Э. Гольдзамт. Промежуточная зона между деревней и городом и перспективы расселения. 1973

 

 

 

Статья Э. Гольдзамта «Промежуточная зона между деревней и городом и перспективы расселения» основывается на материалах конкретных социологических исследований в рамках существующей ситуации. Анализ эмпирических фактов приводит к широким обобщениям и позволяет выявить ряд интересных тенденций, имеющих существенное значение для перспективного развития. Мнение о том, что решение проблемы устранения существенных различий между городом и деревней должно быть связано с совершенствованием инфраструктуры систем расселения, находит подтверждение в статье Э. Гольдзамта, в которой на материале ПНР и некоторых других братских социалистических стран показаны процессы преобразования деревни в связи со все более широким проникновением в нее несельскохозяйственных занятий.

 

 

 

 

 

 

 

 

В развитии современного расселения наблюдаются новые динамические явления. Среди них особое место занимает эволюция форм расселения на территориях, расположенных между деревней и городом (пригородные зоны больших городов и урбанизированные пояса промышленно-аграрных районов). В настоящее время проводятся многочисленные исследования этих явлений. Их оценка и прогнозы развития вызывают живейшие отклики на страницах газет, журналов, книг по градостроительству в Польше, СССР и других социалистических странах. Данную статью следует рассматривать как дискуссию по существенной и до сих пор еще не решенной проблеме формирования промежуточной зоны между городом и деревней.

 

Изучение этой проблемы необходимо не только вследствие роста масштабов этого явления. Вполне обоснованной представляется гипотеза, согласно которой одна из коренных социальных проблем градостроительства — проблема ликвидации противоположности и существенных различий между деревней и городом — в значительной степени может быть решена на общественно-экономическом и территориальном рубеже этих двух традиционных укладов народного хозяйства и форм расселения.

 

Ликвидация противоположности и существенных различий между городом и деревней является одной из главных целей социалистического и коммунистического общества. Это требование творцы научного социализма выдвинули в качестве генеральной перспективы, обоснованной объективными тенденциями социального и технико-экономического прогресса. Основным условием его выполнения является объединение сельского хозяйства с промышленностью и более равномерное размещение производительных сил. Однако практические формы, текущую политику в области устранения противоположности между городом и деревней классики марксизма считали переменными, зависящими от конкретных обстоятельств.

 

Действительно, в разные исторические периоды в социалистических странах, отличающихся уровнем экономического развития и урбанизации, различными были и средства устранения противоположности между городом и деревней. В первые послереволюционные годы и в период восстановления народного хозяйства в СССР этой цели служили такие мероприятия, как национализация земли, электрификация страны, введение НЭП. В 20-х и в начале 30-х годов как в СССР, так и в среде левых радикально настроенных архитекторов Польши, Чехословакии, Германии и других стран распространились идеи слияния деревни с городом путем широкой деконцентрации промышленности и расселения. Однако на первом этапе индустриализации в СССР, а после второй мировой войны и в странах народной демократии модель децентрализованного расселения не была реализована. В большинстве этих стран, в основном сельскохозяйственных, ощущался недостаток в крупных промышленных центрах, которые могли бы служить базой для создания современной экономики и социалистической перестройки общественных отношений. С 1931—1935 гг. в СССР (генеральный план реконструкции Москвы, утвержденный на июньском Пленуме в 1931 г.) и с 1949—1951 гг. в большинстве стран народной демократии (начало социалистической индустриализации) была принята генеральная директива строительства и реконструкции крупных промышленных городов в качестве опорных пунктов социалистического преобразования деревни и подтягивания ее до уровня города. Нужно отметить, что ресурсы, продукция и рабочая сила деревни были тогда в значительной мере источником необходимых средств для интенсивной индустриализации. В ходе этих преобразований стерлись основные социально-экономические и политические противоречия между городом и деревней; вместе с тем остались глубокие различия в уровне жизни, односторонность и отсталость материальных и санитарных условий, разница в возможностях жизненного старта и социального выдвижения. Перераспределение сил и средств в экономике социалистических стран, начатое в середине 50-х годов, и особенно мероприятия, проводимые с целью радикального подъема сельского хозяйства, явились началом нового этапа в ликвидации противоположности и различий между городом и деревней. Все это совпало с аккумулированием средств, позволяющих в более широком масштабе развернуть программу жилищного строительства в городах. Кроме того, это позволило пересмотреть некоторые стороны градостроительной политики в направлении децентрализации расселения в районах больших городов и предпринять некоторые шаги в направлении постепенной концентрации сельского расселения. В то же время в развитии деревни и города наметились новые явления, которые требуют более радикальных изменений в принципах политики урбанизации.

 

 

Рис. 1. Размещение несельского населения в польской деревне в 1960 г. Изолинии соединяют сельские местности (зоны), где проживает 30—60% несельского населения. а — доля несельского населения в общей численности населения деревни; б — доля несельского населения в группе населения деревни в возрасте 20—30 лет; картограмма б может рассматриваться как прогностическая модель распространения несельскохозяйственных занятий в деревне в 80-е годы

 

 

Эти новые явления связаны прежде всего с социально-профессиональной урбанизацией деревни. В Польше определение сельских населенных пунктов как мест исключительно сельскохозяйственного типа становится все более сомнительным. Об этом говорит динамика роста несельскохозяйственных занятий в деревне, которые в 1970 г. были источником существования для 43% сельского населения (против 22,8% в 1950 г. и 31,1% в 1960 г.). Это — средние показатели по стране; для индустриальных или индустриализируемых районов процент населения, которое проживает в деревне, но работает в городе, колеблется в пределах 50—75%, достигая верхней границы в Катовицком воеводстве и промышленно развитых группах районов Опольского, Вроцлавского, Краковского, Гданьского, Варшавского воеводств. Зоны наиболее динамического экономического и демографического развития — полосы вдоль главных магистралей и окраины крупных городов — это области наиболее интенсивных явлений частичной урбанизации.

 

Ошибочным было бы объяснение, сводящее суть происхождения этого явления к последствиям дефицита жилищных фондов в городах. Р. Турски документально доказал, что это явление формировали с самого начала развития промышленности в Польше объективные причины, кроющиеся в аграрно-социальной структуре деревни. В условиях аграрного перенаселения в ней появились активные факторы, способствующие уходу крестьян на заработки в город. Индустриализация Народной Польши унаследовала эту структуру и традиции и развила их, особенно в годы шестилеток, в условиях преобладания тенденций максимальной занятости.

 

Прибавим к тому же, что почти во всей Центральной и Восточной Европе, вследствие запоздалости буржуазно-демократических преобразований, развития промышленности в условиях острой нехватки рабочей силы и аграрного перенаселения деревни развился и упрочился тип индустриализации без урбанизации. Позднейшие капиталистические преобразования и изменения технологии, которые привели к концентрации крупных предприятий, лишь в незначительной степени ускорили урбанизацию. Сеть населенных пунктов осталась децентрализованной, а ее функциональные связи с промышленностью, достигшей довольно высокой степени концентрации, осуществлялись на основе маятниковых миграций рабочих, которые способствовали развитию сети железных дорог и автомобильного транспорта в XX в. Эти миграции стали также одним из косвенных показателей социально-профессиональной урбанизации деревни.

 

Даже в дореволюционной России, несмотря на ее редкую сеть населенных пунктов, практиковался уход крестьян в город на заработки. Главной их формой была сезонная работа в промышленности в малых городах, а также кустарное производство («отхожие промыслы»), В. И. Ленин, уделявший этому явлению большое внимание, определил, что сферой его воздействия в последние годы XIX столетия были охвачены 3 млн. работников (не считая семей), и положительно оценивал его значение для эмансипации деревни.

 

В других социалистических странах, так же как и в Польше, с развитием индустриализации труд сельского населения вне сельского хозяйства распространился достаточно широко. В Венгрии население, которое проживает в деревне, но работает в городе, составляет около 70% общей численности жителей страны, в то время как городское население едва превышает 45%. Учитывая при этом сельский характер городов на Большой Венгерской низменности, можно оценить внесельскохозяйственный сектор деревни, как превышающий половину ее населения. Как утверждают профессора Гранастои и Бартка в отчете, представленном СЭВ, «причина этого явления — не только дефицит жилищных фондов в городе, но и тот факт, что значительная часть людей, приезжающих на работу в город, не хочет оторваться от сельских форм жизни». Широко распространена сфера описанного явления в Югославии, где в связи с сильным аграрным перенаселением половину рабочей силы, занятой вне сельского хозяйства, составляют жители деревни. В богатой, издавна индустриальной Чехословакии только ⅓ населения деревни занята в сельском хозяйстве, причем в связи с ожидаемым уменьшением занятости в этом секторе процент несельского населения деревни будет расти и впредь. В Словакии он достиг уже 76,9%. Среди промышленного населения ЧССР в деревне проживает 43,6%, а маятниковыми миграциями было охвачено уже в 1961 г. 33,7% трудящихся города. Исследования, проведенные Я. Земко в Словакии и А. Андрле в районах Брно и Пльзеня в 1964—1965 гг., показали предпочтение, отдаваемое населением этой модели пространственных связей по сравнению даже с возможностью бесплатного получения квартиры в городе. Следовательно, в Чехословакии, как и в Венгрии, деревня стала местом жительства рабочего и сельско-промышленного населения. Это находит отражение в планах застройки сельских населенных пунктов (например, в известном венгерском конкурсе на образцовую деревню).

 

Несмотря на иную структуру населенных пунктов в СССР, и там наблюдаются подобные явления. В I разделе книги «Основы советского градостроительства» говорится о явлениях урбанизации деревни в СССР, не отмеченных в официальных показателях: «Официальной статистикой не учтено так называемое «скрытое» городское население, проживающее в деревне, но работающее на предприятиях и в учреждениях ближайших городов и поселков. Особенно распространено это явление в пригородных зонах крупнейших городов». Во всех социалистических странах урбанизация деревни связана с процессами индустриализации и способствует улучшению социально-аграрной структуры деревни, ее экономическому развитию и цивилизации. Она сопровождает также переход к обобществленному, крупнотоварному сельскому хозяйству и благоприятствует его развитию.

 

Динамика этого процесса говорит о его перспективах. Профессор Ст. Голяховский обратил внимание на то, что в Польше процент населения, живущего за счет несельскохозяйственнных занятий, совпадает с процентом занятых несельскохозяйственными работами в возрасте 30—45 лет, в группе же самодеятельного населения деревни в возрасте 20—30 лет процент зарабатывающих вне сельского хозяйства значительно выше. Размещение занятости сельского населения этих двух возрастных категорий можно видеть на соответствующих картограммах. Вторая из них (для населения в возрасте 20—30 лет) показывает, что на ⅔ территории страны свыше 50% самодеятельного населения работает вне сельского хозяйства. Из приведенных данных следует, что этот чертеж можно трактовать как прогнозирующий модель пропорций занятости в деревне через 10—15 лет. Следовательно, это не временные явления, связанные только с первой стадией индустриализации. И для высокоразвитой в индустриальном отношении Чехословакии, и для экономически развитых капиталистических стран сейчас характерен высокий процент работников несельскохозяйственных отраслей, участвующих в маятниковых миграциях из деревни (30,7% в ФРГ, 40% в Бельгии, 21% в Австрии). На будущее в указанных странах предполагается дальнейшее преобразование сельских населенных пунктов в поселки, преимущественно для несельского населения. К таким же выводам пришли авторы совместного доклада на конференции стран — членов СЭВ, посвященной вопросу планировки сельских районов, состоявшейся в Софии в 1963 г.

 

 

Рис. 2. Маятниковые миграции на работу в Польше. Точкой обозначается 1 тыс. человек, едущих на работу. Основные территории, характеризующиеся высокой интенсивностью трудовых поездок, совпадают с площадями, на которых сосредоточен большой процент несельского населения деревни

 

 

Социально-профессиональной урбанизации деревни в настоящее время сопутствует ряд отрицательных явлений. Стихийная, хаотическая застройка сельских районов с населением, не занимающимся сельским хозяйством, приводит к расточительству земли, к возникновению нерациональной планировки, не позволяющей правильно решить вопросы транспортной сети и обеспечения ее современным санитарно-техническим оборудованием и учреждениями обслуживания. В большинстве случаев это так называемое «стихийное строительство», ведущееся вопреки утвержденным генеральным планам застройки, препятствующее плановой перестройке деревни и уродующее пейзаж. Трудовые поездки сельского населения, занятого в промышленности, зачастую вырастают, особенно на территориях, лишенных густой сети промышленных центров, до размеров чрезвычайно неэкономичных, тяжелых и для трудящихся и сложных для транспорта. Среди групп урбанизированного населения деревни встречаются и такие, которые, будучи связаны с промышленностью только эпизодически, «время от времени», вносят в отношения занятости элемент дезорганизации.

 

Эти отрицательные явления, однако, не являются неизбежным последствием общественно-экономической сущности процессов урбанизации деревни. Они скорее связаны с переходными стадиями этих процессов или с отсутствием планового руководства ими. Я. Жулковский пишет, что в административной практике до сих пор распространено традиционное мышление двумя противоположными друг другу категориями города и деревни. До сих пор не освоены новые явления в области расселения, в частности смешанные сельско-городские зоны. Вся нормативная деятельность в области экономического и территориального планирования расселения делится на городскую и сельскую. Промежуточные явления «не укладываются» в эту систему и не находят в ней необходимого организационного воздействия сверху, технического руководства, нормативных данных и типовых решений. До недавнего времени с ними пробовали, разумеется безрезультатно, бороться с помощью административных мер.

 

Тем более стоит обдумать также потенциальные достоинства, кроющиеся в процессах урбанизации деревни, и возможности направления их в плановое, рациональное русло.

 

Тот факт, что часть профессионально урбанизирующегося сельского населения не порывает окончательно с сельским хозяйством и не переходит немедленно на систему централизованного государственного снабжения, облегчает положение с продовольствием в стране на длительный период, в который темп урбанизации опережает темп роста производства сельскохозяйственной продукции. Это не происходит за счет «чистого» сельского хозяйства. Наоборот, в Польше районы с высокой степенью урбанизации деревни характеризуются наиболее высокой в стране производительностью сельского хозяйства, более того, высшим по сравнению со средним по стране производством сельскохозяйственной продукции на одного жителя. При анализе проблем развития сельского хозяйства в Польше всегда приводится в пример Опольское воеводство, где существует самая передовая форма развития сельскохозяйственного производства и культуры. Это воеводство после Катовицкого имеет самый высокий в стране показатель валовой промышленной продукции на одного жителя (около 30,5 тыс. злотых), который на 25% выше среднего по стране. Одновременно оно характеризуется одним из самых низких в стране показателей процента городского населения (около 40%). При этом наивысшая производительность в сельском хозяйстве в области, например, производства четырех видов зерновых отмечается в наиболее индустриально-развитых восточных районах этого воеводства, имеющих худшие почвы; многочисленные промышленные предприятия этих районов используют рабочую силу населения, проживающего в деревнях. Здесь мы имеем дело с функционирующей на значительной территории исторически сложившейся моделью высокопроизводительного промышленно-аграрного хозяйства, не опирающегося на высокую концентрацию городского населения. Картограмма социально-профессиональной структуры населения Опольского воеводства, составленная проф. Ст. Голяховским, наглядно демонстрирует этот новый этап расселения на восточных территориях воеводства в сопоставлении с традиционной схемой «город—деревня», доминирующей в западной части. Подобные структуры существуют на значительных индустриально-развитых территориях Вроцлавского, Гданьского, Краковского воеводств, и везде им сопутствуют такие характеристики производительности сельского хозяйства.

 

В Польше и в других странах народной демократии наряду с постоянным ростом процента урбанизирующегося населения деревни наблюдается его внутренняя эволюция в направлении создания типа рабочего — владельца приусадебного участка. Категория «двойственного» населения, относящегося к двум общественным средам, категория «крестьян-рабочих» вызывает больше всего сомнений и представляет собой промежуточную стадию этой эволюции. Во всех странах народной демократии она подтверждает тенденцию превращения в группу, занятую исключительно вне сельского хозяйства, прежде всего в промышленности, и сохраняющую только небольшой садово-огородный участок при доме.

 

Освобождение семейного бюджета от значительной части расходов на покупку продуктов в семьях, получающих одновременно денежные доходы от работы в промышленности, приводит к накоплению средств для строительства. Именно на территориях, которые характеризуются ростом промежуточных форм урбанизации, интенсивно развивается жилищное строительство на собственные средства населения, зачастую по размерам приближающееся к государственному кооперативному строительству. Это строительство часто основано на собственном труде владельца, а иногда и на производстве некоторых строительных материалов собственными силами.

 

В Польше ⅔ индивидуального жилищного строительства сосредоточено в деревне, где в большинстве случаев застройщиками являются рабочие-крестьяне или рабочие, проживающие на территории деревни. В Чехословакии 62,5% общего числа односемейных домов, сданных в эксплуатацию в 1961 и 1962 гг., приходилось на сельские местности, причем 85—87% застройщиков были людьми, занятыми вне сельского хозяйства.

 

Стихийно происходящее на индустриализируемых территориях сочетание сельского и городского профиля производства и способа организации расселения характеризуется факторами, которые в будущем будут развиваться. К ним относится тенденция слияния сельского хозяйства с промышленностью и полного использования резервов рабочей силы деревни, обусловливающая дальнейшее развитие сельского хозяйства и в то же время ликвидацию различий между сельским и городским расселением.

 

Неожиданный рост производительности в сельском хозяйстве развитых стран после второй мировой войны, согласно общему мнению сельских экономистов, явился результатом единения сельского хозяйства с промышленностью. Здесь речь идет прежде всего об организационно-экономической и технологической связи производства сельскохозяйственного сырья с перерабатывающими предприятиями и предприятиями, производящими машины, оборудование и удобрения для сельского хозяйства. В условиях Польши — это также проблема повышения культуры сельскохозяйственного производства на основе улучшения условий труда, уровня жизни, образования кадров, уровня зарплаты, характерных для развитого промышленного производства. Проникновение промышленных занятий в деревню может дать ей средства и кадры, способные преобразовать стиль ее жизни, организовать сеть услуг, сделать ее более привлекательной и удержать на месте лучшие рабочие силы. Такое направление экономической и планировочной политики позволит решить одну из важнейших экономических задач в Польше и других социалистических странах — радикального увеличения производства продуктов питания.

 

 

Рис. 3. Размещение несельского населения в Опольском воеводстве Изолинии соединяют сельские местности (зоны), где проживает 60, 70, 80 и 90% несельского населения. В западных и северных районах воеводства они образуют традиционную систему городов-островов, окруженных сельскохозяйственной деревней. В восточной части — новая объединенная система промышленно-аграрного расселения

 

 

С этим связана проблема использования резервов рабочей силы в деревне. В связи с сезонностью сельскохозяйственного производства и его сравнительно низкой производительностью эти резервы в непосредственной или косвенной форме будут существовать еще долго, снижая уровень доходов жителей деревни. Характерно, что в СССР на эту проблему было обращено внимание при переходе на новые методы планирования и экономического стимулирования. В соответствии с Директивами XXIII и XXIV съездов КПСС в колхозах и совхозах создают мастерские по производству кустарно-промышленной продукции и филиалы перерабатывающих предприятий. Организуются также аграрно-промышленные объединения, использующие рабочую силу сельского населения. Подобные аграрно-промышленные объединения широко распространились в Югославии, а также в северных округах ГДР, где они организуются в результате концентрации и объединения групп крупнотоварных индустриализированных хозяйств на основе общего центра по хранению и переработке сельскохозяйственного сырья, по техническому обслуживанию сельского хозяйства. Этот тип пространственно-организационного решения данной проблемы характерен для территорий с преобладающей сельскохозяйственной функцией и, наверное, со временем найдет применение также и в северо-восточных районах Польши. Но в юго-западной Польше, в Чехословакии, в западной и северной Венгрии, в Болгарии, на юге ГДР и в некоторых западных областях СССР, в условиях значительно более густой сети населенных пунктов и транспортных магистралей ту же задачу выполняют маятниковые миграции жителей деревни к местам их работы на промышленных предприятиях зачастую в пределах «городской» изохроны, равной 30—45 мин. При обоих типах решений происходит активизация резервов рабочей силы деревни, втягивание ее в высокопроизводительное промышленное хозяйство, рост культуры и производительности сельскохозяйственного труда, улучшение материальных и культурных условий жизни населения деревни.

 

 

Рис. 4. Предложение по организации сети расселения на промышленно-аграрных территориях, основанное на эмпирическом исследовании тенденций изменения существующих систем

В узлах сети — предприятия и межселенные центры обслуживания; у железнодорожных станций — жилые рабочие поселки; у второстепенных магистралей — населенные пункты со смешанными функциями: сельскохозяйственными и жилищными; внутри сети — сельскохозяйственные деревни 

 

 

Рис. 5. Маслобойный завод в Бодзанове, расположенный среди полей (Люблинское воеводство). Архитекторы В. Пеньковский, 3. Игнатович. Фото Я. Тыминьского (ЦФА)

Связь сельского хозяйства с промышленностью — основа будущей сети расселения на территориях с преобладающей сельскохозяйственной функцией

 

 

Поселения, возникающие в районах интенсивной урбанизации, сильно отличаются друг от друга своими функциями, в зависимости от их расположения к транспортной сети. В ходе исследований, проведенных в Опольском воеводстве, было выделено четыре функциональных типа населенных мест, определяющиеся их расположением: 1) поселения, расположенные около транспортных узлов, где имеются крупные предприятия — цель трудовых поездок населения; здесь также сосредоточены учреждения обслуживания районного значения; 2) населенные пункты, расположенные у остановок на скоростных магистралях, превращающиеся из сел в жилые поселки рабочих — владельцев приусадебных участков, связанных с поездками на работу в промышленные узлы; 3) деревни, расположенные на второстепенных магистралях; наряду с сохраняющейся в них сельскохозяйственной функцией там возникают поселки, в которых живут крестьяне-рабочие и рабочие; 4) сельскохозяйственные деревни, расположенные в «петлях» транспортной сети, не на магистралях. Это классификация может послужить исходным пунктом для рационального планирования сети населенных пунктов, учитывающего доминирующие тенденции в процессе ее развития. При этом нужно подчеркнуть, что урбанизирующиеся деревни со значительным процентом людей, занятых в промышленности, имеют в то же время большую и постоянно растущую плотность населения. Они лидируют в процессе концентрации населения деревни, что обусловливает возможность создания в них полной системы первичного культурно-бытового обслуживания. Ежедневные трудовые поездки людей из деревни на работу создают предпосылки для организации межпоселковых центров эпизодического обслуживания либо по месту расположения предприятия, либо в узловых пунктах на трассах проезда. Эта иерархическая, ступенчатая межпоселковая система обслуживания населения отражает процесс формирования сложных систем расселения. Урбанизационные процессы приводят к функциональной специализации отдельных населенных пунктов, в связи с чем уменьшается их экономическая независимость. Только комплекс поселений (система расселения в целом) может быть функционально сбалансированным. Это — новая форма, отличающаяся от города (расчлененная в пространстве, включающая сельскохозяйственные функции) и в то же время отличная от деревни (многофункциональная с доминирующим влиянием промышленных функций).

 

 

 

Рис. 6. Центр сельскохозяйственного района в Варшавском воеводстве — Макув Мазовецкий (7,1 тыс. жителей в 1968 г.)

а — фрагмент базы обслуживания сельского хозяйства; б — средняя школа — экономический лицей (фото автора)

 

 

Рис. 7. Система городских центров и агломераций в Польше в 1965 г.

1 — границы агломераций; 2 — столица государства; 3 — межрегиональные центры (для групп воеводств); 4 — межрегиональные центры со специализированными функциями; 5 — региональные центры; 6 — региональные центры со специализированными функциями; 7 — подрегиональные центры (для группы районов); 8 — подрегиональные центры со специализированными функциями; 9 — районные центры; 10 — железнодорожные линии

 

 

В ходе исследований, проведенных на территории Опольского воеводства, М. Сковроньский предложил модель такого типа расселения, основанную на линейно-треугольной схеме. В вершинах треугольников расположены населенные пункты, в которых размещены промышленные предприятия и учреждения обслуживания высшей ступени; на параллельных трассах магистралей между узлами — поселки с доминирующей жилой функцией; на второстепенных линиях, имеющих диагональное направление, — смешанные жилищно-аграрные села; на территории вне сети дорог — сельскохозяйственные деревни.

 

Другой тип промежуточной урбанизации можно наблюдать в пригородных зонах больших городов. Эти территории развиваются значительно быстрее, чем центральные части агломераций; в перспективе для них также предполагается весьма динамичное развитие. В генеральном плане Варшавы на 1985 г., разработанном включительно с Варшавским городским комплексом (ВГК), приняты, например, следующие параметры: собственно город в границах 446 км² должен вырасти с 1268 тыс. жителей в 1966 г. до 1550—1600 тыс.; ВГК площадью 3146 км², насчитывающий сегодня около 1,9 млн. жителей, достигнет за тот же период цифры 2,35 млн., а в 2000 г. — около 3 млн.

 

 

Рис. 8. Городские агломерации и комплексы в Чехословакии

1 — региональные центры; 2 — границы агломераций и городских комплексов

 

 

Факторы динамического роста пригородных зон действуют как в сфере производства, так и в сфере социологических процессов. Что касается промышленного производства, то вследствие необыкновенно быстрого развития и изменения его технологий, а в связи с этим — изменения способа использования территории, типа застройки, оборудования и инженерных сетей, оно требует размещения, обеспечивающего территориальные резервы. Многие отрасли промышленности тяготеют к крупным городам, предпочитая, однако, их периферийные зоны, где можно найти большие резервы. Иногда доводом в пользу подобного размещения предприятий служит целесообразность использования резервов рабочей силы в не развитых до той поры местностях пригородной зоны. Сельскохозяйственное производство в зонах влияния крупных центров развивается под давлением растущей количественно и качественно потребности в продуктах питания для жителей города. Площади, занятые под овощными культурами, а также территории, предназначенные для конечных стадий животноводческого производства, связанные с переработкой продукции, складским и холодильным хозяйством, размещаются между полосами промышленных и жилых зон и увязываются с районами коммунальных снабженческих баз.

 

 

Рис. 9. Размещение больших городских комплексов в европейской части СССР I — линейные группы городов и поселков с населением в млн. человек; II — агломерация городов и поселков с населением в млн. человек; черные секторы показывают процент населения городов-спутников

 

 

В сфере социальных процессов нужно отметить две тенденции, важные для упомянутого явления. Одна связана с влиянием, оказываемым на крупные города урбанизирующейся сельской стихией. Другая определяется возникновением новых потребностей у высокоурбанизированного населения, зачастую под влиянием односторонности условий жизни в затесненных районах ядер крупных агломераций.

 

 

Рис. 10. План «Варшавы функциональной». Авторы Я. Хмелевский и С. Сыркус, 1934 г. Один из первых проектов города-региона, включающего обширные территории высокопроизводительного сельского хозяйства и обеспечивающего полноценное коммунальное обслуживание жителей и центральных и периферийных районов. Использован принцип «полос инженерных коммуникаций». Главные полосы расположены вдоль трасс магистральной коммуникации. На их пересечениях — основные жилые массивы и города-спутники

 

 

Урбанизирующееся население, притягиваемое городами, вносит в них определенные элементы сельского образа жизни. А поскольку процессы урбанизации в социалистических странах, до той поры имевших слабо развитую сеть городов, будут сопутствовать их развитию в течение длительного периода, постольку и влияние урбанизирующегося населения на структуру и форму растущих городов — явление длительное. Оно проявляется в явной тенденции пришлого населения жить во внешней зоне городов. Мотивом этой склонности являются имеющиеся тут условия и возможность создания типа жилища, сохраняющего определенные элементы и формы сельской жизни, прежде всего свой огород и мелкое животноводство. С другой стороны, наблюдается обратное, центробежное движение исконно городских жителей. Жизнь в тесных массивах городской застройки повышает значение отдыха, прежде всего отдыха в природной среде. Можно привести несколько типов программ освоения территорий, связанных с этим явлением: во-первых, организация еженедельного отдыха для населения центра агломерации; во-вторых, очень распространенная в Польше, СССР и других странах программа создания садовых участков, дающих наряду с экономической выгодой активный контакт с природой; в-третьих, развивающееся в более богатых странах, в частности в Чехословакии, ГДР, Венгрии, СССР, и постепенно демократизирующееся строительство «вторых квартир» — летних вилл, дач в пригородной зоне. И, наконец, проявляется тенденция покидать город, чтобы поселиться во внешней зоне агломерации либо по состоянию здоровья, либо после ухода от производственной деятельности. Результат центробежных движений исконного городского населения совпадает с последствиями притока сельского населения — и то, и другое активизирует развитие периферийных зон агломерации. Как предсказывает А. Стасяк, «развитие средств как общественного, так и индивидуального транспорта будет также ускорять этот процесс в двух направлениях. В одном — благодаря тому, что сельское население сможет переходить на работу в город, не отрываясь от места жительства. В другом — благодаря тому, что часть жителей городов сможет ... покинуть город и поселиться на прежних сельских территориях, не порывая с прежним местом работы». Следовательно, развитие агломераций вводит в прежнюю форму городских поселений элементы связи сельского хозяйства с промышленностью, городской жизни с сельской.

 

 

Рис. 11. Варшава. Комплекс студенческих общежитий, окруженный зеленью садовых участков в районе Поля Мокотовского. Фото С. Домбровецкого (ЦФА)

 

 

Процессы урбанизации, происходящие в пригородных зонах агломераций, зачастую приводят к весьма вредному явлению стихийного строительства, хаотической застройке ценнейших резервов площади города, резкой функциональной и пространственно-композиционной дисгармонии. И здесь тоже необходимо разумное руководство процессом урбанизации, в частности путем разработки и внедрения подходящих для этих зон моделей планировки и застройки.

 

 

Рис. 12. Блокированная застройка с садиками перед домами на окраине Люблина. Фото Я. Тыминьского. (ЦФА)

 

 

Явления урбанизации деревни и развития специфических зон влияния крупных агломераций необходимо учитывать при составлении перспективных проектов районной планировки и генеральных планов в целом по стране. В Польше, так же как и в некоторых социалистических странах, за последние годы разработано несколько прогностических 54 моделей, учитывающих тенденции урбанизации. Интересно сравнение прогностических моделей расселения двух стран народной демократии, представляющих два наиболее отличающихся друг от друга типа сети поселений: Польши (развитая сеть крупных городов) и Чехословакии (густая сеть мелких городов). Для обеих стран прогностические планы предусматривают создание сети главных полос урбанизации вдоль скоростных магистралей, опирающихся в узлах на городские агломерации. Концепция, созданная под руководством Б. Малиша (1967 г.), учитывает отмеченные тенденции эволюции сети населенных пунктов. Она оперирует не «городами-островами», а «городскими комплексами» и «урбанизированными поясами». Она вводит шесть уровней городских центров, учитывая существование в Польше между уровнем столицы и уровнем воеводского центра группы хорошо развитых центров межрегионального значения, таких, как Краков, Вроцлав, Познань, Лодзь, Гданьск-Гдыня, Щецин, Верхнесилезская конурбация. На этом уровне выделяется группа центров со специализированными портово-промышленными функциями. Это одновременно и большие агломерации. Две пары из них — Верхнесилезско-Краковская и Варшавско-Лодзинская — проявляют тенденцию к слиянию и в будущем образуют наибольшие скопления населения в Польше. Параллельно с этим и с развитием других городов воеводского значения прогноз предусматривает активизацию ряда субрегиональных городов. Еще дальше (в направлении индустриализации многочисленных средних городов) идут авторы генерального плана освоения территории страны, составленного в 1967—1968 гг. мастерской Госплана под руководством доктора Т. Мжиглуда.

 

Прогностическая модель Й. Штвана и В. Матоушка (Брно) для Чехословакии оперирует тремя уровнями центров (плюс уровень столицы), ставя своей целью создание 19 центров регионального значения, 170 районных городов. На «второй стадии», т. е. после 2000 г., половина этих городов будет поглощена промышленно-аграрными поясами урбанизации. Появится целый ряд населенных пунктов промежуточного типа, в которых будет жить 20% населения страны, из них свыше ⅔ населения деревни.

 

 

Рис. 13. Теоретическая модель сети городов в Польше на 2000 г.

1 — границы городских агломераций; 2 — полосы интенсивной урбанизации с высоким процентом несельскохозяйственного населения; 3 — столица государства; 4 — межрегиональные центры; 5 — то же, со специализированными функциями; 6 — региональные центры; 7 — то же, со специализированными функциями; 8 — подрегиональные центры; 9 — то же, со специализированными функциями; 10 — повятовые центры; 11 — железнодорожные линии; 12 — города с населением свыше 50 тыс., входящие в состав конурбаций

 

 

Тенденции, отраженные в упомянутых проектах расселения Польши и Чехословакии, совпадают с прогнозами многих советских авторов (М. Хауке, М. Бархин, И. Фомин).

 

Динамические явления, развивающиеся в зоне между деревней и городом, влияют на роль и характер как городских, так и сельских поселений, создавая промежуточное звено между ними. В то же время территории агломераций, как сети децентрализованного аграрно-промышленного расселения, как, наконец, преобразованные средние и малые города, входящие в агломерационные «созвездия» или образующие промышленно-аграрные комплексы, могут стать элементами новой системы организации расселения, освобожденного от нынешнего жесткого деления на два сектора.

 

 

Рис. 14. Экспериментальная модель II стадии урбанизации в ЧССР после 2000 г.

1 — урбанизированные территории; 2 — центры II уровня; 3 — центры III уровня

 

 

Говоря сегодня об устранении существенных различий между городом и деревней, мы вовсе не имеем в виду нивелирование всех отличий, унифицирование форм населенных пунктов в соответствии с одной моделью. Наоборот, современные урбанизационные процессы привели к образованию самых различных форм населенных пунктов: тех, что мы называем «городом» и тех, что мы называем «деревней», а также многих видов поселений, промежуточных между этими двумя традиционными типами. Задача состоит в том, чтобы в этих разнообразных формах поднять уровень благоустройства и жизненных возможностей населения до высокого общего стандарта.

 

Это требует комплексного планирования всей сети населенных пунктов как взаимосвязанной, единой сети нового расселения, основными единицами которой являются уже не отдельные города и деревни, а более широкие, сложные, внутренне сбалансированные системы. Их намечающейся сегодня синтетичной формой является «урбанизированный район», который приходит на смену нынешним формам деревни и города. Нужно подчеркнуть, что предвестниками этой планировочной идеи, получившей теперь всеобщее признание, были прогрессивные градостроители Восточной и Центральной Европы. Прототипом «урбанизированного района», основанного на системе поясов, могут служить «функциональная Варшава» Яна Хмелевского и Шимона Сыркуса 1934 г., идеи Николая Милютина, а также концепции нового расселения конца 20-х — начала 30-х годов других советских архитекторов, проекты системы городов-спутников Праги Иржи Воженилека, Иржи Штурса и Кареля Яну, градостроительные идеи, разрабатывавшиеся в Германии Бруно Таутом и Ганнесом Майером. Все эти представители прогрессивной градостроительной мысли Польши, СССР, Чехословакии и Германии связывали переход от перенаселенного капиталистического города к городу-району с социалистическим преобразованием общественных отношений.

 

Рациональная, уравновешенная система расселения, основанная на принципе урбанизированных районов, не сформируется сама по себе. Необходима активная, плановая градостроительная политика, регенерирующая процессы, происходящие в городе и деревне, разумно регламентирующая рост крупных центров, способствующая активизации малых и средних городов. Децентрализованное расселение всех типов создаст жителям условия, соответствующие современному материальному и культурному уровню, если оно будет включено в общую, хорошо развитую сеть расселения, если будет смыкаться с крупными, легко доступными городскими центрами. Агломерации при этом избегнут гипертрофизации, поскольку связанные с ними системы привлекут к себе значительную часть притока производительных сил и населения.