Диканский М. Г. Постройка городов, их план и красота. 1915

 

 

 

 

 

 

Предисловие

 

Глава I. Город как целое

Неправильная застройка городов. Русские города. Роль города в современной жизни. Закон Левассера. Рост городов в Западной Европе и в России. Культурное и экономическое значение городов. Проблема города.

 

Глава II. Планировка городов

Системы планировки: шахматная, радиальная, смешанная. Диаграммы движения. Планировка Москвы и Петрограда. Децентрализация города. Улицы и площади. Проблема движения. Замкнутость площади. Улицы проезжие и жилые. Наклонные фасады. Эволюция типа улиц. Подземное движение.

 

Глава III. Сады и парки

Свободные пространства. Системы разбивки: французские и английские сады. Скверы и спортивные площадки. Шреберовские садики. Зеленые насаждения в Западной Европе и в России.

 

Глава IV. Застройка городов

Борьба с многоэтажными зданиями в Западной Европе. Застройка по зонам: торговые, фабричные, жилые районы. Направление ветров. Системы застройки: сплошная, открытая, полуоткрытая, групповая. Общие дворы. Дворы-сады. Парки внутри жилых кварталов. Нормы высоты построек. Строительные регулятивы.

 

Глава V. Регулирование городского плана и отчуждение

Принцип публично-правового интереса. Принудительное отчуждение для проведения дорог. Закон о переделе. Отчуждение для общеполезных целей в России. Несовершенство закона об отчуждении.

 

Глава VI. Городской план и гигиена

Смертность в городах. Интенсивная застройка. Зависимость смертности от количества свободных пространств. Черта оседлости. Моральное значение интенсивности застройки.

 

Глава VII. Городской план и жилищная проблема

Многоэтажные дома и коттеджи. В чем заключается городская жилищная проблема. Планировка и квартирные платы. Земельные цены и квартирные платы. Жилищный вопрос как вопрос дешевой земли. Привходящие факторы. Теории жилищной проблемы и их лозунги. Земельные реформаторы и административная школа. Противоположная теория. В чем центр тяжести вопроса. Небольшой дом как нормальный тип жилища. Работы Редлиха, Кучинского и Левеса. Доходность при различных системах планировки. Работы Олриджа и Томсона. Наемная казарма — наихудший тип жилища. Земельная спекуляция и ее роль. Землевладельцы-монополисты. Строительная регуляция как экономический фактор.

 

Глава VIII. Вопросы эстетики в постройке городов

Стихийность застройки. Индустриализация города. Мнение Достоевского. Дворец Дожей на Невском. Переворот во взглядах. Городская эстетика и культурная роль города. Синтетическое искусство. Города древние, средневековые и современные. Органический рост городов. Здание как элемент города. Группировка зданий. Регулирование застройки и городская эстетика. Стильные улицы. Красота правильного и неправильного. Задачи эстетической планировки. Красота города и строительные материалы. Новые формы красоты. Эклектизм в архитектуре. Упадок творчества. Возрождение старых стилей. Новые стремления. Пространственные массы. Влияние целого. Современный стиль. Проблема пространства. Городская эстетика в Америке и в Европе. Конкурсы фасадов на Западе и в России. Заботы о красоте городов в прошлом. Исправление проектов. Архитектурные бюро для исправления проектов. Губернатор Щербинин. Хаотическое строительство. Петроградская каланча.

 

Глава IX. Идеальные города

Фриче и его книга. Идея Говарда. Сочетание города и деревни — „обвенчанная пара“. Магниты. Идеальный план города. Социальный эксперимент. Порт-Сэнлайт. Борнвилль. Ирсвик. Общество городов-садов в Англии. Первый город-сад Лечворт. Города-сады на Западе и в России. Общество городов-садов в Петрограде. „Царский лес“ в Риге. Поселок-сад Моск.-Казанск. дороги. Предместье-сад на Ходынском поле в Москве. Пригород-сад в Варшаве.

 

Заключение

Список рисунков

 

 

 

 

Характер переживаемой нами эпохи определяется прежде всего разложением старого уклада сельской жизни и нарастанием больших городских поселений. Огромные массы населения, приливающие в большие города, затесняют их до крайней степени. Прежний тип односемейного особняка с просторным двором и садом постепенно отходит в прошлое, и ему на смену идет небоскреб с тесным двором, без воздуха, без света, без зелени.

 

Этот необычайный и стремительный рост городов застал русские городские самоуправления совершенно неподготовленными. Несовершенство или, вернее, полное отсутствие строительных правил имело своим последствием спешную и хаотическую застройку городской территории при полном безучастии органов самоуправления. Несдерживаемое никакими ограничительными нормами, частное строительство, в полном пренебрежении к интересам общественным, приняло стихийные формы и до крайности ухудшило наше городское благоустройство. Городские центры при таких условиях стали очагами заразы и эпидемий, угрожающими величайшему благу населения — его здоровью и жизни, не говоря уже о том ущербе, который понесли города в художественно-эстетическом отношении.

 

Запад уже пережил этот период беспорядочного строительства. Вопрос о планомерной застройке городов в настоящее время во всем культурном мире, за исключением России, привлекает к себе серьезнейшее внимание и признается вопросом общегосударственной важности. Уже прошло два десятилетия, как за ним признано право быть выделенным в отдельную дисциплину — „L’art de la construction des villes“, „Town planning“ или „Städtebau“ — учение о градостроении. Не говоря уже о значительной и серьезной литературе и специальных периодических изданиях, этот вопрос широко популяризуется особыми кафедрами при университетах, конгрессами и выставками, а на последнем всемирном конгрессе по жилищному вопросу, состоявшемся в сентябре 1913 г. в Гааге-Схевенингене, вопрос о планировке и расширении городов составлял один из четырех тезисов всей программы конгресса.

 

Современное положение городского и жилищного дела в России властно требует постановки этого вопроса и у нас во всей его широте. Между тем, до настоящего времени у нас ни в обществе, ни в литературе этому вопросу не уделялось должного внимания. За исключением единичных специальных трудов, мы не имеем литературы для ознакомления широких кругов с современным положением этого вопроса.

 

Поэтому автор счел своевременным собрать в этой книге ряд статей, большинство которых — в виде самостоятельных очерков — было уже напечатано в различных периодических изданиях. Так, „Регулирование городского плана и отчуждение“, „Городской план и жилищная проблема“ и „Вопросы эстетики в постройке городов“ были помещены в журнале Императорского Петроградского Общества Архитекторов „Зодчий“; „Сады и парки“ — в журнале „Городское Дело“ и проч. Собранные воедино, эти статьи составляют законченное целое и дают полный обзор главнейших основ дела разумного градостроительства.

 

Вся эта работа имела первоначально чисто практическую цель. Она обязана своим возникновением Харьковскому Архитектурному Отделу Императорского Русского Технического Общества, по поручению которого она была составлена при обсуждении вопроса о введении в Харькове строительных правил. Прочитанная 20 мая 1913 года в виде доклада в общем собрании всех секций Императорского Технического Общества, она имела своим следствием принятую единогласно резолюцию: „Ознакомить Харьковскую Городскую Думу с докладом М. Г. Диканского и просить Думу принять положения доклада в дополнение к новым Обязательным Постановлениям“.

 

Но положения прочитанного доклада не ограничивались пределами Харькова, который в данном случае являлся типичным для всех больших русских городов. Автор, поэтому, счел правильным расширить рамки своего исследования, и, если упомянутый доклад — первый очерк настоящей книги — носил название „ Будущее Харькова“, то вся она в нынешнем виде имеет предметом архитектурное будущее всех больших русских городов.

 

Нельзя смотреть на задачи градостроительства, как на некоторую теоретическую роскошь. Рациональное устройство городов тесно связано с существеннейшими вопросами общежития. Правильно замечает самый выдающийся авторитет в этой области профессор Штюббен: „градостроительство не только создает основание и общие условия для развития частного строительства, — оно есть в то же время и всесторонняя попечительная забота о телесном и духовном благосостоянии граждан. Градостроительство — это практическая основа общественной гигиены; это колыбель, одежда и украшение города, это синтез частной и общественной деятельности в высшем единстве. Градостроительство — это важное самостоятельное искусство. Благодаря ему очень большой части населения обеспечивается значительная доля внешней привлекательности жизни; его созданиями пользуются одинаково как богач, так и бедняк. В градостроительстве мы открываем художественное выражение уравнивающей справедливости, сотрудничество разнообразнейших элементов в устранении социальных зол и плодотворнейшую общественную работу в деле утверждения социального благополучия“.

 

Предмет градостроения является таким образом сложным комплексом вопросов экономическо-юридических с одной стороны и санитарно-гигиенических и художественных с другой. Автор далек от мысли исчерпать эту обширную тему; — он ставит лишь своей задачей указать, поскольку ценным является для нас богатый опыт западно-европейских стран и популяризировать в широких кругах один из неотложных и важнейших вопросов русской жизни.

 

 

 

 

 

 

 

 

„Город в своей особой индивидуальности представляет гармоническое целое, теснейшим образом связанное со всей нашей жизнью и деятельностью. Города, это — высеченные из камня формы человеческой культуры, выразительнейший памятник человеческой истории“ — такими словами проф. Генцмер определяет значение города. Город не есть конгломерат отдельных улиц, кварталов и домов, он — неразрывное целое.

 

Идея, что город в своем целом представляет собою объект художественного творчества, что он сам по себе может представлять произведение искусства, что он, вообще, может быть гармоническим целым, — эта идея не нова. Еще Томас Мор в своей знаменитой „Утопии“ мечтал о создании города совершенного типа. Микель Анджело задался грандиозным проектом пересоздать часть своей родной Флоренции, — что он отчасти и выполнил. Леонардо да-Винчи также оставил после себя разработанный план города.

 

Но еще древнее, во времена Перикла в Греции по проекту Гипподама был построен славившийся своей красотой портовый город Пирей, — гавань Афин. При Александре Великом новые города часто строились по определенным планам. Примером может служить Александрия, схематический план которой принадлежит архитектору Дейнократу¹).

____________

¹) Stübben. Der Städtebau, стр. 264.

 

В новейшее время мы знаем примеры, когда целые города были в действительности построены по заранее созданным планам. Один из таких городов — Лечворт в 60 милях от Лондона. Построен он по проекту английского архитектора Унвина, удостоенного 1-й премии на конкурсе проектов городов.

 

В настоящее время правительство Австралийского Союза приступает к постройке целого города, рассчитанного на 75 тысяч жителей в новой совершенно незаселенной местности. Этот город, построенный целиком по определенному плану, предназначается для столицы Австралийского Союза. Образцовый проект города, на составление которого был объявлен международный конкурс, принадлежит американскому архитектору Берлею.

 

Надо упомянуть еще о Борнвилле, Хемстеде, также о городах-садах, которые в последнее десятилетие строятся повсеместно в Европе по заранее разработанным планам.

 

В России по заранее составленному плану построен город Дальный, отчасти Петербург, Одесса, Ростов н/Д, а в настоящее время возникающие и у нас города-сады.

 

 

Рис 1. Прокладка новых бульваров в Париже.

 

 

Однако, если строить города по определенному плану не представляет собою особых трудностей, то сламывать и перестраивать старые города сопряжено с непреодолимыми препятствиями. Мы знаем немало таких случаев в девятнадцатом столетии. Еще не так давно, 60 лет тому назад, во время второй империи, в целях санитарных и эстетических, была сломана часть Парижа и проложены известные теперь бульвары. Много лет продолжалась эта работа и стоила она городу Парижу два миллиарда франков¹). Позже, в конце прошлого века, Будапешт, Рим и Брюссель (рис. 2) сламывали неправильно застроенные городские улицы, а лондонское графство сорвало целую часть города — Бетнал-Грин, площадью в семь с половиною десятин. Вместо антисанитарных улиц и домов город выстроил на том же месте хорошие помещения с красивыми улицами, площадями, скверами и фонтанами (рис. 3). Помимо этого в различных частях Лондона за последние полвека прорезано больше дюжины улиц через плотную массу построек, что обошлось городу в сотни миллионов рублей.

____________

¹) О сломке Парижа при Наполеоне III рассказывает Ферри в своей брошюре Comptes fantastiques d’Haussman, вышедшей в 1868 г. Перестройка Парижа еще не окончена до сих пор. Так, в настоящее время на очереди проект архитектора Энара о проломке двух больших магистралей Avenue du Palais Royal и Avenue de Richelieu (рис. 1).

 

 

Рис. 2. Прокладка улицы в Брюсселе.

 

 

Рис. 3. Сломка части Лондона — Бетнал-Грина. Вновь построенные кварталы взамен сломанных показаны заштрихованными. В центре разбит парк, от которого радиально расходятся улицы.

 

 

Но не только мировые столицы знают случаи сломки неправильно застроенных целых городских частей. Большое число провинциальных городов, как Кельн, Франкфурт, Штуттгарт, Вормс, Ганновер (рис. 4 и 5) в конце девятнадцатого века сломало целые кварталы.

 

 

Рис. 4, 5. Прокладка новых улиц в Ганновере.

 

 

Гамбург после известной холерной эпидемии перестроил всю южную часть старого города, загроможденную скученными постройками. Представление о потраченных расходах дает тот факт, что пролом одной из улиц обошелся городу в 26 милл. марок. Город Дортмунд также предпринял для оздоровления старой антисанитарной части огромные работы по прокладке новой улицы, для которой пришлось сломать около 75 домов и флигелей.

 

В Англии большинство провинциальных городов в последнее время принуждено было в санитарных целях перестроить целые кварталы.

 

На международной гигиенической выставке 1911 г. в Дрездене и на выставке городского благоустройства 1912 г. в Дюссельдорфе, а также на всемирной выставке в Генте 1913 г. были экспонированы рельефные модели, чертежи и диаграммы многих европейских городов, по которым наглядно можно было видеть, с какими чудовищными затруднениями приходилось бороться вследствие запоздалого составления планов.

 

При сломках жильцы домов, большею частью беднейшее население, должны были искать убежище под открытым небом, если о них предварительно не заботились. И, например, парижские перестройки не только не улучшили жилищные условия, наоборот: они их значительно ухудшили, так как на месте старых улиц и домов, где ютилась беднота, на вновь проложенных бульварах выстроились дома для зажиточных классов.

 

Чтобы предотвратить возможность такого положения вещей, западно-европейские города, стоящие на уровне современных требований, ставят себе задачей заранее направить на разумный путь стремление городов к росту, не упускать из виду в должный момент возможность расширения города, чтобы застройка его имела планомерный характер и, чтобы впоследствии ценою огромных затрат и усилий не приходилось очищать городскую территорию от хаоса нагроможденных на ней зданий.

 

Положение русских городов в этом отношении более благоприятно, так как эпоха их интенсивного роста, в силу общих политическо-социальных причин, началась сравнительно поздно — конец 19-го и начало 20-го века, и они еще не загромождены и не испорчены. Казалось бы, теперь как раз время воспользоваться большим и отчасти горьким опытом городов Запада и не повторять их ошибок в области неправильной застройки города.

 

Между тем русские города, не исключая и столиц, до настоящего времени, несмотря на интенсивное строительство последних десятилетий, относятся совершенно безучастно к вопросу о застройке и планировке городов. За несколькими исключениями, провинциальные города вообще не имеют никакой строительной политики. Так, даже в таком крупном центре, как Харьков, до настоящего времени имеются только правила о районе каменных построек, о тротуарах, отхожих местах и противопожарных лестницах¹).

____________

¹) Не так давно там выработан группой городских деятелей с участием специалистов „Проект Обязательных Постановлений по строительной части“, который является сколком с существующих в других городах постановлений. Между тем строительство достигло в Харькове за последние годы необычайных размеров, и регламентация его является крайне необходимой по самому признанию Городской Управы в одном из своих докладов Думе.

 

Но даже в столицах и тех немногих городах, где введены постановления по строительной части, важнейший вопрос о планировке городской территории обойден молчанием; в этих правилах не предусматриваются нормы интенсивности застройки как отдельных земельных участков, так и общей городской площади в зависимости от высоты зданий, в них нет руководящего плана, нет широкой перспективы относительно планировки и будущей застройки городской территории.

 

 

Чтобы оценить то значение, какое имеет рациональное устройство городов, как с точки зрения гигиенической, так и эстетической, мы ознакомимся в общих чертах с той ролью, какую играет город в современной жизни. Не останавливаясь на всем известном колоссальном росте больших городов, укажем на сильно изменившееся отношение города и деревни.

 

Еще во второй половине прошлого века городское население в Германии и Англии составляло около одной трети по отношению к сельскому, а в начале нынешнего века это соотношение изменилось в обратном смысле: в Германии в 1905 г. городское население составляло 57,5% против 42,5% сельского; в Англии в 1911 г. городское население составляло уже 78% общего народонаселения всей страны!

 

Но даже в тех странах, где урбанизация населения не достигла таких размеров, как в Англии, мы наблюдаем во второй половине XIX столетия непрерывный рост городского населения, как абсолютно, так и относительно. Так, во Франции с ее развитым сельским хозяйством в 1851 году в городах, имеющих 20.000 жителей и больше, жило 10,6% населения, в 1896 г. эта цифра больше чем удвоилась, — она равнялась 22,5%, а в настоящее время она выросла еще значительней. Само собою разумеется, что в Америке с ее баснословным ростом больших городов процесс урбанизации происходит еще более усиленным темпом¹).

____________

¹) В 1820 г. только 1/20 населения Сев. Америк. Соединенных Штатов жила в городах, имеющих более 8000 жителей. Постепенно повышаясь, цифра эта доходит до ⅓ в 1900 г. и непрерывно растет и в наши дни. По последним данным городское население почти равно сельскому.

 

При этом, статистические исследования показывают, что наибольшая часть прироста городского населения падает на большие города, в то время как малые города растут лишь в незначительной степени. По вычислениям Зомбарта¹) в Германии в 1843 г. в городах с населением более 50.000 жителей жило 1.229.681 человек или 3,5% всего населения, а в 1900 г. — 11.861.924 чел. или 21,9% населения. Во Франции в 1851 г. в городах с более 100.000 жител. жило 4,6% всего населения, в 1891 г. — 12%, в 1896 г. — 12,6%. Если сравним данные для малых городов, в те же промежутки времени, то увидим, что их рост значительно слабее, а в городах с населением от 2—10 тысяч жителей притока населения почти совершенно не наблюдается. Так, в 1851 г. в городах с 10—20 тысячами жителей жило 3,8% населения, в 1891 г. — 4,8% и 4,8% в 1896 г.; в городах с 2—10 тысячами жителей в 1851 г. — 11,1%, в 1891 г. — 11,5%, в 1896 г. — 11,8%.

____________

¹) W. Sombart. Der moderne Kapitalismus. Leipzig. 1902. T. II, стр. 179.

 

Рост населения в городах с более 100.000 жителей во всей Западной Европе и его отношение к росту всего населения видно из следующей таблицы, составленной Зомбартом²):

 

____________

²) Цит. соч. Т. ІІ, стр. 183.

 

Все эти данные, устанавливающие особый характер прироста городского населения, послужили основанием для французского ученого Левассера следующим образом формулировать закон прироста населения в городах: „La force d’attraction des groupes humains est, en général, proportioneile à la masse“¹) — „сила притяжения человеческих групп в общем пропорциональна их массе“. Мы увидим теперь, что и для России приведенный закон нарастания городских поселений имеет немалое практическое значение.

____________

¹) Цитируем по Meuriot. Des agglomerations urbaines dans l’Europe contemporaine. Paris. 1898, стр. 58.

 

Совершенно естественно, что в России с ее слабо развитой промышленностью процесс сосредоточения в городах еще не достиг таких больших размеров, как в Западной Европе, однако и у нас отношение городского населения к общему населению непрерывно растет. Приведем краткую таблицу:

 

 

Таким образом, городское население еще в 1851 году составляло только 7,8% всего населения, в 1911 году уже 13,7%, т. е. почти вдвое больше; в 1851 году в городах жило около 3½ миллионов человек, а в 1911 г. больше 22½ миллионов, следовательно, за пол слишком столетия число городских жителей увеличилось почти в 7 раз. Что этот процесс не остановится — тому залогом служит, с одной стороны, развивающаяся промышленность и с другой — отлив деревенского населения, которому немало способствует насаждение хуторского хозяйства.

 

Большие города с населением в 100 и больше тысяч по вычислению Мэрио¹) встречаются в настоящее время в России на таком друг от друга расстоянии, и вообще в таком количестве, как это было в Европе в начале XIX столетия. И если в настоящее время, через сто лет, в Европе на том же расстоянии встречаются вместо одного шесть городов, то, предположив, что промышленное развитие России будет идти тем же темпом, как и Западной Европы в течение XIX столетия, мы через одно столетие в России будем встречать такое же количество больших городов, как сейчас во всей Европе. Однако, для всякого ясно, что это случится гораздо раньше. Технический прогресс нашего времени ускорил темп жизни и привел к полной индустриализации города, что в свою очередь является одной из причин притяжения больших масс населения. Колоссальный рост городов за последнее столетие представляет собой явление не случайное или преходящее. Он глубоко коренится в современном хозяйственном строе жизни и находится от него в теснейшей зависимости. „Не каприз гонит огромную часть деревенского населения в города, — говорит цитированный уже выше автор, а экономическая революция, самая глубокая, которую когда-либо знал мир, это — полная трансформация способов сельского и промышленного труда“.

____________

¹) Цит. соч., стр. 31.

 

И вместе с развитием промышленной жизни непрерывно растут и будут расти впредь современные большие города. По мнению Бюхера¹), мы сейчас еще не можем предвидеть границ приложения труда по крайней мере в области крупной промышленности, и потому не можем сказать, когда закончится рост наших больших городов²).

____________

¹) „Большие города“. Спб. 1905, стр. 22.

²) Слова Бисмарка: „большие города должны исчезнуть с лица земли“ — только пожелание железного канцлера, лишенное всякого реального основания.

 

Наряду с увеличением количества городских жителей происходит и процесс, так сказать, их закрепощения. Если в прежнее время большая часть городского населения лишь временно проживала в городе, в так называемый рабочий сезон, то теперь эти временные городские жители представляют лишь ничтожное количество, которое все больше и больше уменьшается по мере развития индустрии, торговой и промышленной жизни. И если прежде большинство горожан только часть своей жизни проводили в городах, остальную — на лоне природы, то теперь они живут в них от колыбели до гробовой доски и лишь изредка покидают их для поездки в деревню или на дачу.

 

Значение больших городов выражается однако не только в цифровом росте их населения: растет культурное и экономическое значение больших городов. Большие города являются в настоящее время центром духовной и художественной жизни страны, средоточием политической деятельности. Непрерывно растут и материальные богатства больших городов, как это выражается в необычайном росте городской земельной ренты.

 

Мы видим, таким образом, из этого беглого очерка, какую преобладающую роль в современной жизни играют города: если громадная масса человечества до последнего века жила в деревнях и селах, то теперь она переселяется в города. Проблема города приобретает при таких условиях совершенно особую, необычайную важность.

 

Эта проблема прежде всего заключается в том, чтобы создать постоянно возрастающим миллионам населения больших городов условия для полного развития их физических сил и духовно-нравственного здоровья, которые предохранили бы их от вырождения.

 

В дальнейшем изложении мы ознакомимся с теми способами, которые наилучшим образом ведут к решению этой проблемы.

 

 

 

 

 

 

 

Важнейшим условием правильного развития и роста городов служит целесообразная планировка городской территории. В главных чертах система планировки города сводится к двум типам: прямоугольному или шахматному и паутинному или лучевому. Европейские города в большей или меньшей степени представляют собою комбинацию обоих типов, в то время, как в Америке почти все города имеют планировку прямоугольную.

 

Для небольших городов шахматная система разбивки может быть признана удовлетворительной; однако же с ростом города эта система уже не отвечает потребностям движения, так как в больших городах главнейшие артерии городского движения проходят всегда от периферии к центру и обратно, т. е. движение лучевое или диагональное, как это видно на прилагаемых траффиках¹) (рис. 6, 7 и 8).

____________

¹) Траффик — это род диаграммы, показывающей размеры движения по городской территории. Для составления таких траффиков количество движения обозначается на соответствующих улицах городского плана различной толщины линиями.

Все более или менее значительные современные города имеют такие диаграммы. Они совершенно наглядно показывают условия движения и служат главнейшим исходным моментом для работ по улучшению городского благоустройства. Траффики дают главнейшие основания для проектирования требуемой ширины улиц, также и для устройства различных способов передвижения — трамвайного, подземного и проч.

 

 

Рис. 6. Диаграмма движения (траффик) Лондона. Как видно из рисунка, при чрезвычайно сильном лучевом движении, окружное движение сравнительно слабо.

 

 

Рис. 7 и 8. Обе диаграммы представляют траффики количества пассажиров на городских и пригородных железных дорогах и трамваях в Берлине и Лондоне. Для Лондона (рис. 8) характерно проникновение путей в самые далекие окраины в виду того, что жилые кварталы Лондона находятся в большом отдалении от центра.

 

 

Лучевой план таким образом больше всего отвечает потребностям движения большого города. Он же имеет большое значение и для проведения трамвайных линий. По мнению директора кельнского городского трамвая Ватмана¹), система лучевых трамвайных линий, идущих от периферии пригородов к центру города, является наилучшей.

____________

¹) Известия Московской Город. Думы 1911 г. Февраль, стр. 131.

 

 

Рис. 9, 10, 11. Особый вид диаграмм для обозначения количества и рода движения на отдельных улицах.

 

 

Лучевая планировка имеет еще и то преимущество, что дает возможность проведению круговых улиц для поперечного сообщения. Такое движение по кольцеобразным улицам имеет очень важное значение и тем сильнее, чем ближе круг к центру. Можно сказать вообще, что в ближайших к центру частях города движение круговое, а в более отдаленных — радиальное¹). Уклонения бывают только в тех случаях, когда город раскинут по над горой, рекой, морским берегом или в силу других своеобразных условий.

____________

¹) Неудача Московской Окружной дороги именно и объясняется тем обстоятельством, что она проходит по внешней периферии города, где круговое движение в настоящее время еще очень слабо, но даже и это движение дорога обслуживать не может, вследствие отсутствия радиальных путей. Ту же ошибку сделал в свое время и Берлин, и впоследствии был принужден ее исправить проведением радиальных линий. Круговое движение лишь в настоящее время получило надлежащую интенсивность. Там, где широкие круговые улицы проходят в центральной части города, как, например, в Париже и в Вене, они сосредоточивают наиболее интенсивное движение.

 

Примером лучевой системы могут служить известные парижские бульвары, опоясывающие город в виде двух концентрических кругов. Такой же Ring имеет Вена, а у нас лучшим примером может служить Москва (рис. 12). Несмотря на то, что план Москвы на первый взгляд может показаться беспорядочным, однако, в основной своей схеме план имеет довольно ясно выраженную паутинообразную сеть кольцевых улиц, образующих два концентрических круга. Эти круговые и лучевые улицы развивались стихийно, их значение не было предугадано и им не дано было на плане должной широты, яркости и выражения¹).

____________

¹) В Москве, так же как и в некоторых других старых городах, круговые улицы образовались на месте прежних укреплений, опоясовавших город. Отсюда такие названия, как Земляной вал, Каммер-Коллежский вал и т. п. Почти во всех древних городах Владимиро-Суздальской области план один и тот же. Они охватываются кольцеобразным валом, прорезываемым улицами. Сохранившиеся валы до настоящего времени служат местом для прогулок.

 

 

Рис. 12. Схематический план Москвы. Большой круг составляют все Садовые, Валовая, Земляной, Крымский вал и друг. Внутренний неполный концентрический круг составляют бульвары: Никитский, Пречистенский, Тверской, Страстной и друг.

 

 

То обстоятельство, что лучевые и поясные улицы Москвы не имеют достаточной ширины, чтобы принять и распределить все разрастающееся грандиозное движение, представляет в настоящее время для Москвы задачу тяжелую и почти неразрешимую. Москва неизбежно должна будет придти, и в не столь отдаленном будущем, к проломке лучевых и поясных магистралей, т. е. главнейших артерий движения. Уже теперь в московской прессе стали определенно говорить о том, что вопрос о расширении улиц и переулков — „вопрос острый и должен быть поставлен теперь же и во всей полноте, и вековечный спор практической пользы и красоты должен начаться со всей последовательностью и прямотой“¹).

____________

¹) Цитируемый автор А. Анисимов („Р. Вед.“ 1914. № 117), впрочем, требует расширения улиц не во имя проблемы движения, а исходя из художественно-эстетических соображений: узкие улицы затесняют дома и не дают перспективы, вследствие чего теряется архитектурная ценность хороших зданий. При таких условиях давать премии за фасады — это „все равно, что устраивать конкурс красоты среди турецких женщин, лица которых на половину завешаны“. Правильные соображения автора следовало бы осложнить. Казалось бы, вопрос такой значительности должен быть поставлен именно во всей полноте. Правильная планировка городских улиц обнимает все стороны благоустройства — вопросы передвижения, гигиены и эстетики. И, может быть, в общем плане города наиболее ценные художественные достижения получаются не от стремления к самодовлеющей эстетике, но от воплощенной во внешности города разумности путей сообщения и гигиенической целесообразности.

 

Планировка Петербурга, хотя и не представляет собой такой органической схемы, как московская, однако значительно рациональнее благодаря тому, что отдельные части плана выражены сильнее и рельефнее. Наиболее удачными представляются, разумеется, те части плана, которые приближают общую схему к лучевой и поясной. Если принять за центр Адмиралтейство, то наиболее интенсивное движение распределяется по лучевым улицам — Невскому, Гороховой с Забалканским, Вознесенскому с Измайловским, затем по набережным. Очень хороши также отдельные широкие магистрали — мосты, соединяющие отдельные части плана — Вас. Остр., Пет. Ст., Выборгскую — с набережными. Отсутствие полных круговых артерий, — пожалуй, и невозможных по условиям местности, — отчасти вознаграждается набережными каналов, преимущественно Фонтанкой. Правильным с точки зрения современной теории градостроения является и шахматная разбивка внутри секторов. Недостатком плана Петербурга можно считать слишком малое количество лучевых и кольцевых магистралей, вследствие чего существующие магистрали, как, например, Невский, не в состоянии уже справиться с движением. Попытка городского самоуправления разгрузить Невский посредством параллели, соединяющей улицу Жуковского с Итальянской и проходящей через владения графа Шереметева, пока потерпела решительную неудачу¹). Здесь были бы все основания, в виду крайней общественной необходимости, для принудительного отчуждения, но, в виду наших политических условий, на последнее едва ли можно надеяться. Иначе, как мы увидим ниже, стояло бы, вероятно, дело на Западе, где исторически воспитанный глубокий пиетет к частной собственности не мешает, однако, признавать за организованным общежитием право экспроприировать эту собственность ради очевидных и жизненных потребностей человеческого коллектива.

____________

¹) Аналогичный случай помнит Москва. Когда для расширения Кузнецкого на углу Тверской понадобилось срезать угол частного владения, то владелец потребовал сотни тысяч за 54 кв. саж., оградив их железной решеткой. Долго красовалась эта странная решетка с бутафорскими за ней посадками, терроризируя городское движение. Понадобились целые годы судебной волокиты, чтобы произвести принудительное отчуждение и компенсировать владельца земли по справедливой оценке — вместо нескольких сот только около полусотни тысяч.

 

В нормальных условиях городская жизнь этого коллектива диктует ему лучевую систему городского строительства. Шахматный план имеют обычно города, планы которых спроектированы заранее. Таковы, как я уже упомянул, у нас Одесса, Ростов н/Д (рис. 13) и почти все американские города. Однако, вместе с дальнейшим ростом вопрос этот стал для Америки фатальным: радиальные и окружные дороги сделались необходимыми, и в настоящее время города принуждены проламывать их сквозь существующие кварталы путем грандиозных затрат. На рис. 14 показана прокладка лучевых бульваров в Филадельфии. Тот же прием применен и при сломке части Лондона Бетнал-Грина, как это показано на рис. 3.

 

 

Рис. 13. План Ростова на Дону.

 

 

Наконец при шахматной разбивке получаются томительно однообразные прямые линии, которые могут быть оживлены только грандиозностью или исключительной перспективой. С художественной стороны шаблон перпендикулярных улиц представляет поэтому одну из худших форм разбивки. Такого рода план получается, если разбить кусок бумаги горизонтальными и вертикальными линиями на прямоугольники — и картина города готова!

 

Камилло Зитте в своей интересной книге о художественных основах градостроения¹) говорит, что прямолинейность и прямоугольность обнаруживают в планировке отсутствие чутья²) (empfindungslose Anlage), хотя, очевидно, не это одно является решающим моментом, — ведь, планировки эпохи барокко, несмотря на присутствие известной прямолинейности, дают великолепные художественные эффекты. Однако, в направлении улицы прямолинейность является сама по себе нежелательной. Безмерно длинная, как струна прямая улица скучна даже в самой красивой местности. Она противоречит естественному чувству, ищущему известного волнообразного округления, свойственного самой природе (например, кривизна горизонта, гор и проч.). Она остается однотонной в своем эффекте, и зритель, душевно утомленный, никак не дождется конца. Наряду с этим часто пересекающиеся короткие улицы новейших кварталов городов также не производят впечатления. Причина заключается в недостаточной цельности и законченности, так сказать, стен улицы. При частом разрыве поперечными широкими улицами получается справа и слева ряд изолированных групп домов и этим нарушается общая связность плана.

____________

¹) С. Sitte. Der Städtebau. Wien. 1901, стр. 95 след.

²) Зитте приводит любопытную заметку из „Фигаро“ о путешествии Мак-Магона: „Город Ренн не питает особенной антипатии к маршалу, но этот город вообще не способен воодушевляться. Я заметил, что это можно сказать обо всех городах, которые разбиты по шнуру, и в которых улицы пересекаются перпендикулярно. Прямая линия не дает настроения. Так, в 1870 г. можно было наблюдать, что города, построенные совершенно прямолинейно, капитулировали перед тремя уланами, в то время, как старинные причудливые города защищались до последней крайности“.

 

 

Рис. 14. Проломка лучевых бульваров в Филадельфии.

 

 

При лучевой системе является возможность живописно комбинировать прямые и изогнутые линии улиц, длинные и короткие, сообразно их назначению и особенностям местного пейзажа.

 

 

Рис. 15. План Карлсруэ. Интересен основной мотив плана — центральный парк с королевским дворцом, окруженный кольцевой улицей. От дворца лучеобразно расходятся улицы, в свою очередь пересекаемые широким проспектом в виде касательной к кругу. При всем изяществе план однако не выдержан в основной идее, так как в нем недостаточно ярко выражены главнейшие артерии передвижения. План города заранее составлен. Первоначально построенная часть показана более темными пятнами.

 

 

Вышеописанная лучевая система считалась до конца прошлого века наиболее совершенной и законченной формой планировки. В последнее время вместе с усиленным ростом городов явилось стремление приостановить чрезмерное развитие центральных частей города, т. е. децентрализовать их. И с этой целью современное искусство градостроения ставит себе задачей создавать в городах два или несколько центров, соединенных между собою большими магистралями. План таким образом теряет свои правильные геометрические формы, так как в натуре получаются различные ломанные линии в зависимости от местных топографических и иных условий¹).

____________

¹) Столь излюбленная симметрия и правильность линий в городской планировке является фикцией: она видна непосредственно не в действительности, а только на плане. Симметрия существует разве для аэронавта, зритель же, находясь на одной улице, не видит целого.

 

Поборниками такой планировки были архитекторы Гершер и Генричи. По их мнению, создание таких центров неизбежно должно вести к равномерному оживлению всех отдельных районов. Каждый из этих центров является исходным пунктом для целой сети радиальных и диагональных улиц. Магистрали, соединяющие эти отдельные ячейки, являются главнейшими артериями городского движения. В промежутках между такими артериями помещены жилые кварталы. Преимуществом такой трассировки является то обстоятельство, что жилые кварталы остаются хотя и близко к центру, но в стороне от сквозного сообщения. Весь город оказывается таким образом разбитым на несколько совершенно самостоятельных частей, как бы отдельных городов, что дает возможность создать более удобные и гигиенические условия жизни. По мнению выдающихся исследователей этого вопроса, как Штюббен, Унвин и друг., мысль, положенная в основу такой трассировки, является настолько здоровой и правильной, что она заслуживает не только принципиального одобрения, но ее можно рекомендовать и для практического применения.

 

 

Рис. 16, 17, 18. Схемы пересечения улиц.

 

 

Правильное пересечение улиц регулирует городское движение и является важным фактором в деле разгрузки больших узлов. Форма пересечения улиц находится в зависимости от общей трассировки городского плана. Простейшая форма пересечения — крестообразная (рис. 16) представляет наибольшие выгоды для автомобильного и трамвайного движения. Когда оси улиц сдвигаются, как показано на следующем рисунке, условия движения ухудшаются, так как теряется возможность наблюдать за движением (Übersichtlichkeit). Кроме того, сдвинутое пересечение, как показал Штюббен на прилагаемых диаграммах (рис. 19 и 20), увеличивает опасность столкновения. Однако такое пересечение — если оно хорошо использовано — наиболее выгодно в отношении эстетическом благодаря тому, что получается закрытая перспектива или замкнутость (Geschlossenheit). Еще интереснее, когда на месте пересечения улица несколько уширяется, как показано на рис. 18. Другие комбинации пересечения улиц при различных приемах планировки, практикуемых в новейшее время, показаны на рис. 21.

 

 

Рис. 19. Крестообразное пересечение улиц. Точки обозначают возможные случаи столкновения движущихся. Таких точек на этой диаграмме 16.

 

 

Рис. 20. Сдвинутое пересечение. При таком варианте всех точек пересечения 18. Число возможных случаев столкновения таким образом увеличивается на два.

 

 

Рис. 21. Различные варианты пересечения улиц.

 

 

В тех случаях, когда улицы примыкают к площади, вопрос о наилучших способах их пересечения несколько видоизменяется. Здесь являются и иные моменты, которые оказывают влияние на компоновку площади, так как площадь, помимо места пересечения улиц, предназначается и для других целей, как: для рынков, общественных зданий, монументов, насаждений и проч. В связи с этим в специальной литературе, как например, у Штюббена, сделана попытка классифицировать площади по их назначению — на рыночные или народные, площади для движения (Verkehrsplätze), для зеленых насаждений (скверы) и архитектурные или орнаментальные площади. Хотя эта классификация и не может быть проведена строго, так как одна и та же площадь часто служит для различных целей, однако такое деление площадей имеет известное практическое значение. На площадях, предназначенных главным образом для разгрузки движения на пересекающихся улицах, форма площади должна отвечать прежде всего потребностям движения. Правильные формы четырехугольника или круга (рис. 22) наименее целесообразны, так как они создают общие точки пересечения линий движения. Они же наименее интересны и в эстетическом отношении. Красота Place de l’Etoile в Париже создается исключительно перспективами, открывающимися на нее с различных улиц.

 

 

Рис. 22. Интересное решение проблемы движения на круглой площади, предложенное парижским архитектором Энаром. По внешней окружности круга идут трамваи, как показано на рисунке в верхнем углу справа. Следующая концентрическая полоса отведена для всякого иного рода движения. Для пешеходов устроены подземные дороги с выходом на каждую из пересекающихся улиц. Середина площади остается свободной и может быть использована для насаждений и проч.

 

 

Что касается остальных фигур площадей, то трудно, не зная конкретных условий местности, сказать, какие из них интереснее с точки зрения удобств. Как общее положение для достижения эстетического эффекта можно указать, что площадь должна сама по себе представлять цельное, замкнутое пространство. При чем замкнутое пространство не обозначает сплошную стену зданий — эти здания могут, конечно, разрываться улицами, но общее впечатление с любой точки площади не должно нарушать замкнутости. На приведенном рисунке 23-м видно, каким образом в отдельных случаях прикрываются уличные разрывы и достигается восприятие полной замкнутости. В этом отношении замечательна Piazza d’Erbe в Вероне (рис. 24 и 25), дающая цельное гармоническое впечатление несмотря на то, что в нее в различных местах впадают восемь улиц. Замкнутость площади не только придает законченность и спокойствие ее общему виду, но художественно оттеняет также находящиеся на площади ценные архитектурные здания.

 

 

Рис. 23. План „замкнутой“ площади.

 

 

Рис. 24, 25. Piazza d'Erbe в Вероне. Вид и план.

 

 

Совершенно очевидно, что замкнутость площади легче могла быть достигнута в средневековых городах с их узкими улицами, нежели при большой ширине современных магистралей движения. Однако рисунок 26, изображающий площадь Neumarkt в Вене, показывает, что и при широких улицах может быть достигнуто впечатление замкнутости. В существенном для получения такого впечатления требуется, чтобы оси улиц не перекрещивались на площади, а имели различные направления, как это показано на рис. 23. Этот прием компоновки и создал цельность и красоту средневековых площадей. Такие площади являются также более удобными для движения. Когда улицы не пересекают площадь по середине, а примыкают к ней в углах, тогда движение естественно направляется по сторонам площади; середина остается спокойной и свободной: можно гулять и ходить без риска попасть под колеса.

 

 

Рис. 26. План площади Neumarkt в Вене.

 

 

Замкнутость является главнейшей целью при создании площадей, однако не единственной. В городах, расположенных в горах или по берегу моря, интересно создать на площади перспективу на горы или море, как мы это видим, на примере некоторых площадей в Константинополе.

 

 

Рис. 27. Застройка площади по Зитте.

 

 

При расположении памятников и статуй на площади необходимо стремиться к тому, чтобы середина площади оставалась свободной. Впечатление усиливается, если монументы устанавливаются по бокам площади, где их спокойнее можно рассматривать. В стремлении к полной замкнутости Зитте требует, чтобы монумент или вообще ценное архитектурное здание, поставленное к одной стороне площади, было соединено хотя бы арками, как это показано на рис. 27. Таким образом получается три замкнутых пространства.

 

Существенным украшением площадей служат скверы и иные насаждения. Такого рода площадями-скверами особенно богата Англия. В последнее время, вместе с усилившимся сознанием важности насаждений, и на континенте наблюдается стремление к созданию скверов. Но где имеются ценные архитектурные здания или памятники, там насаждения не должны их закрывать: в этом случае предпочтительнее низкие газоны или цветочные клумбы.

 

Однако — в соответствии с стилем — эстетически ценны также голые, гладкие площади. Есть красота и в свободном размахе обнаженной площади — вроде Царицына Луга (Марсово поле), не говоря уже о Дворцовой площади.

 

Практическое применение описанных приемов распланировки города в наиболее совершенной форме мы встречаем в современных городах-садах, с которыми мы познакомимся ниже, а также в образцовых проектах расширения городов существующих.

 

Переходя к другим элементам городского плана, остановимся прежде всего на вопросе о наилучшей ширине улиц.

 

Ширина улиц находится в тесной связи с ее назначением.

 

Широкие улицы для сквозного сообщения следует устраивать там, где потребность в них вызывается более интенсивным движением; а в жилых кварталах, где приятнее быть подальше от уличного шума, нужны улицы узкие, расположение которых должно исключить возможность пользоваться ими для сквозного сообщения.

 

 

Рис. 28. Жилые кварталы. Широкие улицы (Strasse) соединяются между собою узкими (Privatweg), обсаженными зеленью. Внутри дворов нет задних флигелей; вместо отдельных дворов получаются общие большие сады.

 

 

В виду этих соображений, в настоящее время повсюду считается рациональным, чтобы более широкие улицы, назначенные для движения, чередовались с менее широкими, отведенными для жилья (рис. 28).

 

Узкие улицы дают летом защиту от солнца, а зимой от холода. Ветер и пыль при небольшой ширине улицы не имеют свободного доступа к зданиям. Затем, с уменьшением ширины улицы, сокращаются расходы по устройству мостовой и уходу за ней, так как только узкое пространство отведено для езды и пешеходов. И, наконец, лишняя полоса земли, занимаемая улицей, может быть использована прилегающими участками для садов, огородов или других ценных гигиенических сооружений (рис. 29—32).

 

Под посадками или газонами могут быть проложены телефонные, телеграфные и иные провода, водопроводные трубы и проч. Для их прокладки или ремонта нет надобности в таком случае каждый раз разбирать мостовую, нарушая этим проезд по улице.

 

Надо указать также на то обстоятельство, что устройство специальных улиц для жилья более спокойных, без сквозного движения имеет еще значение в отношении безопасности для детей, которые всегда тяготеют к улице. Статистические данные указывают на огромное количество несчастных случаев с детьми на улицах больших городов¹).

____________

¹) Eberstadt, цит. соч., стр. 142.

 

 

Рис. 29, 30, 31. Несколько вариантов расположения посадок вдоль уличного профиля. Англичане предпочитают располагать посадки не на самой улице, а вдоль линии домов, — образуется таким образом как бы общий для всей улицы сад (рис. 29). На континенте эти посадки располагают большей частью либо по краям тротуара, либо при большой ширине улицы, и по середине, получая благодаря этому бульвар с двумя проездами (рис. 31). При этом ширина проезжей части во всех трех вариантах одинакова — около 14 метров (6,66 саж.). Существует, конечно, еще множество других комбинаций расположения посадок вдоль уличного профиля.

 

 

Рис. 32. Типы улиц в Калифорнии.

1. Нормальная жилая улица.

2. Широкая жилая улица.

3. Деловая улица.

4. Бульвар.

5. Большая проезжая улица с трамваями.

 

 

Чрезмерная ширина улицы, вопреки существующим взглядам, отнюдь не является также необходимым условием наилучшего ее освещения. Одноэтажный дом будет хорошо освещаться и при небольшой ширине улицы. При увеличении числа этажей ширина улицы, разумеется, должна быть больше, чтобы нижние этажи получили хорошее освещение. Таким образом для удовлетворительного освещения всего фасада необходимо, чтобы высота домов находилась в соответствии с шириною улицы.

 

Для избежания чрезмерного уширения улицы французские архитекторы Соваж и Сарразэн применили оригинальный способ пирамидальной компоновки уличного фасада (рис. 33—35). Этажи располагаются в виде уступов, и улица расширяется кверху, давая доступ свету в нижние этажи. Эволюция, которую при этом притерпевает общий профиль улицы, показана на рис. 36—38.

 

Наряду с шириною улицы важным условием освещения является ее направление.

 

В средних широтах с умеренным климатом при сплошной застройке улицам должно быть дано меридиальное направление, с севера на юг, с той целью, чтобы фасады домов были обращены на восток и на запад. На севере же необходимо, чтобы хотя одна сторона дома была обращена на юг, так как остальные страны света не дают достаточного освещения. Это достигается при экваториальном направлении улиц. Такое же направление рекомендуется и на юге в виду того, что там восточные и западные стены домов нагреваются сильнее. При избытке тепла это является нежелательным.

 

 

Рис. 33. Перспективный разрез дома на Rue Vavin в Париже, построенного архитекторами Соваж и Сарразэн. Каждая квартира имеет два коридора. Коридор А, принадлежащий фасадным комнатам и коридор S, прилегающий к кухне и служебным помещениям со двора. Эти коридоры сообщаются посредством галереи J, находящейся в пустом пространстве между опорами, имеющими форму опрокинутой буквы V.

 

 

 

Рис. 34, 35. Часть фасада дома с уступами на Rue Vavin в Париже архитекторов Соваж и Сарразэн.

 

 

В северных странах нижние этажи высоких зданий совершенно лишены солнечного света даже при очень большой ширине улиц. Так, например, в Петербурге, расположенном на 60° сев. широты, нижние этажи зданий, обращенных на восток и запад, только в том случае могут освещаться прямыми солнечными лучами в течение четырех часов в сутки, если ширина улицы будет почти в 10 раз больше высоты домов¹).

 

Сопоставляя все сказанное, мы приходим к заключению, что наиболее целесообразными в смысле использования солнечных лучей, насколько позволяет общая схема плана, является промежуточное расстояние с расположением с юго-запада на северо-восток и с юго-востока на северо-запад. Таким путем достигается разностороннее освещение домов в различные часы дня²). Ширина улицы в данном случае не играет решающей роли.

____________

¹) Проф. Хлопин. Гигиена городов. Юрьев. 1903.

²) Укажем на ценные труды в этой области проф. Нуссбаума и французского архитектора Огюстена Ре. Последний на основании астрономических данных точно установил, каково должно быть направление улиц в разных географических широтах. Он показал, насколько легко и просто при расширении и разбивке городского плана избрать солнечное направление для улиц и как много выигрывает от этого красота города и здоровье населения.

 

 

Рис. 36. Средневековая улица. Рис. 37. Современная улица. Рис. 38. Улица будущего. Три эпохи, три типа домов и улиц. В средние века этажи домов надвигались над линией улицы, закрывая свет ниже лежащим этажам (рис. 36); получался почти крытый коридор вместо улицы. В современных домах отодвигается одна лишь мансарда (рис. 37), а в будущем можно достигнуть полного освещения всех этажей, отодвигая их последовательно от линии улицы (рис. 38). Жирным пунктиром показан профиль современного дома с мансардой.

 

 

Ширина улицы может иметь свое оправдание только на больших магистралях городского движения. Но и проблема движения не исчерпывается одной шириною улицы. В современных больших городах, вместе с колоссальным ростом движения, улицы — какую бы им не дать ширину — уже не могут вместить на своей поверхности всего движения. В больших центрах, как Париж, Лондон, Берлин, Нью-Йорк, Чикаго и проч. движение распределяется частью под землей — в метрополитэнах, частью по возвышенным дорогам, устраиваемым на особых столбах и виадуках, иногда и по крышам домов. Подземные дороги располагаются в особых тоннелях — огромного диаметра железобетонных трубах, подчас в несколько этажей, идущих параллельно или пересекающихся. В Лондоне глубина заложения таких грандиозных труб достигает 80 аршин ниже поверхности земли. К этому надо добавить огромные подземные галереи и вокзалы, лестницы и шахты для лифтов, затем всевозможные трубы для телефонных, телеграфных и электрических проводов, газовые и водяные трубопроводы, пневматическую почту и в особенности канализационные сооружения, диаметр которых столь велик, что в некоторых местах по ним могут идти паровые лодки.

 

Таким образом под улицей едва ли не больше, чем над самой улицей происходит чрезвычайно интенсивная жизнь; — поверхность улицы представляет собой один только свод или внешнюю оболочку, как мы это видим на прилагаемых рисунках (39 и 40), изображающих разрезы улиц в Лондоне и Нью-Йорке¹).

____________

¹) Насколько грандиозны подземные сооружения современных больших центров, показывают провалы улиц, происшедшие недавно в Париже. В образовавшиеся пропасти падали автомобили, киоски, погибали люди, которых и найти было невозможно, так как их уносило по подземным галереям, трубам и водостокам.

 

Необходимость распределить движение не по горизонтальной плоскости, а вертикально естественно должна повести к полному изменению характера современной улицы. Профессор Бах и архитектор Энар указывают, что при дальнейшем развитии в том же направлении все уличное движение по отдельным категориям, как трамвайное, автомобильное и проч., неминуемо должно будет распределиться по вертикальной плоскости, в виде отдельных один над другим лежащих ярусов, как это имеет место в настоящее время в подземном пространстве. При таком распределении городского движения ширина улицы не играет особенной роли, так как вертикальная плоскость движения во много раз превосходит горизонтальную. Улица, представляя собой лишь одну из ступеней этой грандиозной лестницы, будет иметь своим предназначением обслуживать только прилегающую к ней группу домов, и явится как бы составной их частью. Улица совершенно потеряет свой современный характер, а фасады домов потеряют свое значение благодаря проходящим вдоль них дорогам. Все это должно иметь своим результатом развитие задних надворных фасадов, уничтожение границ отдельных участков и превращение всех прилегающих дворов в общие сады и парки. Мы увидим в дальнейшем изложении, что эта ценная идея уже осуществлена во многих городах, а пока коснемся в общих чертах законодательной регламентации размеров улиц.

 

В Пруссии до конца прошлого столетия минимальная ширина улиц для новых частей города была 19 метров (около 9 саж.), но с 1876 года норма доведена до 12 метров (5,5 саж.). Саксонский строительный закон 1900 года, который считается образцовым сборником правил планировки и застройки городов, — предписывает 17 метров (8 саж.) для торговых улиц и, вообще, для большого движения, а для второстепенных — только 12 (5,5 саж.); для улиц с открытой застройкой даже 8 метров (3,75 саж.).

 

 

Рис. 39. Подземный вокзал двух пересекающихся линий Лейстер—Сквер в Лондоне. Эта линия проходит под Темзой. Экспонировано на Берлинской выставке городов 1910 г.

 

 

Рис. 40. Над и подземные дороги на углу 6-й Авеню в Нью-Йорке. Как видно из рисунка, из шести ярусов три проходят под землей и три надземные. Экспонировано на Берлинской выставке городов 1910 г.

 

 

В Бремене минимальная ширина улиц предуказана для различных категорий — 10 метров (4,7 саж.), 14 (6,58 саж.) и 18 (8,46 саж.). При расширении Дюссельдорфа новые улицы проложены шириною в 15 (7,05 саж.), 20 (9,4 саж.) и 26 метров (12,2 саж.), некоторые и в 10 метров (4,7 саж.). В Кельне ширина новых улиц вариирует от 8 до 100 метров. Германское общество охранения народного здравия рекомендует нормы: для главных магистралей — 30 метров (14 саж.), для других — 20 метр. (9,5 саж.) и для жилых улиц 12 метр. (около 5,5 саж.).

 

 

Рис. 41. Пример улицы IV-го класса. Rue de Crosne в Руане.

Рис. 42. Профиль русской улицы по § 183 Стр. Уст. и обязат. постановл. Спб. городской думы.

 

 

В нашем Строительном Уставе сохранилась ст. 183, коей ширина всяких улиц предписывается минимум в 10 саж. Мы видели уже, что с точки зрения современных взглядов такое ограничение является анахронизмом, — оно шаблонизирует улицу, не считаясь с ее назначением. Этот закон имел своим последствием, что большинство улиц в русских городах имеет одинаковую ширину, являющуюся чрезмерной для жилых кварталов и совершенно недостаточной для главных артерий движения. На рисунке 42-м представлен разрез русской улицы. В. В. Семенов¹) сопоставил с ней улицу в Руане, дающей при той же ширине в 10 саж. значительно более интересный профиль.

____________

¹) Благоустройство городов. Москва. 1912, стр. 85.

 

 

Вопрос о ширине улиц, кроме своего непосредственного влияния на городской план, имеет не малое значение в том смысле, что он предрешает форму прилегающих построек.

 

При широкой улице участки естественно разбиваются глубокого размера, а на глубоких участках строят большие многоэтажные дома с надворными флигелями. Вот почему „широкая улица“, которая считалась еще недавно большим благодеянием, теперь не имеет уже больше сторонников. Широкие улицы всегда имеют тенденцию затеснять прилегающие к ним дворы, и чем шире улица, тем, в конце концов, дворы оказываются теснее и перенаселеннее. Наоборот, проведение узких улиц служит вместе с тем и одним из способов борьбы с перенаселенностью многоэтажной системы построек, так как высота построек зависит от ширины улицы, и, следовательно, чем уже улица, тем ниже постройки. Поэтому, многоэтажные постройки прекращаются в тот самый момент, когда начинают проводить возможно более узкие улицы.

 

Ширина улиц и система их застройки, глубина участка, форма постройки и ее высота — это, как выражается проф. Эберштадт¹), circulus vitiosus. Все эти моменты находятся в взаимной зависимости. Широкая улица предрешает высокий дом, задний флигель и тесный двор. Большое расстояние между улицами дает глубокие участки, их эксплоатация требует многоэтажных казарм с надворными строениями, которые в свою очередь вызывают необходимость в широкой улице.

____________

¹) Eberstadt, Handbuch etc, стр. 174.

 

До последнего времени градостроительство можно характеризовать „культом улицы“. Из улицы исходя и ради улицы строились наши города. Этим самым отняли у улицы одно из главных ее назначений, — служить не только артерией публичного передвижения, но и служить фактором наиболее рациональной и выгодной разбивки земельных участков. Между тем, в различных частях города участки должны иметь различные размеры, формы и расположение сообразно потребностям. Только правильное распределение всех частей согласно их назначения создает городу цельность, симметрию и законченность. Мы перейдем ниже к характеристике различных частей города и способов их застройки, ознакомившись предварительно с движением в пользу насаждения парков и садов.

 

 

 

 

 

 

 

Проведение улиц и площадей еще не исчерпывает проблемы планировки современного города. Как ни хороши улицы, все же, представляя собою ограниченные застроенные пространства, они отравлены пылью, испарениями и т. п. Необходимо создать большие резервуары чистого, свежего, напитанного кислородом воздуха с хорошей растительностью. Такие свободные пространства в виде скверов, садов, парков и т. п., раскинутые по территории города, служат не только для освежения воздуха, но и как место для отдыха и развлечения. И поэтому наличность свободных пространств, которые англичане называют „легкими городов“, справедливо считается одним из важнейших условий городского благоустройства.

 

Нигде однако на континенте Европы этот вопрос не проник так глубоко в сознание населения, нигде он не достиг такого блестящего решения, как в Соединенных Штатах. В этой области американцы проявили столько понимания, таланта и энергии, что их парки еще долго будут служить идеалом и предметом подражания для всей Европы.

 

Уже в конце XVIII столетия при создании республики план большого парка для столицы государства Вашингтона был разработан французом L’Enfant. И если плану этому тогда и не суждено было осуществиться, то через сто лет при праздновании столетия Республики к нему вернулись. Конгрессом Соединенных Штатов, с целью создания системы парков для всей Колумбии, была созвана специальная комиссия, в состав которой вошли выдающиеся архитекторы и художники.

 

Это движение в пользу создания парков начинается в 50-х годах прошлого века, в то самое время, когда с особенной рельефностью выразился колоссальный рост американских городов. Во главе движения стоит Frederick Law Olmsted, который по справедливости считается величайшим архитектором и творцом парков нового времени. Благодаря его пропаганде город Нью-Йорк купил площадь в 310 десятин, заплатив за нее больше 10 миллионов рублей.

 

По проекту Омстэда на этой площади был разбит парк, который по своей величине и красоте является едва ли не первым в мире. На его устройство было потрачено 20 миллионов рублей. Особенность этого парка, лежащего в самом центре города¹) и по величине превосходящего в полтора раза знаменитый берлинский Тиргартен, заключается в том, что в нем нет проезжих дорог, и он, благодаря удачной разбивке, создает полную иллюзию свободной природы²). Такого же рода парки были созданы и в окрестных городах (теперь пригородах) Нью-Йорка: Brooklyn, Broux и др. В Бруксе больше 15% всей городской площади занято парками. При этом на поддержание и украшение парков тратятся ежегодно огромные суммы. В 1908 году только в двух пригородах Нью-Йорка Ричмонде и Мангатане было истрачено на поддержание парков три миллиона рублей.

____________

¹) Любопытно отметить, что при создании парка он находился в северной части города далеко от центра.

²) В противоположность французским садам, где растительность подвергается постоянной обработке для достижения искусственных декоративных эффектов, английская система устройства садов, как известно, заключается в том, чтобы дать полную свободу развитию и росту растений — сохранить, а иногда и искусно подчеркнуть природный, естественный вид садовой перспективы, избегая всякой искусственности.

В старинной поэме Делиля „Сады или искусство украшать сельские виды“, переведенной на русский язык в 1816 г. А. Воейковым, эти две различные системы устройства садов характеризуются в следующих выражениях:

Симпатии Делиля склоняются в пользу последнего взгляда на устройство садов. Он указывает, что Зиждитель

 

 

Если, таким образом, Нью-Йорк положил основание движению парков, то в наиболее грандиозные формы оно вылилось в Бостоне, где по проекту того же Омстэда в 1888 году был устроен Franklin Park величиною в 190 десятин с затратами в несколько миллионов долларов. В Бостоне впервые была осуществлена идея другого знаменитого американского архитектора Чарльза Элиота, — идея, заключающаяся в том, что городские агломераты во всех своих частях прорезываются целой сетью зеленых насаждений и спортивных площадок, соединяющихся с лесами и другими свободными пространствами вне города. Таким образом получается, по меткому выражению одного автора, не парк в городе, а город в парке. Для этой цели был организован специальный „Союз для создания парков“ Бостона и окружающих его 39 пригородов под руководством комитета из пяти членов. Ему удалось осуществить поистине грандиозный план Элиота. В полукруге радиусом в 19 верст создана огромная сеть парков, лугов, морских берегов и лесов общей площадью в 5566 десятин — это приблизительно равно площади, занимаемой Берлином. Само собою разумеется, что эта работа потребовала огромных затрат, на которые способны только американцы. До 1909 г. было истрачено для этой цели свыше 70 миллионов рублей! В настоящее время эта сумма значительно превзойдена.

 

 

Рис. 43. Парк в Бостоне. На площади радиусом в 20 метров от городской ратуши Бостона имеется 5566 десятин парковых насаждений. Длина улиц в парках составляет 119 километров. Чтобы наглядно показать как велика эта площадь, на том же рисунке изображен весь Берлинский Тиргартен в том же масштабе (в левом верхнем углу в рамке).

 

 

В этом движении принимают участие не только большие города с миллионным населением, — и меньшие города не остаются в стороне от него. Так, в городе Балтиморе с 558.000 жителями площадь парков занимает 825 десятин и составляет 11% всей площади города.

 

Таковы наиболее яркие примеры паркового движения в Америке. Однако этим еще не исчерпывается деятельность американцев в области устройства свободных пространств. Парки и леса не всегда доступны вследствие их отдаления от некоторых частей города. Они должны найти свое дополнение в небольших скверах и площадках для игр, разбросанных по всему городу в таком отдалении от любого жилого квартала, которое удачно определяется немецким термином Kinderwagen-Entfernung: пространство легко достижимое детской колясочкой, стало быть, минут 5—10 ходьбы. Эти зеленые ячейки должны быть, по выражению одного автора, „достаточно велики, чтобы заменить жителю большого города прелести свободной природы, и достаточно заманчивы, чтобы привлекать к себе во всякое время года взрослых и детей“¹).

____________

¹) „Нет здоровых детей без спортивных площадок“. Эмпирически установлено, что на каждые 50000 жителей число детей школьного возраста составляет от 6—8 тысяч, для которых требуется от 6 до 8 гектаров спортивных площадок, считая, что в играх принимают участие только половина детей и только по два дня в неделю дети каждого пола. На Берлинской выставке городов на павильоне, посвященном паркам, была надпись: „Der Knabe ohne Spielplatz ist der Vater des Mannes ohne Arbeit“, т. е. приблизительно: „Кто был мальчиком без игорной площадки, тот будет взрослым без работы".

 

Идея эта сама по себе не нова, но систематическое ее проведение в больших размерах имело место впервые в Чикаго в начале нынешнего столетия. С затратою около 20 миллионов рублей были созданы в различных частях города свыше 60 садов площадью от 1 до 25 гектаров. В этих прекрасно распланированных и организованных садиках имеются площадки для различных игр, как футбол и проч., а также для катанья на коньках зимою; устроены сооружения для гимнастики; небольшие лужайки для детей, бассейны для купанья с солнечными ваннами и т. п. (рис. 44—47). В больших садах вырыты также пруды для гребного спорта, устроены площадки для тенниса, гольфа, крокета и т. п. игр. В большинстве таких садов построены общие залы с библиотеками, помещениями для гимнастики и т. д.

 

 

Рис. 44, 45. Народные парки в Чикаго. Детские игры.

 

 

Чтобы оценить эти сады и спортивные площадки, достаточно вспомнить, как сильно страдают особенно дети и подрастающее поколение наших больших городов от отсутствия свободных мест для игр и развлечений. С какой жадностью они набрасываются на всякий еще незастроенный участок, чтобы побегать и поиграть. Но таких пустырей становится все меньше и меньше, и дети принуждены выйти со своими играми на улицу, в грязные, зловонные, тесные дворы. Недаром, поэтому, Рузвельт назвал устройство садов „величайшим творением американских городов“.

 

 

Рис. 46, 47. Народные парки в Чикаго. Пруды для купанья.

 

 

Необходимость создания обсаженных зеленью площадок для детских игр вызвало в Германии оригинальное движение „шреберовских рабочих садиков“, названных так по имени первого их проповедника доктора Шребера. На участках и пустырях, которые намечены планом расширения города к застройке лишь в отдаленном будущем или совсем не подлежат застройке вследствие резервирования для будущих площадей, садов и т. п., устраиваются небольшие садики с беседками величиною от 25—50 кв. саж. и предоставляются отдельным семьям за плату 10—20 коп. за квадр. саж. в год. Таким образом, каждый садик поступает в полное распоряжение семьи, которая обсаживает его деревьями, устраивает в нем огороды, заботится о его красоте и чистоте. Большей частью, например, в Берлине, такие садики устраиваются на городских землях, однако, не самим городом, а частными арендаторами, которые, разбив всю площадь на небольшие группы, пересдают их отдельным семьям и колониям. В этом последнем обстоятельстве, впрочем, заключается большой дефект всего дела: при усиливающемся движении и увеличивающемся спросе на „колонии беседок“ предприниматели повышают плату за аренду и, кроме того, различными путями стесняют мелких арендаторов беседок.

 

Как сильно растет шреберовское движение видно из того, что в 1910 году число садов-беседок только вокруг одного Берлина определялось в 40 тысяч, а число участников — 200.000¹). Члены каждой колонии садов-беседок образуют особое общество и ведут свое собственное самоуправление колонией. Все такие общества входят в один центральный: „Союз немецких рабочих и шреберовских садов в Берлине“. Он насчитывает более тысячи отдельных обществ с полумиллионом членов, — считая, что каждый член имеет свой садик, мы получим столько же садов-беседок.

____________

¹) Jahrbuch der Wohnungsreform 1908—1910, стр. 169. См. также Френкель. Задачи правильной застройки заселенных мест. Оттиск из журнала „Общественный Врач“ № 1, 1912 г., стр. 24—27.

 

 

Рис. 48. Образцовый парк с спортивными площадками в небольшом городке Льюисвилле по проекту Омстэда. Большая площадка слева отведена для игр, а зимою также для катка. На круглой площадке устроен пруд. Квадратные площадки по середине служат для лаун-тенниса.

 

 

Движение шреберовских садиков перешло и к нам в Россию. В одном из самых передовых по благоустройству городов России — в Риге в 1908 году местным обществом благоустройства и благотворительности были основаны первые рабочие садики по типу немецких. В настоящее время их более тысячи и при содействии городского общественного управления предполагается к устройству много других.

 

В Европе первое место в отношении зеленых насаждений принадлежит Англии. Парки, сады, леса и другие насаждения Лондона занимают огромную площадь в 6500 десятин. Если число жителей Лондона с пригородами считать приблизительно в 9 миллионов, то на каждого жителя приходится в среднем 1,7 квадр. саж. общественных садов. Парки разбросаны в большом количестве во всех частях города. Устройство парков особенно сильно начинает развиваться в восьмидесятых годах прошлого века. С 1883 г. по 1902 г. площадь зеленых насаждений в Лондоне увеличилась на 50%! Также быстро прогрессирует устройство зеленых насаждений и в других крупных городах Англии. С 1883 г. по 1902 г. количество парков в них утроилось, площадь их увеличилась на 68%. И что особенно важно: парки растут быстрее населения. В 1883 году на один акр парка приходилось 760 человек, а в 1902 г. — только 635.

 

 

Рис. 49. План Бэттэрси-парка в Лондоне. Лондонский муниципалитет имеет под своим управлением 25 парков, 50 садов, 32 свободных пространства и 3 игорные площадки, общая площадь которых составляет слишком четыре тысячи десятин. Кроме того, имеются парки и сады небольших размеров, принадлежащие различным учреждениям. В садах и парках предусмотрены площадки для крокета, футбола, лаун-тенниса и проч., а где возможно, устроены и пруды.

 

 

Рис. 50. Беттэрси-парк в Лондоне. Площадь его составляет около 75 десятин. Открыт в 1858 году. Земля обошлась в полтора миллиона рублей, а устройство около 800 тысяч. Характерны обширные луга, открытые пространства и небольшое количество дорог — гуляющие свободно располагаются на траве. Здесь, как и в других лондонских парках, пасется даже домашний скот. Среди огромного мирового города создается иллюзия деревенской природы.

 

 

Важное значение для притока новых садов и парков имеют обычаи и законы, запрещающие застройку мест, которые когда-либо служили кладбищами. Эти законы, вполне отвечающие чувству благочестия, являются вместе с тем гарантией постоянного увеличения свободных пространств. Дополнением этих законов о кладбищах (начало их относится к 1885 г.) служит закон 1909 г. Town planning Act. Он постановляет, что всякое свободное пространство, служащее для общественного отдыха, может быть застроено не иначе, как с согласия парламента, за исключением того случая, когда взамен отводится место такой же величины и качества. Закон ставит, таким образом, общественные сады в особое правовое положение и объявляет их неприкосновенными.

 

 

Рис. 51. Гайд-парк в Лондоне площадью в 145 десятин. Один из королевских парков — к их числу принадлежат еще Ричмонд-парк, Грин-парк, Эмтон-Кэрт и Кью-Гарден. Общая площадь этих парков составляет около двух тысяч десятин. Сюда не входят муниципальные парки и сады, о которых было сказано выше.

 

 

Рис. 52. Народный парк в Кельне. Представляет собой комбинацию французской и английской систем.

 

 

В последнее время движение в пользу зеленых насаждений усилилось и в Германии. Мы уже упоминали об успехе шреберовских садиков. С 1910 г. благодаря записке „Комитета для содействия развитию физических упражнений“, нашедшей отклик в широких массах населения, усиленно устраиваются также площадки для игр. За два года с 1910 по 1912 г. площадь, отведенная в Берлине для игр молодежи, утроилась — она составляла 332 гект.; из нее больше половины обсажено зеленью. Эти площадки приобретают особенное значение, если принять во внимание, что в Берлине большинство парков и садов, в противоположность английским и особенно американским, служат главным образом как место для прогулок и для декоративных целей. Молодежь, желающая поиграть, встречает на каждом шагу дощечки с надписями вроде: „ходить по траве без особого разрешения воспрещается“ или „ходить по траве без особого разрешения запрещено под угрозою штрафа“. Против таких запрещений раздаются в последнее время протесты и вообще усиливается движение в пользу создания в городах настоящей, а не декоративной природы¹). Уже цитированный нами Гегеманн²) дает следующую характеристику паркового управления Берлина: „Вследствие отсутствия инициативы для устройства больших парков и понимания значения малых насаждений деятельность берлинского управления парками бесполезно проходила в области эстетизирования“. Тем не менее, площадь зеленых насаждений Берлина и в настоящее время является значительной: в общем она превышает 700 гектаров. Один Тиргартен, непосредственно примыкающий к самому центру, занимает площадь в 233 десятины, в то время, как площадь всех зеленых насаждений Парижа (не считая Булонского и Венсенского лесов, лежащих на окраинах города) составляет только 225 десятин.

____________

¹) Интересен в этом отношении проект перепланировки Тиргартена, предложенный в 1898 г. О. Мархом и Р. Юргенсом.

²) T. II, стр. 379.

 

 

Рис. 53. План знаменитого Версальского парка, служившего долгое время в Европе образцом для устройства парков. Замечателен искусственно созданными перспективами. На устройство Версальского парка были затрачены баснословные средства. О нем писал Вольтер: „Если Людовик XIV затратил бы на Париж хотя одну пятую часть того, что ему стоил этот парк, то Париж на всем своем протяжении был бы так же красив, как Тюльери и Пале-Рояль, — он был бы красивейшим городом в мире“.

 

 

Значительно выше Берлина стоит Вена, приступившая в 1905 году к осуществлению своего проекта „пояса лесов и лугов“ (Wald und Wiesengürtel), согласно которому весь город предполагается окружить парками общей площадью в 4000 десятин¹). Расходы по покупке земли и устройству составляют по сметным предположениям 50 миллионов крон. Многое по осуществлению этого грандиозного проекта в настоящее время уже сделано.

____________

¹) Идея устройства городского зеленого кольца относится еще к 1580 году, когда прокламация королевы Елизаветы запретила возведение жилых построек вокруг Лондона на пространстве 3-х миль от границы. Образовался, таким образом, обширный пояс лесов и лугов. Впоследствии строительная волна захватила и это пространство, и только немногие парки свидетельствуют в настоящее время о его существовании. Подобный пояс лесов был создан в Париже министром Людовика XIV Кольбером — теперь это так называемое кольцо больших бульваров. Отсюда ясна нецелесообразность „зеленого кольца“: рано или поздно город при своем росте уничтожает его. Наиболее рациональным, как мы увидим ниже, является способ зеленых насаждений, врезывающихся в город клинообразно (рис. 57).

 

 

Рис. 54, 55, 56. Диаграмма парижского архитектора Энара. Площадь парков во всех трех кругах одинакова и составляет ⅛ часть круга, (т. е. города). В разных комбинациях насаждения дают различные эффекты. При концентрических кругах получаются более или менее узкие полосы растительности. Значительно лучше вариант на рис. 56. Наиболее рациональный способ группировки насаждений представлен на рис. 57 с правой стороны.

 

 

При всей своей грандиозности, венский проект, разумеется, не восполняет недостатка зелени внутри самого города. Наиболее рациональным надо признать новейшее требование Эберштадта, Меринга и Петерсона, заключающееся в том, чтобы парковые площади были использованы в городском плане не в виде концентрических кругов, а в виде секторов или клиньев, врезывающихся в площадь города и соединяющихся с окружающими город лесами, как это схематически показано на рис. 57. В существующих, густо застроенных городах, где это недостижимо, желательно группировать посадки возможно более сплошными массами в различных частях города. Преимущества такой компоновки парижский архитектор Энар наглядно иллюстрировал тремя диаграммами, (рис. 54—56), из которых видно, что сравнительно большая площадь насаждений при разбивке на узкие полосы становится малозаметной и теряет вследствие этого свое гигиеническое значение, приобретая лишь декоративный характер¹).

____________

¹) Зитте вообще предлагает деление городских зеленых насаждений на „декоративную зелень“ и „санитарную зелень“. В зависимости от своего характера и назначения те или иные посадки должны быть различно скомпонованы и отвечать различным требованиям.

 

 

 

Итак мы видим, что во всех культурных странах идет усиленная работа по устройству зеленых насаждений. Тем безотрадней представляется картина нашей родины: при необъятных пространствах и при сравнительно большой площади наших городов площадь зеленых насаждений в них ничтожна.

 

 

Рис. 57. Схемы расположения древесных насаждений.

 

 

Счастливое исключение среди русских больших городов представляет Рига, где общая площадь городских зеленых насаждений составляет 59,5 десятин при народонаселении в 350.000 человек. Если к этому добавить примыкающую непосредственно к городу часть так называемого „Царского Леса“, то количество зеленых насаждений на каждого жителя достигнет цифры в 2,4 кв. саж. И тем не менее рижский муниципалитет еще не удовлетворяется достигнутыми результатами и в настоящее время предпринял ряд работ по устройству новых парков. В 1901 году по случаю 700-летнего юбилея города Риги дума определила приступить к преобразованию „Царского Леса“, который занимает огромную площадь в 500 десятин, в народный парк¹). В 1910 году приступлено к устройству большого парка недалеко от центра города с колониями вилл и площадками для игр. На эту работу ассигновано 400.000 р. По окончании предпринятых работ Рига в отношении растительности будет образцовым городом в России.

 

Иначе обстоит дело с зелеными насаждениями в наших столицах. При общей площади садов в Москве в 151445 кв. саж. на каждого жителя приходится лишь 0,065²) кв. саж. площади садов. Это соотношение ежегодно уменьшается вследствие быстрого возрастания населения столицы с одной стороны, и полном отсутствии забот об увеличении площади зеленых насаждений с другой. В то же время площадь садов на одного человека составляет: в Лондоне — 1,7 кв. саж., в Берлине — 0,6, в Вене — 0,5, и даже в более отсталом в этой области Париже — 0,2 кв. саж.

____________

¹) Пример достойный подражания. Справедливо говорит Теодор Фишер: „Мы строим памятники... почему бы не основывать парки в память того или иного прославленного деятеля“?

²) Если считать Сокольники и другие окрестные парки, эта цифра увеличится до 0,1 кв. саж. Значительно больше зелени в Киеве — 1 кв. саж. на жителя.

 

При такой ничтожности площади насаждений в Москве, должно показаться странным то обстоятельство, что Александровские сады вдоль Кремлевской стены, составляющие 1/7 всех общественных садов и принадлежащие Дворцовому Ведомству, обращались под свалку снега и мусора¹).

____________

¹) „Изв. Моск. Гор. Думы“ 1911 г. Март, стр. 1 и след. „К вопросу об общественных садах в Москве“.

 

Не лучше обстоит дело с древонасаждениями в другой нашей столице — Петербурге.

 

В последнее десятилетие Петербургское самоуправление не только не расширяет площади своих садов, но ведет явную лесоистребительную политику — вырубается вековая аллея на Александровском проспекте, уничтожается Исаакиевский сквер, Бульвар на Лиговке, а теперь городская управа собирается проявить новое варварство: на протяжении всего Александровского парка, т. е. около двух верст, предполагается вырубить четырех-саженную полосу для расширения Кронверкского проспекта. Когда это будет приведено в исполнение, то Александровский парк, захваченный уже различными учреждениями, фактически перестанет существовать, и местное население лишится единственного места отдыха²).

____________

²) Правда, существует проект обсадки петербургских улиц деревьями на протяжении 58 с лишком тысяч погонных саженей при общей стоимости всего предприятия приблизительно в 650 тыс. руб. Как ни желательна такая обсадка, все же она имеет больше декоративный характер и является целесообразной только при достаточном количестве садов и парков. В Петербурге при его бедности насаждениями, не считая, конечно, островов, лежащих в отдалении, важнее сохранить существующие и создать новые сады и парки. Правильно говорить Эберштадт: „Обсадки деревьями и всякие декоративные зеленые насаждения — безделушки, на которые бесцельно тратить большие деньги“.

 

А между тем было время — и не столь отдаленное, — когда Петербург утопал в зелени. Это было в XVIII веке, в первое столетие его существования. Тогда, по словам П. К. Столпянского¹) — знатока старого Петербурга — сад не был игрушкою или украшением, нет, он был делом государственным, делом первостатейной важности. Древесные насаждения и сады культивировались с большим вниманием и серьезностью. От садов требовалось, чтобы „они были приятны и вообще способны к возбуждению садоприличных чувствований“; „садоделателю“ рекомендовалось „остерегаться того, чтобы не затевать никаких хитрых мудрствований и не прилепляться к игрушкам и к таким вещам, которые с достоинством сада не согласны; ибо в оном надобно господствовать везде здравому разуму и чистому вкусу“²).

____________

¹) П. К. Столпянский. „Старый Петербург“, стр. 6.

²) Ibid., стр. 9. Из „Экономического Магазина“. 1787, ч. XXXI, стр. 194.

 

Инициативой в устройстве садов, по свидетельству Столпянского, Петербург обязан своему основателю Петру Великому, который 25 марта 1704 г.³) писал Стрепеневу: „Min Her. как вы письмо сие получите, изволь не пропустя времени, всяких цветов из Измайлова не помалу, а больше тех, кои пахнут, прислать в садовники в Петербург“.

____________

³) Ibid., стр. 23 след.

 

Один из первых указов, который он послал из Петербурга, был: „О высылке в С.-Петербург из Москвы огородных семян и кореньев, а также 13 молодых робят для обучения огородной науке“. Одни из первых прибывших из Голландии галиотов, которые пристали к летнему саду 27 июля 1713 года, имели на своих бортах: на одном — яхту разборную, а на другом — „садовые деревья“. В 1710 году было уже положено начало основания садовой конторы, которой в 1713 г. были подчинены не только сады, но и все царские птичники и зверинцы. Один из частых подарков, которыми Петр Великий любил одаривать своих приближенных, были различные деревья¹).

____________

¹) Ibid., стр. 24.

 

Существует легенда, будто Петр назначил березовой роще, растущей там, где теперь площадка Казанского Собора и Гостинный двор, быть заповедной — и когда узнал, что, несмотря на его распоряжение, роща вырубается, велел произвести повальный обыск, и всех тех, у кого были найдены свеже-вырубленные березки — повесить. Только Екатерине I удалось смягчить гнев царя, виновным была дарована жизнь, но десятый из них был нещадно наказан батогом. Во все дальнейшие царствования вплоть до царицы Елизаветы Петровны очень часто повторяются указы, которыми воспрещается рубить растущие в Петербурге рощи, виновным грозит тяжелое наказание.

 

И вот, с одной стороны жестокое наказание и постоянные подтвердительные указы о сохранении древонасаждений, а с другой — пример Двора имели своим последствием, что Петербург в XVIII веке был необычайно богат растительностью.

 

Как велик был в то время интерес к садам, доказывает обширная их классификация. Сады делились на весенние, летние и осенние, затем по их характеру: на торжественные, нежно-меланхолические, романтические, светлые, веселые, приятные. Сады бывали по состоянию лиц: королевские и княжеские или парки первой величины, сады дворянские или боярские или парки в благородном стиле, сады народные, приватные и мещанские.

 

Отсылая интересующихся описанием этих различных садов к обстоятельной монографии Столпянского, мы остановимся на описании народных или общественных садов по различным изданиям и архивным документам XVIII века. „Положение народного сада должно иметь, колико можно, более вольности, воздуха и светлости видов. Кроме сего, нужна тут и тень во все часы дневные, не смотря, хотя наиболее одни вечера вызывают мещан для гулянья. Ибо сии места должны вкупе отверзты быть всякой час и для приезжающих; также людям слабого и нездорового сложения, людям не занятым делами и таким, кои хотят видеться с друзьями и знакомцами. Естили есть в близости подле города лес, то не трудно поделать в нем дороги, покрытые тенью и удобные для публичного гулянья. Сим дорогам надлежит быть широким, спокойным, разнообразным и многочисленным, дабы гуляющим можно было друг от друга уклоняться. Лавочки и сиделки должны деланы и располагаемы быть не только под тению дерев и лесочков и на местах, с которых зрению открываются приятные виды вдаль, но и сообразно с многочисленностию гуляющих и в нужном друг от друга отдалении, дабы одна сидящая компания не могла мешать другой. Естьли сад таковой лежит подле озера, то могут лодки и другие водоходные суденушки приглашать гуляющих для увеселительного плавания по воде или для рыбной ловли. Музыка в лесочке не менее прилестна и сладостное ощущение оглумляющих тонов валторн придает светлому летнему вечеру новую очаровательность“.

 

 

Рис. 58. Невский Проспект в XVIII веке. (М. И. Пыляев. „Старый Петербург“).

 

 

Не мало изобретательности вкладывалось в дело посадки деревьев и цветов. „Там, где человек отдыхает, где он предается мыслям и воображениям; где он охотнее ощущает, нежели рассматривает, там надлежало бы духовитым цветным произрастениям испускать из недр своих сладкие, пряные, приятные испарения, услаждать ощущание его роскошью натуры, удовольствуя его чувство обоняния. Вокруг сиделок назначенных для отдохновения; вокруг кабинетов штудировальных или назначенных для упражнения в чтении и науках, да распространяются благовония (следует перечисление различных цветов). Наслаждение сими благовониями распространяет непостижимым образом некую отраду и сладость во всей внутренности человеческой, производит спокойствие душевное и некакое согревательное удовольствие“¹).

____________

¹) Из сочинения Гиршфельда: „Экономический Магазин“. 1787 г. 17, 20. Цитирую по Столпянскому.

 

По этим любопытным отрывкам мы видим, сколько забот, внимания и любви вкладывалось в то далекое время в дело устройства садов. Цитированный уже не раз автор, проследив общую и специальную литературу и архивные документы за восемьдесят лет XVIII века говорит: „должен сознаться, что, когда я впервые систематизировал эти сведения о петербургских садах XVIII века, мне самому показались они чересчур фантастическими. На основании этих сведений выходило, что Петербург был царством садов, что это был тот город грядущего будущего, о котором в настоящее время ведутся лишь одни разговоры“.

 

Мы дожили до XX века — когда эти лучшие традиции забыты. В Петербурге уже не царство садов, Петербург постепенно вырубает свои сады. Для чего это делается? Иногда это мотивируется художественными целями — открыть вид на лучшие произведения русского зодчества, иногда — и это истинная причина — чтобы разгрузить уличное движение.

 

Но можно сказать с уверенностью, — если Петербург вырубит все свои сады, это не поможет ему справиться с все нарастающим уличным движением — в лучшем случае, такая вырубка лишь временно может разгрузить движение. Для рационального урегулирования движения существуют иные меры и иные способы¹). Уничтожение садов является лишь покушением с негодными средствами, testimonium paupertatis — доказательством убогости понимания современных задач городского благоустройства.

____________

¹) Конечно, нашим обеим столицам давно пора иметь движение подземное, так как надземное в главных магистралях уже и в настоящее время чересчур перегружено, а скоро станет и совсем угрожающим. Москва, например, давно занята проблемой — как разгрузить трамвайный узел на Лубянской площади и Театральном проезде. Через каждые шесть минут по площади проходят 38 вагонов, вследствие чего вагоны движутся медленно и проходят вместо 38 прямых сторон, 69 сторон по кругу. Едва ли движение в этом месте менее интенсивно, нежели, например, в Берлине на Potsdamerplatz’е, а между тем там публика отбрасывается частью в подземные, частью на городские железно-дорожные поезда. Результатом перегрузки является в Москве закупорка движения в центре и большое количество несчастных случаев с людьми.

 

Конечно, устройство парков, садов и скверов сопряжено с большими затратами. Но разве могут быть велики затраты для жизни и здоровья городского населения, задыхающегося в пыли, грязи и копоти? Рисуя картину Парижа, Анатоль Франс пишет: „в городе не хватает необходимого для поддержания жизни кислорода, и люди принуждены вдыхать искусственный воздух“. Это замечание французского поэта имеет слишком реальное основание. Как ни велики затраты на настоящий, природный кислород, он все же дешевле искусственного в виде больниц и лекарств.

 

И, наконец, пусть затраты на парки не покажутся расточительными: их ценность всегда и беспрерывно увеличивается. Мы уже сказали, что площадь, на которой построен Центральный Парк Нью-Йорка, была куплена полвека тому назад за 5 миллионов долларов. В настоящее время он оценивается — только как место для застройки — почти в 60 миллионов долларов!

 

Правда, эти места нельзя использовать для застройки, но все же их ценность есть величина не только теоретическая. Город может, например, иметь под них более дешевый кредит. Это хороший вклад — пусть вечный — но непрерывно растущий.

 

 

 

 

 

 

 

Городской план дает внешние очертания, форму и основания для городского строительства; его содержанием и сущностью служит застройка в различных ее видах и системах.

 

Обратившись к вопросу о застройке городской территории, заметим прежде всего, что у нас в России в обеих столицах и крупных провинциальных городах этот важнейший вопрос исчерпывается существующими строительными правилами, предуказывающими минимальные размеры для свободной площади дворов от 24 до 30 кв. саж.

 

Таким образом, если для усадьбы в 100 кв. саж. двор в 24 кв. саж. составляет 76% застройки, то, стало быть, для усадьбы в 1000 кв. саж. такой двор дал бы 97% застройки общей площади усадьбы! При таких условиях почти вся площадь усадьбы была бы покрыта строениями, и двор с такой интенсивной застройкой, даже при самой удачной компоновке и расположении строений, ни в коем случае не может быть обеспечен достаточным количеством света и воздуха, — такая усадьба постоянно представляла бы собою угрозу для здоровья населения.

 

Между тем для рационального использования земельного участка и обеспечения строений достаточным количеством свежего воздуха и света не столько важны абсолютные размеры требуемой незастроенной площади, сколько соотношение последней к площади всего земельного участка.

 

В настоящее время едва ли можно указать на какой-нибудь крупный город на Западе, где этот вопрос не был бы урегулирован. В большинстве случаев, помимо нормы размеров двора, площадь застройки устанавливается в процентном отношении к общей площади земельного участка. В центральных районах города это соотношение составляет 75% застройки и 25% свободного пространства двора. В более отдаленных от центра районах процент свободной площади увеличивается.

 

Вот примеры некоторых германских городов. В Кенигсберге площадь земельного участка, допускаемая к застройке, колеблется между 75% в центральных частях города и 40% на окраинах. В Меце в районах старого города разрешается застраивать 80% земельного участка, а в новых кварталах города только 50%, в некоторых даже 40%. Интересен Дюссельдорф, где в 1-м поясе, т. е. в центре, допускается застройка двух третей участка, а при наличности надворных жилых помещений — только половины. Во втором поясе или районе может быть застроена половина, а при существовании надворных флигелей только одна треть участка; наконец, в третьем и последнем районе, наиболее отдаленном от центра, допускаемая площадь застройки равна 4/10, а при надворном жилье только ⅓. В самое последнее время в некоторых городах, как, например, в Берлине — размер допускаемой эксплоатации земельного участка подвергся дальнейшему уменьшению в зависимости от глубины участка и расстояния его от улицы. Такое ограничение введено с целью борьбы с надворными жилыми постройками в глубоких участках.

 

Мы видим, таким образом, что повсеместно нормы интенсивности застройки устанавливаются не только по отношению к общей площади земельного участка, но еще в зависимости и от того городского района, где этот участок находится. В то время, когда в центральных частях города допускается к застройке около одной четверти общей площади участка, на окраинах эта норма понижается до половины и даже меньше.

 

Однако эти нормы еще не обеспечивают достаточного доступа света и воздуха к зданиям. И при такой нормировке строения могут быть лишены света благодаря близкому взаимному расстоянию и большой высоте. Поэтому ограничение площади застройки нуждается в двух дополнениях: во первых, установление так называемой задней красной линии (hintere Baufluchtlinie), т. е. расстояние надворной линии застройки от линии улицы и взаимное расположение надворных строений; во вторых, определение минимального промежутка между фасадами домов с противоположных сторон улицы.

 

Первое из этих ограничений, помимо уменьшения интенсивности застройки, является еще существенным благодаря тому, что на задний фасад обыкновенно расположены комнаты особенно нуждающиеся в хорошем освещении, как спальни и детские. Эта же мера вместе с тем есть и способ борьбы с надворными строениями, представляющими собою большое зло в санитарно-гигиеническом отношении¹)

____________

¹) Надворные строения представляют собою один из кардинальных вопросов жилищной проблемы, и мы еще к нему вернемся. Недаром Линдеман выразился: „На заднем дворе лежит центр тяжести всех гигиенических и социально-политических реформ, поскольку они касаются строительного устава“.

 

Что касается второго ограничения — расстояния домов с противоположных сторон улицы, то более или менее удовлетворительное освещение достигается при условии, когда высота домов не больше ширины улицы. Угол падения света при таком взаимоотношении равен 45° и, при высоком стоянии солнца, свет проникает и в нижние этажи.

 

Важно соотношение размеров улицы и домов также и для городской перспективы, так как фасады домов могут дать соответствующий художественный эффект только при том условии, если рассматривать их на некотором расстоянии. Очевидно, это расстояние совершенно различно для одно и шестиэтажного здания, и стало быть, в эстетических целях высоте дома должна соответствовать известная даль, с которой можно было бы получить должное зрительное впечатление.

 

Это соотношение — высота дома равна ширине улицы — и регламентировано в большинстве новейших строительных уставах западных стран¹), а также в обязательных постановлениях больших русских городов.

____________

¹) Уставы прежнего времени допускают, чтобы высота зданий превышала ширину улицы в определенном размере. Однако и новые строительные уставы делают исключения для центральных частей города и для старых узких улиц.

 

Нужно однако заметить, что существование этой нормы не мешает у нас возникновению, например, в Москве шести и семиэтажных громад даже на узких улицах. Это тем более печально, что указанное отношение высоты домов к ширине улицы даже для средних географических широт является компромиссом, а для северных городов, как Москва, оно и подавно недостаточно для хорошего освещения: необходимо, чтобы там высота дома была меньше ширины улицы¹).

____________

¹) Известный гигиенист Нуссбаум на основании долголетних наблюдений утверждает, что в Средней Германии ширина улицы должна быть не менее 6/5, а в Северной — 5/4 высоты зданий. А между тем самый северный город Германии лежит южнее Москвы.

 

Все перечисленные меры имеют своей целью главным образом разрежение массы построек в горизонтальной плоскости, — они не препятствуют возникновению многоэтажных чрезмерной высоты домов в тех случаях, когда дома эти стоят на площади или вообще на открытом месте. Между тем вопрос об уменьшении городских зданий и сам по себе без отношения к прилегающим улицам имеет немаловажное значение.

 

Вопреки укоренившемуся почему то у нас мнению, будто прогресс архитектуры выражается только в последовательном росте больших домов, на самом деле развитие строительного искусства гораздо сложнее; и в последнее время оно особенно считается с тем, что во всех европейских законодательствах наблюдаются ясно выраженная тенденция борьбы с чрезмерным загромождением городской территории большими домами. Исходя из того положения, что многоэтажные дома представляют собой неизбежное зло и что необходимо поощрять более низшую и просторную застройку, современное градостроительство, как мы уже упоминали, признает необходимым создавать особые районы для торгово-промышленной и вообще деловой жизни, затем особые районы для фабрик и заводов и, наконец, для жилых целей — особую часть, покрытую особняками, коттеджами, виллами и т. п.

 

Эти три главные категории могут подвергаться дальнейшей дифференциации в зависимости от местных условий, которые вообще играют доминирующую роль в общей планировке города.

 

Помимо группировки зданий по высоте, в таких различных зонах установлены и особые правила относительно взаимного расположения строений, как в отдельных дворах, так и к соседним домам. В центрах допускается сплошная застройка по улице. В других же зонах, где строения не должны быть выше двух-трех этажей, в известных случаях требуются разрывы между соседними зданиями.

 

Создавая такие особые районы заселения, городские управления ослабляют дурные последствия перенаселенности центров и поощряют расселение масс городских жителей из нездоровых домов-громад в окраины и предместья, где застройка слабее, где воздух свободнее и чище и где условия жизни лучше. Этому способствует, конечно, развитие трамваев, и других путей сообщения.

 

Такой процесс отлива городского населения от центра к периферии в действительности наблюдается во всех современных больших городах. Наряду с постоянным абсолютным их ростом происходит относительное ослабление центральных частей. Дойдя в известной степени до высокого потенциала, достигнув наивысшего напряжения, городские центры начинают проявлять противоположную тенденцию к ослаблению и выбрасывают все большую и большую часть населения к окраинам. Центростремительное движение, таким образом, превращается в центробежное. Лондонский Сити с половины прошлого века, при абсолютном огромном росте всего города, потерял три четверти своего населения. За последнюю четверть века центральные части Парижа и Берлина потеряли почти по двести тысяч жителей. То же явление наблюдается и в меньших немецких провинциальных городах: Дрездене, Лейпциге, Франкфурте¹), а также и у нас.

____________

¹) См. Hermann Schmidt. Citybildung und Bevölkerungsverteilung in Grosstädten. München. 1909.

 

Так, в Москве рост населения в центральном торговом районе в последнее время значительно ниже по сравнению с другими районами столицы¹).

____________

¹) „Современное хозяйство Москвы“. Изд. Моск. Гор. Упр. Ред. Вернера. 1913.

 

Эта эволюция современного города с полным основанием дает повод Вандервельде (L’exode rurale) утверждать, что недалеко то время, когда в больших городах затесненные центральные кварталы будут наводнены конторами, магазинами, театрами, музеями, школами всякого рода, что в них останутся жить только швейцары, дворники и сторожа частных и публичных зданий. Вся культурная часть населения обязательно выселится на окраины, в местности с низкой застройкой.

 

Само собою разумеется, что в деле расселения городских центров огромную роль сыграло то обстоятельство, что городские управления всеми мерами поощряют развитие благоустройства окраин путем создания особых жилых районов.

 

Чтобы в основных чертах представить себе систему распределения городской территории на такие особые ячейки, надо сказать, что город для этой цели делится на несколько поясов, классов или разрядов, которые не распределяются вокруг центра в концентрических кругах, но отграничиваются друг от друга более или менее неправильными линиями в зависимости от местных топографических и других условий. В центральном поясе или 1-м разряде допускается постройка зданий наибольшей высоты — 4, 5 и даже 6 этажей — для деловых помещений, в следующем поясе — одним этажом меньше, в следующем еще меньше и т. д. На самой окраине здания должны быть не выше двух этажей; — общая картина города с птичьего полета получает таким образом вид постепенно понижающихся уступов.

 

В последнее время много сторонников приобретает система проф. Henrici, согласно которой в каждой части города устанавливаются зоны с различной высотой застройки. В каждой отдельной части города на главной улице допускаются более высокие здания, а на боковых улицах застройка должна быть слабее. Получается таким образом волнообразная линия, повышающаяся в центральных частях и нисходящая к боковым улицам отдельных окраин или частей города.

 

Нельзя с первого взгляда достаточно оценить все выгоды, удобства и вообще все важнейшие последствия описанной строительной нормировки.

 

Нисходящие уступы, которые получаются благодаря поясной застройке, делают внутреннее ядро города доступным пронизыванию сквозными ветрами и играют огромную роль в смысле его проветривания и оздоровления.

 

 

Рис. 59. Диаграмма распределения ветров города Москвы. Составлена по средним данным с 1879 по 1898 год обсерватории в Петровско-Разумовском. Простой пунктир обозначает летние данные, точечный — для осени, сплошная линия — зима, прерывистый пунктир — весна. Для составления такой диаграммы количество ветреных дней, взятое как среднее за возможно большее число лет, откладывается в известном масштабе по соответствующему направлению. Если соединить крайние точки, то получится фигура, наглядно показывающая направление ветров. (В. В. Семенов. Благоустройство городов. Москва. 1912, стр. 158).

 

 

При распределении строительных зон необходимо также считаться с направлением господствующих ветров, чтобы по этому направлению низкая застройка дала бы доступ в город чистому воздуху от окраин к центру. В то же время заводы, фабрики и всякие промышленные заведения, дающие дым, газ и копоть, должны быть расположены в направлении ветров от центра к той окраине, где такие заведения допускаются¹). В жарких странах улицам дается направление по ветрам для охлаждения. Наоборот, где ветры чрезмерно интенсивны (как наприм., в Новороссийске) направление улиц должно быть перпендикулярно ветрам. Пример составления диаграммы ветров показан на рис. 76.

____________

¹) В Дрездене, где это не было предусмотрено, город часто бывает окутан клубами дыма от фабрик и заводов.

 

 

Рис. 60. Открытая застройка с большими разрывами и малыми надворными флигелями.

 

 

В связи с установлением районов с различной высотой зданий находится также вопрос о способах горизонтальной застройки отдельных кварталов.

 

Несомненно, что лучшей системой застройки является открытая в виде небольших отдельных коттеджей. Как видно на рисунке 60, дома при такой застройке освещаются и обветриваются со всех сторон. Обыкновенно при каждом доме имеется садик. Штюббен¹) следующим образом определяет значение такой открытой застройки: „Преимущества открытой стройки не ограничиваются внешней красотой, более интересной архитектурой и бо́льшими удобствами для обитателей; свободная застройка отдельных частей города является важным санитарно-гигиеническим мероприятием, как для этих частей, так и для всего города. Запасом их чистого воздуха и богатством их растительности пользуются также соседние районы. Они имеют такое же значение для здоровья, как общественные сады, и это тем важнее, чем беднее город растительностью и парками.

____________

¹) Der Städtebau. Stuttgart. 1907, стр. 12.

 

Между домом-особняком, т. е. открытой застройкой и типом сплошной застройки существует ряд переходных комбинаций. В некоторых старых городах, как например в Штуттгарте (рис. 61), даже для интенсивно застроенных кварталов предписывается обязательный разрыв между зданиями, так называемый Bauwich. Однако при незначительных размерах этот Wich не достигает цели. Не получая достаточного освещения и слабо проветриваясь, такой разрыв часто служит местом для мусора и стока воды с крыш и дает только сырость.

 

 

Примеры отрицательные Рис. 61. Застройка квартала с узкими разрывами между домами (Bauwich) и неправильным расположением надворных строений (Augustenstrasse в Штуттгарте). Рис. 62. Сплошная застройка (Seckenheimerstrasse в Маннгейме). Несмотря на некоторую согласованность дворов, не получается ни достаточного освещения ни хорошего проветривания.

 

 

Примеры положительные. Рис. 63. Полуоткрытая застройка. Групповые и парные дома на Moltkestrasse в Карлсруэ. Благодаря более значительному разрыву между каждой группой, парные дома проветриваются и освещаются с трех сторон. Рис. 64. Тип групповой застройки, практикуемый в Англии, Голландии, Бремене.

 

 

Разновидностью открытой стройки является полуоткрытая. Ее приходится часто применять в виду дороговизны совершенно открытой застройки. Она заключается в том, что только три стороны здания оставляются открытыми, одна же сторона примыкает к соседнему строению (рис. 63). Такие парные дома (Doppelhäuser, Zwillingshäuser, maisons jumelles) прекрасно освещаются и проветриваются и имеют вообще все удобства домов-особняков при открытой застройке без их недостатков: они менее подвержены действию наружной температуры, легче отапливаются, а в постройке обходятся несколько дешевле. В виду таких значительных преимуществ этих парных домов, они пользуются повсеместно большой популярностью. Многие строительные товарищества строят большинство своих домов по этой системе.

 

 

Рис. 65. Групповая застройка на Waldschlösschen в Дрездене.

 

 

На том же рисунке 63, а также на рис. 64—65 показаны примеры пристроенных друг к другу нескольких домов, образующих вместе групповую застройку. При такой компоновке получаются совершенно самостоятельные группы домов — так называемые „блоки“; очевидно, наиболее благоприятное положение в таких „блоках“ занимают крайние строения, доступные с трех сторон свету и воздуху. Чем длиннее ряд в блоке, тем ближе эта застройка подходит к сплошной.

 

На рис. 66 и 67 мы видим типичную застройку квартала в центральной части большого города. Дворы покрыты со всех сторон сплошными массами строений, и потому вместо дворов получаются полутемные ящики, которые освещаются только сверху. При такой системе каждый двор совершенно изолирован и о хорошем сквозном проветривании не может быть и речи.

 

Несколько улучшенный тип сплошной застройки представлен на рис. 62, где дворы застроены только с трех сторон. Общие соседние дворы попарно создают более выгодные условия освещения и проветривания.

 

Дальнейшим улучшением закрытой застройки служит устранение боковых и задних флигелей или, по крайней мере, уменьшение их высоты сравнительно с лицевыми зданиями, как это и узаконено во многих европейских городах¹).

____________

¹) В Маннгейме, например, высота заднего дома всюду должна быть на один этаж ниже лицевого. Конечно, такое правило является лишь скудным паллиативом.

 

 

Примеры отрицательные Рис. 66, 67. Кварталы со сплошной застройкой. Вместо дворов узкие щели или ящики. Рис. 66 — Steinstrasse в Гамбурге. Рис. 67 — берлинский тип застройки.

 

 

Примеры положительные. Рис. 68, 69. Квартал жилых домов в Ганновере без задних надворных строений; внутри квартала общий сад. Пунктиром показано деление отдельных участков. Нижний рисунок показывает детальное расположение квартир. Согласованность смежных дворов дает возможность при небольшой площади застройки дать хорошее освещение всем комнатам: ванна, уборная, помещение для прислуги и даже прихожая имеют окна, выходящие наружу.

 

 

На рис. 68—70 представлены кварталы без надворных строений. Преимущества этой системы застройки совершенно очевидны: образующееся вокруг такой группы домов свободное пространство значительных размеров в смысле снабжения вокруг лежащих помещений воздухом и светом является более совершенным, чем отдельные узкие дворы. Кроме того, при отсутствии задних надворных построек посадки в отдельных дворах, не имеющие сами по себе особенной ценности в виду их незначительности, приобретают при такой застройке характер сада. Стоит только снести заборы, — и вместо отдельных деревьев будет один общий сад. Такие общие сады устраиваются часто в Англии по добровольному соглашению соседних владельцев. В Германии эта идея также нашла широкое практическое применение. Так, в Кельне в некоторых кварталах даже двухэтажные дома с фасадами, одинаково обработанными со всех четырех сторон, стоят без всяких дворов, вместо которых разведены садики с цветниками и огородами. То же мы видим в Панкове под Берлином (рис. 71).

 

 

Рис. 70. Общие дворы при интенсивной застройке.

 

 

Рис. 71. Жилые кварталы без дворов, вместо которых разбит общий сад (Amalienpark в Панкове).

 

 

Дальнейшим развитием такой компоновки служит оригинальный проект, предложенный архитектором Геманном, по которому вокруг внутреннего парка располагаются отдельные земельные участки. Как видно из рис. 72, особенность этого проекта заключается в том, что каждый участок сохраняет свой отдельный двор, из которого имеется выход во внутренний парк. Задние фасады домов получают при этом соответствующую архитектурную обработку.

 

Еще дальше идет американский архитектор Бурнгам, который обращает во внутренние дворы-сады даже главные фасады домов, задние же фасады обращает к улице. Улица, по мнению Бурнгама, должна служить исключительно для большого движения, поэтому ее ширина может быть сокращена до минимума. И за ее счет должны увеличиться внутренние сады. Дворы у Бурнгама совершенно отсутствуют, а образовавшиеся вместо них общие сады служат не только для отдыха и детских игр, но и для пешеходов. Получается система „дворового города“ в противоположность существующему „уличному городу“. В этом проекте Бурнгама сама по себе ценная идея общих задних дворов-садов доведена до парадокса: впуская внешнюю жизнь улицы в общие задние дворы-сады, Бурнгам тем самим лишает их важнейшего преимущества: тишины, спокойствия и изолированности от городского шума.

 

 

Рис. 72. Проект Геманна — парк внутри жилого квартала. Заштрихованные темные пятна по линии перекрещивающихся улиц обозначают дома, обращенные главными фасадами к улицам, а задними, также архитектурно обработанными, к парку. Белые части прямоугольников между домами и парком обозначают дворы. В центре квартала большая спортивная площадка. Парк открыт также и для общего пользования, — для этой цели прокладываются дорожки к улицам, показанные на чертеже белыми полосками. Эта идея отчасти осуществлена в Париже в парке Монсо (рис. 73), а также возле Дрездена в Блазевице и в Магдебурге (рис. 75). Устройство такого жилого квартала с парком предполагается также в Риге (рис. 74).

 

 

Рис. 73. Парк Монсо в Париже. Вокруг парка сплошная застройка жилыми домами.

 

 

Рис. 74. Конкурсный проект для устройства общих садов внутри жилого квартала в Риге.

 

 

Чтобы ввести в жизненный обиход описанную систему объединения дворов в общие сады, рациональной мерой служит установление уже упомянутого нами правила о задней линии застройки (hintere Baufluchtlinie), т. е. максимального расстояния задней линии фасада от линии улицы. Когда в целом квартале глубина застройки всех смежных земельных участков ограничена, тогда задняя часть дворов остается открытой: образуется общее свободное пространство, хотя бы и разгороженное соседними заборами.

 

 

Рис. 75. Квартал коттеджей в Магдебурге с внутренним парком, примыкающим к задним дворам.

 

 

Дальнейшая вариация общих дворов, применяемая в Маннгейме и Позене, представлена на рис. 76. С двух противоположных сторон квартала оставляются свободные незастроенные участки, благодаря чему получается постоянное сквозное проветривание.

 

 

Рис. 76. Квартал жилых домов в Маннгейме и Позене, открытый с двух противоположных улиц для хорошего проветривания.

 

 

Рис. 77. Образцовая застройка Riedtli-Quartiers в Цюрихе. Дома расположены сомкнутыми группами длиною от 50 до 80 метров. Характерно для разбивки этого квартала, кроме общих дворов без задних флигелей, еще большие свободные площадки внутри квартала.

 

 

Образцовым примером компоновки может служить и схема, представленная на рис. 77, — она показывает, что и при интенсивной застройке можно создать групповую систему со всеми ее преимуществами.

 

Вопрос, об установлении районов или поясов, регулирующих высоту зданий и интенсивность застройки, имеет большое значение и в отношении правильного развития всего городского плана. При нынешнем положении, когда городские управления безучастно относятся к беспорядочному ходу строительной деятельности, результатом является то обстоятельство, что города принимают нерациональную форму и разбрасываются на несоразмерно большую площадь. Улицы, служащие главными артериями городского движения, тянутся по большим расходящимся радиусам с наибольшей тенденцией к застройке в то время, когда промежутки между этими радиусами в секторах развиваются значительно слабее и заполняются лишь впоследствии, на целые десятилетия позже.

 

Такой порядок застройки влечет за собой лишнюю потерю времени и сил, и этого легко можно было бы избегнуть при планомерной застройке города.

 

Совершенно понятно, что если будет положен предел одностороннему растяжению города, застройка будет производиться более равномерно от центра к периферии, более сплошными массами, а чем сплошнее застроена местность в пределах санитарно допустимого и чем меньше радиусы, идущие от центра, тем меньше затрат приходится делать городу для доставления населению удобств современной техники передвижения и гигиены. Уборка домашних отбросов обходится дешевле на небольшой равномерно заселенной площади, нежели в разбросанных поселениях. То же самое верно и применимо к водопроводу, газу, электричеству, трамваям, рынкам и проч.

 

Необходимость нормировки в настоящее время в западно-европейских государствах уже ни в ком не вызывает сомнений. Еще в 1903 г. во время Дрезденской выставки из 128 участвовавших в ней городов только 20 имели так называемые Staffelbauordnungen — поясные регуляции застройки¹). А через восемь лет на всемирной гигиенической выставке такие правила имели почти все более или менее крупные города.

____________

¹) Любопытно, что требование о поясных правилах застройки исходили в Германии не из технических или архитектурных кругов: оно было впервые формулировано обществом социальной гигиены на генеральном собрании в Вюрцбурге в 1894 году.

 

Что касается законодательной регламентации застройки, то мы остановимся прежде всего на примере Германии, где в последнее время идея нормировки высоты зданий в различных районах города все больше и больше проникает в строительные уставы.

 

Первый опыт, как мы уже упомянули, был сделан почти полвека тому назад. Город Будапешт еще в 1874 году разделил городскую территорию на четыре зоны, и одну из них отвел специально под виллы. В 1894 году этому примеру последовал Кельн, но он пошел дальше и установил несколько районов с различным максимумом этажей в каждом. Строительный устав Кельна делит город на 4 района. В первом районе, который охватывает главным образом центральные части города, допускаются 4-этажные здания. Второй район охватывает фабричные и некоторые другие участки, — здесь разрешаются только трехэтажные здания. И наконец в 3-м и 4-м районах — большинство окраин — только здания в два этажа.

 

Таким образом, Кельн представляет еще и тот интерес, что даже и в центральном районе допускаются здания не выше 4-х этажей. И тем не менее, в окрестных районах высота домов ограничена двумя этажами!

 

Интересен город Бонн. Максимум этажей, который в нем вообще допускается — три. Это в первом и втором районах. В 4-м же районе, разрешается только одноэтажные дома. В этом слишком низком максимуме мы видим, может быть, уже чрезмерное увлечение идеей постепенного уменьшения числа этажей по районам, — оно вряд ли диктуется практической необходимостью.

 

Но не все немецкие города идут так далеко. Большей частью в центральных частях города и вообще в первом поясе разрешаются и пятиэтажные дома, как например, в Кенигсберге, Берлине, Мюнхене и друг. Иногда мы даже встречаем разрешение строить и шестиэтажные дома, как например, в Магдебурге.

 

Есть ограничения и иного вида. В некоторых городах устанавливается максимум в различных районах не только этажей, но и высоты в метрах.

 

Так, в Кенигсберге, в первом районе, где допускаются пятиэтажные дома, наибольшая высота зданий равняется 21 метру, во втором районе с четырех-этажными домами — 18 метрам, а в последнем, где разрешаются только двух-этажные дома — 12 метрам¹).

____________

¹) Приведенные данные заимствованы из официального издания Германского Императорского Статистического Института — „Wohnungsfürsorge in deutschen Städten“. Beiträge zur Arbeiterstatistik. № 11.

 

Чем разнообразнее топографические условия и чем тщательней разработан план города, тем больше он имеет районов застроек. Так, Мюнхен имеет девять зон, из которых 1—6-я с сплошной застройкой по улице и 6—9-я с открытой (т. е. с разрывом строений по линии улицы).

 

Приводим подробные строительные регулятивы некоторых городов.

 

 

Ярким примером нормировки застроек может служить также Швейцария. Несмотря на то, что, за исключением Цюриха, Швейцария не имеет ни одного города, который по величине мог бы сравниться хотя с нашим провинциальным Харьковом, тем не менее еще с конца прошлого столетия швейцарские города систематически борются с чрезмерной застройкой. В докладе 9-му Международному Жилищному Конгрессу¹) доктор Гросс указывает, что, считаясь с партикуляризмом швейцарских кантонов, никакого общего в этом смысле закона быть не может. Что касается отдельных кантонов, то в Цюрихе, кроме общего строительного устава для всего кантона, имеется „Строительный закон для городских поселений“, изданный в 1893 г., согласно которому расстояние домов от смежных участков увеличивается с 1,8 метров до 3,5 метров, т. е. устанавливается открытая застройка. Допускаемая этим новым законом высота зданий определена следующим образом:

 

При ширине улицы в

____________

¹) Bericht über den IX. Int. Kongr. Wien, 1911, стр. 165 след.

 

Строительный устав общины Штраубенцелль делит всю площадь общины на 4 зоны. В первой зоне высота зданий должна быть не больше 18 метров, и дома не должны иметь больше 4 этажей, включая сюда и подвальный этаж. Во второй зоне число этажей и высота зданий те же, однако плотно пристраивать друг к другу можно не более двух домов. Третья зона допускает только отдельно стоящие здания максимум в 4 этажа, четвертая — такие же здания только в три этажа.

 

Таким образом, даже в Швейцарии с ее дивным горным климатом и небольшими городами мы видим тенденцию уменьшать число этажей и, путем деления на зоны, способствовать по возможности открытой застройке.

 

И во Франции, не исключая и Парижа, слишком высокие здания никогда не были терпимы. По закону¹) максимум высоты вдоль бульваров, а также и на главных улицах определяется по фасаду в 20 метров. Такие дома должны иметь определенное число этажей. Мансарды, представляющие собою в сущности чердаки, обращенные в жилые помещения, появились, как известно, впервые во Франции в виде обхода закона, ограничивающего высоту домов.

____________

¹) А. Шоу. Город. Упр. etc. стр. 346.

 

Что касается вопроса об отношении площадей зон к общей городской территории, то оно бывает различно в зависимости от характера города. В таком старом городе, как Кельн, где нормировка застроек произошла совсем еще недавно, в наши дни, и где приходилось считаться с существующими сложившимися отношениями, все же под центральный район с 4-х этажными зданиями отведено только 8% всей городской площади, т. е. 867 гектаров, под второй район с 3-х этажными зданиями — 1267 гектаров или 12½% всей площади, под 3-й и 4-й районы с 2-х этажными зданиями — 7500 гектаров или 78% всей площади города, составляющей около 10.000 гектаров. Как видно из рис. 78, первый район чередуется со вторым по над рекой; второй и третий расположены вперемежку по периферии.

 

 

Рис. 78. Схематический план строительного регулятива города Кельна. В центре, а также в северо-западной торговой части города, где помечено римской цифрой I, предельная высота зданий — четыре этажа. В районах II — допускаются три этажа, а в III — только два этажа.

 

 

В других больших европейских городах с сильно развитой торгово-промышленной жизнью центральные части с многоэтажными домами занимают значительно большую часть общей городской площади. В Вене, например, на первый район — 6-ти этажные дома — приходится уже 21% всей городской площади, на второй — 4-х этажные дома — 14%, а на третий с 3-х этажными домами — только 33%.

 

Таким образом площадь, отведенная под центральные районы с наиболее высокими зданиями, колеблется в разных городах от 1/5 до 1/10 и менее общей территории, занимаемой городом.

 

После всего сказанного становится ясным, насколько неотложной является для России необходимость нормировки застройки. Как мы уже упоминали, до настоящего времени мы имеем только одну норму, установленную в обеих столицах и главнейших провинциальных городах; высота здания не должна быть выше ширины прилегающей улицы. Но согласно ст. 183 Устава Строительного городские улицы должны быть не менее 10 сажен, стало быть, по всей городской территории без различия могут строиться шестиэтажные дома. Таким образом существующее ограничение высоты построек фактически не достигает цели.

 

 

Рис. 79. Схематический план строительного регулятива Берлина 1903 г.

(М. Д. Загряцков. Строительное право etc.).

 

 

Первая попытка нормировать высоту городских зданий была сделана Москвой. Только недавно соединенное заседание управы и комиссии по составлению проектов обязательных постановлений по строительной части рассмотрело вопрос о предельной высоте вновь воздвигаемых в Москве зданий. Вопрос возбудил горячие дебаты между сторонниками и противниками ограничения высоты построек. Противники считали ограничение высоты незаконным и несогласным с экономическими интересами столичного населения. Они указывали, что при недостатке одного только этажа потеряется во всем городе 1,100 тыс. кв. саж. пола или около 33-х милл. руб. ежегодного дохода. Несмотря на такую горячую защиту, сторонники ограничения высоты зданий одержали победу. Им удалось не только провести то, что предлагала подкомиссия, но и ограничить высоту сравнительно с намеченными ею нормами.

 

Подкомиссия предлагала установить предельную высоту зданий: в Китай-городе в 12 саж.; в поясе между Китай-городом и Садовой — в 1½ раза более ширины прилегающей улицы или проезда, в поясе между Садовой до Камер-Коллежского вала в 1¼ ширины проезда и за чертой Камер-Коллежского вала не более ширины проезда. При этом нигде высота зданий не должна превышать 12-ти саж. Комиссия с управой оставили норму высоты зданий, выработанную подкомиссией для Китай-города и для местностей за чертой Камер-Коллежского вала, понизили эту норму для пояса между Китай-городом и Садовой и между Садовой и Камер-Коллежским валом, установив для этих местностей максимальную высоту зданий в размере ширины прилегающей улицы с прибавлением 1 саж., при чем нигде высота зданий не должна быть более 12-ти саж.

 

Как мы видели на примере многих городов Запада, проектируемые для Москвы нормы являются недостаточными вне центральной части города. Ценным является лишь самый факт нормировки высоты домов как показатель поворота в политике застройки города и как пример, который — надо надеяться — повлечет подражания.

 

 

 

 

 

 

 

Регулирование городского плана, играющее, как мы увидим, выдающуюся роль в жизни современного города, было бы однако совершенно неосуществимо вне принципа подчинения интересов частно-правовых интересам публично-правовым.

 

До последнего времени ограничения прав собственности в области городского землевладения носили главным образом отрицательный характер полицейских запрещений — они выражались прежде всего в различных мерах противопожарных, санитарных и вообще были направлены на устранение ближайших причин, угрожающих общественной безопасности. Прогресс строительного законодательства вместе с усложнением содержания городских планов связан теснейшим образом с расширением публично-правового принципа в сфере частно-правовых интересов. Ограничение права собственности постепенно начинает проводиться во имя положительных требований общественного блага определенного социального содержания. И если ограничения, о которых мы говорили выше, как например, ограничение интенсивности застройки, касались только отказа от возможностей создания тех или иных ценностей, то с расширением принципа публично-правового интереса вводится постепенно ограничение или даже лишение уже существующих ценностей. В первом случае ограничения касались только потенциальной возможности проявления своих прав собственником, а в дальнейшем собственник ограничивается или совершенно лишается уже созданных реальных ценностей — земли или дома — раз это вызывается необходимыми требованиями общественного блага.

 

Совершенно понятно, что в последнем случае является необходимость компенсировать собственника за материальные потери.

 

Общественная власть в тех случаях, когда добровольное соглашение недостижимо, отчуждает принудительным образом права собственников недвижимых имуществ, представляя им за это известное денежное вознаграждение. Этот институт принудительного отчуждения применялся впервые в большом масштабе при проведении железных дорог. Трудно было склонить собственников всех лежащих по предполагаемой линии железной дороги земель к добровольной уступке таковых. Между тем достаточно было воспротивиться хотя бы одному владельцу таких земель, чтобы проведение железной дороги сделалось совершенно невозможным. И в настоящее время принудительное отчуждение для железнодорожных целей уже не встречает противников даже среди ярых охранителей института частной собственности. Оно проникло во все европейские законодательства, даже наиболее отсталые.

 

Само собою разумеется, что возможность всякого принудительного отчуждения строжайшим образом обусловливается наличностью публично-правового интереса, который в каждом отдельном случае должен быть установлен точно и безспорно¹). Такие нормы интерпретируются крайне ограничительно и при их применении создается целый ряд гарантий, судебных и административных, для ограждения интересов частных лиц. Нередко принудительное отчуждение подлежит санкции высших государственных учреждений.

____________

¹) Французский закон 1807 г. гласит: „La propriété est inviolable et sacrée, nul ne peut en être privé, si ce n’est lorsque la nécessité publique, légalement constatée, l’exige évidemment et sous la condition d’une juste et préalable indemnité“.

 

Однако боязливое применение принудительного отчуждения и крайне сложный процесс его проведения сильно тормозили до последнего времени планомерное развитие городов и мешали осуществлению важнейших задач по их оздоровлению и благоустройству. Поэтому в последнее время многие законодательства значительно упростили процесс отчуждения для надобностей городской планировки.

 

Наиболее важным видом отчуждения городских земель является отчуждение зарезанных красными линиями плана улиц и площадей. Совершенно очевидно, что без такого правомочия городское управление не в состоянии было бы осуществить ту или иную планировку городской территории.

 

Во всех германских государствах, за исключением Баварии, самый факт утверждения городского плана дает тем самым городскому управлению права на его проведение в жизнь и отчуждение предназначенных для улиц полос земли¹). Еще дальше идут те государства, которые предусматривают право городских самоуправлений на отчуждение целых кварталов. Действительно, иногда право на отчуждение полос земли для улиц недостаточно, и является потребность произвести в целях санитарно-гигиенических отчуждение и целых строительных участков.

____________

¹) Подробнее см. труды 10-го жилищного конгресса 1913 г. T. II, стр. 220 след.

 

Впервые законодательную разработку этого вопроса мы встречаем во Франции в „Законе об оздоровлении антисанитарных жилищ“ 1850 года. Закон этот предоставляет право городским управлениям в целях оздоровления жилищ отчуждать целые кварталы. Бельгийский закон 1867 года идет дальше и дает право отчуждения также в том случае, когда какой-нибудь квартал требует улучшения или когда нужно открыть новую часть города для застройки. Упомянутый английский Town planning Act также знаком с широкими полномочиями городских самоуправлений по отчуждению целых городских частей¹).

____________

¹) Статья 57 этого закона гласит: ответственная власть может во всякое время, послав извещение, согласно схеме планировки города:

а) снести, разрушить или изменить всякое жилое здание или другую постройку на площади, включенной в схему, если таковые препятствуют схеме, или при возведении или исполнении которых не сообразовались с каким-либо постановлением схемы; или

б) исполнить какую-либо работу, которую обязано сделать какое-либо лицо в силу схемы в том случае, если власть найдет, что замедление в исполнении работы препятствует выполнению схемы.

Ст. 60: Местная власть может быть уполномочена на принудительное отчуждение земель для целей схемы планировки города.

 

 

Рис. 80. Квартал с земельными участками до передела.

Рис. 81. Тот же квартал после передела.

 

 

Особым родом принудительного воздействия городского управления на право собственности землевладельцев является Umlegung — передел¹). Потребность в нем вызывается тем обстоятельством, что при прокладке улиц часто получаются участки или совершенно негодные вследствие их формы или величины, или вообще неудобные для застройки.

____________

¹) Начало немецкому законодательству о переделах положил прусский закон специально для Франкфурта — Lex Adickes, названный так по имени его инициатора и горячего защитника, франкфуртского городского головы Адикеса.

 

Несмотря на то, что в исправлении этих участков одинаково заинтересованы все собственники, в действительности добровольные соглашения достигаются очень редко. В создании же правильных земельных участков заинтересованы наравне с их собственниками и самые города, так как правильный передел увеличивает запас строительной земли и создает возможность застройки отдельных участков целесообразными, удовлетворяющими санитарным целям зданиями. Вмешательство публичной власти является, таким образом, в данном случае совершенно неизбежным и в настоящее время узаконено в некоторых немецких государствах, как Саксония, Баден, Гамбург, Гессен и некоторые города Пруссии¹).

____________

¹) Любопытно отметить, что принцип переделов был формулирован еще в XVII веке в Англии архитектором X. Вреном.

 

Приводим схему и принципы германского законодательства о переделах²):

____________

²) М. Д. Загряцков. Земельная политика и проч., т. I, стр. 459.

 

1. Передел может иметь место только по соображениям публичного интереса.

 

2. Владения, поступающие в передел, образуют единую массу, куда поступают и существующие публичные улицы и площади.

 

3. Из этой массы выделяется земля, необходимая для проведения новых улиц и площадей; при этом количество земли, выделенное из каждого участка, пропорционально его площади.

 

4. Оставшаяся земля распределяется между собственниками, принимающими участие в переделе. Распределение должно быть пропорционально доле каждого собственника в общей массе переделяемой земли по площади или по ценности участка.

 

5. Участки, которые по незначительности своей площади непригодны к застройке и, следовательно, могут быть заменены тоже маломерными участками, отчуждаются общиной за вознаграждение, по общему правилу, и вносятся ею в общую массу.

 

Передел может быть возбужден по ходатайству органов местного самоуправления или большинства заинтересованных собственников.

 

Из этого беглого обзора законов об отчуждении мы видим, что постепенно с демократизацией европейского законодательства понятие о публичном интересе все более расширяется, достигая в настоящее время своего высшего выражения в замечательном английском Town planning Act 1909 г., о котором мы уже неоднократно упоминали. Англия, таким образом, в этом вопросе, как и вообще в деле практического разрешения жилищной проблемы, идет впереди всех других стран мира.

 

У нас в России самый принцип отчуждения теоретически, а отчасти и практически не чужд нашему законодательству. Он применяется там, где требуется создание общеполезных сооружений, как проведение дорог, мелиорация, устройство портов, а в городах — прокладка водопровода, канализации, трамваев и т. д.

 

Применение закона об экспроприации к городской планировке действующим правом особо не предусмотрено — оно допускается вообще, „когда сие необходимо для какой-либо государственной или общественной пользы“.

 

Являются ли интересы связанные с городской планировкой „общественной пользой“ и в какой мере — это дело интерпретации, это вопрос не права, а политики.

 

Правда, Сенат признает за городскими управлениями „право возбудить ходатайство о принудительном отчуждении частных имуществ для приведения в исполнение плана города“¹), но один лишь факт признания самого принципа лишен практического значения отчасти вследствие того, что в каждом конкретном случае вопрос о его общественном значении толкуется весьма ограничительно, а с другой стороны, самый аппарат экспроприационного производства крайне тяжелый и медленный.

____________

¹) „Из постановлений ст. 575 и след. т. X ч. I надлежит заключить, что городское управление, встречая надобность в занятии для городских общественных потребностей в таких расположенных в пределах города земельных участках, которые состоят во владении частных лиц, обязано войти с владельцами сих предприятий участков в соглашение относительно передачи ими в собственность города потребных последнему имуществ, а в случае безуспешности таких соглашений, в праве возбудить в установленном порядке ходатайство о принудительном отчуждении имуществ, потребных для общественной цели. Таким именно способом производится приведение в исполнение Высоч. утв. план владельческого города, в случае необходимости обратить под площади и улицы земли, принадлежащие частным лицам“. (Общ. Собр. I и Касс. Деп. 1899 г., № 4).

 

Для получения права на отчуждение городское управление, согласно общему порядку, должно исходатайствовать Именной Высочайший Указ. На основании этого указа происходит затем оценка подлежащего отчуждению имущества по добровольному соглашению или, при недостижении такого, по усмотрению специальной комиссии.

 

Процесс отчуждения делится, таким образом, на две стадии: издание указа об отчуждении и оценочное производство. Если по издании указа достигается добровольное соглашение, то на отчуждаемое имущество совершается крепостной акт, которым и заканчивается отчуждение. Процесс этот значительно осложняется в том случае, если соглашение не состоится. Тогда производится опись и оценка соответствующего имущества комиссией, при чем закон предоставляет владельцу шестимесячный срок для явки к оценке. На эту оценку комиссии могут быть представлены возражения заинтересованными лицами. В последнем случае все производство направляется местной администрацией в министерство и вновь восходит до Государственного Совета и на Высочайшее утверждение.

 

Процесс таким образом является долгим и сложным. Правда, это объясняется необходимостью правовых гарантий для собственников отчуждаемых имуществ. Но, как мы видели на примере других государств, вместе с развитием строительного права, экспроприация для целей городского строительства принимает более упрощенные формы. Это упрощение заключается главным образом в том, что утверждение плана вместе с тем дает право на проведение его в жизнь. По аналогии с нашими законами отпадает, таким образом, первая стадия — издание указа об отчуждении.

 

Самая компенсация собственников отчуждаемых недвижимостей по новому европейскому законодательству в значительной степени изменяется. При определении размеров вознаграждения принимается в расчет не только стоимость имущества, но вместе с тем учитывается и то обстоятельство, что проведение плана повышает стоимость остающейся у собственника части имущества¹).

____________

¹) У нас по действующим законам оценка производится по нормальной стоимости: повышение стоимости неотчуждаемой части не может быть зачтено в оценку.

 

В известных случаях и наш закон допускает сокращение экспроприационного производства, как например, для строющейся железной дороги. При этом закон не забывает даже вопросов второстепенной важности, как подъездные пути частного пользования, допуская и к ним применение экспроприации.

 

Между тем правильная планировка городской территории, связанная теснейшим образом с вопросами народного здравия, представляет собою не меньшее общественное значение, чем проведение железно-дорожных путей. Правильно говорится в мотивировке к бельгийскому закону об отчуждении городских недвижимостей: „Совершенно недопустимо, чтобы институт права собственности препятствовал обеспечению интересов публичного здоровья в то время, как этот институт приносится в жертву менее важным потребностям передвижения и даже красоты. Ибо нужно заметить, что по отношению к проведению дорог отчуждение производится иногда в случаях самых незначительных, например, ради более удобного в техническом отношении направления пути¹).

____________

¹) „On ne saurait vouloir, en effet, que le droit de propriété résist au besoin de garantir les intéréfs de la santé publique, alors qu’il s’incline devant les simples nécéssités de circulation et même d’embellissement. Car, il est bon de remarquer ici, qu’en matiere de voirie l’expropriation atteint même les constructions dont l’existence n’offre d’autre inconvenient que de detruire la régularité de l’alignement d’une rue. (Цитировано по Эберштадту „Neue Studien“ etc. стр. 211).

 

Эта точка зрения не проникла в наше отечественное законодательство благодаря тому, что строительное право, вообще, находится у нас в зачаточном состоянии. В этой сфере господствует охрана принципа полной неприкосновенности частной собственности, и потому всякие меры оздоровления городской жизни являются безрезультатными. Статья 177 Строительного Устава, по которой „города строятся не иначе, как по планам, в установленном порядке утвержденным“, лишена практического значения. Городские управления не имеют законных средств для ее осуществления. Городские управления (в силу сенатского решения) не могут воспрепятствовать застройке землевладельцами даже тех участков, которые по утвержденному городскому плану подлежат отводу под улицы и площади²). Точно также важнейший вопрос об урегулировании линии улиц — так называемой красной линии — неоднократно восходивший до Сената, до сих пор не получил благоприятного разрешения.

____________

²) Указ Прав. Сената 22 февр. 1910 г. № 2759.

 

Городские управления и здесь не властны задержать постройку даже в том случае, если дом выходит за утвержденную планом границу, т. е. за красную линию улицы. Сенат в таких случаях предоставляет городским управлениям входить в соглашение с заинтересованным домовладельцем и устраивать для него разные приспособления¹). (Сборник 1902 г. № 126). Благодаря такой косности Сената, наши муниципии до тех пор будут юридически бессильны в осуществлении утвержденного плана города, пока наше отечественное законодательство не будет приведено в уровень с господствующим в этом вопросе в Европе направлением мысли. Там об этом уже больше не спорят. Даже самые последовательные индивидуалисты и сторонники laisser faire в области социальной политики, — в данном случае, то есть, в области жилищного и городского благоустройства, всегда требовали решительного вмешательства органов публичной власти и полного подчинения интересам публично-правовым.

____________

¹) В Москве по предложению гласного Альбрехта одно время возникло предположение скупить все дома, выступающие за красную линию улиц. По подсчетам, на это надо было затратить десятки миллионов. Проект этот признан совершенно неосуществимым, так как владельцы обыкновенно не знают меры своим требованиям.

 

Кроме России, во всех европейских государствах — и не только демократических, — признавая выдающееся социальное и гигиеническое значение этого вопроса, не останавливались перед нарушением священного права собственности, производили принудительное отчуждение земель, издавали специальные законы с целью борьбы с земельной спекуляцией, закрывали целые антигигиенические кварталы и всякими способами старались улучшить условия городской жизни. Больше нежели кому-либо нам, русским, полезно помнить прекрасные слова известного экономиста Густава Шмоллера: „Надо растормошить со сна имущие классы, — пора им понять, что даже в тех случаях, когда они приносят большие жертвы — это для них не более, как умеренная, скромная, страховая премия. Этой премией они защищают себя от эпидемий и от социальных революций, которые неизбежно должны наступить, если мы нынешними жилищными условиями наших крупных городов не перестанем низводить низшие классы населения до степени скотского существования“.

 

 

 

 

 

 

 

Описанная в предыдущих главах дифференциация отдельных частей города согласно их характеру и назначению представляет основное и главнейшее условие правильного его развития и роста. Наша задача, следовательно, заключается теперь в том, чтобы проследить, какие последствия имеет такая городская планировка в санитарно-гигиеническом, экономическом и художественном отношениях. К этому изложению мы и приступим.

 

Еще не так давно — в 1900 году, открывая в Париже пятый всемирный жилищный конгресс, председатель его Жюль Зигфрид¹) во вступительной речи указал конгрессу, что по имеющимся данным в многоэтажных домах больших городов смертность достигает поразительной цифры — 80 человек на тысячу ежегодно.

____________

¹) Compte rendu et documents du Congrès international etc. Paris. 1900, стр. 182.

 

Такая чудовищная смертность дала повод профессору Геке¹) высказать ту мысль, что средневековые города знали внешнего врага, который стоял за городскими стенами, современные же города борются с врагом внутренним — с болезнями, вызываемыми отчасти скоплением множества людей на тесном пространстве. Поэтому краеугольным требованием современного города является свет и воздух.

____________

¹) Цитируем по статье Д. Д. Протопопова в „Гор. Деле“.

 

Систематическое и настойчивое проведение этого требования в вопросах городского благоустройства способствовало резкому понижению смертности даже в городах с самой высокой плотностью населения, как например, в Лондоне, где смертность упала до 15 на тысячу, не говоря уж о менее населенных городах, как например, Христиания, где смертность дошла до 8,8 или Лечуорт, где смертность в 1910 году была равна 4,2, несмотря на то, что там имеется до 30 фабрик со многими тысячами рабочих.

 

Авторитетный исследователь городской и сельской жизни Балло²) указывает на то, что городское население в общем питается лучше, нежели деревенское, — это видно по количеству потребления мяса и других питательных продуктов. Основной причиной повышенной смертности в городах названный автор считает недостаток света и воздуха, пребывание в закрытых, часто чрезмерно затесненных помещениях. Наряду с этим в значительно меньшей степени влияют и другие факторы, как неуверенность в средствах к существованию, несмотря на более высокие заработки; частая возбудимость и заботы; смена периодов благополучия и лишений (наприм., при промышленных кризисах); более бурное течение городской жизни вообще.

____________

²) Ballod. Die Lebensfähigkeit der städtischen und ländlichen Bevölkerung. Leipzig. 1897, стр. 55.

 

Что воздух и свет являются главнейшими условиями продолжительности жизни, доказывает также диаграмма, экспонированная союзом германских „Земельных реформаторов“ на последней Дрезденской гигиенической выставке. Приведем данные для главнейших мировых центров:

 

 

В Ливертпуле, после оздоровления (путем перепланировки и пр.) наиболее бедной и скученной части города, удалось понизить смертность с 60 до 25 человек на тысячу.

 

Еще ярче результаты исследований двух парижских кварталов, предпринятых французами Жюлльера и Филлассье. При одинаковом размере площадей оба исследованные кварталы имели различную густоту населения и различный характер застройки, а в зависимости от этого резко меняется в них смертность от туберкулеза:

 

 

Но и без отношения к туберкулезу общая смертность населения устанавливается также в зависимости от степени интенсивности застройки, — это верно как по отношению к отдельным домам, так и по отношению к районам и целым городам. Это сказывается на низкой смертности, наприм., Лондона с его семимиллионным населением, а также и вообще английских и бельгийских городов, где преобладающим типом жилья является односемейный коттедж, — по сравнению с более высокой смертностью французских и германских городов с их многоквартирными казарменными зданиями.

 

Эту прямую зависимость смертности от числа жителей, приходящихся на каждый отдельный дом, Сакс наглядно представил в следующей таблице:

 

 

Не менее интересна смертность грудных детей. Чтобы не утомлять читателя цифрами, назовем три города. В Лондоне смертность детей составляет за последние годы 103 на 1000, в Берлине — 157, в Лечворте — 54, в Москве — 296, в Петербурге — 261.

 

Отношение смертности к степени населенности наглядно установлено в Англии за период времени 1871—1880 г.¹).

____________

¹) Handbuch der Hygiene, т. IV, стр. 9. Цитируем по работе W. Gemünd. Bodenfrage und Bodenpolitik. Berlin, 1911, стр. 30.

 

 

 

Пример отрицательный Рис. 82. Типичный многоэтажный казарменный дом с застройкой боковыми флигелями. В нижних этажах полумрак, даже в яркие солнечные дни.

 

 

Пример положительный. Рис. 83. Типичная улица в одном из современных рабочих поселков в Англии. Перед каждым домом газон. Позади, во дворе — садик. Надворные флигеля отсутствуют.

 

 

А в Берлине в 1880 году такого же рода соотношение было установлено для тифозных заболеваний:

 

 

Все эти данные с полной очевидностью устанавливают зависимость цифры заболеваемости и смертности от степени скученности жилья. Таким образом, притекающие в большие города массы людей, принужденные жить в антигигиенических условиях, находят там преждевременную смерть. Что стало бы с большими городами, если приток населения прекратился бы? Статистические данные¹) дают основания Балло утверждать, что в таком случае только Лондон давал бы ежегодный прирост в 6,07‰; все же остальные миллионные города были бы обречены на быстрое вымирание, и в первую очередь — добавляет автор — такая судьба постигла бы Петербург и Москву²).

 

И действительно, обе наши столицы дают наивысшую смертность по сравнению со всеми крупнейшими городами Европы. Москва в этом отношении не уступает Петербургу, — в том же отчетном году смертность для Москвы составляла 27,5. Еще выше смертность в некоторых провинциальных городах, так наприм., в Харькове она достигает 28,3! ³).

____________

¹) По данным за 1907 г. смертность в Петербурге составляла 24,7; в Дублине — 23,1; Милане — 20,1; Вене — 17,3; Париже — 18,5; Берлине — 15,4; Лондоне — 14,6. (Статистич. Ежегодн. за 1907 г. Спб. Изд. Спб. Гор. Упр.).

²) Ballod. Цит. соч. стр. 55.

³) Надо, впрочем, заметить, что смертность деревенского населения в России, благодаря неурожаям, эпидемиям и отсутствию медицинской помощи местами еще выше городской. С. А. Новосельский по этому поводу вспоминает потерявшую уже свое значение для Запада вследствие улучшения жизненных условий, формулу английского статистика Фарра, выработанную им в 1843 году, согласно которой смертность в населенном месте пропорциональна корню 6-й степени из плотности населения. Если смертность в двух местностях С и С¹ и плотность N и N¹, то (С. А. Новосельский. О различиях в смертности городского и сельского населения Европейской России. Москва).

 

Такое положение вещей составляет предмет заботы и наших официальных ведомств. Нельзя отрицать, — читаем мы в органе Министерства Финансов¹) — что в области гигиены и охранения общественного здравия до самого последнего времени в России наблюдаются огромные, иногда прямо зияющие пробелы. Мрачным показателем нашей отсталости в этой области является уже сравнительно высокая у нас цифра смертности. В среднем за 10 лет с 1900 по 1909 год смертность в России, по данным недавно вышедшего „Отчета о состоянии народного здравия“ (издание Упр. Главн. Врачебн. Инспектора М. В. Д.) — достигла 29,4 на 1000, а в 1910 году даже 30,5 на 1000. За 10 лет с 1898 г. по 1907 г. смертность в Астрахани достигла даже 43 pro mille. „Столь же неблагоприятным показателем — продолжает официальный орган — является для нас сильное развитие болезней и эпидемий, особенно же таких, которые в Западной Европе отошли в область истории. Достаточно указать, что в 1910 году, оказавшемся в этом отношении особенно неблагоприятным, было зарегистрировано 240 тысяч заболеваний азиатской холерой, из коих в 113 тыс. случаев наступила смерть заболевших²).

____________

¹) Торгово-Промышлен. Газета, № 129, 1913.

²) Как странно после этого звучит заявление известного ученого И. И. Мечникова, сделанное им во время недавнего посещения России, что медицинские факультеты многих западно-европейских городов испытывают серьезные затруднения, когда нужно демонстрировать студентам тифозных или иных эпидемических больных: таких больных часто не оказывается...

 

Конечно повышенная заболеваемость и смертность в русских городах, как и повсюду, обусловливается совокупностью целого ряда причин, но доминирующую роль в данном случае, как это доказывается статистическими исследованиями, играют условия жилья¹). „Жилищные условия, — читаем мы в отчете Московского Городского Управления, — в которых живет городская беднота, тысячи коечных и каморочных квартир, с их страшным переполнением и грязью, парализуют усилия к оздоровлению города, и эпидемии представляют слишком частое явление“²).

____________

¹) См. об этом в моей книге „Квартирный вопрос“. Спб.

²) Совершенно исключительные по своей затесненности условия жилья создались в городах юго-западной России благодаря сохранившемуся там средневековому гетто — так называемой черте оседлости евреев. В силу этого закона часть городского населения прикреплена к внутренней территории города. Такое положение противоречит основным задачам муниципальной политики; — мы видели, что расселение городских конгломераций составляет уже в течение полустолетия одну из серьезнейших задач современных городских управлений и самих государств, которые всякими мерами и жертвами поощряют такое расселение. В противоположность этой тенденции, у нас черта оседлости искусственно прикрепляет к городским центрам семимиллионное население, которому запрещается выезд из городов в окрестности. Не говоря уже о полной несостоятельности этого закона с точки зрения политической и моральной, — прикрепление к городам имеет своим последствием полное физическое вырождение огромной части населения. В то же время эти места, как очаги заразы всяких эпидемических болезней, распространяют свое действие на далекое пространство.

 

Однако, улучшения жилищных условий надо ожидать не только от разрежения самого населения в каждом отдельном доме, — немаловажное значение имеют и свободные пространства, окружающие затесненные дома. Любопытный материал в этом отношении дает Эрнест Моро. Он задается вопросом: в какой степени парк, сад и вообще свободное пространство, независимо от влияния, какое оно вообще оказывает на состояние здоровья города, отражается непосредственно на здоровье соседних домов? Возьмем для примера дома, расположенные на берегу Сены; с точки зрения окружающих их свободных пространств они не оставляют желать ничего лучшего. Течение реки беспрестанно возобновляет приток к ним чистого воздуха. Здоровы ли такие дома? Да, безусловно; но только те, которые расположены у самого берега. Все же другие, расположенные непосредственно сзади, в 20 метрах от реки, так же нездоровы, как и отдаленные от свободных пространств и втиснутые в узкие улицы. Из этого Моро делает вывод: важно не общее количество свободных пространств, важно создать свободное пространство для каждого отдельного дома, чтобы каждое отдельное строение всегда купалось в воздухе и свете — „baigné d’air et de lumière“¹).

____________

¹) Lucas. Les Habitations etc. Paris.

 

Большое значение для здоровья имеет и проветривание, при чем требуется, чтобы каждая квартира имела наружные стены и окна с двух противоположных сторон. Согласно исследованиям д-ра Дарра, изучившего 13 промышленных местностей в Йоркском графстве, превышение смертности в домах, не допускающих сквозного проветривания, составляло от 15 до 20%. Разница эта усиливалась в тех случаях, когда дома, не могущие проветриваться, составляли длинные сплошные улицы, не прорезываемые поперечными переулками (рис. 84—85).

 

Наконец преимущество малых домов сказывается также и в отношении моральном. Цитированный выше Сакс исследовал в больших европейских центрах зависимость количества незаконнорожденных от населенности каждого дома. Оказалось, что с увеличением жителей на каждый дом увеличивается и число незаконнорожденных.

 

 

 

Пример отрицательный

Рис. 84. Улица в рабочем квартале. Старый тип постройки.

 

 

Пример положительный

Рис. 85. Уголок рабочего квартала. Новый тип постройки.

 

 

Это явление легко объяснимо. Малые дома дают возможность устраивать для отдельных семейств более изолированные квартиры, а также большее количество комнат при одной и той же площади квартиры. Каждая семья при таких условиях располагает отдельными помещениями для родителей и детей различных полов. При больших домах комнаты по чисто техническим условиям делаются большого размера, и семья живет вместе, что крайне вредно отражается на половом развитии детей. Это обстоятельство приобретает особое значение, если указать, что почти во всех странах большая часть населения больших городов живет в малых квартирах не более 1—2 комнат¹).

____________

¹) В Берлине почти половина населения имеет квартиры в одну комнату, а три четверти населения, т. е. около полутора миллионов жителей, не более двух комнат, точнее одну комнату и кухню. В Петрограде в 1900 г. в квартирах, имеющих не более двух комнат жило 60% населения, что уже довольно близко к берлинским условиям. Исключение составляют главным образом английские города, где в квартирах в 1—2 комнаты живет не более 10% населения (Г. Д. Дубелир. Городские улицы etc. Киев. 1912, стр. 128).

 

Там, где целые семейства принуждены жить в одной комнате, где вся жизнь с ее отправлениями происходит на глазах, — там едва ли может быть речь о морали. В этих жалких, вопиющих жилищах люди теряют свое физическое здоровье и нравственное достоинство. Это постылое жилище гонит своих обитателей: мужа — в кабак, где он находит себе соответствующее общество; мальчиков — на улицу, где они увеличивают кадры воришек; а девушек — на панель. Недаром парижский префект утверждал, что из ста молодых женщин, впавших в проституцию, девяносто пять обязаны этим своим жилищам¹). Это мнение находит себе полное подтверждение в приведенной таблице Сакса.

____________

¹) Turot et Bellamy. Le surpeuplement etc. Paris, 1907, p. 22.

 

Мы не будем приводить больше цифр и таблиц — сказанного достаточно, чтобы убедиться, насколько городской план и способы его застройки предопределяют жилищные условия населения. Это социальная проблема большой государственной важности, и потому она достойна самого серьезного изучения. Неправильная и беспорядочная застройка имеет результатом худшие жилища, а дурные жилища ведут к вырождению, к алкоголизму, к проституции. Присмотритесь внимательней к этим жилищам, в которых живет большинство населения больших городов: „Эти стены, сказал Эрнест Легувэ, не только умеют слушать, — они говорят, и более красноречивой речи я не слышал“. — „Les murs ne se bornent pas à écouter; ils parlent, et je ne sais guère de plus éloquent langage“.

 

 

 

 

 

 

 

Все санитарно-гигиенические и моральные преимущества малых домов представляют собою, столь большую общественную ценность, что, казалось бы, уже одного этого должно быть достаточным для полного осуждения казарменных зданий. Но в наш капиталистический век, руководствующийся неумолимыми экономическими законами, самый факт общественной необходимости еще не является достаточным аргументом для законодательной регламентации городской планировки, — приходится считаться с экономической возможностью регуляции, другими словами: надо выяснить, не являются ли строительные ограничения фактором, удорожающим квартирные платы?

 

Тот факт, что жилищная проблема находится в связи с условиями развития города, его планировкой и застройкой, уже теперь ни в ком не возбуждает сомнений, и планировка в настоящее время трактуется как часть жилищной проблемы. Как мы уже упоминали, вопрос о расширении городов был включен в программу работ Международного Жилищного Конгресса 1913 г. „Нет сомнения, — читаем мы в трудах Конгресса, что жилищный вопрос находится в теснейшей связи со всем, что касается построения и развития городов¹). А по заявлению проф. Фукса на том же конгрессе вопрос о расширении городов является для Германии кардинальной проблемой, от которой зависит полное преобразование всех жилищных условий. Но больше того: многие исследователи считают те или иные жилищные условия даже прямым результатом строительных правил. Современная жилищная нужда в Берлине, — говорит проф. Эберштадт, — произошла главным образом от того, что полстолетия тому назад был установлен неправильный строительный план, предопределивший на долгое время застройку Берлина многоэтажными домами с антигигиеническими жилищами и создавший благоприятную почву для земельной спекуляции. Если такой взгляд и является, может быть, преувеличенным, то во всяком случае несомненно, что система застройки городской территории в значительной степени определяет строительное развитие города и жилищный уклад населения. Так, если возьмем для примера две различные по типу жилищ страны, как Бельгия и Германия, то увидим, что главная причина различия жилищных условий этих обеих стран коренится в различных приемах планировки городской территории. В Бельгии мы видим дома-особняки, узкие улицы и невысокие квартирные платы, а на северо-востоке Германии — широкие улицы, застроенные в виде сплошных стен многоэтажными домами с надворными строениями и высокими квартирными платами. Этого различия в приемах планировки было достаточно, чтобы в течение немногих десятилетий создать во всех отношениях противоположные условия жилья и формы поселений.

____________

¹) Compte rendu du X-me Congrès des Habitations etc. стр. 271.

 

В Англии и Бельгии, где господствующим типом жилья является дом-особняк, общие жилищные условия, если и не являются вполне идеальными, то стоят несравненно выше, чем в странах с многоэтажным типом жилых домов. Вот почему в странах с низкой застройкой нет благоприятной почвы для возникновения вопроса о том, не является ли многоэтажный дом в экономическом отношении более выгодной и дешевой формой жилища — там этот вопрос не имеет практического значения. Наоборот, в Германии, особенно на северо-востоке, многоэтажный дом постепенно почти совершенно вытеснил прежний тип жилища — дом-особняк. В районах с небольшими квартирами распространение получила наихудшая форма многоэтажного дома — берлинская казарма с застройкой всего двора надворными корпусами (рис. 66, 67 и 82¹). При этом гигиенические условия в таких домах оказались крайне неудовлетворительными, а квартирные цены, несмотря на интенсивную застройку, не только не проявили тенденции к понижению, а наоборот, непрерывно росли и растут до сих пор.

____________

¹) Такие дома, где число квартир достигает 50—70, представляют заурядное явление.

 

Такое систематическое ухудшение жилищных условий при высокой застройке естественно подвергло сомнению рациональность всей системы в самой ее основе. Никто не сомневался, что антигигиенические условия этих жилищ должны быть в значительной степени приписаны слишком интенсивной вертикальной и горизонтальной застройке, но совершенно естественно возник вопрос: не являются ли высокие квартирные платы также следствием многоэтажной казармы с надворными строениями?

 

Заметим здесь кстати, что наше русское городское строительство в настоящее время именно и напоминает этот момент расцвета казарменных построек в Германии последней четверти прошлого века. Нас не должно утешать то обстоятельство, что наши большие города еще не так интенсивно застроены, как немецкие. Полвека тому назад эти последние тоже не представляли собой таких густо застроенных масс, как сейчас. Важно то, что имеются определенные тенденции, и, кто может заглядывать в будущее, тот совершенно ясно видит, что не пройдет и нескольких десятилетий, как наши города превратятся в такие же компактные массы, как и современные города Германии. Достаточно указать, что в 1900 г. в Петрограде по данным проф. Г. Д. Дубелира¹) усадьбы распределялись по числу квартир следующим образом:

____________

¹) Цит. соч., стр. 106.

 

 

то есть, дома интенсивно заселенные, составляли уже почти две трети. За последние полтора десятка лет это отношение еще больше возросло, так как малые дома систематически сламывались и перестраивались¹).

____________

¹) Наряду с этим за последние годы в наших больших городах в общем замечается некоторое замедление в росте числа квартир сравнительно с ростом населения. Так наприм., в Петрограде с 1900 по 1906 г. население возросло на 17%, а число квартир на 15%; еще более заметно это явление в Москве — где население с 1907 по 1912 г. возросло на 16%, а число квартир на 8%. Это доказывает, что усиление интенсивности застройки не препятствует процессу затеснения жилищ.

 

Это явление придает изучению городской жилищной проблемы практическое значение и для наших русских больших городов.

 

Чтобы ответить на поставленный выше вопрос о влиянии регуляции на квартирные платы, нам необходимо его несколько расширить и хотя бы в общих чертах выяснить, какое влияние оказывает такая регуляция на городскую земельную ренту, составляющую значительную часть квартирных плат. В Германии, например, в среднем около одной четверти квартирной платы идет на уплату процентов за капитал, вложенный в землю²). Относительно русских городов у нас не имеется статистических данных, но мы вряд ли ошибемся, если скажем, что и квартиронаниматель большого русского города уплачивает за землю приблизительно такую же часть квартирной платы. При этом надо принять во внимание, что городская земля вместе с ростом города имеет тенденцию непрерывно повышаться в цене.

____________

²) Mangot. Die städtische Bodenfrage. Göttingen. 1904. Также Загряцков. Цит. соч. стр. 3.

 

По вычислениям Павла Фохта¹) стоимость городского недвижимого имущества Шарлоттенбурга за период 1884—97 г.г. возросла на 250 миллионов марок. За то же время население его выросло на 100.000 человек. Таким образом, каждый вновь переселившийся в город приносил с собой в среднем увеличение на 2500 марок. И этот усиленный и непрерывный рост цен на землю, наблюдаемый во всех больших городах, имеет своим непосредственным результатом повышение квартирной платы. Параллельное повышение квартирной платы с ценою на землю становится очевидным, если сравнить в одном и том же городе квартирные платы и цены на землю в различных районах. Мы увидим, что там, где земля дешева, квартирные платы также не высоки, и наоборот, в районах с высокой ценою на землю плата за квартиру соответственно поднимается. По точным вычислениям Баумейстера стоимость одной и той же квартиры в 20 кв. саж. в одноэтажном доме повысится с 484 до 1202 марок, если цена земли возрастет с 1 до 100 марок за кв. метр. И точно такое же повышение квартирных плат происходит при росте цен на землю вследствие развития города.

____________

¹) Paul Voigt. Grundrente und Wohnungsfrage in Berlin und Vororten. Jena. 1901, стр. 217.

 

Вот почему, когда в 1911 году на Жилищном Конгрессе в Лейпциге был поставлен на обсуждение вопрос об удешевлении жилищ, то лейтмотивом всех докладов было: „создание дешевой земли, как необходимого условия дешевых квартир“. „Главнейшей проблемой для нас — заявил на этом конгрессе такой авторитетный ученый, как профессор Баумейстер¹) — является земельный вопрос и вопрос о средствах для удешевления и регулирования земельных цен, и я утверждаю, что в отношении общественных мер жилищный вопрос является главным образом вопросом земельным“²).

____________

¹) „Bericht über den II. Deutschen Wohnungskongress in Leipzig“. Göttingen. 1912, стр. 139.

²) Интересно отметить, что вся литература последних лет по жилищному вопросу посвящена главным образом земельной проблеме.

 

Если считать это положение доказанным — а в этом едва ли можно сомневаться — то влияние городской регуляции совершенно очевидно. Стоимость городского земельного участка определяется прежде всего максимальным доходом предполагаемого к возведению здания. Поэтому, при прочих равных условиях, участок, вертикальная или горизонтальная застройка которого ограничена, будет стоить меньше, чем тот же участок при отсутствии ограничений. Следовательно, ограничивая высоту зданий и интенсивность застройки, городской план задерживает рост земельных цен.

 

Стало быть, если вопрос жилищный — это вопрос дешевой земли, а дешевая земля достигается строительной регуляцией, то дело, казалось бы, решается просто: надо только ограничить высоту городских домов. Однако, в действительности ограничение застройки, хотя и понижает цены на землю, еще не решает проблему о квартирных платах, так как это понижение может еще компенсироваться более высокой долей земельной ренты, которую уплачивает каждый квартиронаниматель. Другими словами: решающим моментом в известных случаях может явиться не абсолютная цена земли, а относительная, т. е. та часть ее, которая падает на Wohnraum или Wohnfläche — на единицу жилого помещения¹). Из этого видно, что дешевая земля сама по себе, непосредственно еще не оказывает решающего влияния на высоту квартирной платы, — есть еще и другие привходящие факторы, которые, независимо от этих цен, при известных условиях держат квартирные платы на определенной высоте.

____________

¹) Pohle. Die Wohnungsfrage. Leipzig. 1910, т. II, стр. 103. Также Voigt-Geldner. Цит. соч., стр. 9.

 

Не имея возможности подробно остановиться на анализе этого сложного политико-экономического вопроса, укажем только на главнейшие его тезисы и на их практические результаты.

 

Два противоположные течения, существующие в теории городской жилищной проблемы выражаются в лозунге: за и против многоквартирного дома (Massenmiethaus).

 

До последнего десятилетия господствовал взгляд так называемой школы земельных реформаторов с Мангольдтом и Эберштадтом во главе, утверждавших, что многоэтажный дом, давая возможность неограниченно эксплоатировать земельный участок, создает этим благоприятную почву для спекуляции. Захватывая в свои руки постепенно по мере развития города земельную площадь, преимущественно в районах его расширения, спекуляция приобретает монопольный характер, держит земли незастроенными в ожидании дальнейшего роста и этим искусственно повышает земельные цены, которые при интенсивной системе вообще имеют тенденцию к постоянному росту. Высокие же земельные цены в свою очередь уже по необходимости вынуждают прибегать к многоэтажной системе. Взаимодействие этих двух факторов и способствует интенсивности застройки и повышению квартирных цен.

 

Помимо того многоэтажная система концентрирует домовладение в немногих руках и тем укрепляет позицию домовладельцев по отношению к квартиронанимателям. Это обстоятельство наряду с высокими земельными ценами также повышает квартирную плату.

 

Многоэтажный дом, как утверждает Эберштадт, не явился следствием естественного развития города — это продукт неправильной строительной политики городских управлений. Ведь, самый большой город мира — Лондон — не знает многоэтажных казарм, как нормального типа жилья для широких масс населения. Жилая казарма в том виде, как она существует в настоящее время, появилась в Берлине во второй половине прошлого столетия и получила наибольшее распространение главным образом после издания городского плана 1861/63 года¹).

____________

¹) Сторонником наемных казарм, немало содействовавшим их процветанию, был в свое время берлинский городской деятель Гобрехт. О нем с большой иронией говорит Евгений Егер: „Гобрехт преследовал общественный принцип, — он в один и тот же дом втолкнул благородного тайного советника, именитого купца, затем на мансарду сапожника Вильгельма и на задний двор бедную фрау Шульц с дочкой; это было сделано с целью достигнуть общественного их сближения, и чтобы высшие круги морально влияли на низшие. Увы! Это был однако один из многих самообманов доктринерствующего либерализма, который бессознательно только ускорил процесс подчинения народных масс господству ростовщического капитализма“.

 

Этот план с целью поощрения высоких зданий разбил весь город на кварталы с широкими улицами и глубокими участками. Все требования строительного устава были составлены применительно к многоэтажным домам. Таким образом, как план, так и устав создали необходимость и являются виновниками развития больших жилых казарм с их теснотой и дороговизной. Отсюда вывод: борьба с многоэтажными домами, а вместе с тем и с квартирной нуждой должна вестись главным образом в области строительного устава и планировки города, т. е. должна иметь чисто административный характер¹).

____________

¹) Отсюда и самое направление получило название „административной“ школы.

 

Иная точка зрения на этот вопрос была обоснована впервые А. Фохтом в книге, написанной им совместно с архитектором Гельднером „Kleinhaus und Mietkaserne“. Основные положения ее заключаются в следующем.

 

Высокие земельные цены являются естественным результатом роста города и его благосостояния. Увеличивающийся спрос на квартиры в наиболее выгодно расположенных районах повышает квартирные цены, что в свою очередь вызывает увеличение стоимости земли. Высокие же земельные цены создают необходимость строить многоэтажные дома, как наиболее выгодную форму эксплоатации земельных участков. Эта форма является и наиболее дешевой, так как, при данных земельных ценах, в многоэтажном доме на каждую квартиру упадет меньшая часть земельной ренты, чем в одноэтажном. Ограничения застройки, таким образом, если и задерживают рост цен на землю, то во всяком случае способствуют повышению квартирных плат. Но и земельные цены могут быть задержаны в своем росте только временно, так как развитие города и увеличение его территории создают усиленный спрос на участки, лежащие ближе к центру, — их цены будут, следовательно, расти. Повышенную же земельную ренту будет уплачивать меньшее число квартиронанимателей, что также не может не отразиться на высоте квартирной платы. Такое же неблагоприятное влияние на квартирную плату должна оказать более высокая стоимость постройки мелкого дома сравнительно с большим, а также расходы по замощении улицы, по проводке канализации и т. д.

 

С другой стороны, утверждают сторонники этого взгляда, при ограничении застройки город должен будет так сильно разрастись вширь, что расстояния сделаются огромными, сношения с центром будут сильно затруднены, и потому увеличатся издержки на передвижение.

 

С точки зрения изложенной теории, земельная спекуляция не является фактором отрицательным. Наоборот, она совершенно необходима. Создавая заранее запас строительных участков, она в нужный момент, когда действительно в них есть потребность, пускает их на рынок в пригодном для застройки виде. Спекуляция заботится таким образом о постоянном притоке новой земли для застройки. Монопольным характером она отнюдь не обладает, так как всегда есть запас земли, на которой могут быть возводимы строения в случае, если спекулянты потребовали бы чрезмерно высокие цены. Этим отрицается также возможность искусственного повышения цен.

 

Чтобы разобраться в этих противоположных теориях, прежде всего отметим, что в двух пунктах они обе сходятся. Сторонники многоэтажного дома не отрицают необходимости создания кварталов коттеджей, вилл и, вообще, небольших домов. „Где земля дешева, — говорит упомянутый выше А. Фохт¹), — пусть и впредь строятся небольшие дома для собственных надобностей, а чтобы цена на землю оставалась достаточно низкой, должны быть созданы для этих районов особые права с большими строительными ограничениями, так как в противном случае конкуренция казарменных домов повысит настолько цены на земли, что небольшие здания или совершенно будут невозможны, или возможны только для состоятельных“.

____________

¹) Цит. соч., стр. 9.

 

С другой стороны, противники многоэтажных домов не распространяют ограничения вертикальной застройки на центральные части города. Даже такой крайний представитель этого взгляда, как профессор Эберштадт, заявил: „никто не может серьезно возражать против интенсивной застройки на дорогой земле“¹).

____________

¹) Handbuch etc., стр. 80.

Нечего говорить, что представители коллективистических взглядов, стоя на точке зрения уменьшения привилегий земельных собственников, и подавно настаивают на том, чтобы порядок заселения и, вообще, строительные законы не являлись в руках домо- и землевладельцев орудиями эксплоатации. Известный Эдуард Бернштейн предостерегает: „нельзя забывать о воздухе, о свете, о природе. Если уже мириться с казарменным типом построек в центре города, все-таки возведение этого типа в норму даже в окрестностях города, на наш взгляд, — величайшее безобразие“.

 

Следовательно, практически спор сводится к системе застройки жилых районов для широких масс городского населения.

 

Нет сомнения, что и здесь многоэтажный дом является результатом развития города и возрастающего вместе с тем спроса на квартиры. Но центр тяжести вопроса заключается в том, нельзя ли, несмотря на рост города, удержать тип небольшого дома, как нормальный тип жилища?

 

Постараемся ответить на этот вопрос на основании опытных данных, независимо от тех или иных теоретических предпосылок.

 

Одно из положений, долгое время считавшееся бесспорным, заключается в том, что при низкой застройке, как было уже упомянуто, на единицу жилой площади падает большая доля земельной ренты, нежели при интенсивной. Следовательно, и стоимость квартиры при одной и той же цене на землю должна быть выше в одноэтажном доме, чем в многоэтажном.

 

Это положение подвергнуто было Баумейстером¹) обстоятельному исследованию и оказалось, что разница в стоимости квартиры в зданиях различной высоты не так уж велика. Она совсем незначительна при низких ценах на землю и повышается лишь в том случае, когда цена земли очень высока. Это становится ясным путем следующих соображений.

____________

¹) R. Baumeister. Bauordnung und Wohnungsfrage. Berlin. 1911.

 

Определим прежде всего какое количество земли (включая и ту площадь, которая поглощается улицами) требуется под квартиры в домах разной высоты. Если, наприм., построить дом размерами около 45 кв. саж., в каждом этаже по две квартиры в три комнаты с кухней, службами, верандой и проч., то для такого дома потребуется земли:

 

 

В этом подсчете, разумеется, принято во внимание, что с уменьшением высоты дома уменьшается ширина улицы и величина двора. Получается экономия земли, которая идет на увеличение отдельных усадеб. При таких условиях разница в требуемом количестве земельной площади для одно и двухэтажного дома составляет около 30%, но уже начиная с третьего этажа, эта разница, как видно из таблицы, становится маловажной. Теперь проследим насколько изменяются строительные издержки при той или иной высоте дома. Ведь, квартирная плата составляется, во-первых, из цены заплаченной за землю, во-вторых, из стоимости постройки, т. е. строительных издержек, и, в третьих, из расходов по содержанию имущества. Разницу в количестве требуемой земли при домах разной величины мы уже установили, а теперь перейдем ко второму из этих элементов, — к строительным издержкам.

 

Защитники многоэтажного дома не без основания указывают, что стоимость постройки относительно возрастает с уменьшением числа этажей. Этому факту придают решающее значение, считая вообще всю жилищную проблему по преимуществу проблемой строительных издержек.

 

Так ли это?

 

Изучая изменение строительных издержек при увеличении высоты дома, Фабариус нашел, что экономия получается только до третьего этажа; при постройке четвертого и пятого этажей, наоборот, издержки даже относительно увеличиваются. Последнее обстоятельство отрицается Баумейстером и Фохтом, которые утверждают, что стоимость постройки уменьшается до пятого этажа включительно. Мы будем исходить из данных Фохта — одного из наиболее ревностных апологетов многоэтажного дома. Стоимость постройки одного квадр. метра жилой площади вариирует, согласно его вычислениям, следующим образом в домах различной высоты:

 

 

Здесь, как и при подсчете земли, значительная экономия получается только при возведении второго этажа. С дальнейшим увеличением высоты дома выгадывается очень мало. Так, разница между двух и трехэтажными домами дает всего 2,8 марки; между четырех и пятиэтажным — только 1,1 мар. экономии строительных издержек на 1 кв. метр жилой площади. Стоимость постройки целой квартиры в 90 кв. метр. (20 кв. саж.)¹) полезного пространства составит:

 

 

____________

¹) Надо заметить, что все расчеты — как требуемой земли, так и строительных издержек и разницы в арендах сделаны на дом с двумя квартирами в каждом этаже. Застроенная площадь, как было указано, составляет около 45 кв. саж. при размерах дома 6×7,5 саж. Сюда включена общая на обе квартиры лестница. За вычетом стен, полезного пространства получится около 40 кв. саж., а на каждую квартиру — около 20 кв. саж. Эту площадь для трехкомнатной квартиры надо признать вполне просторной: в массовых квартирах малоимущего населения площадь 3-х комнатной квартиры доводится только до 10—12 кв. саж. Само собою разумеется, что если все излагаемые расчеты, сделанные на квартиру в 20 кв. саж., применить к квартире в 10—12 кв. саж., то разница в стоимости квартир будет еще менее значительная.

 

 

Следовательно, постройка предположенной нами квартиры будет стоить в пятиэтажном доме дешевле, чем

 

Полагая 6½% на строительный капитал, мы найдем, что годовая арендная плата за нашу квартиру, поскольку она зависит непосредственно от изменения строительных расходов, будет в пятиэтажном доме меньше, чем

 

Иными словами: за благо пользования всеми преимуществами двухэтажного дома приходится платить ежегодно 31 марку, а в трехэтажном доме 15 марок, — плата даже для бедного обитателя вряд ли обременительная.

 

Что же касается более дорогих квартир, то, естественно, указанные цифры будут для них абсолютно выше, но, принимая во внимание большую состоятельность их жильцов, они будут относительно еще менее обременительны.

 

Результаты подсчета строительных издержек, таким образом, аналогичны с результатами разницы стоимости земли в домах разной высоты. Посмотрим теперь, каким образом в общем итоге отражаются все эти разницы на наемной цене такой же трехкомнатной квартиры при различной высоте дома, считая, что за покрытием всех расходов по содержанию дома, затраченный капитал должен принести 5½% чистого дохода. Стоимость такой квартиры в зависимости от земельных цен составит в марках:

 

 

Эта таблица дает реальное основание для целого ряда интересных выводов. Прежде всего, при удорожании земли от 1 до 100 марок за кв. метр жизнь в одноэтажном доме обходится втрое, а в высоких домах вдвое дороже. В процентном отношении такое возрастание арендной платы в зависимости от удорожания земли составляет даже в пятиэтажном доме около 70%. В то же время уменьшение той же арендной платы за квартиру в зависимости от увеличения интенсивности застройки составляет в лучшем случае, т. е., даже при стоимости кв. метра в 100 марок — только 33%.

 

Отсюда вывод: „Удорожание земли гораздо больше повышает квартирные платы, нежели увеличение интенсивности застройки их удешевляет. Следовательно, увеличение интенсивности застройки, уменьшая строительные расходы, но повышая ценность земли имеет своим результатом не понижение, а повышение квартирных плат“¹).

____________

¹) Изв. М. Г. Д. 1912. № 6-7. (А. Глебов. Интенсивная и экстенсивная застройка).

 

К этому надо добавить, что, как видно из той же таблицы, уменьшение квартирных плат при увеличении высоты дома более или менее значительно только при переходе от одноэтажного к двухэтажному дому. Но уже со второго этажа, даже при дорогой земле в 50 марок за 1 кв. метр, эта разница уменьшается, а с третьего этажа и выше разница почти сглаживается. Дальнейший вывод напрашивается сам собой: экономическая выгодность малых домов с одной стороны, и гигиенические и моральные их преимущества с другой, дают основания для полного запрета больших казарм и ограничения высоты домов двумя или тремя этажами даже в наиболее населенных жилых кварталах¹).

____________

¹) Цитированный выше автор — А. Глебов — в ряде интересных статей в Изв. М. Г. Д за 1912 г. доказывает, что квартирные цены неуклонно имеют тенденцию достигать максимальных размеров независимо от характера застройки, и потому требует ограничения высоты домов, предназначающихся для жилья, где бы они ни находились — на окраине или в центре.

 

Этот вывод приобретает еще более ценное практическое значение благодаря труду архитектора Редлиха, который разработал вопрос с архитектурно-технической точки зрения и на представленных им планах на Дрезденской гигиенической выставке доказал, что путем удачной компоновки можно элиминировать почти всякую разницу в выгоде интенсивной стройки, то есть, при умелой планировке и индивидуализации площадей и улиц, площадь этажей даже при открытой и низкой стройке только незначительно уступает площади этажей при постройке многоэтажных домов. Ту же мысль точно обосновали д-р Кучинский и арх. Левес в оригинальном схематическом чертеже с подробными расчетами. Приводим его в виду особого практического значения.

 

 

Старая система. Вся площадь застроена четырехэтажными домами казарменного типа с боковыми поперечными надворными строениями, без сквозного проветривания, с видом на тесные дворы. Все улицы имеют одинаковую ширину. Зелень отсутствует. Типичная застройка центральной части большого города.	Новая система. Все квартиры на тихих, жилых, улицах с хорошим сквозным проветриванием, с садами во дворах. Половина обитателей живет в двухэтажных домах с одной квартирой в каждом этаже. Широкие улицы проходят только посередине и по наружным очертаниям.
Рис. 86. Рис. 87. Белые пятна внутри кварталов обозначают свободные, незастроенные пространства, т. е. дворы. Деталь участков при обеих системах застройки показана на след. рисунках.

 

 

Старая система. Деталь земельных участков, застроенных большими домами с надворными постройками.

Новая система. Деталь земельных участков, застроенных малыми домами без надворных построек.

 

Рис. 88, 89. Чтобы выяснить, какая из этих двух систем застройки является наиболее выгодной, возьмем одну и ту же площадь в 207808 кв. метров и разобьем ее по таким двум различным системам — по старой системе на широкие улицы и большие дома, а затем по новой системе частью на большие дома и широкие проезжие улицы и частью для жилья на узкие улицы и малые дома без надворных флигелей. Мы получим:

 

 

При старой системе под улицы и площади отходит больше земли приблизительно на 9000 кв. метров, но площадь застройки остается без всякого изменения. Доходность также остается неизменной, как видно из следующего расчета:

 

 

 

Иными словами: уменьшение ширины улицы дает возможность без ущерба для доходности получить взамен квартирной казармы гигиенический малый дом с садом¹). Даже количество жилых помещений остается неизменным — в обоих случаях — 290.283 кв. метр. площади этажей.

____________

¹) Едва ли надо доказывать, что все приведенные расчеты и выводы сохраняют полную силу и при наших русских условиях. Конечно, стоимость земли и построек вариирует в различных местностях, но отношение строительных издержек и квартирных плат при разных высотах домов в общем сохраняются и у нас с незначительными уклонениями.

 

Таковы результаты сопоставления различных систем застроек, с полной очевидностью выясняющие то влияние, какое оказывают строительные ограничения на главные факторы, определяющие квартирные платы. Остается упомянуть еще и о второстепенных факторах, удешевляющих открытую и низкую стройку. Таковы, например, меньшая стоимость замощения, уменьшение полицейских строительных требований, льготные налоги и т. п.²). Путем таких постановлений могут быть элиминированы все остальные моменты, делающие небольшой дом дороже многоэтажного. Правильность всех данных расчетов находит блестящее подтверждение на практике.

____________

²) Как много зависит стоимость постройки от тех или иных полицейских требований строительного устава, видно из следующего вычисления, сделанного Гелльвегом. Свободно стоящий парный дом (Doppelhaus), который по проекту и смете „Вестфальского ферейна для поощрения небольших домов“ должен стоит 9726 марок, обходится в Мюнстере 11094 марок, в Миндене — 10444 марок, а в Арнсберге — 11055 марок. Различия эти обусловливаются исключительно требованиями строительных уставов. (IX. Internat. Wohnungskongress. Wien. 1910, т. I, стр. 299).

 

Высокий интерес в этом отношении представляют работы Henry Aldridge „The Cottage versus the Block“ и Alderman Thompson „Housing Up-to-Date“. Оба английские автора обследовали жилищные условия за период времени с 1893 по 1907 г. в целом ряде английских городов и собрали цифровые данные о стоимости постройки больших многоквартирных домов (по английской терминологии block) и малых односемейных (cottage). Выводы, к которым они пришли, оказались совершенно неожиданными.

 

Средняя стоимость одной комнаты в „block’ах“ колеблется от 80 до 110 фунт. при стоимости земли по расчету также на одну комнату от 52 до 136 фунт.

 

В то же время стоимость постройки одной комнаты в коттеджах (обследовано 2160 таких домиков) обошлась от 30 до 55 фунт. при стоимости земли на 1 комнату от 7 до 70 фунт.

 

Таким образом оказалось, что жизнь в коттедже при отличной санитарно-гигиенической и моральной обстановке обходится значительно дешевле, нежели в большом „блоке“ с его теснотой, заразами и болезнями. Впрочем, у англичан „блоки“ никогда не пользовались популярностью. Этот тип домов возник в больших городах Англии между 1850—1880 годами и одно время считался образцовым — его называли: „model dwelling“; однако, в настоящее время он уже не находит там сторонников. Даже рабочие считают, что „блоки“ не совместимы с английским представлением о собственном home¹), который должен дать известный домашний уют. Вот почему Лондон, самый большой город в мире, в то же время, как мы неоднократно указывали — город малых домов.

____________

¹) Home, sweet home — своеобразное, непереводимое английское выражение, означающее особый уют, негу и поэзию домашнего очага. Исключительная привязанность англичан к своему дому, выражающаяся в известной поговорке „my house is my castle“ („мой дом — это моя крепость“), имеет глубокие традиции. Это выражение относится еще к 16-му столетию: сэр Эдуард Кук (1551—1633) в одном из своих сочинений говорит: „дом каждого — это его крепость, равно как для защиты от обид и насилия, так и для отдыха“.

 

Олридж указывает также на то обстоятельство, что в Берлине, где система „блоков“ нашла широкое применение из боязни, что „не хватит земли для людей“ — результат получился такой, что там застроено только 36% всей площади. А 64% не застроено и остается под дорогие улицы, малые дворы и свободные пространства.

 

Исследования Баумейстера, Олриджа и Томсона разрушают в корне важнейший довод защитников многоэтажного типа построек — их выгодность и неизбежность для нашего экономического строя.

 

Становится ясной квалификация, которую дал домам-казармам Евгений Егер: die Mietkaserne ist nicht nur die schlechteste, sondern auch die teuerste Wohnform, — наемная казарма не только худшая, но и наиболее дорогая форма жилья¹).

____________

¹) Метко характеризует Говард: доходные дома напоминают те почтовые дилижансы, которые были предметом общего восхищения как раз в тот момент, когда они были уже обречены на смерть введением железных дорог.

О „высоких крышах“ иронически говорил еще Корнель:

В противоположность дому-казарме, этому „капиталистическому фаланстеру“, особняк — это определенно выраженная индивидуальность, автопортрет. Когда строителю Сольнесу в драме Ибсена незнакомые ему люди заказали виллу, он отказался. И когда к нему стали приставать, Сольнес раздраженно ответил: „Я не могу им строить, я совсем не знаю этих людей“.

 

С такой же точки зрения надо признать преувеличенным опасение, будто при низкой застройке города должны раскинуться на чрезмерно большую площадь. По вычислениям проф. Баумейстера „одноэтажный город“ не займет даже в два раза больше площади, чем „пятиэтажный“. Это понятно, если принять во внимание меньшую ширину улиц, уменьшение площади двора и т. п.

 

Нам остается еще хотя бы в общих чертах коснуться действительной роли спекуляции.

 

Спекуляция коренится в отмеченном нами постоянном росте земельных цен. Если стоимость земли повышается, то все землевладельцы соответствующего района превращаются в спекулянтов: им всем в одинаковой степени доступны „радости высоких цен“. Они стараются использовать все перспективы и поднять цены до максимума. С такой точки зрения спекуляция есть необходимый придаток частного землевладения, и поэтому, поскольку она обусловливается только развитием и ростом города, она представляется явлением естественным и неизбежным. При нормальных условиях спекуляция не является самоцелью для владельца земли; владение землей служит прежде всего удовлетворению жилищных потребностей и вкладом для небольших капиталов. Повышение ценности земли является как бы дополнительной рентой, оно происходит как бы само собой. Это — спекуляция пассивная, бессознательная. Специфические формы она принимает в тех случаях, когда она делается главным стимулом городского домо- и землевладения. Такой характер она принимает в быстро растущих городах, именно с момента появления многоэтажного типа жилого дома. Интенсификация застройки, абсолютное повышение доходов и сильный рост земельных цен — все это способствует здесь, как и в других областях экономической жизни, привлечению спекулятивных капиталов. Домовладение и землевладение теряет свой мелкий, так сказать, кустарный характер и приобретает капиталистические свойства. И если новейшая школа Фохта, как мы говорили, совершенно отрицает монопольный характер городского землевладения, то с этим едва ли можно согласиться. Ведь, каждый участок, улица или квартал являются в отдельности единственными, обладают, так сказать, своей особой индивидуальностью; каждый участок либо совсем незаменим либо заменим очень ограниченным числом других. Монопольный характер землевладения выступает особенно ярко, если взять в данное время все годные для застройки участки не отдельно, а в совокупности. Число их будет ограничено и постоянно. То обстоятельство, что владельцем является не одно лицо, а известная группа, не меняет характер и существо владения. Ни умножить ни сфабриковать такую же землю нельзя. Стало быть, владельцы земли в каждый данный момент по отношению именно к данной земле являются монополистами. Если даже на известном расстоянии всегда имеется количество земель, еще не захваченных спекулянтами и конкурирующих на рынке, то это обстоятельство вряд ли существенно. Город развивается более или менее равномерно и застройка его происходит более или менее сплошными массами от центра к периферии, следовательно, земля, находящаяся в отдалении, лишь в слабой степени конкурирует с городскими землями¹).

____________

¹) Вопрос о степени конкуренции отдаленных от центра города земель находится, конечно, в связи с наличностью удобных путей сообщения.

 

Если, таким образом, в сфере городского землевладения и существует монополия, то надо признать, что она тем не менее не абсолютна. Известные обстоятельства и мероприятия могут ее усилить, другие ослабить. К числу главных моментов, укрепляющих монопольное положение землевладельцев безусловно должна быть отнесена многоэтажная система построек. Именно она, как мы видели, привлекает большие капиталы, сосредоточивает в немногих руках землевладение, превращая его в орудие спекуляции²).

____________

²) П. Фохт рассказывает, что известное предместье Берлина Целлендорф было куплено в свое время за бесценок известным спекулянтом Карстеном, — этим „Наполеоном“ земельной спекуляции, который впоследствии продавал эту землю с надбавкой в несколько тысяч процентов.

 

А чем более искусственно укрепляется позиция монополистов-спекулянтов, тем больше они в силе диктовать цены на землю, заставляя покупщиков компенсировать высокую цену земли усиленной застройкой. Между многоэтажным домом и спекуляцией существует таким образом тесное взаимодействие; многоэтажный дом вызвал к жизни и питает спекуляцию, она платит ему тем, что всюду его насаждает и является его глашатаем и поборником¹).

____________

¹) Наконец, если по отношению к квартирной плате абсолютная высота земельной ренты не является решающей, то в одном отношении понижение цен на землю крайне важно для городского благоустройства: это в отношении площадей, скверов, парков и, вообще, свободных пространств. При высоких ценах на землю выделение таких свободных пространств сопряжено с чрезмерными затратами, что не имеет места при дешевой земле.

 

Вот все то зло, какое несет с собой казарменный многоэтажный дом. Борьба с ним возможна главным образом, как мы выяснили в предыдущих главах, на почве рационального и своевременного урегулирования роста города посредством создания плана, предупреждающего в жилых районах появление чрезмерно глубоких земельных участков с высокой и сильной застройкой. Пусть строительная регуляция не является панацеей от всех жилищных бед, но она, во всяком случае, является фактором не только оздоровляющим, но и удешевляющим городскую жизнь. А потому влияние строительной регуляции на жилищные условия населения должно быть признано и с точки зрения экономической безусловно благотворным. Посмотрим теперь, как строительная регуляция отражается на художественной физиономии города.

 

 

 

 

 

 

 

Предшествовавшая нам эпоха выдвинула в первую очередь в деле городского благоустройства требования демократического и социального характера, требования санитарные и гигиенические, под знаком которых протекает городское строительство второй половины прошлого века. Вопрос о красоте внешних форм, о стиле, как вопрос индивидуального творчества, находился в полном пренебрежении. „В прошлом веке — читаем мы в трудах Жилищного Конгресса¹) — мало заботились о внешнем виде частных строений, и ту же индифферентность проявляли в этом отношении и законы о жилищах. Молчание закона было основано еще и на том убеждении, что на этот счет вообще невозможно установить какие-либо правила. Эту точку зрения горячо защищали многие авторитеты, опасаясь отрицательного влияния таких правил на строительную деятельность“.

____________

¹) 10-me Congrès etc. 1913, т. IV, стр. 431.

 

Архитектурная политика, таким образом, основывалась почти повсюду на принципе полного невмешательства в художественную сторону городского строительства. Казалось невозможным вдвинуть все более и более растущее разнообразие форм в какие-то абстрактные рамки и создать нормы, которым подчинилась бы творческая мысль и художественная фантазия.

 

Такое утвердившееся повсюду мнение привело к печальным результатам.

 

По мере того, как развивались и росли города, улицы наводнялись огромными многоэтажными чудищами. Произошла индустриализация города, и прежний дом, имевший своим предназначением лишь обслуживать жилищные потребности самого владельца, превратился в промышленное предприятие для получения дохода и на предмет спекуляции. Все увеличивавшаяся строительная горячка, несдерживаемая никаким регулирующим началом, ставила своей главной целью извлечение максимальной выгоды от строения; заботы о красоте его отступали на второй план, а подчас и совершенно переставали играть всякую роль. Застройка становилась беспорядочной, без общей идеи и плана, и естественным последствием всего этого, было обезображивание целых частей города. Не только не щадились „вишневые сады“ и ценные парки, но сносились и уничтожались редкие старинные здания, — памятники архитектурной старины.

 

 

Рис. 90. Афины с Акрополем. Живописное расположение домов по склону горы вместе с храмом, венчающим вершину, дает всей картине редкую гармонию и величественность.

 

 

Города постепенно теряли свою физиономию и „на них все сильнее и гуще ложилась печать безличного и бесформенного архитектурного шаблона“. В XIX веке большая часть европейских городов потеряли то, что давало им свой особенный колорит и свою оригинальность, то, что составляло их красоту. Творчество этого периода крайней индустриализации и меркантилизма было в этом отношении роковым. Очень хорошо характеризует этот период в применении к петроградскому строительству Достоевский: „право не знаешь, как и определить теперешнюю нашу архитектуру. Тут какая-то безалаберщина, совершенно, впрочем, соответствующая безалаберности настоящей минуты. Это — множество чрезвычайно высоких (первое дело высоких) домов под жильцов, чрезвычайно, говорят, тонкостенных и скупо выстроенных, с изумительною архитектурою фасадов: тут и Растрелли, тут и позднейшее рококо, дожевские балконы и окна, непременно öль-де-бёфы и непременно пять этажей и все это в одном и том же фасаде“.

 

 

Рис. 91. Площадь св. Марка (Piazza di San Marco) в Венеции. Площадь представляет собой прямоугольник, одну сторону которого занимает церковь — однако, не во всю ширину: по обе стороны церкви остаются свободные промежутки. Открытые аркады граничат площадь со всех остальных сторон. В правом углу за башней видна часть Дворца Дожей. Улицы примыкают к площади в углах, не нарушая цельность и пленительную красоту общего вида площади — этого величайшего художественного создания старины.

 

 

С прелестным юмором изображал Достоевский требования обычно предъявляемые архитектору капиталом, пытающимся совместить свой эстетический снобизм с непоколебимыми требованиями мошны: „Дожевское-то окно ты мне, братец, поставь неотменно, потому чем я хуже какого-нибудь ихнего голоштанного дожа; ну а пять-то этажей ты мне все-таки выведи жильцов пускать; окно-окном, а этажи чтобы этажами; не могу же я из-за игрушек всего нашего капиталу решиться“.

 

Какое забавное пророчество: неужто Достоевский предвидел, что через сорок лет после его ядовитой критики на Невском действительно возникнет для нужд банкирского дома воспроизведение венецианского Дворца Дожей! А между тем зодчество нашей эпохи значительно ярче и самостоятельней его времени. То был в самом деле период безличный, без стиля, в одинаковой степени как с точки зрения архитектуры городов, так и жилищ.

 

В конце прошлого века во взглядах на этот предмет произошел, однако, переворот. В это время в различных странах возникло движение, ставящее целью, чтобы в понятие о благоустройстве города было включено и требование о его художественности и архитектурной красоте, так как красота внешности города есть одно из условий его бытия. Город, как архитектурное целое, может и должен иметь свою эстетическую индивидуальность.

 

 

Рис. 92. Площадь в Гааге в 1650 году.

 

 

Рис. 93. Площадь в Аррасе. Основание города относится еще ко временам Цезаря.

 

 

Одинокие в начале инициаторы этого обновления¹) в настоящее время уже образовали свою школу, поставившую своей задачей выяснить отношение искусства к жизни и возродить интерес к художественному градостроению. Это, так сказать, синтетическое или коллективное искусство стремится установить связь между красотой архитектурных форм и той ролью, которую играет город в культурной жизни народа. Художественный облик города, таким образом, приобретает научный и общественный интерес.

____________

¹) Требования архитектурной эстетики как основного принципа в деле градостроения было впервые провозглашено Штюббеном в 1875 г. на одном из германских гигиенических съездов. Позднее, в 90-х годах, на съезде инженеров в Чикаго, а также и в своей классической работе „Der Städtebau“ Штюббен еще более определенно заявил, что искусство градостроения должно ставить себе не только утилитарные, но и эстетические цели, так как красота города есть существенное условие его существования. Эти положения были приблизительно одновременно ярко формулированы известным венским архитектором Зитте в его интересной книге, неоднократно нами упомянутой, составившей эпоху в вопросе городской эстетики.

 

Эту мысль интересно выразил один из Парижских депутатов при обсуждении в парламенте вопроса о городской эстетике:

 

„Не только мрамор или картина могут служить объектом для произведения искусства; с не меньшим правом может им быть и большой город. Пусть это искусство сложное и коллективное, но оно вместе с тем и высшее искусство. Красота города представляет собой не только наиболее обширную и высокую форму искусства, но одновременно и истинно народную, национальную. Обширную, потому что она сосредоточивает в себе бытовую и умственную культуру, народную, потому что весь народ подчиняется ее влиянию“¹).

____________

¹) Lortsch. La beauté de Paris et la loi. Paris. 1913.

 

 

Рис. 94. Ротенбург, Schmiedgasse. Типичная улица средневекового города, искривленная и зигзагообразная. Характерны ограниченные, короткие перспективы.

 

 

В чем же заключается красота города как единого целого, красота городского пейзажа? Приступая к ответу на этот вопрос, надо заметить, что в нашу задачу не входит архитектурная оценка отдельных зданий, — мы рассматриваем вопрос лишь с точки зрения взаимоотношения всей массы городских зданий различного характера и оценки всей их совокупности, поскольку таковая создает общую, цельную картину города.

 

Восхищаясь древними и средневековыми городами, их красотой и чудесами их архитектуры, и сравнивая их с современными бесформенными городами, мы должны прийти к заключению, что главнейшая причина привлекательности городской архитектуры старины — это, прежде всего, цельное органическое развитие старых городов; это ярко выраженный их местный отпечаток, своеобразная манера, которая является лучшим выражением вкуса, чувства и всей жизни страны.

 

 

Рис. 95. Площадь в Мюнхене — Marienplatz — в 1644 году.

 

 

В этих городах все имеет свою индивидуальность: улицы, площади, дома с башнями, точно также, как люди с их костюмами, манерами и вообще всей их жизнью. На этих городах видна печать эпохи и народа. И что характерно для этой архитектуры древней и средневековой, — здесь даже чужие, заимствованные стили претворялись в народном сознании, сливаясь с местным стилем в одно гармоническое целое.

 

Старое искусство градостроения никогда не оперировало отвлеченными понятиями, оно всегда считалось с существующими зданиями, с ландшафтом, с местным колоритом — оно творило органически. Это дает каждому строению прошлого особую прелесть и интимную красоту, так как оно есть часть единого целого, член живого организма. Подобно тому, как — по меткому выражению проф. Генцмера — отдельный кирпич составляет элемент дома, так каждый дом, в свою очередь, составляет элемент того обширного здания, которое мы называем городом. Эти элементы города — дома — названный автор делит на две группы:

 

 

Рис. 96. Улица в Олонце. (Из „Peasant art in Russia“. London. 1912).

 

 

Первой и главной группе — массе частных домов свойственно известное единство, подчинение одной общей основной идее. В особенности это важно для сомкнутых рядов зданий. В старых сохранившихся городах мы и видим эту равномерность в широком смысле этого слова, при чем отдельные дома получали, конечно, и уклоняющуюся от общего типа обработку, сообразно вкусу строителя. Равномерность и единство шло так далеко, что дома известного характера сделались типичными для некоторых городов. Достаточно вспомнить своеобразный стиль старых голландских и германских городов и даже более позднюю застройку Парижа. Эта однотипность способствовала в старину выработке стилей и созданию высоких образцов искусства, которые восхищают нас и по сию пору¹).

____________

¹) Однотипность приобретает художественную ценность даже в местностях с примитивной архитектурой, как например, в деревнях Японии или наших северо-восточных губерний (рис. 96 и 97).

 

 

Рис. 97. Деревня в Японии. Дома большей частью деревянные или глинобитные, крыши тростниковые или соломенные. Участки, как и дома, микроскопического размера, — скорее это домики-коробочки легкой постройки. Однако, несмотря на свою незначительность, домики имеют красивый и приветливый вид; при каждом имеется огородик с грядками овощей и цветов. Домики чистенькие, светлые, легко просушиваемые, прекрасно приспособленные к влажному, жаркому климату страны.

 

 

Рис. 98. Улица в Лондоне — Strand Street. Интересную перспективу дает остроугольный квартал с высокой башней, разбивающий улицу на две части.

 

 

Эта ровная, более или менее согласованная масса частных домов составляла спокойную раму и выгодный фон для зданий второй категории — для храмов, памятников, общественных и крупных частных зданий. На долю этой группы монументальных зданий выпадала иная роль в городском организме: им давалась свободная, импозантная, индивидуальная архитектурная обработка. Они должны превосходить размерами прочие здания и выделяться из окружающей их массы, господствовать и составлять конечную цель всей картины той или иной части города; они должны составлять то, что французы называют — point de vue.

 

Такое отношение отдельных элементов друг к другу и к целому составляло в прежние эпохи основное и главное правило художественно-эстетической группировки городских зданий. Фасады, фонтаны, памятники не появлялись ради самих себя, но прежде всего как части улиц и площадей. Форма фасада каждого дома представляла собой часть той стены, которая образовала улицу. Из пространственных масс улицы или площади вытекала необходимость возникновения свободно обработанного памятника или фонтана. Все формы отвечали потребности зрительного восприятия.

 

 

Рис. 99. Улица в Брюсселе. Пример перспективы, замыкающейся интересным зданием.

 

 

В прежние времена необходимым условием отчетливости и рельефности всех соотношений была также еще законченность, замкнутость, так сказать, стен улиц и площадей — о чем мы говорили уже выше, при планировке города. Отсюда отсутствие чрезмерно длинных, прямых улиц, обязательное со всех сторон ограничение пространства и отсутствие перспектив, теряющихся в бесконечности.

 

Пользуясь этими основными мотивами компоновки, умели усиливать впечатление в тех случаях, где это позволяли особенности ландшафта, как например, разница в высотах местности. Башня, колоннада и т. д. всегда ставились на горе, и это соответствует эстетическому правилу, по которому вообще более высокие части зданий должны стоять на более высоком месте — это дает живописную группировку и живой силуэт.

 

 

Рис. 100. La Rue Sufflot в Париже. Дома одинаковой величины по обе стороны улицы образуют цельную, спокойную раму для основного мотива — Пантеона, красиво заканчивающего перспективу улицы.

 

 

Но там, где местность ровна, высокие здания с башнями, куполами и т. д. не помещались совершенно изолированно, а почти всегда ставились рядом или даже пристраивались к окружающим нормальной величины домам для получения масштаба и перспективы. Правильное и удачное распределение по всей городской площади высоких зданий, как ратуш, замков, храмов и т. п., вносило оживление в общий городской пейзаж (рис. 101—103). Оно представляло собой средство, при помощи которого всему городскому организму присваивался своеобразный характер, и город получал свой особый колорит и свою особую физиономию.

 

 

Рис. 101. Вид Калуги. („Зодчий“ 1912).

 

 

Коренным образом творчество нашего времени отличается от этого далекого прошлого. Девятнадцатый век создал многие тысячи отдельных разрозненных архитектурных единиц, каждая из которых имеет притязания на художественно-эстетическое значение. Но этот век не сумел достигнуть важного и главного: создать взаимоотношение между всеми этими претенциозными образами. Наоборот, существовало заблуждение, что должно стремиться выделить и подчеркнуть отдельные индивидуумы из общей окружающей их массы путем совершенно свободной компоновки.

 

 

Рис. 102. Вид Ротенбурга.

 

 

Этому полному хаосу и смешению стилей способствовало еще близкое культурное общение народов, при чем лихорадочная быстрота городского строительства не позволяла окрасить заимствованные мотивы в один общий местный колорит. Многие средневековые города дают цельные художественные образы не только потому, что у строителей и архитекторов была известная художественная традиция, но еще и потому, что города застраивались крайне медленно, дома вырастали один за другим на протяжении большого времени, и вследствие этого была возможность приспособить строющееся здание к известному пейзажу или антуражу улицы и города. В настоящее же время, при интенсивных застройках, когда одновременно закладывается целый ряд домов подчас на одной и той же улице, совершенно невозможно предугадать ту перспективу, которая будет создана случайным сопоставлением разнохарактерных построек. Отсюда происходит, что нередко ряд домов, каждый из которых в отдельности не лишен архитектурных достоинств, при общем сопоставлении дают отрицательный эффект¹). Нужно ли приводить этому примеры?

____________

¹) Этим объясняется, что конкурсы, путем которых нередко создаются архитектурные ценности, далеко не всегда достигают своей цели, так как при оценке принимаются во внимание отдельные проекты и вполне игнорируется то значение, которое имеет то или иное творчество в общей картине города. Достаточно сказать, что при заданиях не указываются даже соседние примыкающие здания и, кроме данного земельного участка, не дается профиль местности.

 

 

Рис. 103. Силуэт Кельна.

 

 

Эта разнохарактерность и несогласованность отдельных зданий с общей физиономией улицы и местности составляет величайшее зло современного города. „Цельная, ярко выраженная стильность города, — говорит Г. К. Лукомский — зависит не только от архитектуры самих его зданий; вопрос об украшении городов может быть разрешен самыми простыми средствами: связным выполнением, вносящим гармонию между общей идеей и отдельными деталями. Определенная физиономия, ансамбль, общая картинность — уже красота“.

 

Конечно, и независимо от архитектоники зданий, яркий стиль и ансамбль создается в тех случаях, когда сама местность представляет особенно благоприятные условия. Такие города, как Стокгольм, Берген, Генуя, Константинополь, города Ривьеры и Швейцарии, русские города Черноморского побережья, расположенные по склону горы или над морем, дают художественные эффекты, независимо от своих архитектурных деталей. „Город на возвышении, — говорит Гоголь, — менее требует искусства, потому что там природа работает уже сама: то подымает дома на величественных холмах своих и кажет их великанами из-за других домов, то опускает их вниз, чтобы дать вид другим. В таком городе можно менее употреблять разнообразия. В нем можно употреблять больше гладких и одинаковых домов, потому что неровное положение земли уже дает им некоторым образом разнообразие, помещая их в разных местоположениях. Нужно наблюдать только, чтобы дома показывали свою вышину один из-за другого, так, чтобы стоящему у подошвы казалось, что на него глядит двадцатиэтажная масса. Так мало нужно искусства, где природа одолевает искусство; там искусство только для того, чтобы украсить ее. Но где положение земли гладко совершенно, где природа спит, там должно работать искусство во всей силе. Оно должно пропестрить, если можно сказать, изрыть равнину, оживить мертвенность гладкой пустыни“.

 

 

Рис. 104. Верона с Castello di San Pietro. Здания расположены террасами. Мост, примыкающий к высокому берегу, дает общий живописный ансамбль.

 

 

Рис. 105. Вид в Ментоне. Дома взяты с задней, надворной стороны, без фасадов. Несмотря на это, общая их группировка не лишена художественности благодаря подвижному ландшафту. (По снимку А. М. Диканского).

 

 

В современных больших городах с огромным разнообразием и множеством архитектурных форм известный ансамбль и архитектурная связность достигается, прежде всего, правильной планировкой всего города. Индивидуализируя отдельные части города, — создавая целые районы одинаковой высоты домов с одинаковым характером застройки, открытой или закрытой, сообщают известную связность и особую архитектурную физиономию отдельным частям города, как промышленной части с ее фабриками и заводами, торговой — с густо заселенными крупными домами, магазинными витринами и оживленным движением и, наконец, жилой части, более спокойной, покрытой зеленью, с невысокой застройкой. Распределяя на такие категории всю городскую площадь, тем самим распределяют по ней и все строящиеся каменные массы, — и, таким образом, осуществляется основное эстетическое правило: каждая улица и часть города получают свои пропорции, масштабность и перспективу.

 

Группировка домов по их размерам удовлетворяет также и тому взгляду, по которому смешение стилей, даже внешняя, так сказать, архитектурная хаотичность дает в совокупности известный характер современному городу с его разнообразной и крайне индивидуальной жизнью. Группировка каменных масс, пользуясь специальным выражением, по их пятнам, — и в этом смысле является желательной.

 

Эстетическое значение строительных регулятивов можно проследить в действительности на примере многих западно-европейских городов. При этом мы не говорим уже о тех немногих городах, как Париж, Мюнхен, Нюрнберг, где на некоторых улицах предуказывается не только величина домов, но и сохранение определенного стиля, как например Rue Royale или Rue de Rivoli в Париже (рис. 109).

 

 

Рис. 106. Алушта. Вид с моря.

 

 

Рис. 107. Улица в Неаполе. Впечатление усиливается, благодаря подъему лестницы.

 

 

Кроме характера застройки и стиля домов, красоту города создает также структура и расположение улиц и площадей. В этом случае трудно сказать какие фигуры и очертания дают наилучший художественный эффект, — предпочтительнее ли прямые или разнообразные кривые линии. Старый спор о красоте правильных или неправильных линий признается теперь бесплодным. „Мы все чувствуем, — говорит Унвин, — красоту таких городов, как Оксфорд или Ротенбург, где нет прямых линий, прямых углов, где нет никакой симметрии; но не в меньшей степени производят на нас впечатление правильные части Парижа, Нанси или Копенгагена с их прямыми линиями, четырехугольными площадями и правильными формами“. Прекрасна Place de la Carrière в Нанси (рис. 110) с ее строгими прямыми углами, но не менее импонирует и величественная Place de l’Etoile в Париже с ее лучеобразными улицами (рис. 111 и 112) или круглые улицы Оксфорда и Карлсруэ (рис. 113—114).

 

 

Рис. 108. Площадь в Реймсе с известным собором, разрушенным немцами в войне 1914 года. Характерно, что, подобно большинству средневековых монументальных зданий, собор не стоит изолированно — рядом имеется дом обыкновенной величины для перспективы.

 

 

Однако планировка, которая составлена из одних правильных прямых линий — параллельных и перпендикулярных — во всяком случае, представляет собой унылый примитив, достигаемый помощью линейки и треугольника¹). Как человеческая речь на более культурной высоте приобретает большее богатство и разнообразие звуков, так и планировка городов, поскольку она становится работой творческой, неизбежно на своем языке линий исчерпывает всю, так сказать, гамму доступных нам линий — правильных и неправильных, прямых и кривых.

____________

¹) О „геометрических“ фигурах планировки Берлина ядовито замечает проф. Циммерман: „Когда формировался нынешний Берлин, король Фридрих Вильгельм I пожелал дать ему «художественное» разнообразие и создал «карре» на Pariserplatz, «восьмигранник» на Leipzigerplatz и «круг» на Belleallianceplatz. Однако, проблема художественного градостроения оказалась далеко не столь простой, как это себе представлял этот солдатский король“. (Künstlerische Lehren etc. Berlin, 1909, стр. 6).

 

 

Рис. 109. Улица в Париже — Rue de Rivoli. Благодаря архитектурному сервитуту, все здания на этой улице выдержаны в одном характере и стиле.

 

 

Чрезмерное пристрастие к прямолинейным планировкам зло осмеяно еще гр. А. К. Толстым:

 

 

И далее поэт указывает на то, что в его время хорошим тоном считалось

 

____________

¹) В западно-европейской литературе существуют и другие указания на милитаристский характер прямолинейности в позднейшую эпоху. Так, известный стратег Мольтке писал в 1835 году из Вены: „Вена прелестный город уже потому, что он имеет кривые улицы, — ничего нет скучнее прямых длинных улиц. Кривые вызваны потребностью; они имеют историческое прошлое и говорят душе; вытянутые по линейке улицы вызваны к жизни по воле одного человека и точно обмундированы“. И далее о Мюнхенской прямой Ludwigstrasse цитируемый автор продолжает: „она символизирует время ее возникновения. В ней выражена не индивидуальная жизнь, а нивеллирующая черта современного образования и денежного хозяйства. Она напоминает скучные военные колонны на параде“.

Оберлендер говорит: „Прямая линия, это — линия смерти — она обнаруживает убогость души. Кривая линия, это — линия жизни — она будит фантазию“. (Цитир. по проф. Henrici „Wie Sollen unsere Städte etc.").

 

 

Рис. 110. Прямоугольная площадь в Нанси — Place de la Carrière. Общий вид представляет художественный ансамбль.

 

 

Рис. 111, 112. Круглая „Площадь звезды“ — Place de l'Etoile — в Париже. Вид перспективный и с птичьего полета.

 

 

Нет надобности останавливаться далее на характеристике геометрических разбивок, — этого вопроса мы уже коснулись выше, при планировке города. Заметим только, что новейшие задачи планировки заключаются в том, чтобы совместить известный простор, который требуется условиями движения в современном большом городе с тем богатством и разнообразием перспектив, которое дает линия кривая. Парижский архитектор Боннье на конкретных примерах выясняет эстетические преимущества кривой линии.

 

„Ведь, благодаря излому улицы Риволи, близ здания Парижской городской думы, вырисовываются силуэты этого здания.... Кривой поворот Сены выделяет мощные башни Трокадеро.... Разве изменения в направлении „больших бульваров“ и в уровне их мостовой не делают их более интересными, чем другие бульвары? И можно ли представить себе план Парижа выпрямленным, Сену, текущую по прямой линии?... Это все равно, что уничтожить кривизну большого канала в Венеции“¹).

____________

¹) L. Bonnier: Rapport complementaire etc. Paris, 1909. Цитирую по ст. Г. Григорьева в И. М. Г. Д. 1913. № 10.

 

 

Рис. 113. Круглая улица в Оксфорде — High Street.

 

 

Рис. 114. Круглая площадь в Карлсруэ. (Schlossplatz).

 

 

Те элементы, из которых составляется красота архитектурного пейзажа чрезвычайно разнообразны и зависят от сложного комплекса причин. Они зависят не только от степени культуры, нравов, религии, климата той или иной страны, но прежде всего от характера строительных материалов. Известный Виоле-ле-Дюк говорит: „Было бы смешно осуждать китайца, зодчество которого основано на употреблении битой глины и бамбума, за то, что он не выстроил Пантеона, равно как было бы безумно упрекать эллина, строившего из камня и мрамора, за то, что он не выстроил буддийской пагоды. Природа — великая наставница — учит нас, что красота не исключает разнообразия. Красота в искусстве не заключается в одной определенной форме“.

 

Наряду со свойствами строительных материалов климат страны также создает особую физиономию города. В теплых странах, где жизнь протекает большей частью на открытом воздухе, красоту создают открытые галереи, балконы, террасы, фонтаны, просторные дворы, окруженные садами, портиками и т. д. Сухой климат позволяет употреблять плоские крыши, открытые лестницы и допускает просторное расположение строений. Напротив, в холодных странах, где менее возможна жизнь на воздухе и менее развита уличная жизнь, архитектура развивается главным образом внутри. Внешняя сторона представляет собою большей частью сплошные каменные массы. В местностях с обилием лесов развилась деревянная архитектура с ее легкостью и подвижностью форм и небольшими размерами высоты. Где камень является основным строительным материалом, там здания получают массивность, высоту с богатым разнообразием архитектурных форм.

 

В последнее время техника обогатилась новыми конструктивными орудиями — железом, стеклом и железо-бетоном, которые при своем развитии сразу получили выдающееся значение вследствие тех почти безграничных возможностей в архитектонике зданий, которыми отличаются эти конструкции. Но этот новый материал еще не успел оказать влияния на формы здания и выработать свой собственный стиль. Он еще не нашел своего выражения и еще не сказал своего слова.

 

 

Рис. 115. Monument des Eisens — Монумент железа на Лейпцигской выставке 1913 года. Архитекторы Таут и Гофман.

 

 

Все перечисленные способы построек в зависимости от климата и строительных материалов создают совершенно различный, своеобразный характер города. Конечно, эти физические данные служат лишь материалом, из которого народы и страны сообразно состоянию своей культуры и высоте художественно-эстетического развития творят красоту своих городов. Красота стиля понятие неуловимое; это свойство, разумеется, не проникает извне, — оно рождается из того творческого духа, который народы вкладывают в свои произведения.

 

Чтобы вдохнуть это драгоценное свойство в наши города и вернуть им утраченную красоту, современное творчество в области градостроения ставит себе задачей изыскать новые формы красоты, более свойственные современным условиям жизни; отрешиться от старых приемов и найти новые пути, чтобы многообразие и бесформенность нынешнего города было объединено господством общей идеи и гармонии.

 

Эти основные принципы современного архитектурного творчества станут нам яснее, если мы бросим хотя бы очень беглый взгляд на судьбу современного стиля в ее последнем периоде.

 

Вся предшествовавшая нам эпоха — девятнадцатый век характеризуется отсутствием стиля. Он воспроизвел множество стилей, но не имел ни одного своего. В конце XVIII и в начале XIX века господствовал подражательный классический стиль, стремившийся возродить греческую или римскую античность. Результатом этого движения был ампир с его массивными и уже менее украшенными формами, знаменующий собой возвращение к более строгой, благородной красоте современности. Он сменяется романтическим направлением, занятым художественным возрождением средневековья, а затем переходит к обновленному ренессансу, барокко и даже к рококо.

 

Этот эклектизм, который наблюдается в течение всего прошлого века, сопутствовал упадку архитектурного творчества. Это не значит, что в это время не было высокоталантливых зодчих и великолепных построек, но — что достойно быть отмеченным — в них не было преобладающего самостоятельного архитектурного стиля, не было художественной силы для выражения духа современности, столь отличной от времен прошлых, имевших всегда свои типичные стили.

 

И эти исторические стили, этот „каменный облик“, — как сказано в эпиграфе этой главы, — всегда служили исторически верным и внутренне интимным выражением народной жизни той или иной эпохи. Приходит новая жизнь, новые условия, новая эпоха, когда забытый и впоследствии возрожденный стиль неизбежно теряет свое прежнее обаяние, уже не может быть предметом восхищения и вообще теряет свое творческое влияние на зрителей. Каждое новое здание в старых стилях не возбуждает, так как между историческим творцом этого стиля и современным зрителем нет возможности духовного контакта. Впоследствии, — если мы имеем дело с подлинным, вечным произведением искусства, эта возможность контакта возрождается, но возрожденное впечатление совершенно не тожественно с первичным, как и вообще воспроизведение стиля уже не есть творчество в этом стиле. И ренессанс и ампир пытались возродить античность, но возрождали ее по своему, и потому, ни ренессанс не есть античность ни ампир. Период забвения есть неизбежность, которая однако никогда не проходит в душевной исторической жизни бесследно. Изящно выразил это известный критик А. Г. Горнфельд¹) : „Тот разрыв в культурной жизни средневековой Европы, после которого понадобилось возрождение духовных богатств классического мира, отразился коренным образом и навеки на понимании этих богатств. Одна была бы Венера Милосская, если бы восторженное преклонение перед ней имело за собой непрерывную традицию, и другая она теперь — после многовекового погребения. Не только руки потеряла богиня. Это погребение изуродовало ее священный образ не только физически, но и морально“.

____________

¹) „О толковании художественного произведения“. Русск. Бог. 1911, № 2.

 

Так оторванный от художественной традиции в зодчестве метался XIX век между бессильными попытками найти свой стиль и бездарным превращением старых стилей в свой шаблон пока, наконец, бесконечное повторение и беспомощное искание не привело к началу нового века к полному отрицанию традиционных форм и к переоценке всех старых ценностей. Явились новые стремления, отвечающие общественной и духовной жизни нового времени и из него вытекающие. Результатом этих исканий был поворот в сторону абсолютного архитектурного стиля, формы которого, свободные от художественно-исторических примесей, имеют в виду лишь цель здания, потребности владельца и свойства материала согласно прекрасному правилу: artis sola domina necessitas, что можно перевести словами: „только одного господина знает искусство — необходимость“¹). Орнаментика должна играть при этом лишь подчиненную роль и состоять главным образом из свободно найденной игры линий.

____________

¹) Столь же определенно высказывается Баумейстер: Im Bauwesen beruht Schönheit stets auf Zweckmässigkeit — в строительстве красота покоится всегда на целесообразности. (Bauordnung etc. 1911, стр. 37).

 

Основные начала новой архитектуры, — по мнению Вермана, — не обращаясь к историческим художественным формам, развились только в формах, обусловливаемых целью и по законам распределения масс, симметрического и ритмического расчленения, зависящих от материала.

 

Этот момент образования пространственных масс (raumbildender Moment) при современных условиях жизни и современных материалах приобретает доминирующее значение, как в компоновке отдельных домов, так и всего города, его улиц и площадей. В существенном эта проблема пространства заключается в том, что отдельные предметы всегда находятся в известном соотношении друг к другу; их характер определяется как этим взаимоотношением, так и формой того пространства, в котором эти предметы находятся²).

____________

²) На последних выставках художественной промышленности мы почти не находим отдельных разрозненных экспонатов. Не только картина дает впечатление в раме и на стене, но и отдельные предметы мебели дают желаемый эффект при сопоставлении группой, в известном сочетании. Даже туалеты экспонируются в больших магазинах на живых или искусственных манекенах и в соответствующих помещениях. Причина этого заключается в том, что всякое прикладное искусство, равно как и предметы художественной промышленности не являются сами в себе законченными и готовыми, а получают свое эстетическое завершение только тогда, когда они находятся в ансамбле, соответствующем их назначению.

 

Больше того: в этом комплексе отдельных элементов, в их взаимодействии и заключается тайна известного художественного впечатления, воспринимаемого зрителем¹).

____________

¹) Гармоническое сочетание высшего порядка всех частей произведения искусства превалирует над всеми другими критериями. Стиль в этом смысле играет лишь подчиненную роль. Христиансен в своей „Философии искусства“ отрицает вообще абсолютное, так сказать, самодовлеющее значение стиля. Указание на то, что произведение принадлежит тому или иному стилю, является, по мнению этого автора, часто простой классификацией, а вовсе не обязательной оценкой. Стиль в этом смысле есть условие эстетической ценности, — недостаточное, конечно, и не затрагивающее последних критериев искусства. Стиль вообще означает такое согласование различных факторов произведения, когда ни один не мешает другому, каждый помогает другому в осуществлении его задач, и происходит кооперация всех элементов в духе целого. Действие стиля, поэтому, — и в тоже время его цель — двоякого рода. Во-первых, избежать дисгармонии; если элементы не согласованы, то возникает беспорядочная пестрота, словно разные голоса говорят сразу, не слушая друг друга: в этом случае стиль необходим. А во-вторых, необходим он для того, чтобы усилить общее действие, силу впечатления.

 

„Художественное произведение есть некоторое органическое целое, система, элементы которой находятся в теснейшей зависимости друг от друга. В этой системе нет ничего более или менее важного, более или менее выразительного; каждая — и самая ничтожная — ее часть говорит о целом, говорит за целое“¹).

____________

¹) А. Г. Горнфельд, цит. соч.

 

Заметим кстати, что та же тенденция к единству настроения проникла в последнее время и в приемы внутренней отделки и убранства жилищ. Новаторы в этой области требуют, чтобы, при полной уравновешенности частей, в помещении не было предметов, резко бросающихся в глаза или даже вообще привлекающих внимание. „Когда вы входите в комнату, вы в ней вообще ничего не должны замечать, а когда вы уходите, вы не должны знать, какие предметы там находились“. Этот парадокс художника Мюнхгаузена, который надо понимать, конечно, cum grano salis, все же выражает сущность новой художественной мысли. Как в искусном туалете ни одна деталь не должна лезть вперед или кричать, так и в умело устроенной обстановке каждая отдельная вещь должна быть безразличной, совокупность должна составлять все. Вся обстановка в целом должна быть спокойной и дать лишь фон для главнейшей цели, для которой устраивается жилище — для человека. Человек в своем жилище должен быть предметом господствующим, а не посторонним и малозаметным: Das Ding darf den Menschen nicht verdrängen¹) — вещи не должны нас давить. Для осуществления этой цели надо изгнать из наших домов тяжелую, пышную мебель с ничего не говорящими резными львиными головами, ничего не поддерживающими колонками, венками и всякими другими ренессансовыми и ампирными „нашлепками“, надо изгнать из нашего обихода эти пережитки и обрывки исторических стилей. Мы не подходим в наших современных одеждах к тяжелым романским формам и наши серьезные лица дурно сочетаются с вольными и вычурными формами рококо; с ренессансом не вяжутся стройные и реалистические туалеты нынешних женщин. Наша эпоха должна иметь свой собственный язык форм и только в нем выявить свою сущность и свою правду.

____________

¹) Эту фразу автор услышал от приказчика одной мебельной фабрики в Берлине в ответ на замечание, что обстановка несколько примитивна и суха.

 

„Мы — люди сегодняшнего дня, говорит Христиансен, — иные (и мы знаем это), чем люди древности и средних веков, — иные, чем в Веймарское время. Значит, должно изменяться и наше практическое искусство. Дом и утварь должны подвергнуться превращению, потому что мы сами сделались другими. Их стиль — если они вообще должны иметь стиль, будет определяться вообще особенностями человека нашего времени.. Вот смысл и основание нашего требования современного стиля. Кто-нибудь да должен приспособляться: человек или произведение: и если приспособляется человек, то это странный маскарад. Прикладное искусство, если оно не современно, лишено стиля“. (Курсив наш)¹).

____________

¹) „Философия искусства“. Спб. 1911, стр. 189.

 

Проблема пространства не была чужда отдаленным временам. Это одна из затерявшихся вечных истин, которую долго не чувствовали. Эта истина теперь извлечена из забвения, она проникает современность, она выражает психологию момента. Глубокое понимание ее мы находим в свободных, ясных, монументальных формах терм Каракаллы, построенных еще в третьем веке, не говоря уже о позднейших готических храмах. При наших современных материалах эта проблема еще значительнее: неизвестные раньше железо и бетон, допускающие необычайные пролеты и размеры сооружений; грандиозные вокзалы и перроны для целых поездов, небывалые доныне. И еще не в столь отдаленном будущем и пристани для воздушных кораблей, — либо широко распростертые по земле либо смело выступающие в воздух: этой ширью, воздухом, пространством надо овладеть, осмыслить, одухотворить. Вот где обширное поле для творчества, вот в чем важнейшая задача современного зодчества!

 

Эти эстетико-теоретические соображения и легли в основу уже широкого на Западе общественного движения, направленного к утверждению художественных критериев в деле постройки городов. И если до настоящего времени еще нельзя указать на значительные практические результаты в этой области, то уже одна постановка на очередь этих вопросов имеет огромное значение.

 

Постепенно начинает проявляться частная инициатива, прежде индифферентная к вопросам, касающимся украшения городов. Почти повсюду создавались общества, ставящие своей целью охранение памятников старины, конкурсы фасадов, сохранение и насаждение всякой зелени и цветов, которые могут играть крупную роль в деле украшения городов, а также борьбу с антиэстетическими афишами и плакатами, обезображивающими города. Особенно это движение вызвало большой подъем общественной энергии и общих усилий, одушевленных воплощением эстетического идеала, в Соединенных Штатах.

 

Честь этого успеха принадлежит американским женщинам, которые в настоящее время уже насчитывают свыше 700 таких ассоциаций, преследующих цели украшения их городов. Кроме того, там существуют еще около 2000 других обществ разного вида. Эти общества проявляют обширную деятельность с большой и разнообразной программой, о которой дает представление хотя бы программа „Лиги гражданских улучшений“ города Сан-Луи: Пути и средства. Пресса. Охранение пейзажей. Сады и парки. Антиэстетические афиши и вывески. Санитарная инспекция. Общественная опрятность и проч.

 

Величайшая победа одержана федерацией женских клубов Нью-Джерси. Благодаря агитации этого клуба, парламент вотировал учреждение комиссии, которой удалось отстоять сохранение лесов, садов и парков, имеющих историческое значение для Соединенных Штатов. Собственностью нации остались грандиозные природные красоты, которым угрожало быть разбитыми на участки и уничтоженными.

 

Практичные американцы первые поняли, что красота города имеет не только эстетическую ценность; они говорят: „красота платит“. Красивые города — это, вместе с тем, и богатые города. Инициатива улучшения городов в Америке часто исходит от коммерческих учреждений, от людей деловых, хорошо понимающих, что затраты на украшение города даром не пропадают. Вот что говорят учредители Гражданской Лиги Сан-Луи: „Коммерческая ценность красоты формально признана. Становится ясным, что красивый город, опрятный и хорошо содержимый — это чистое золото в карманах его населения. Купцы, промышленники и домовладельцы — теперь уже все наши сотрудники“.

 

Достаточно указать на вечный поток путешественников, наводняющих красивые города. Общее число иностранцев, ежегодно приезжающих, наприм., в Париж, превышает полмиллиона человек. Одни американцы оставляют там ежегодно свыше миллиарда франков. Эти колоссальные суммы, оставляемые в Париже, находятся, конечно, в прямой связи с его красотой.

 

В такой же степени общественное движение, возникшее на континенте Европы, прежде всего начало агитацию за сохранение различных архитектурных реликвий и памятников старины. И в настоящее время почти во всех европейских государствах, кроме России, охрана памятников регламентирована законодательным путем.

 

От охраны памятников перешли к охране природных ландшафтов, имеющих художественное значение, а также и вообще к борьбе со всяким обезображиванием городов. Так, в некоторых немецких государствах, как Пруссия, Саксония, Гессен, существуют специальные законы, ограничивающие в эстетических целях право стройки. Они уполномочивают городские самоуправления отказывать в разрешении на стройку, если она угрожает грубым обезображиванием города. В виду условности понятия „грубое обезображивание“, в некоторых городах, как например, в Берлине, создан совет экспертов из представителей академии художеств, строительной академии, представителей архитектурных обществ, членов управы и двух специалистов-гласных, с которым обязан совещаться магистрат.

 

В голландских городах в настоящее время сделалось правилом, что все строения, возводимые в пределах общины, подлежат предварительному одобрению муниципального управления, которое контролирует их фасады также с точки зрения эстетической. Обыкновенно городское управление прибегает для этой цели к помощи специальной комиссии — Schoonheidscommissie, видную роль в которой играет большей частью общество архитекторов. Такая комиссия работает уже давно в Амстердаме, она была также введена в Гааге, Утрехте и в меньших городах Арнгейме и Схидаме.

 

Одно из средств поддержать естественную красоту дает голландский закон о жилищах, уполномочивая коммуны запрещать застройку мест, предназначенных для улиц и площадей; так как, проектируя площади, рассчитывали, конечно, на известную перспективу, на существование красивых групп деревьев и т. д. Различные коммуны прибегали и к другим средствам, чтобы охранить красоту города и способствовать художественному характеру строений. В Утрехте для такой цели в бюджет вносится специальная сумма в 1500 фл. В Маастрихте городское управление выпустило воззвание к жителям, чтобы они избегали портить фасады и восстановили в их первоначальном виде те строения, которые были обезображены позднейшими безвкусными переделками; иногда коммуны обещают в таких случаях свою финансовую поддержку. В некоторых городах выдают премии за красивые дома. Коммуны и целые провинции издают в последнее время постановления для борьбы с рекламными плакатами, обезображивающими деревню и город. Хотя эти постановления имеют главной целью защитить места, лежащие вне городской черты, однако имеются и специально муниципальные постановления, как в Амстердаме, Нимвегене, Эде, требующие одобрения властей для всех плакатов, вывешиваемых на строениях или прилегающих к ним местах. Результаты таких постановлений видны в Нимвегене и, в особенности, в прелестном Арнгейме.

 

Устав города Ольстена в Швейцарии представляет интерес в том отношении, что он придает особое значение архитектуре зданий. Третья статья этого устава гласит: Община может издавать правила относительно архитектурного вида строений; она может отказать в разрешении на возведение здания, которое безобразит город.

 

Особенного внимания заслуживает Париж, где городская эстетика имеет далекие исторические традиции. Недаром Бодлер говорит о Париже: „Le charme profond d’une capitale agée et viellie dans les gloires....“ Это „глубокое очарование“ создавалось целым рядом веков.

 

Еще в начале 17-го века Генрих IV требовал, чтобы на некоторых улицах и площадях дома строились „симметрической архитектуры“ или по чертежам, составленным по распоряжению короля. Точно также в половине 18-го века, когда обстраивались Rue Royale и Place de la Concorde, работы производились по одобренным королем планам. Фасады по обеим сторонам улицы безусловно должны были быть согласованы.

 

Еще дальше простирались архитектурные требования по отношении улицы de Rivoli, которая, согласно декрету, подписанному Наполеоном, могла быть обстраиваема только по планам от правительственного архитектора. Закон не только регламентировал материал постройки и архитектурную форму, но и назначение помещений: на этой улице не могли жить мясники, колбасники, булочники, кузнецы и, вообще, предприятия, где работают при помощи молота или печи. На фасадах не дозволялось никакого рисунка или вывески, указывающих на профессию обитателя¹).

____________

¹) „Recueil d’actes administratifs etc.“ Paris, 1905. Цитир. по ст. Г. Григорьева: „Вопросы городской эстетики и архитектуры в Париже“. И. М. Г. Д. 1913, № 6—10.

 

Архитектурно-эстетические требования установлены также для Place de la Madeleine, Place du Panthéon и мн. друг.

 

Кроме этих специальных правил для отдельных улиц, площадей или частей города, называемых эстетическими или архитектурными сервитутами, в Париже вмешательство агентов публичной власти в сферу частного домостроительства выражается также в общих эстетических требованиях по отношению всей городской территории. Мы не будем останавливаться на историческом обзоре этих требований, укажем только, что в настоящее время в Париже действует ряд декретов 1864—1902 годов. Первый из них устанавливает правило, по которому строители обязаны стараться сохранить для каждой данной улицы свойственный ей, выражаясь словами закона „le raccordement et l’harmonie des lignes de construction“²).

____________

²) А. Шоу. „Городские управления в Западной Европе“, стр. 346.

 

Из европейских городов упомянем еще о Риме, где по существующему закону „фасады должны быть украшены сообразно важности положения дома“ и затем интересен Брюссель, где эстетическая регламентация шла столь далеко, что даже оттенки цветов черепицы для покрытия дома должны были быть одобрены муниципальной коллегией¹).

____________

¹) Изв. М. Г. Д. 1913, IX, стр. 112.

 

Кроме перечисленных мер запретительного характера, дальнейшим средством к улучшению архитектурной внешности городов служат устраиваемые в последнее время многими городскими управлениями конкурсы фасадов. В Брюсселе такие конкурсы устраивались еще с начала 80-х годов прошлого века и на них затрачивались сотни тысяч франков. В Париже конкурсы возникли около 15 лет тому назад и премии выражаются в награждении авторов проектов медалями, а также в отмене некоторых специальных городских сборов с премированных построек.

 

Едва ли, однако, конкурсы фасадов можно считать сколько-нибудь серьезной мерой борьбы с обезображением города. При настоящих условиях коммерческие побуждения являются господствующими в деле домостроительства, и поэтому, конкурсы, как поощрительная мера, могут представить лишь малозначащий паллиатив. К тому же оценка зданий на конкурсе, несмотря на разнообразный состав жюри, бывает столь субъективна, что приводит иногда к самым неожиданным результатам¹). Конкурсы, во всяком случае, имеют значение в том отношении, что привлекают внимание общества к вопросам архитектурной эстетики и содействуют развитию художественного вкуса.

____________

¹) Цитированный выше автор Г. Григорьев рассказывает любопытный факт. Один из муниципальных советников Парижа подал докладную записку, в которой, указав на ряд конкретных случаев, жаловался на „обезображение“ Парижа. Записка была передана в комиссию, которая обнаружила, что большая часть „безобразных“ фасадов принадлежит к числу премированных на конкурсах! А между тем парижское жюри состоит из семи муниципальных советников, главного городского архитектора, несколько архитекторов по выбору заинтересованных домовладельцев, всего 10—12 членов.

 

 

Рис.116. Петроград в Петровское время по старой немецкой гравюре того времени. Столица изображена в момент ноябрьского наводнения 1721 года.

 

 

Конкурсы фасадов появились и в России как первая попытка к повышению художественного облика городского строительства. В 1907 г. состоялось в Петрограде первое присуждение премий за лучшие фасады домов, выстроенных в период времени с 1904 г. по 1907 г. Примеру Петрограда только в нынешнем году последовала Москва, которая также премировала красивейшие фасады домов через специальную городскую комиссию¹). Этот факт является ценным, как признание и у нас в России общественного значения в области городского строительства эстетического начала, в последнее время совершенно позабытого.

____________

¹) В виду интереса, представляемого этими первыми опытами, приводим результаты конкурсов. В Петрограде медалей удостоились: дом Кшесинской на Петербургской ст., арх. Фон-Гоген; дом Мальцера на Больш. Конюшенной, арх. Лидваль; дом Бадаева на Знаменской, арх. Косяков. В Москве золотой медали удостоился один лишь дом кн. Щербатова, построенный А. И. Тамановым. Эта постройка квалифицируется как одна из оригинальнейших русских построек последнего времени. Достойным соперником этого здания был Тарасовский особняк на Спиридоновке, построенный И. В. Жолтовским, но официальной оценки он не получил, ибо по формальным причинам был устранен от конкурса. Серебряных медалей удостоены здания высших женских курсов, построенные С. У. Соловьевым, и университет Шанявского И. А. Иванова-Шица. Кроме того, три здания удостоились бронзовых медалей „не столько — по выражению одного из членов комиссии — по наличности достоинств, сколько по отсутствию недостатков“.

 

 

Рис. 117. Петроград в Петровское время. Набережная Невы от Зимнего дворца до Летнего сада.

 

 

Ведь еще два столетия назад¹), при Петре Великом все здания строились не иначе, как с одобрения и в большинстве случаев по чертежам „канцелярии строений“. При Анне Иоанновне была учреждена особая комиссия, наблюдавшая совместно с „конторой строения ея величества домов и садов“ за художественной стороной обстройки столицы. Та же контора, переименованная впоследствии в „гоф-интендантскую“ при Екатерине II продолжала стоять на страже красоты города.

____________

¹) Заимствуем эти исторические сведения из интересной статьи Игоря Грабаря: „О современном московском строительстве“. (Р. Вед. 1914. № 96).

 

В Москве во второй половине XVIII века строительные дела ведала управа благочиния, находившаяся тогда всецело под влиянием М. Ф. Казакова — замечательнейшего московского зодчего, которого Игорь Грабарь называет „истинным создателем Москвы екатерининского, павловского, и значительной части александровского времени“.

 

После пожара 1812 года при восстановлении разрушенного города была учреждена „комиссия строений города Москвы“, наделенная небывалыми обширными полномочиями: ни одно здание, будь то казенное или частное, не могло возводиться без одобрения фасада его „комиссией строений“.

 

 

Рис. 118. Красная площадь в Москве. Впечатление в значительной степени усиливается благодаря масштабности находящихся в глубине обыкновенных зданий.

 

 

Одному из членов этой комиссии, талантливому О. И. Бове, благодаря „отличному его искусству в художестве“ поручено было специально ведать „часть фасадическую“ „для сочинения публичным строениям прожектов и фасадов“.

 

Несколько позже, в 1825 г. снова был поднят вопрос об изыскании средств для искоренения в обывательских постройках „могущего произойти безобразия“, и для этой цели было предложено всем московским зодчим высказаться по вопросу об ограничении „меры и вышины деревянных строений, в коих можно дозволять постройку антресолей или вместо оных мезонинов, или не можно и дабы сим отвратить могущее произойти безобразие“.

 

Любопытные ответы московских зодчих на этот запрос приведены в цитированной выше статье. Укажем только как решил этот вопрос упомянутый арх. Бове — он просто предложил для „лучшего и скорейшего исполнения“ все те фасады, которые комиссия не найдет достаточно „приличными“, присылать прямо ему для переделки. Этот прием, может быть, и в наше время представляет собой одно из средств борьбы с явно безобразными и бездарными обывательскими проектами¹), в особенности при небольших строениях в 1—2 этажа. При более значительных зданиях, которыми, главным образом, и застраиваются в настоящее время большие города, это средство является бессильным.

____________

¹) Этот вопрос был поднят на IV Съезде Зодчих в 1911 г. Было указано на то, что при низком уровне наших мелких домовладельцев они не умеют найти добросовестных и осведомленных специалистов, и в большинстве попадают в руки доморощенных, сомнительного качества строителей, эксплоатирующих их невежество и беспомощность.

 

Необходимо оговориться: исправление проектов, вообще, является оружием небезопасным, — палкой о двух концах, — так как такая централизация может повести к тому, что стиль домов будет сведен „под один ранжир“ и будет иметь результатом опасную нивелировку архитектуры и подавление частного почина. Исправление проектов возможно, конечно, только при условии применения этой меры с большой осторожностью. Наиболее же целесообразным и действительным средством борьбы с антихудожественными проектами надо признать специальные архитектурные бюро, ставящие своей целью пропаганду идей художественного строительства и развитие хорошего вкуса в строительном деле. Такие организации устраиваются преимущественно при органах технического надзора и функционируют с успехом во многих западно-европейских городах¹).

____________

¹) Эти бюро за незначительную плату или даже даром дают справки, советы, эскизы и т. п., стараясь склонить заказчиков поручить постройку образованным строителям. Чтобы не конкурировать с архитекторами, бюро не выдают на руки эскизов и не рекомендуют тех или иных архитекторов. Эти организации широко популяризуют свою деятельность: рекламируются в газетах, вывешивают художественные плакаты, устраивают лекции и проч. Насколько успешна их работа видно из того, что, наприм., в Дюссельдорфе за полтора года было подано около тысячи советов, из которых три четверти были приняты и осуществлены в действительности.

 

Заботы об упорядочении строительства знакомы в прошлом не только нашим столицам, но и провинциальным городам. Профессор Багалей и Миллер в своей „ Истории города Харькова“ рассказывают, что в половине XVIII века городом управлял губернатор Щербинин, который произвел полную перепланировку города, и этим — по выражению проф. Багалея — положен был предел периоду „вольного градостроительства“.

 

Немало — говорит проф. Багалей — частных владельцев пострадало от этого новшества. Разбивка города по плану, мало соответствовавшему действительному расположению улиц и построек, вызвала, конечно, не мало жалоб. Многие обыватели, усадьбы которых отходили под площади и улицы, должны были выселяться из насиженных мест, другие — терять часть усадьбы, уступаемой под улицу. „Все это вызывало споры, порождало недоразумения и жалобы“¹).

____________

¹) И несмотря на все это, дальновидный губернатор Щербинин дождался признания не только суда потомства, но и своих современников. Вот ода, сложенная в его честь Ив. Коростовцевым:

 

Это было, как уже упомянуто, в 18-м веке, а в 1837 году было издано „Положение об устройстве губернского города Харькова“, согласно которому на больших улицах допускались только фасады одного типа, на меньших — другого, а в закрытых переулках — третьего.

 

Таковы факты из нашего исторического прошлого. Московский архитектор и провинциальный губернатор каждый по своему понимал архитектурную красоту, но эти вопросы были нашим предкам близки и дороги. Тогда умели понимать и ценить красоту; к каждому зданию, как бы оно ни было малозначительно, предъявлялись известные художественные требования.

 

Что видим мы теперь? Не говоря уже о частном строительстве, обезображивающем наши города, сами наши муниципии, когда они являются в роли домовладельцев, едва ли поднимаются выше среднего уровня обывательского строительства. Достаточно напомнить о каланче на здании Петроградской Думы.

 

А между тем при усложнившейся жизни, вместе с расширением сферы культурной и хозяйственной деятельности, само государство и городские управления являются наиболее крупными строителями; они строят больницы, школы, муниципальные здания, жилища для служащих, электро-технические, канализационные и другие специальные сооружения; различные павильоны, навесы, трамвайные вагоны и проч. — все это может быть объектом для проявления и развития городской архитектурной эстетики. Именно общественное строительство могло бы и должно было бы играть руководящую роль.

 

В разнообразнейших формах выразилось это на Западе, где общественные организации создали в теории и провели на практике мысль не только об улучшении существующего, но и создании совершенно нового типа рационального градостроительства: мысль о сооружении целых новых городов по заранее предначертанному и даже во всех подробностях определенному плану. Это мысль об идеальных городах или, как называется их современный тип — о городах-садах.

 

 

 

 

 

 

 

Говоря о совершенных формах городского благоустройства, нельзя обойти молчанием широко распространенное в настоящее время общественное движение в пользу основания городов-садов. В этом движении выразилось по преимуществу стремление нашего поколения к пересозданию внешних форм городского общежития. И поэтому мысли, положенные в основу этих идеальных поселений, считаются в настоящее время руководящими при исправлении и расширении старых существующих городов. Ознакомимся в главнейших чертах с этим движением.

 

Провозвестником его в Германии был Фриче с его книгой „Die Stadt der Zukunft“, а в Англии Эбенизер Говард, выступивший в 1898 году с книгой „Garden-Cities of To-morrow“¹).

____________

¹) Русский перевод А. Ю. Блоха: „Города будущего“. СПБ. 1911 г.

 

Человечество, говорит Говард, утомилось жить в каменных мешках-казармах современных больших городов — оно стремится вернуться в деревню к свету, воздуху, небу и зелени. Но деревня при всей своей прелести, лишена огромных преимуществ города; там нет науки, искусства, общественной жизни; там трудно найти заработок; деревня однообразна, примитивна и тосклива. Надо создать какой-то иной город, город идеальный, который соединял бы в себе преимущества города и деревни и в одно и то же время был бы лишен их недостатков. Если город и деревню изобразить в виде двух магнитов различной силы с притягательными и отталкивающими свойствами, то можно заранее сказать, что, создав третий магнит, который соединял бы в себе все достоинства города и деревни, мы получим непреодолимую притягательную силу. „Город и деревня должны сочетаться воедино и от радостного единения („обвенчанной пары“) родятся новые надежды, новая жизнь, новая цивилизация“.

 

Исходя из очень простых соображений и основываясь на вполне реальных данных, Говард дает план и условия осуществления такого идеального поселения.

 

При составлении плана города-сада автор его полагал, что главное зло современных городов составляет скученность центра с его перенаселенностью, — и потому он совершенно уничтожил центр, поместив в нем обширный парк. Главнейшую же артерию городского движения он направил вокруг этого парка в виде кольцевой магистрали. Таким образом, вместо одной точки он получил большую окружность, от которой в форме лучей расходятся улицы, в свою очередь пересекаемые концентрическими кругами. Говард применяет, следовательно, наиболее совершенный, как мы уже знаем, метод разбивки — радиальный, дополняя его весьма ценной и новой идеей, — отводом всей площади первого концентрического круга под парк. В этом центральном парке расположены только общественные здания: музеи, библиотеки, театры, университеты. Жилые дома расположены по радиусам и концентрическим кругам. Таких кругов пять; средний из них носит название „Большой Аллеи“ и является собственно улицей-парком, которым могут пользоваться жители более отдаленных от центра районов. На периферии города находятся фабрики, товарные склады, рынки и т. п. Широкие лучевые бульвары, идущие от окружности к центру, являются местами наиболее оживленного движения.

 

При взгляде на этот план нас не должна пугать его скучная, геометрически правильная разбивка. Диаграмма города-сада не есть план для постройки города, — это только схема, и сам автор рассматривает ее лишь как эскиз, в котором придется сделать значительные изменения. Ценны в нем не геометрические линии, а идеи.

 

Говард предполагает, что город-сад должен иметь приблизительно 2400 десятин, и только шестая часть отводится для города, а пять шестых для сельского хозяйства. Чтобы избегнуть перенаселенности, от которой страдают современные города, он предлагает ограничить число жителей 32 тысячами.

 

Но вот постройка Города-Сада закончена. Население его достигло 32.000. Как город будет расти дальше? Застраивать сельско-хозяйственную полосу недопустимо, так как этим была бы нарушена основная мысль города-сада — соединить в себе город и деревню. Остается, следовательно, создать вне пределов сельского района, на подобие австралийского города Аделаиды, новый город на тех же принципах, как и первый. И таким путем вокруг первого города-сада постепенно образуется целая группа других таких же городов. Они расположатся по окружности большого круга, центром которого является первый город-сад. При хороших путях сообщения вся эта группа городов будет представлять единое целое, один большой город со многими центрами.

 

Говард не ограничивается созданием плана, — он дает также детальный проект его осуществления. На основании подробного подсчета доходов и расходов по такому предприятию он доказывает его выгодность. Главным моментом при этом подсчете является то обстоятельство, что земля в сельской местности, где предполагается построить такой город, благодаря привлечению больших масс населения, во много раз повысится в цене. Этот прирост ценности в современных больших городах, где земельная рента подчас достигает колоссальных размеров, идет в пользу частных владельцев, которые в ее создании ровно никакого участия не принимали. Эта ценность вытекает лишь из самого факта сосредоточения больших масс населения в одном месте: иными словами, ее создает коллектив. Понятно и справедливо, чтобы ценность, создаваемая коллективом, принадлежала ему же. И потому, в городе Говарда нет частной собственности на землю. Она принадлежит всей общине, которая сдает ее отдельным лицам на правах арендного пользования. Разница между ценою земли до постройки города и ценой, возросшей вследствие заселения местности, будет настолько велика, что покроет все расходы по созданию и благоустройству города. И поэтому, уже с момента создания города, население его становится обладателем больших богатств, использование которых, как мы увидим, чревато блестящими последствиями. Основная, можно сказать, гениальная идея Говарда заключается в том, что он указал способ и возможность создания этих богатств — заселение девственной земли¹).

____________

¹) Не следует смешивать идею города-сада (garden-city, cité-jardin) с пригородами-садами (garden-suburb, banlieu-jardin). Между ними коренное различие. Пригороды-сады, улучшая города, в то же время усиливают их, делают в них жизнь удобнее и приятнее, и тем самым увеличивают их привлекательность. Город-Сад, наоборот, — это протест против города, это его непримиримый враг. Город-Сад отрицает существующие большие города, он борется с ними, он стремится их уничтожить. (Ibid, стр. XIII).

 

Таким образом мы имеем в данном случае не только реформу внешних очертаний современного города, — в эту новую, им созданную форму Говард вкладывает и более глубокое внутреннее содержание. Уничтожение частной собственности на землю, т. е. прироста земельной ренты — этого главнейшего источника несправедливого обогащения — должно иметь своим последствием удешевление всех предметов первой необходимости, как жилищ, съестных припасов и проч. А это, в свою очередь, повлечет за собой повышение покупательной силы и улучшение общих условий жизни. Словом, Говард желает видеть в своем Garden-City социальный эксперимент. Предоставим, однако, слово самому автору:

 

„Благодаря созданию новых форм богатства открывается широкий путь к новой хозяйственной системе, в которой производительные силы общества и природы могут быть использованы лучше и полнее, чем теперь, и в которой распределение богатства будет совершаться на основах большей справедливости и равномерности. Нам предстоит построить города с удобными и уютными для жилья домами на место старых трущобных городов; вместо тесных дворов развести цветущие сады, построить красивые каналы в затопленных долинах; в области распределения установить основанный на научных данных порядок вместо господствующего хаоса; создать справедливую систему землепользования на место системы, основанной на эгоизме, которая, мы надеемся, отойдет в вечность; вдохнуть светлые надежды в сердца отчаявшихся и упавших духом; заставить умолкнуть злобу и ненависть и пробудить чувства братства и благожелательности; отдать орудия мира и производительного труда в крепкие руки, чтобы орудия войны и разрушения валялись как бесполезные“.

 

 

Рис. 119. Порт-Сэнлайт.

 

 

Рис. 120. Улица в Борнвилле.

 

 

Рис. 121. План города-сада Ирсвика возле Йорка. 1 — центральный парк; 2 — общественные здания: институты, церковь; 3 — воскресная школа; 4 — свободное пространство, бассейн для купанья; 5 — гимназия; 6 — школы; 7 — магазины; 8 — эстрада для оркестра; 9 — пруд для детей, каток; 10 — дом для собраний; 11 — больница.

 

 

Рис. 122. Улица в Ирсвике.

 

 

Однако от этих далеких, заманчивых перспектив вернемся к фактам действительности.

 

Написанная с большим блеском и увлечением, книга Говарда имела беспримерный успех; она сыграла роль набатного колокола, собравшего вокруг себя с неимоверной быстротой идеологически настроенные круги сначала в Англии, а затем и на континенте¹).

____________

¹) Еще до появления книги Говарда в Англии было сделано несколько опытов создания совершенных поселений. В 1887 г. владелец мыловаренного завода Lever основал недалеко от Ливерпуля образцовый городок Порт-Сенляйт для жилищ своих рабочих и служащих (рис. 119). Такого же рода селение было создано фабрикантом Жоржем Кедбюри возле Бирмингама — это славящийся своей красотой и санитарно-гигиеническим устройством поселок-сад Борнвилль (рис. 120), который насчитывает в настоящее время более 3.500 жителей. Владельцем его является товарищество рабочих, которому Кедбюри передал уже готовый поселок. Однако, по составу населения, рабочих там только около одной трети. Значительно позже, уже под влиянием идей Говарда, фабрикант Rowntre устроил поселение для своих рабочих возле Йорка — в Ирсвике, также отличающийся замечательным благоустройством (рис. 121—122). Все названные поселки дали блестящие результаты, как в области санитарно-гигиенической, так и художественно-эстетической. Прилагаемые рисунки передают лишь в слабой степени красоту домов и улиц этих поселков. Смертность в них составляет 6—8 челов. на тысячу ежегодно (в Лондоне 17—18, в русских городах 33—35).

 

 

Рис. 123. План Лечворта, первого Города-Сада. A — Главный проспект. Начинается у вокзала, пересекает диаметрально город и кончается у другой железнодорожной станции. Город окружен с трех сторон существующими линиями железных дорог. B — Товарная станция и запасные пути. C — Парк в центре города; вокруг него расположены общественные и муниципальные здания, учебные заведения и проч. D — Места для общественных зданий, институтов, музеев и проч. E — Места для школ и, вообще, зданий для учебно-воспитательных целей. F — Здания для богослужения. H — Места для гостиниц. K — Свободные пространства для сельско-хозяйственных целей; растения, парки. Эти пространства никогда не должны быть застроены. L — Место для почтовой конторы. M — Места для муниципальных зданий. Factory Sites — Места для фабрик (расположены близ железнодорожных путей). Кроме центрального города, в некоторых местах плана показаны небольшие группы домов со школами, гостиницами и церквями. Предусматривая возможность образования таких подгородних поселков, имеется в виду предотвратить в будущем произвольный характер их группировки.

 

 

Рис. 124, 125. Дешевый односемейный коттедж в Лечворте. Премирован на выставке дешевых коттеджей. Имеет три комнаты, из которых в первом этаже помещается одна большая жилая комната (Living room), кухня, кладовая, уборная; во втором этаже — две спальни, ванна, уборная. Асфальтовый тротуар и двор. Домик со всех сторон окружен свободным пространством, а с трех сторон — зелеными насаждениями.

 

 

Уже через один год после призыва Говарда основалось общество городов-садов — „Garden City Association“, поставившее себе целью пропагандировать в широких кругах идею о городах-садах, а еще через два года успех этой пропаганды был столь велик, что можно было приступить к осуществлению постройки города в действительности. Для этой цели было основано специальное общество „Garden City Pioneer Company“ с капиталом около 200 тысяч рублей. Общество приобрело в 51 километр. от Лондона 1600 десятин, а для составления плана объявило конкурс, по которому принят был к выполнению проект архитекторов Паркера и Унвина. В Лечворте — так называется первый город-сад — проведены главнейшие требования Говарда: вся площадь разбита на две части: жилую и сельско-хозяйственную; в центре города помещен парк. Для фабрик и заводов отведен специальный квартал в восточной части города, т. е. по направлению господствующих ветров от центра к периферии, чтобы предохранить город от дыма и копоти. В Лечворте также проведен основной принцип Говарда, — там нет частной собственности на землю: она остается в вечном владении общества.

 

 

Рис. 126, 127. Дома-особняки в Лечворте.

 

 

Благодаря здоровым условиям жизни и высокому благоустройству, город быстро развивается. В 1908 году в нем было уже 970 домов и 5 тысяч жителей; в 1910 году число домов возросло до 1679, а жителей — до 7 тысяч. По новейшим данным жителей уже больше десяти тысяч. Имеются уже крупные фабрики, заводы и другие промышленные заведения. Любопытно также отметить, что, по произведенной оценке, земля, за которую было уплачено около 1½ милл. рублей, в настоящее время почти утроилась в цене. Финансовые расчеты Говарда, таким образом, вполне оправдываются.

 

За первым удачным опытом последовали и другие. В 1907 году был основан также близ Лондона пригород-сад Hamstead, население которого достигает теперь уже шести тысяч жителей. Города-сады и пригороды-сады создаются возле Ливерпуля, Манчестера, Эдинбурга и др.

 

Примеру Англии последовала Германия, а за нею и другие государства. В 1902 году организовалось „Германское общество городов-садов“, которое широко развило свою деятельность и привлекло в свою среду выдающихся ученых и художников, а также и целые муниципалитеты.

 

 

Рис. 128, 129. Фабрики в Лечворте.

 

 

Также как в Англии, вслед за пропагандой начинается и в Германии постройка самих городов. Первым был основан Геллерау под Дрезденом по проекту Риммершмитта (рис. 131). Не лишено интереса, что застройка города происходит под наблюдением строительной и художественной комиссии. Геллерау спешно заселяется. В настоящее время там уже более двух тысяч жителей. Подобные города создаются и в других местах Германии, как Gartenstadt Ratshof возле Кенигсберга, Falkenberg под Берлином, Gartenstadt Karlsruhe и много других.

 

 

Рис. 130. Жилой дом в Лечворте.

 

 

Быстро растут города-сады и в других государствах, как в Швейцарии — в Цюрихе, где инициатива принадлежит самому городскому управлению; в Стокгольме, в Италии¹), где первое место принадлежит Милану с его предместьем-садом Vallape, который в несколько лет достиг значительного развития. Еще больше другой пригород Милана — Milanino — блестящее предприятие общества „Unione Cooperativa“, обязанное своим успехом председателю Luigi Buffoni и архитектору Umberto Pizzorno. Хотя Миланино представляет собою пригород, но по грандиозности замысла и по способу выполнения, он близок к классической идее Города-Сада. Миланино расположено в шести верстах от Милана и лежит на 474 фута над морем. Общая его площадь составляет 121 десятину, из которых 67 назначены под улицы и скверы, 4 десятины для общественных садов, — стало быть, больше половины всей площади поселка остается незастроенной. Дома строятся только особняки. Земельные участки имеют размеры от 100 до 400 кв. саж.; общее население рассчитано на 12.000 жителей. В продолжении трех лет в Миланино уже построено 120 частных домов и вилл; есть магазины, школы, гостиница, клуб. Поселок растет стремительно и скоро станет одним из красивейших пригородов-садов.

____________

¹) Италия с ее сравнительно слабой промышленностью и своеобразной природой не представляет благоприятной почвы для образования таких колоссальных агломераций, как Лондон, Париж и пр. Число жителей в самых больших центрах, как Милан, Рим и Неаполь, не превышает 700 тысяч. Итальянское население живет преимущественно в небольших городах, где „вилла“ является преобладающим типом жилья не только зажиточных, но и средних классов. Однако, в последнее время движение в пользу городов-садов получило и там большую интенсивность.

 

 

Рис. 131. План города-сада Геллерау возле Дрездена.

 

 

Нам остается теперь указать на участие России в этом интересном движении. Мы уже упоминали, что в России вблизи многих больших городов в последние годы возникли поселения, организуемые спешно и беспорядочно. Недостаточное знакомство с принципами современного градостроительства имело своим последствием, что в этих поселениях отнеслись пренебрежительно к основной задаче: созданию предварительного, рационально составленного общего плана. За ничтожным исключением, планировка таких поселков сделана во вкусе случайных антрепренеров этих предприятий — лиц совершенно неподготовленных к такой серьезной и ответственной задаче¹).

____________

¹) Пример бездарной планировки одного из таких подмосковных поселков дан на рис. 132.

 

 

Рис. 132. План одного из поселков под Москвой. (В. Додонов. „Социализм без политики“. Москва, 1913).

 

 

И что особенно печально: из числа этих поселков есть и такие, которые уже заранее ради рекламы предвосхитили самое название „города-сада“ и „города-парка“, профанируя этим самое движение. Нечего и говорить, что эти предприятия, несмотря на захватанные ими популярные названия, не только по основной своей сущности, но и с чисто внешней, технической стороны, ничего общего с городами-садами не имеют.

 

При таких условиях надо горячо приветствовать первый опыт общественного движения — основание в Петербурге общества городов-садов, обязанное своим возникновением инициативе Д. Д. Протопопова и А. Ю. Блоха. Общество уже утвердило свой устав, цель которого, согласно § 1, — „изучение жилищного вопроса в связи с вопросами о строительстве и планировке городов и поселков и распространение рациональных сведений об этих вопросах“. Обществу предоставлено право распространить свои действия на всю Россию, и потому, открытие отделений в провинции является крайне желательным¹). Будем надеяться, что первым деятелям этого общества удастся пробить брешь в общественном равнодушии к вопросу, связанному с важнейшими сторонами народной жизни, его здоровьем и благополучием. Пожелаем обществу самого широкого успеха.

____________

¹) Правление в Петрограде, Кабинетская, 14. Членский взнос составляет 5 руб. По примеру аналогичных западноевропейских обществ Петроградское общество городов-садов организует экскурсии для практического ознакомления с вопросами городского и жилищного благоустройства. Так, в июне 1914 г. состоялась первая устроенная обществом коллективная поездка в Англию для изучения городов-садов и, вообще, жилищного дела в Англии.

 

Наряду с зарождающейся пропагандой мы можем отметить и несколько практических начинаний в этой области. По инициативе и под наблюдением городского самоуправления Риги строится пригород-сад „Царский Лес“ по проекту берлинского архитектора Янсена. В двух верстах от города для этой цели отведен участок в 65 десят. В основу его распланировки положены идеи английских городов-садов: посередине города большая площадь с парком; несколько главных улиц для большого движения и целая сеть особых жилых улиц. Высота зданий ограничена двумя этажами с мансардой. Имеется и целый ряд других ограничений, обеспечивающих экстенсивность застройки. Приняты также меры для предотвращения в будущем возможности земельной спекуляции.

 

Такого же рода поселок устраивает по проекту В. В. Семенова в 36 верстах от Москвы Московско-Казанская дорога для своих служащих. План, как в целом, так и в отдельных деталях разработан с большим умением и вкусом (рис. 133). Оригинальна главная меридианная улица-сквер, шириною в 30 саж., прорезывающая весь город с севера на юг. Эта улица-сад не имеет трамваев и, вообще, не предназначена для усиленного движения — этой цели служат две радиальные боковые артерии.

 

Слабой стороной всего предприятия является то обстоятельство, что в нем совершенно отсутствуют социальные начала: дорога сохранила за собой собственность на землю и управление селением.

 

 

Рис. 133. План поселка служащих общества Московско-Казанской железной дороги при платформе Прозоровской Моск.-Казанск. жел. дор.

 

 

Другой опыт в большом масштабе предпринят Московским Городским Управлением, которое проектирует устройство предместье-сада на Ходынском поле в Москве. Для устройства поселка предположен заем в полтора миллиона рублей. Земельные участки будут сдаваться на основании нового закона о праве застройки на 96 лет с повышением аренд на 10% через каждые двенадцать лет, при чем излишек арендных плат будет итти на благоустройство поселка. Таким образом, в социальном отношении этот эксперимент представляет значительно большую ценность, чем предприятие Московско-Казанской дороги.

 

Тем более странным должно показаться то обстоятельство, что Московская Управа ввела в правила застройки этого поселка целый ряд антиобщественных начал: право аренды одним лицом трех участков (п. 2 правил); право строить дома в три этажа (п. 3)¹); право строить и пересдавать на одном участке шесть квартир (п. 8) и, наконец, самая планировка предместья — правда, сделанная очень интересно, предусматривает, однако, только большие земельные участки от 300 ²) кв. саж. и выше при одинаковой ширине улиц (рис. 134). Все это неизбежно будет иметь своим последствием удорожание и затеснение квартир, ухудшение санитарно-гигиенических условий жилья, а затем и спекуляцию этой недвижимостью благодаря тому, что она будет иметь высокую доходность.

____________

¹) Стало быть, жильцы верхних этажей могут быть лишены возможности и даже права пользоваться садом.

²) В английских городах-садах площадь в 60—70 кв. саж. считается достаточной для отдельного участка, при чем длина фасада по улице составляет часто только три саж.

 

 

Рис. 134. План проектируемого предместья-сада на Ходынском поле в Москве. Трамвай намечен от Ваганьковского виадука мимо Солдатенковской больницы и далее вдоль Солдатенковского проспекта.

 

 

С такой точки зрения выгодно отличается пригород-сад, организуемый в настоящее время под Варшавой по инициативе д-ра Добржинского. Поселок возникает на кооперативных началах и, по условиям застройки, вполне соответствует своему названию. План, удачно составленный архитектором Бернулли, дан на рис. 135.

 

Как мы видим, в России движение в пользу городов-садов находится еще в зачаточном состоянии. Но эти пока слабые начинания имеют симптоматическое значение — они указывают на то, что у нас появился значительный интерес к вопросам, связанным с устройством наших городов и жилищ.

 

Конечно, нельзя расселить все человечество в этих идеальных городах, но они образуют в известном смысле громоотвод, уменьшающий тягу в перенаселенные города и, таким образом, служат в то же время и оздоровлению старых городов. К тому же, правильно понятые формы городов-садов, как уже было указано, оказывают влияние и на все другие работы по застройке, исправлению и расширению городов существующих¹).

____________

¹) Надо указать, что английский общегосударственный закон 1909 г. о планировке, о котором мы говорили, прошел благодаря агитации обществ городов-садов.

 

Это новейшее изобретение человеческого общежития имеет, поэтому, высокое культурное значение и ему, может быть, суждено сыграть известную роль в решении одной из важнейших современных проблем.

 

 

Рис. 135. Пригород-сад под Варшавой. Два больших парка, расположены среди самого поселка. Заранее предусмотрены и намечены, как группы домов, так и особняки (показаны на плане черными пятнами). Устраивается электрический трамвай, по окончании которого начнется застройка поселка.

 

 

Помимо социального значения городов будущего, нельзя не указать и на их художественное значение.

 

Если города-сады знаменуют собой возвращение к природе, то и архитектура этих новых городов означает полный разрыв, полное освобождение от всех оков и традиций исторических стилей и несет с собой „возвращение к природе материала, к природе статических законов, к природе цели“. На домах городов-садов нет фантастических и пышных орнаментов, нет декоративных фигур, фавнов, кариатид, атлантов и колоннад. Дома отличаются простыми, но живописными фасадами. Внешний вид в самостоятельных формах выражает внутреннее содержание, назначение и целесообразность зданий. Фасад свободно приспособлен к потребностям и очертаниям плана.

 

Надо оговориться: не города-сады создали это новое направление в домовой архитектуре, — но они сосредоточили в себе эти новые искания, они дали почву для выражения новой художественной мысли и для архитектурного самоопределения. Мотивы, которые проявлялись изолировано и робко, стали в них бытовыми, выступили энергично и достигли самостоятельности. В городах-садах рельефно выразился тот переворот, который наступил в конце столетия в отношении понимания художественных задач архитектуры.

 

Города XIX столетия щедро заплатили дань безобразию, и мы долго несли бы все сопряженные с этим последствия, если бы с некоторых пор не вырисовывалось бы это большое движение, которому, по-видимому, суждено сделаться художественно-историческим событием большого значения. Города-сады — это не только стильные дома, а — что в значительной степени важнее — стильные города, имеющие целью примирить современные социальные и гигиенические требования с принципами эстетики. И если архитектура городов стоит теперь на пороге возрождения, то в этой эволюции городам-садам также суждено сыграть немаловажную роль.

 

Это разностороннее значение городов-садов и большие возможности, которые они открывают для будущего, делают этот эксперимент выдающимся общественным событием нашего времени. Из всех создателей социальных утопий, которые лелеяли мечтатели далеких времен, начиная от Платона, Томаса Мора и кончая Фурье и Овеном, — Говард оказался самым удачливым. Его мечта еще при жизни воплотилась в действительность¹). „Возвышенная цель, которую он поставил народам“, достигнута, и его Лечворт уже теперь сделался своего рода Меккой для многих тысяч паломников, стекающихся туда ежегодно со всех концов Европы и Америки. Пусть в их числе не мало любопытных туристов, но не мало и таких, для которых дело Говарда сделалось делом святым, делом своей жизни; таких, которые в гениальной мысли Говарда нашли, пользуясь его же выражением, и достойную цель и возможность ее осуществления.

____________

¹) В ответ на вопрос: „в какой мере первоначальный идеал Города-Сада осуществлен в действительности?“ сам Говард ответил: „Му ideals have as yet been realized only to a small degree, but I plainly see time and its evolutionary processes fighting ever on myside“,—„Мои идеалы пока осуществлены только в малой степени, но я ясно вижу, что время и его эволюционные процессы борются всегда на моей стороне“. („Garden Cities and town planning Magazine“, 1914 № 7, стр. 153).

 

 

„Вместо города прошлого, мрачного и хаотического, создадим новый город — город будущего, радостный и гармонический“. („Cooper. News.“).

 

 

 

 

В предыдущих очерках была сделана попытка осветить проблему регулировки строительства больших городов с точки зрения основных положений, выработанных современным искусством градостроения на Западе. Мы видели, как мало сделано в отношении этой стороны городского благоустройства в наших русских городах. Однако, может быть, еще не наступило время для постановки этих вопросов в России? Быть может, русский город еще не пережил своего Sturm und Drangperiode — эпохи „свободной игры экономических сил“, не стесненной никакой законодательной регламентацией? Беглое изучение этого вопроса, которому были посвящены эти страницы, убеждает нас в противном. Застройка наших больших городов происходит в условиях, противоречащих основным законам гигиены и общественного здравия, а также элементарным правилам эстетики и морали. Таковы результаты, к которым привела система невмешательства, давно признанная при современных тенденциях социально-экономического развития вредным анахронизмом.

 

Чтобы нашим городам выйти из того состояния стихийности и хаоса, в котором в настоящее время находится дело их роста и расширения, нужно, прежде всего, чтобы эту стихийность сменила рациональная и планомерная работа, нужны сознательные творческие усилия. Города не должны быть превращены в очаги заразы и порока, где население вырождается физически и морально. Города должны дать людям здоровый приют, удобную жизнь, а также и красоту, ибо красота города воспитывает, поднимает дух, возвышает интеллект.

 

Приветствуя в Москве Всероссийский пятый съезд зодчих в декабре 1913 г., представитель Московского городского управления М. В. Челноков указал на те новые задачи, которые диктуются нынешним зодчим современной жизнью: „Древний строитель воздвигал соборы или дворцы, которые одиноко возвышались среди бедных жилищ тогдашнего населения и посвящались Богу или меценату — он на народные массы смотрел с презрением. Теперь явилась потребность в новых дворцах и зданиях, которые даже по имени не были знакомы древним зодчим: теперь нужны дворцы для парламентов, для музеев, нужны больницы и школы, — нужно дать существовать тем массам, о которых забывал древний зодчий“. К этим прекрасным словам нам остается только добавить: когда эта необходимость демократизировать условия городской жизни глубоко проникнет в наше сознание, тогда только мы будем на пути к истинному искусству градостроения. В строительстве новой России, которая охватывает все области народного творчества, культурное строительство городов будет занимать одно из первых мест.

 

 

 

1. Прокладка бульваров в Париже.

2. Прокладка улицы в Брюсселе.

3. Сломка Бетнал-Грина в Лондоне.

4. Прокладка новых улиц в Ганновере.

5. То-же.

6. Диаграмма движения в Лондоне.

7. То-же в Берлине.

8. То-же в Лондоне.

9. Диаграмма движения.

10. То-же.

11. То-же.

12. Схематический план Москвы.

13. То-же Ростова-на-Дону.

14. Прокладка бульваров в Филадельфии.

15. План Карлсруэ.

16. Схема пересечения улиц.

17. То-же.

18. То-же.

19. Крестообразное пересечение улиц.

20. Сдвинутое пересечение улиц.

21. Различные комбинации пересечения улиц.

22. Схема арх. Энара, — движение на круглой площади.

23. План „замкнутой“ площади.

24. Piazza d'Erbe в Вероне (вид).

25. То-же (план).

26. Площадь Neumarkt в Вене.

27. Застройка площади по Зитте.

28. Жилые кварталы (план).

29. Расположение посадок по уличному профилю.

30. То-же.

31. То-же.

32. Типы улиц в Калифорнии.

33. Дом с уступами на Rue Vavin в Париже.

34. То-же (фасад).

35. То-же (фасад).

36. Три эпохи, три типа домов и улиц.

37. То-же.

38. То-же.

39. Подземный вокзал в Лондоне.

40. Над и подземные дороги в Нью-Йорке.

41. Профиль улицы в Руане.

42. Профиль русской улицы.

43. Парк в Бостоне.

44. Народные парки в Чикаго.

45. То-же.

46. То-же.

47. То-же.

48. Образцовый парк в Льюисвилле.

49. Беттэрси-парк в Лондоне (план).

50. То-же (вид).

51. Гайд-парк в Лондоне.

52. Народный парк в Кельне (план).

53. Версальский парк.

54. Диаграмма Энара — расположение посадок.

55. То-же.

56. То-же.

57. Схема древесных насаждений.

58. Невский проспект в XVIII веке.

59. Диаграмма ветров Москвы.

60. Открытая застройка.

61. Застройка с разрывами.

62. Сплошная застройка.

63. Полуоткрытая застройка.

64. Групповая застройка.

65. То-же.

66. Сплошная застройка.

67. То-же.

68. Сплошная застройка с общим двором-садом.

69. То-же (деталь плана).

70. Общие дворы при интенсивной застройке.

71. Жилые кварталы с дворами-садами.

72. Проект Геманна — парк внутри квартала.

73. Парк Монсо в Париже.

74. Проект садов-дворов в Риге.

75. Квартал коттеджей в Магдебурге.

76. Кварталы в Мангейме и Позене.

77. Застройка Riedtli-Quartiers в Цюрихе.

78. Строительный регулятив Кельна.

79. То-же Берлина.

80. Квартал до передела.

81. Квартал после передела.

82. Двор при интенсивной застройке.

83. Улица в рабочем квартале.

84. Улица при старом типе застройки.

85. Утолок рабочего квартала.

86. Старая система планировки.

87. Новая система планировки.

88. Деталь при старой системе.

89. То-же при новой системе.

90. Афины с Акрополем.

91. Площадь св. Марка в Венеции.

92. Площадь в Гааге.

93. Площадь в Аррасе.

94. Улица в Ротенбурге.

95. Площадь в Мюнхене.

96. Улица в Олонце.

97. Деревня в Японии.

98. Улица в Лондоне.

99. Улица в Брюсселе.

100. La Rue Sufflot в Париже.

101. Вид Калуги.

102. Вид Ротенбурга.

103. Силуэт Кельна.

104. Верона с Castello di San Pietro.

105. Вид в Ментоне.

106. Алушта. Вид с моря.

107. Улица в Неаполе.

108. Площадь в Реймсе.

109. Улица в Париже.

110. Площадь в Нанси.

111—112. Площадь Звезды в Париже.

113. Круглая улица в Оксфорде.

114. Круглая улица в Карлсруэ.

115. Монумент железа.

116. Петроград в Петровское время.

117. То-же.

118. Красная площадь в Москве.

119. Порт-Сэнлайт.

120. Улица в Борнвилле.

121. Город-сад Ирсвик.

122. Улица в Ирсвике.

123. План Лечворта.

124—125. Коттедж в Лечворте.

126—127. Дома-особняки в Лечворте.

128—129. Фабрика в Лечворте.

130. Жилой дом в Лечворте.

131. Город-сад Геллерау.

132. План Московского поселка.

133. Поселок Московско-Казанской дороги.

134. Предместье-сад на Ходынском поле в Москве.

135. Пригород-сад под Варшавой.

 

 

Должно также отметить, что первые листы книги напечатаны до переименования столицы, и потому в них сохранилось прежнее название: „Петербург“. В остальной части книги и в предисловии, напечатанном позже, начертание уже исправлено: „Петроград“.

 

---

 

Скачать издание в формате pdf (яндексдиск; 80,4 МБ).

 

Издание оцифровано Российской государственной библиотекой.