучшими представителями голландцев нужно считать архитекторов: Уд (I. I. Р. Oud), ван дер Флюгт (van der Vlugt), ван Равестейн (van Ravesteyn), Ван Гуфф (van T. Huff), Жан Вильс (Jan Wils) и др. Но на ряду с ними выделяются несколько голландцев, более своеобразно и ново подошедших к современной форме. Иллюстрируемый нами дом Шредера голландского архитектора Ритвельда (Rietveld), выстроенный им в городе Утрехте, значительно резче и самобытнее подхватил и выразил новый язык современной архитектуры. Чрезвычайно интересны, пожалуй, даже на фоне всей европейской архитектуры, работы Досбурга (Doesburg), вскрывающие нам творческий путь большинства современных европейских архитекторов. Работы Досбурга необычайно выразительны и современны по форме. В них — лаконическая простота и убедительная плакатная четкость. Они центробежны и легко разлагаются на множество составных элементов, грани, из пересечения которых создается архитектурный объем голландца Досбурга. Нетрудно заметить аналогию этой формы с живописными построениями супрематистов. Это своебразный супрематизм в архитектуре. Чтоб убедиться в этом, достаточно взглянуть на супрематические работы Казимира Малевича. Но тем не менее здесь перед нами несомненный язык новой архитектуры — новая веха международного фронта.

 

АМЕРИКА

 

Совершенно своеобразны и отличны от Европы пути современной архитектуры в Северо-Американских Соединенных Штатах. Там также высится крепкий форпост нашего международного фронта. Но если в Европе мы его отыскивали в достижениях передовых архитекторов, то в Америке он укреплен на блестящих сооружениях инженерного гения американцев. Экономическая мощь и развитие техники Америки создали в последнее время бесконечное количество изумительных шедевров архитектуры: это многочисленные элеваторы (Буфалло, Чикаго), склады и фабрики. Достаточно взглянуть на иллюстрируемые нами в № 4 СА силосы, чтобы понять, какой мощной выразительностью, масштабностью и остротой обладают эти совершенно новые формы.

 

Миз ван дер Роэ. Берлин. Проект небоскреба. Miss van der Rohe. Berlin Wolkenkrazer.

Та же конструкция уничтожает старое представление о стене

 

И в то же время жилые сооружения крупнейших городов Америки, за небольшими исключениями, повторяют бесконечную европейскую песнь эклектизма, становящегося здесь, в этих новых условиях, еще более беспочвенным, смешным и ненужным. Тем, у кого головы еще и по сей день прочно набиты добрыми старыми традициями ложно-классического воспитания, чрезвычайно полезно посмотреть на уроки Америки. Как в зеркале, может увидеть здесь Европа свой собственный облик, неприкрашенный и, конечно, преувеличенный, потому лишь, что здесь более резко изменились новые условия жизни. Тех, кого еще не убедила старая Европа, должна убедить молодая Америка, невольно рисующая острую карикатуру на своих почтенных европейских учителей. Выводы здесь напрашиваются сами собой. Там, где Америка идет по традиционному пути, где она прибегает к рецептам европейского искусства, там безнадежность и окончательная изжитость этого пути становятся до крайности очевидными.

 

Там, где Америка остается Америкой, то-есть там, где сказывается ее практический разум, свободный от пут традиций, рациональный ум изобретателей, не думающих ни о какой эстетике, — там налицо непревзойденные образцы их разумной деятельности, там новые вехи человечества, завоевывающего жизнь, новые форпосты международного фронта современной архитектуры.

 

СССР

 

Теперь, когда мы несколько познакомились с этим международным фронтом в его наиболее крепких передовых позициях, небесполезно вернуться к нашей работе, сравнивая общие успехи, промахи и достижения.

 

Первое отличие, бросающееся в глаза между достижениями наших заграничных товарищей и нашими, — то, что там передовой фронт, хотя и не столь значительный количественно, занял все же прочное место в реальном строительстве. Чрезвычайно многое из того, что замышляется заграничными архитекторами, уже осуществлено и мы можем это демонстрировать не проектами, а фотографиями с натуры. Полезно многим, ищущим хоть каких-либо предлогов в отстаивании своих косных предрассудков и твердящим, что современная архитектура хороша лишь на бумаге, — полезно увидеть, что современные достижения, осуществленные в действительности, во много раз превосходят по своей выразительности и остроте восприятия, самые лучшие из еще не осуществленных проектов. Это чрезвычайно полезный и убедительный урок, который мы выносим из обзора международного фронта современной архитектуры. И он еще более подкрепляется теми немногими, к сожалению, опытами, которые проделаны у нас в Советской России.

 

 

Другое отличие первостепенной важности, дающее сильное преимущество современной архитектуре за границей, — это высокий уровень техники вообще и строительной в особенности по сравнению с нашей, техники, которая непрерывно идет вперед, делает успех за успехом, заставляет архитектора равняться по инженеру и будит все новые возможности, в ней скрытые. Достаточно взглянуть на любой каталог европейской или американской фирмы по стандартному изготовлению оконных металлических рам, под'емников, конвейеров или каких-либо других элементов, для того чтобы убедиться в том, как много помогает выявлению современной архитектуры высокий уровень европейской и американской техники. В сущности лучшая библиотека по современной архитектуре — собрание последних каталогов и прейс-курантов крупнейших технических фирм.

 

Эрик Мендельсон. Берлин. Ehrich Mendelsohn. Berlin

 

У нас же, в нашем строительстве, не только нет опоры в развитии технической мысли, но даже обратно: поборники милого их сердцу старого художественного хлама пытаются оправдать свой парализованный ум низким уровнем нашей техники. То, что годится, мол, для Европы, то не годится для нас, отсталых в экономическом и техническом отношении. Конечно, вряд ли можно серьезно возражать на такие замечания. Совершенно ясно, что выводы должны быть обратными. Именно вследствие нашей бедности и технической малограмотности надо равняться по самым последним европейским и американским стандартам, пропуская все промежуточные стадии и перегоняя их, — это единственный путь, на который мы можем и должны стать.

 

Но если эти громадные технические преимущества находятся на стороне заграничной современной архитектуры, то целый ряд значительных преимуществ находится и на нашей стороне.

 

Установка на социалистическое строительство, на новое общество с иными производственно-бытовыми отношениями, общество, которое растет в наших условиях, — есть тот наш козырь, значение которого бесконечно велико.

 

Если все достижения передовой технической мысли Европы и Америки — механизация строительного производства, стандартизация и пр. наталкиваются в условиях старой жизни на пошлость отдельных индивидуальных вкусов, на конкуренцию различных фирм, на стихийность в росте жилищ и городов, то наши социальные условия открывают перед нами исключительно заманчивые перспективы планового подхода к строительству, открывают возможности массового производства, в котором стандартизация и прочие завоевания современной техники только и могут проявить все свои положительные особенности.

 

Если рациональные изобретательские идеи переустройства нашего жилья и города Корбюзье наталкиваются на неопреодолимые барьеры косного буржуазного общественного строя Европы, со святой неприкосновенностью частной собственности, материальной и духовной, если совершенно утопичны его мощные дома-коллективы в условиях буржуазной Франции, то совершенно обратно наши условия жизни настойчиво толкают современного зодчего именно на этот путь изобретательства новых типов архитектуры, долженствующих оформить и кристаллизовать новый социалистический быт.

 

К сожалению, далеко не всеми достаточно усвоена эта истина, далеко не все ощутили в себе волю к этой новой действительно творческой деятельности и, к несчастью, слишком еще велика у нас тупая сила косной противодействующей волны, — и именно последний момент в значительный степени ослабляет это наше преимущество перед европейскими архитекторами.

 

И, наконец, необходимо упомянуть о чрезвычайно существенной разнице в нашей и зарубежной архитектуре, — разнице, заключающейся в четкости методов нашей работы.

 

Вспоминая обзор, сделанный современной европейской архитектуре, нам не трудно убедиться в том, что она в большинстве случаев подвигается вперед интуитивно, твердого метода не имеет. Более того, она находится в значительной своей части во власти эстетического момента, она ищет форму как таковую, не отдавая себе отчета в том, что путь отвлеченной и самодовлеющей формы, рассчитанный на подсознательное чутье, чрезвычайно шаток.

 

В отличие от этого советская современная архитектура, по крайней мере, группируемая вокруг нашего журнала, прежде всего базируется на прочном материалистическом методе. Она не содержит в себе никакого нигилизма, ни в каком случае не отказывается от требований формальной выразительности, но она базируется целиком на функциональных особенностях всего задания и каждого из его элементов. Наш фронт современной архитектуры базируется на том принципе, что законченное архитектурное произведение, как и всякая иная истинно современная вещь, есть не дом, не вещь плюс какая-то эстетическая прибавка к ней, а разумно и планово организованная конкретная задача, в самом методе своей организации содержащая максимальные возможности своей выразительности. Наш фронт современной архитектуры базируется на здоровых началах конструктивизма, на методе функционального мышления, на методе, определенно указывающем зодчему пути его деятельности, подсказывающем ему то или иное оформление своего задания, в зависимости от целого ряда реальных предпосылок, стоящих перед ним.

 

Эрик Мендельсон. Берлин. Ehrich Mendelsohn. Berlin

 

Этот метод показал уже свои первые результаты, он вывел нас из беспочвенного эклектизма к отысканию, в условиях новой советской общественности, подлинно современного архитектурного языка. Мы без преувеличения утверждаем, что современная архитектура этим языком уже овладела.

 

Эрик Мендельсон. Берлин. Ehrich Mendelsohn. Berlin

 

Но диалектическое развитие функционального метода таково, что оно не позволяет владеющим им оставаться на одном месте. Мы научились выражать новые материалы и конструкции, овладели современным языком архитектуры, отыскиваем решение для многих типов архитектуры, в особенности промышленной и приближающейся к ней по своему производственному характеру. Но задача, стоящая сейчас перед нами во весь свой рост, задача еще не решенная и к решению которой властно зовет нас наш метод работы, — это выявление и кристаллизация новых типов, новых стандартов современной архитектуры. Мы должны изобрести, наконец, свой тип жилого дома, свой клуб, свою школу, свой университет и т. д. Мы должны научиться современным языком и при всем разнообразии индивидуальных особенностей дифференцировать фабрику от университета, университет от жилого дома. А эго значит, что мы должны прежде всего суметь уничтожить в себе и окружающих атавистические восприятия, ассоциируемые в нас по традиции, по привычке, по косности. Наш университет — это не тот университет с колоннами, что стоит в Москве на Моховой, наше жилье это не те доходные дома, что „украшают“ наши старые улицы. А, следовательно, мы должны с необычайной прозорливостью осознать те новые производственно-бытовые отношения, которые складываются у нас в связи с этими новыми типами, должны суметь подсказать своим архитектурным языком их новые формы, на их базе создать эти новые стандарты архитектуры. Только тогда мы получим действительно наше новое жилье, наш новый университет и т. д.

 

Но задача эта чрезвычайно трудна. Новый архитектор справится с ней лишь тогда, когда ему будет оказана помощь всей нашей общественности. Чрезвычайно велика в этой работе и роль заказчика, в данном случае административных лиц, представительствующих социалистическое государство. Если задание архитектурного конкурса или частного заказа разрабатывается спецами, находящимися целиком во власти старых традиционных производственно-бытовых отношений и связанных с ними оформлений, — то новому архитектору ничего здесь не сделать. Его поиски будут безнадежно разбиваться о поставленные ему преграды.

 

Для того, чтобы этот очередной барьер, стоящий перед нами, был во-время взят, необходимо ясное сознание характера и особенностей данной задачи, сознание не только архитекторов, решающих ее, но и советской общественности, ставящей ее нам.

 

---

 

 

Перейти в содержание всех выпусков журнала «Современная архитектура»