Архив: Конструктивизм как метод лабораторной и педагогической работы. 1927

Первая выставка СА. Монтаж делал Алексей Ган // Современная архитектура. 1927. № 6. — С. 159.

ПЕРВАЯ ВЫСТАВКА СА. МОНТАЖ ДЕЛАЛ АЛЕКСЕЙ ГАН

ERSTE AUSSTELLUNG DER ARCHITEKTUR DER GEGENWART. MONTIERT VON ALEKSEJ GAN

Гинзбург М. Я. Конструктивизм как метод лабораторной и педагогической работы // Современная архитектура. 1927. № 6. — С. 160—166.

КОНСТРУКТИВИЗМ КАК МЕТОД ЛАБОРАТОРНОЙ И ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ РАБОТЫ

DIE LEHRMETHODE DES KONSTRUKTIVISMUS VON M. GINSBURG

• Настоящая статья есть схематический план курса теории архитектуры, читаемого автором на архитектурном отделении Вхутемаса и МВТУ.

Понятие, скрываемое за словом „архитектура“, — функция эпохи. Каждый исторический период со своим хозяйственным и культурным своеобразием ставит свои специфические задачи, порождает свою целевую установку, вкладывает свое содержание в слово „архитектура“.

В конструктивные периоды истории, т. е. в периоды интенсивного формирования новой культуры от архитектора требуются прежде всего изобретение и кристаллизация социальных конденсаторов эпохи, создание новых архитектурных организмов, эту эпоху обслуживающих.

В периоды общественного и культурного застоя и депрессии не может быть речи о создании новых организмов, и архитектору остается возможность декоративного украшения уже давно канонизированных типов.

В первом случае под словом „архитектура“ преимущественно понимается искусство организации, изобретения, жизнестроения.

Во втором — искусство декорации и украшения.

Конструктивизм, или функциональный метод, рожден нашей эпохой — эпохой дважды конструктивной: на базе социальной революции, выдвинувшей нового потребителя и кристаллизующей новые хозяйственные и общественные взаимоотношения, и на базе небывалого роста техники, непрерывных технических завоеваний, создающих исключительные возможности строительства новой жизни.

Наша эпоха конструктивна не только сегодня, как исторический этап, как временный период интенсивнейшего жизнестроительства. Она конструктивна еще и по изменившемуся жизненному темпу, не дающему возможности долго задерживаться на каком-либо этапе и почти изо дня в день несущему новое в своих социальных задачах и хозяйственно-технических возможностях. Вот почему сегодняшнее объяснение понятия „архитектура“ возможно только в функциональной архитектуре, в конструктивизме, ставящем архитектору прежде всего задачу жизнестроения, организации форм новой жизни.

Однако эта задача жизнестроения, задача создания социальных конденсаторов нашей эпохи получает свое завершение лишь кристаллизованная конкретными материальными формами, одетая в плоть и кровь и представляющая собой ряд архитектурных признаков, воздействующих на психику человека и чувственно им воспринимаемых. Другими словами, задача жизнестроения, начинаясь организацией форм новой жизни, новых бытовых и трудовых процессов, заканчивается материализаций и оформлением архитектурных объектов — пространственных вместилищ этих форм новой жизни.

В дореволюционной, так называемой „художественной“ архитектуре, как и в архитектуре, базирующейся на формальных принципах, неизбежно возникает дуализм противопоставления утилитарной сущности объекта и его оформления.

Конструктивизм как метод стремится к окончательному уничтожению этого дуализма, к абсолютному монизму тем, что:

1) не допускает наличия никаких нерабочих „прибавочных“ элементов в оформлении своих социальных конденсаторов;

2) разрешает основные вопросы эмоционального воздействия самим способом организации утилитарно-конструктивного становления;

3) оформляет каждую деталь функционально, т. е. организуя материал вещи исключительно в пределах ее полезного действия.

Таким образом, целостность монистического устремления конструктивизма сказывается не в отрицании эмоционального воздействия материальных объектов (как это обычно принято инкриминировать конструктивизму), а в организации этого воздействия в самом процессе утилитарно-конструктивного становления их.

Однако методологически, в целях лабораторной проработки всего производственного процесса архитектора, конструктивизм прибегает подобно многим другим научным дисциплинам к способу лабораторного рассечения одной реакции, т. е. ко временной изоляции одной части по существу целостного процесса от других для получения наиболее благоприятных условий анализа. Этот принцип лабораторного рассечения реакции существенно отличается от абстрактного изучения вопросов тем, что последнее состоит в отвлеченной работе над отвлеченными элементами, в то время как лабораторное рассечение есть искусственная изоляция реального элемента из конкретного целого, после окончания лабораторной работы восстанавливаемого во временно нарушенной целостности. Следуя принципу лабораторного рассечения реакции, конструктивизм в процессе своей теоретической работы расчленяет единый процесс работы архитектора на ряд отдельных, искусственно изолируемых частей.

Первым своим объектом конструктивизм, или функциональный метод, устанавливает проработку вопросов, связанных с изобретением, кристаллизацией социальных конденсаторов, социально и технически перерожденных организмов, без которых невозможно появление новой архитектуры.

Другими словами, прежде всего — работа по изучению целевой установки, по революционизированию самого задания, по конкретизации определенного отрезка новой жизни и конденсации его в наиболее характерных материальных условиях.

Работа эта может быть расчленена на следующие разделы:

І. СОЦИАЛЬНО-БЫТОВЫЕ И ПРОИЗВОДСТВЕННЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ЗАДАНИЯ.

а. Изучение бытовых и трудовых (производственных) процессов с учетом основного направления их социального и технического роста

б. Построение графинов движения на их базе

в. Изучение схемы оборудования соответственно графикам

г. Изучение габаритов оборудования

д. Изучение условий физической гигиены производственных процессов

е. Построение на базе изученного материала схемы социального конденсатора

II. ТЕХНИЧЕСКИЕ И СТРОИТЕЛЬНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ.

а. Изучение строительных материалов, находящихся в распоряжении архитектора

б. Изучение конструктивных приемов и решений, вытекающих из общих предпосылок, характера применяемых материалов и технических возможностей

в. Изучение условий и методов практического выполнения вещи, каждой детали и архитектурного целого

Іа — состоит в аналитическом изучении целевого задания не как заданного определенного количества помещений с определенной полезной площадью, а как динамического производственного процесса, понимая под ним все трудовые и бытовые движения (как и отдельные состояния покоя), совершаемые и испытываемые человеком (на фабрике, заводе, кроме того и машиной) в разное время дня и ночи, в разные производственные, бытовые и всякие иные периоды.

Іб — состоит в фиксации этого динамического процесса графиками движения, группируя отдельные процессы и связывая их в один общий поток. Получаются отдельные графики по отдельным функциям и общая система их, связывающая воедино; графиком обрисовывается первый пространственный след архитектурного задания.

Ів — состоит в изучении схемы оборудования: на заводе — машин, станков; в жилье — мебели, утвари, как рабочих элементов, обслуживающих все бытовые и трудовые процессы, и в размещении этого оборудования по графикам движения во взаимном расстоянии, аналитически определяемом.

Іг — состоит в изучении габаритов оборудования, их пространственной характеристики, их статических и динамических возможностей.

Ід — состоит в аналитическом изучении физических условий, наиболее способствующих производственным процессам: количества пространства, необходимого для рассматриваемых процессов, температуры, акустических условий, условий освещения и пр. и пр.

Іе — состоит в фиксации на основе изученного материала некоей схемы, как целостного организма, являющегося прообразом отыскиваемого социального конденсатора.

ІІа — состоит в изучении строительных материалов, в максимально революционном пересмотре их, в переходе на наиболее совершенные современные материалы, по возможности минимальные по массе и весу, легкие и динамичные.

ІІб — состоит в изучении наиболее рациональных медов конструирования и тех возможностей пространственного оформления, которые они открывают.

ІІв — состоит в изучении самих способов строительного производства, в максимальном переходе на индустриализованное производство, в переходе от „постройки“ к „сборке“ здания и в возможностях архитектурного оформления ими открываемого.

Таким образом, эта работа приучает архитектора определять архитектурное задание изнутри, на базе динамики развертывающихся производственных процессов и намечаемых возможностей осуществления. Эта работа подготовляет материал для конкретного оформления социального конденсатора, дает его первый пространственный след.

Раздел 1д первого объекта исследования состоит в изучении физических условий, наиболее способствующих производственным (бытовым и трудовым) процессам. Однако в действительности имеется еще и ряд психо-физиологических условий, составляющих специфическую проблему восприятия материальных форм, которыми кристаллизуется социальный конденсатор, поскольку тот или иной процесс восприятия повышает или понижает коэффициент полезного действия конденсатора.

Конструктивизм, считаясь с процессом восприятия как с определенным материальным фактором, ставит себе задачу организации этого восприятия.

Однако прежде всего конструктивизм резко отмежевывается от специфического понимания восприятия, которым была насквозь проникнута старая эстетика XIX века даже в лице таких крупных мыслителей, как Кант или Спенсер, — понимания, которое эстетическое восприятие изолировало полностью от целевости воспринимаемого объекта и всегда приводило искусство к роковому дуализму формы и содержания*.

* Так, например, Иммануил Кант („Критика способности суждения“) говорил, что „созерцание (или творчество) должно быть незаинтересованным, иначе ему не быть художественным“.

Герберт Спенсер („Основание психологии), что „отделимость от служащего для жизни отправления есть одно из условий для приобретения эстетического характера“, и, по его мнению, „идея прекрасного исключает: 1) все, что необходимо для жизни, 2) все, что полезно для жизни, и 3) она вообще исключает даже всякий реальный объект желания“.

А теоретики-идеалисты шли еще дальше, говоря, как Фолькерт, об „особенном преимуществе художественного созерцания, заключающемся в свободе от действительности, в полной от нее отрешенности“, или как Рихард Гаман говоря о „законе изоляции“ восприятия, о „произведении искусства и эстетическом переживании, как о независящем ни от какой житейской потребности“.

Конструктивизм в корне отрицает псевдонаучные определения старой эстетики, непригодные для нас.

Действительно, процесс восприятия, по определениям психо-физиологии, есть сложный процесс, начинающийся от чувственного раздражения (зрительного, слухового, осязательного или др.) и через систему ассоциативных представлений, апперцепционных связей приводящий к познанию объекта сознанием. А так как весь этот процесс восприятия построен на диалектически растущем жизненном опыте человеческой психики, совершенно неубеждающими становятся положения о „законе изоляции“ восприятия от этого жизненного опыта, всегда связанного у человека и с „необходимостью“, и с „пользой“, и с „желанием“.

Конструктивизм исходит из понимания процессов восприятия как из процессов не столько биологических, сколько социальных, непрерывно меняющихся вместе со сменой общих предпосылок эпохи, эти процессы в значительной степени обуславливающих.

В частности наша эпоха как эпоха характерно конструктивная, изменяя целевую установку архитектора, меняет и характер восприятия каждого участника эпохи. Она заменяет в значительной степени пассивное и преимущественно чувственно-созерцательное восприятие прошлого активным и преимущественно познавательным восприятием настоящего и будущего.

Можно сказать, что если вполне естественно для дореволюционной эпохи — как эпохи общественной реакции и депрессии — эстетическое восприятие формы, абстрагированное от жизни и исключительно чувственное, то еще более естественно для нашего времени познавательное восприятие формы, неразрывно связанное с социально-общественным значением этой формы.

Действительно, трудно представить себе восприятие современным человеком формы авто без одновременного учета его функций бега. Здесь просто нет никакой возможности изолировать первое от второго. И еще более того — можно вполне определенно сказать, что это восприятие формы авто в своей силе и остроте возрастает по мере максимального отражения в его форме напряжения этой функции.

Для этого совершенно достаточно сравнить между собой обыкновенное легковое авто с беговым.

Потому-то конструктивизм вкладывает постоянно в понимание акта восприятия задачу определенных целеустремленных рабочих процессов, которым восприятие или способствует или препятствует.

Таким образом, функциональный метод в своей практике не ставит себе задач восприятия вообще, имея всегда дело с определенным целевым восприятием социально-полезной вещи или организма. Другими словами говоря о восприятии формы, цвета, фактуры и пр. конструктивист не разрешает этих задач вообще, а непременно в связи с определенной целью, определенным материалом, определенной обстановкой действия. И точно так же, как в первой части мы имели своей задачей наиболее рациональную организацию трудовых и бытовых процессов, во второй — мы ставим своей задачей наиболее рациональную организацию восприятия в связи с этими процессами, другими словами — гигиену целевого восприятия. Восприятие с точки зрения функционального метода есть, таким образом, целевой акт, состоящий не только в максимально четком овладении сознанием объекта и его социально-общественного значения, но и в повышении степени его социально-общественного действия. Но это целостное овладение объектом получается в результате усвоения сознанием целого ряда признаков или категорий объекта, суммой своей дающих общее единое постижение его.

Материалом восприятия для архитектора-производственника становится, в сущности, сумма всех этих признаков, или категорий, как и качество каждого из них в отдельности. Целостное постижение объекта это значит постижение: целевого назначения объекта, его состояния (покой или движение), материала, из которого он выполнен, определенного масштаба объекта, его структуры и его объемного и пространственного выражения. Достаточно нарушить или гипертрофировать одну из этих категорий, как немедленно теряется или уничтожается не только четкость общего процесса восприятия, но и коэффициент полезного социального действия архитектурного объекта.

Таким образом, материалом восприятия для лабораторного изучения архитектора становится ряд следующих категорий, расположенных в порядке от узко целевых свойств объекта до его наиболее общих признаков:

Функциональный, целевой характер объекта.
Состояние объекта. Покой или движение.
Материал. Его свойства, фактура, цвет.
Масштаб целого и частей. Постижение большого и малого. Масштабность.
Структура или тектоника объекта. Его построение, связь целого и частей. Членение и его принципы.
Форма как граница изолируемого или фиксируемого пространства, как трехмерный объем.
Пространственно-организующие признаки объекта.

Работа этой части может быть расчленена на следующие разделы:

а. Изучение организации целевого восприятия в ориентировке в функциональных особенностях объекта (в связи с пп. 1 и 2).

б. Изучение организации целевого восприятия в ориентировке в пространственных (п. 7) взаимоотношениях и в пространстве вообще.

в. Изучение организации восприятия в единстве и целостности восприятия (в связи с п. 5).

г. Изучение организации целевого восприятия в учете соотношений элементов объекта, их абсолютных величин, масштаба и четкости самой формы объекта (в связи с пп. 3, 4 и 6).

Эти четыре раздела изучают процессы целевого восприятия и методы их организации на базе вышеупомянутых признаков, архитектурного материала. Они учитывают взаимодействие этих конкретных признаков на психо-физиологическую сущность социального человека и его сознание признаков способствующих или препятствующих определенным производственным процессам.

Третья часть лабораторного рассечения ставит своей задачей изучение элементов архитектуры, являющихся объектом восприятия и конкретизирующих овеществление социального конденсатора.

Особенностями этого изучения в плане конструктивизма в данном случае становятся два обстоятельства.

1. Исследование элементов архитектуры не должно ни в каком случае в этом лабораторном рассечении ставить себе задачи художественной выразительности вообще, так как конструктивизм понимает эту последнюю лишь конкретно, при определенной целевой установке.

Художественная выразительность паровоза одна, а жилого дома — другая. Точно так же художественная выразительность поверхности будет меняться в связи с тем, каков материал этой поверхности и каково назначение изолируемого ею пространства. В каждом конкретном случае художественная выразительность будет различна. Еще менее допускает конструктивизм введение такой терминологии, как „мощь и слабость“, „величие и низменность“, „конечность и бесконечность“ (Ладовский, выпуск „Аснова“), как понятий явно метафизических, не имеющих какого-либо определенного смысла. Что значит, например, „низменная“ или „бесконечная“ архитектура?

Точно так же с чрезвычайной осторожностью приходится относиться и к терминологии Малевича, который, говоря о „весе, скорости и направлении движения“, понимает их также метафизически, противопоставляя эти понятия их фактическому, реальному смыслу.

2. Всякое изучение архитектурных элементов содержит в себе известную опасность канонизации определенных форм переходящих в словарь практической деятельности архитектора. Конструктивизм ведет борьбу с этим явлением и изучает основные элементы архитектуры как нечто непрерывно изменяющееся в связи с изменяемыми предпосылками формообразования.

Изучение этого материала ни в каком случае не должно вести к фиксации определенных форм.

Форма есть неизвестное, х, всегда заново отыскиваемое архитектором, а изучение материала должно стать лишь трамплином для работы над этим х.

С этой целью как метод изучения элементов архитектуры вводится метод трансформации.

Он заключается в том, что один и тот же объект материала последовательно трансформируется и предметом изучения становятся те изменения, которые вносит каждая трансформация в материал по отношению к его первоначальному состоянию, которое рассматривается как отправная точка.

Причем обязательно соблюдается:

чтобы трансформирующее средство было одним из реальных средств, находящихся в распоряжении архитектора;
чтобы трансформирующее средство было не эстетически прибавочным, а рабочим (утилитарным, или конструктивным) элементом;
чтобы объектом изучения были изменения материала, реорганизующие одновременно и его целевую сущность и характер эмоционального воздействия.

К числу этих трансформирующих средств можно отнести:

изменение отношений объекта;
расчленения (горизонтальное и вертикальное) объекта;
внутренний вырез плоскости или объема (проемы окон, дверей);
внешний вырез плоскости или объема (изменение силуэта);
различие материала, цвета и фактуры объекта;
введение подвижных частей объекта или подвижности всего объекта;
различные пространственные взаимоотношения отдельных объектов или их частей,
введение дополнительных (но работающих) элементов и множество других.

Самим материалом изучения являются по степени возрастающей сложности следующие основные элементы архитектуры:

A. Плоскость, как несущая или несомая поверхность и плоскость, как изолирующая оболочка.

Б. Объем как система плоскостей и как целостный организм. Его конструктивная и изолирующая роль.

B. Объемное сосуществование многих тел:

1. физически пересекающиеся и врезывающиеся тела;

2. тела соприкасающиеся;

3. тела, органически связанные, но физически не связанные друг с другом.

Г. Пространство:

1. время и движение как средства организации пространства;

2. пространство как взаимоотношение отдельных элементов объема между собой и по отношению к воспринимающему субъекту;

3. местоположение объекта в пространстве;

4. пространство как изолируемая величина (внутренний объем);

5. пространство как организация неизолированной или частично изолируемой величины (площадь, улица, город и т. д.).

По мере развития индустриальной техники вторжение ее в область архитектуры становится все более и более ощутительным.

В виде отдельных предметов оборудования (дверные и оконные приборы, санитарное оборудование и пр.) она уже давно завоевала себе прочное место в архитектуре. Однако в последнее время процесс этот, все более и более развиваясь, приводит к возрастающему участию индустриальной техники в архитектуре. Уже реальным фактом (в Америке и Германии) является термин „сборка“, заменяющий собой старое понятие „постройки“. Это значит, что в ближайшем будущем не исключена возможность конструирования жилья теми же методами и приемами, которыми конструируются авто и самолет.

Тем самым перед современным архитектором встает задача изучения процессов индустриальной техники, конечно, не из-за технического фетишизма, не из-за желания усвоить и подражать формам техники, а из необходимости овладеть теми особенностями, которые приносит индустрия в собственно архитектурные принципы.

Таким образом, целью этой части лабораторной работы будет:

1. исследование процесса функционального образования формы в образцах индустриальной техники и

2. изучение специфических особенностей и методов индустриального производства, оставляющих определенный след на его продукции.

Для выполнения означенной цели необходимо:

А. Аналитическое изучение отдельных элементов индустриальной техники и целевых организмов (авто, самолет, паровоз и пр.).

Б. Проработка отдельных элементов архитектуры (окно, приборы, мебель и пр.) и целевых организмов (кухня, лаборатория, рабочая комната и пр.) на базе изученного в пункте А материала.

В последней части вся аналитическая, лабораторно рассеченная работа предыдущих частей должна быть синтетически объединена целостным рабочим методом конструктивизма, т. е. восстановлена в своей органической неразрывности: 1) в анализе какого-либо сделанного проекта или 2) в самом процессе проектирования, где должны быть использованы все лабораторные материалы и проведен синтетический метод конструктивизма последовательно:

а) в учете всех предпосылок целевого назначения и возможностей осуществления;

б) в учете гигиены целевого восприятия;

в) в учете рационального использования архитектурных элементов;

с) в учете возможностей индустриализованного производства.

М. Я. Гинзбург.

Баухауз. Дессау // Современная архитектура. 1927. № 6. — С. 160—161, 163—165.

МАСТЕРСКИЕ БАУХАУЗА В ДЕССАУ. АРХИТЕКТОР ВАЛЬТЕР ГРОПИУС

БАУХАУЗ. АРХИТЕКТОР ВАЛЬТЕР ГРОПИУС

ЖИЛОЙ ДОМ В ДЕССАУ

Баухауз в Дессау является высшей художественной школой. Принимаются молодые люди, достигшие 17 лет, проявившие достаточные способности и подготовленность к изучению дисциплин школы.

Начало занятий в октябре; вступительный взнос — 10 марок, плата за ученье 60 марок за семестр (два семестра).

Общее руководство школой Баухауза в руках директора школы, профессора Вальтер Гропиус.

Преподавателями являются: Фейнингер, Гропиус, Кандинский, Пауль Клээ, Ганнес Мейер, Мохоли-Наги, Шлэммер, Альберс, Бауэр, Бройэр, Шэпер, Шмидт, Штыльцль.

Программа обнимает: класс оформления, работу в специальных мастерских и класс пространственных наук.