А. И. Михайлов. Группировки архитектурного фронта и задачи пролетарских архитекторов. 1932

  

 

 

Публикуем статью «Группировки архитектурного фронта и задачи пролетарских архитекторов» Алексея Ивановича Михайлова (1904—?), искусствоведа, теоретика архитектуры, члена-учредителя ВОПРА, одного из основных критиков советского архитектурного авангарда. Статья была опубликована в авторском сборнике «Группировки советской архитектуры» (Москва ; Ленинград : ОГИЗ—ИЗОГИЗ, 1932).

 

 

 

 

Определяя в 1929 г. положение на советском архитектурном фронте, Объединение пролетарских архитекторов (ВОПРА) в своей декларации отмечало засилье в архитектурной практике конструктивизма, формализма и эклектизма¹ и вскрыла их связь с соответствующими течениями архитектуры капиталистического Запада.

____________

¹ Эклектической называют архитектуру, которая механически воспроизводит разные стили, давая их смешение в одном и том же сооружении.

 

В противовес лозунгам и практике этих течений ВОПРА выдвинуло борьбу за пролетарскую архитектуру.

 

Декларация ВОПРА вызвала² целый ряд «опровержений» со стороны соответствующих архитектурных объединений, которые до этого времени представляли себя как «материалистические» (конструктивизм), «новаторско-антибуржуазные»³ (формализм), «лойяльно-советские» (эклектики) течения.

____________

² См. «Печать и революция», 1929 г., кн. VI, Декларация.

³ Под новаторством в противоположность эклектизму понимают борьбу за новые формы и принципы в искусстве.

 

Однако спор решают не эти опровержения, а анализ идейно-творческих установок соответствующих объединений, анализ и оценка их практики.

 

С этой точки зрения те оценки, которые суммарно были даны в декларации, были в основном правильны.

 

В процессе развертывания архитектурной практики СССР и обострения классовой борьбы все яснее обнаруживался немарксистский, непролетарский характер идейно-творческих установок указанных течений и их неспособность, оставаясь на позициях этих установок, создать архитектуру, соответствующую требованиям социалистического строительства.

 

Ясно обнаружилось, что идеология реставраторства и эклектизма выражает идейно-политические стремления, с одной стороны, остатков дворянства и поповщины, с другой — буржуазии и кулачества, вытесняемых и ликвидируемых победоносным ходом строительства социализма. Бешеное сопротивление и борьба этих социальных групп против наступающего пролетариата нашли свое выражение в активных поступлениях реставраторов и эклектиков, в их борьбе против пролетарской архитектуры.

 

Ставя своей задачей реставрацию старых типов и стилей архитектуры, создавшихся в эпоху господства феодалов и буржуазии и отвечавших потребностям и идеологии бывших господствующих классов, представители этого течения добивались и добиваются объективно реставрации буржуазно-помещичьей культуры, а следовательно, и реставрации соответствующих ей общественных отношений.

 

Классовая физиономия этого реставраторства четко выявилась на практике. Достаточно указать на тот проект, который дало Московское архитектурное общество (МАО) на конкурсе проектов Дворца культуры Пролетарского района.

 

Известно, что при сносе Симонова монастыря, на месте которого строится Дворец, пришлось преодолевать сопротивление защитников старины. Одни из лидеров эклектизма, архитектор Щусев, подал в высшие правительственные органы докладную записку, в которой он возмущался тем, что рабочие собираются уничтожить «без всякой надобности» военные сторожевые симоновские укрепления, которые являются одним из лучших памятников древней архитектуры. Щусев рассматривает это как «давление несознательной группы рабочих», как действия вредителей.

 

Подобные защитники старины, считающие, что пролетариат не имеет права тронуть ни одного камня на памятниках эпохи феодализма, что задача возведения пролетарского Дворца культуры — ничто по сравнению с задачей охраны «лучших памятников древней архитектуры», получили хороший отпор от пролетарской общественности.

 

Мы приводим только наиболее яркий случай. Однако достаточно хорошо известно, что на протяжении последних лет мы имели ряд совместных выступлений реакционных сил в архитектуре и искусствознании с защитой старины, превращавшихся в определенные политические демонстрации. Для обоснования этих выступлений эклектизма и реставраторства в архитектуре пускаются всевозможные средства. Нередко в этом отношении им помогали и те учреждения, от которых исходят архитектурные заказы.

 

На многих конкурсах и в ряде выступлений фигурировало, например, требование приспособить новую архитектуру к старой. Программа конкурса на проект Ленинской библиотеки требовала, чтобы проект учитывал окружающие исторические памятники (Манеж, Кремль, Пашков дом) и не вступал с ними в «кричащее противоречие». Одновременно с этим программа требовала, чтобы проект отвечал «характеру эпохи, воплотившей волю трудящихся к строительству социализма, и был достойным памятником великому основоположнику новой жизни, В. И. Ленину».

 

Противоречия этой программы — действительно «кричащие». С одной стороны, будь памятником социалистического строительства и пролетарской революции, а с другой — не смей вступать в противоречия с различными древностями, носящими на себе печать классово чуждой нам эпохи.

 

 

Глазная лечебница на Садовой-Черногрязской — архитектор Иванов-Шиц

 

 

Это с очевидностью показывает, что приверженцы такого рода приспособления или теории «ансамбля»¹, проповедуют своего рода «классовый мир» в архитектуре с весьма определенной целью не допустить развития новой, классово пролетарской архитектуры.

____________

¹ Ансамблем называют совокупность сооружений, образующих целостное единство как по содержанию, так и по художественно-архитектурной выразительности.

 

К этому же направлены лозунги реставраторов, гласящие, что непревосходимыми образцами, нормами являются произведения классических стилей (сравни, например, практику архитекторов Жолтовского, Щуко и др.). Ясно, что при этом они толкуют старые стили внеклассово, нормативно¹. Эти лозунги закрывают путь для развития пролетарской архитектуры, толкают пролетариат на путь некритического преклонения перед классикой, прививают неверие в творческие возможности самого пролетариата.

____________

¹ Нормативность — подчинение раз навсегда установленным правилам вне зависимости от конкретного содержания.

 

Выводя развитие архитектуры из вечных «провиденциальных»² законов, реставраторы и их апологеты выступают как представители воинствующего национализма. Так, по мнению профессора А. Некрасова, «как исторически необходимо было, чтобы современное положение вещей в русской нации было осуществлено ею, так исторически необходимо, чтобы русский ампир оказался стадией развития архитектуры, наиболее близкой к современному стилю. Так в искусстве, как и всегда, осуществляется момент национальный». Реставраторы стиля ампир получают здесь свое оправдание, как строители нового национально-русского стиля. Политическая сущность этих положений сводится к проповеди великодержавного национализма, на который опирался буржуазно-помещичий строй, проповеди, явно контрреволюционной.

____________

² Провиденциальный — определенный «высшей волей», богом.

 

Методологически же профессор Некрасов исходит из признания «особых» путей «русской нации», ее духовного развития. Этот национальный дух «определяет собою» и бытие (см. его статью «Пути архитектуры», «Печать и революция», 1928 г., кн. IV). Такова позиция и таковы рассуждения защитников реставраторства.

 

Если брать идеологию реставраторства в целом, то ее характерными признаками являются: а) идеалистическое положение о примате «духа» над бытием, о провиденциальности развития исторического процесса и др. положения поповствующего характера; б) выдвижение внеклассовых категорий (раса, нация, культура вообще и т. п.) как определяющих развитие архитектуры; в) нормативизм; г) преклонение перед старой архитектурой (феодальной и буржуазной классической эпохи): д) проповедь классового мира в архитектуре и отрицание пролетарской архитектуры.

 

К этому надо прибавить консервирование старых типов архитектуры, идущее в разрез с требованиями социалистического строительства (церковь и монастырский ансамбль, дворянский особняк, античный храм, дворец, вилла и т. п.). Характерными образцами этого являются лечебница на Садовой-Черногрязской, выстроенная в виде ампирной усадьбы (проекты и здания Жолтовского, воскрешающего ансамбли эпохи Ренессанса), всевозможные копии сенатских зданий, царских дворцов и храмов и т. п.

 

 

Здание Госбанка (Москва, Неглинная) — архитектор Жолтовский

 

 

В области жилищного строительства эклектики являются сторонниками домов доходного типа или индивидуальных домиков.

 

Все это подтверждает реакционность идеологической установки и практики эклектиков.

 

Возвращаясь к примеру конкурса на Дворец культуры Пролетарского района, мы должны отметить, что реставраторы сделали еще одну попытку протащить свои реакционные идеи. На конкурс был представлен проект МАО (архитекторы: Гольц, Парусников, И. Соболев), который под видом Дворца пролетарской культуры преподнес аккуратно реставрированный ансамбль Симонова монастыря.

 

Жюри конкурса совершенно правильно оценило этот проект как «вылазку воинствующей реакции против пролетарской архитектуры».

 

Интереснее всего то, что этот проект был создан не старыми эклектиками, закостеневшими в своих реакционных убеждениях и всюду подсовывающими атрибуты церковной и дворянской архитектуры, а молодыми архитекторами, окончившими советские вузы. Это свидетельствует о том, что эклектизм отнюдь не сложил своего оружия, что он использует всякий случай, чтобы подсунуть реакционные, консервативные проекты, и, наконец, что эклектики имеют свою достойную смену.

 

Об этой смене необходимо сказать несколько слов.

 

Если московский ВХУТЕИН по части архитектуры находился в руках формалистов и конструктивистов, то эклектики обосновались в Ленинградской академии художеств.

 

В сборнике композиционных работ архитектурного факультета Академии художеств, изданном в 1929 г., редакционное предисловие обосновывает этот эклектизм с достаточной откровенностью. Здесь мы имеем проповедь той помеси конструктивистических моментов с «классическими» традициями, которая составляет сущность так называемого «советского классицизма», представленного хотя бы постройками архитектора Фомина (здание Моссовета и т. д.). Едва ли можно представить себе что-либо более удручающее, нежели это соединение казарменности с потугами на монументализм.

 

 

Здание Моссовета — архитектор Фомин

 

 

Однако послушаем, что говорится в редакционном предисловии: «Новое направление в архитектуре: конструктивизм, новый материал — железо-бетон — вот факторы, под знаком которых проходит первое пятилетие революционной архитектуры СССР... Целесообразная организация пространства, отвечающая функциям сооружения, окружающей среде, свойствам материала и конструкций при обязательном учете законов ритма, гармонии и восприятия, — вот сущность художественного рационализма, сущность всякой здоровой архитектурной школы. И именно в художественном рационализме заключается сила и жизненность истинно классической системы архитектуры... Традиции классические, т. е. традиции понимания настоящей архитектуры в целом, в аспекте культуры прошедшей и настоящей, эти традиции живы в Академии и дают твердую основу для выработки в ее стенах подлинной архитектуры, архитектуры большого нового стиля, как оформления современных социально-экономических и бытовых условий»¹. Итак, вот по какому рецепту изготовляется эклектика: немножко от конструктивизма, немножко от формализма, еще откуда-нибудь, все пропустить сквозь призму классических традиций — и новый стиль готов. Надо ли говорить, что на поверку этот новый стиль оказывается беспринципной смесью старых архитектурных форм, подправленных конструктивизмом.

____________

¹ Архитектурный факультет Академии художеств, 1929 г. Предисловие редакции.

 

Примеры этого можно найти в том же сборнике (см. «Дом научных и технических съездов» Лялина, являющийся смесью классики с архитектурой восточных деспотий, работы Ю. Щуко, Ломагина, Неронова, Малаховского, И. Фомина и др.).

 

Практика социалистического строительства резко подчеркнула несоответствие подобных классических исканий задачам пролетарской архитектуры, выявила их идеологическую враждебность.

 

В свою очередь реставраторство, процветавшее в архитектуре национальных республик и областей, все больше и больше выявляло свою прямую связь с буржуазно-националистическими тенденциями.

 

Тем самым получила полное подтверждение на практике характеристика эклектики как «реакционной и враждебной нам идеологически по воскрешению к жизни форм, свойственных чуждым нам классам» (декларация ВОПРА). Эклектики представляют в классовом отношении наиболее враждебное пролетарской архитектуре течение.

 

Они пользуются всякой возможностью для того, чтобы организовать поход против пролетарской архитектуры. Такой поход был организован, например, на совещании советской общественности по вопросу о проекте нового здания публичной библиотеки им. В. И. Ленина (29/І 1930).

 

Принятие жюри проекта Щуко вызвало резкий протест всех архитектурных группировок за исключением МАО. В частности ВОПРА указывало на реакционность этого проекта, воскрешающего отжившие архитектурные формы.

 

Как бы в ответ на это на указанном совещании выступил художник А. М. Васнецов (представитель реакционно-реставраторского крыла в живописи), который заявил, что против проекта Щуко выступают «левши», т. е. представители «левого искусства», которое «есть продукт пресыщения буржуазии конца XIX и начала XX в.». «Но, — заявляет Васнецов, — здоровая демократия требует здоровой пищи... Ей не нужны попытки «левши» создать какое-то пролетарское искусство. Эти пролетарские художники, писатели, архитекторы и т. д. не нюхали пролетариата»².

____________

² Цитирую по стенограмме совещания — А. М.

 

Свалив, таким образом, в одну кучу пролетарское искусство и «левые течения» буржуазного искусства, Васнецов занялся злобными выпадами против самого лозунга пролетарской архитектуры, отрицая вообще пролетарское искусство; по всей вероятности, «здоровой пищей» для пролетариата он считает эклектику Щуко и свою реакционно-мещанскую живопись.

 

В своих «доказательствах» Васнецов договорился до объявления идеальной формой хранения книг метод Ивана Грозного, запрятавшего их в подземелье. Он пугал и градом, и пожаром, и всякими ужасами всех тех, кто не согласен с проектом Щуко.

 

«Первую русскую библиотеку создал Иван Грозный и спрятал в подземелье. Когда Москва выгорела с конца до конца, драгоценности, которые у него были, частью вывезенные из Византии, частью привезенные Палеологами, находились под землею в безопасности. Конечно, Ленинскую библиотеку нельзя спрятать в подземелье, но надо принять во внимание противопожарные и противоградобитные сооружения».

 

Мы нарочно привели этот образец реакционной косности и слабомыслия для того, чтобы подчеркнуть, что защитники реставраторства и эклектики не брезгуют никакими средствами.

 

Одобряя Щуко, некоторые ораторы на том же совещании требовали еще большего реставраторства. Например, Белогруд заявил: «Совершенно прав Щуко, когда он делает этот великолепный подход с этой стороны. Жалко, что он не развивает в виде пропилеи, в виде портиков, чтобы превратить это здание в храм, чтобы это здание было настоящим святилищем. Это было бы очень ценно».

 

Наряду с этой поповской проповедью «святилищ» как ее необходимое сопровождение сыпались и выпады по адресу пролетарской архитектуры, нередко прикрытые «деловыми» соображениями. Так, некто Руднев заявил: «Я лично в своей работе не чувствую себя ни буржуазным, ни пролетарским архитектором, а стремлюсь дать такие здания, которые являлись бы жизненными. Если скажут, что моя архитектура — пролетарская, очень рад, а если скажут, что буржуазная, — это мне безразлично».

 

Отрицание классовости архитектуры, пролетарской архитектуры, маскируется здесь делячеством. В свое время Щусев также выступил на дискуссии в Комакадемии (о буржуазных тенденциях в архитектуре) с призывом «прекратить драку и споры, ибо работы всем хватит, и нужно заниматься делом». У него делячество соединялось с лозунгом «живи и жить давай другим».

 

Приведенные примеры показывают, насколько значительна активность реставраторов и эклектиков в архитектуре. Эта активность, связанная с обостренной классовой борьбой, в области архитектуры находит более значительное выражение, нежели в других областях, в силу того, что буржуазные течения здесь еще не разоблачены как следует, а пролетарские кадры представлены более слабо, чем на других участках идеологического фронта. Немалую помощь оказывают реставраторам и эклектикам и отдельные руководители соваппарата, поддерживая их работы и давая заказы в первую очередь «маститым» архитекторам-эклектикам.

 

Об этом свидетельствует самый факт популярности Щуко, Щусева, Жолтовского — лидеров эклектики среди «заказчиков»-учреждений, принимающих без всякой критики их проекты. Многочисленны также случаи защиты (буржуазно-националистических тенденций в архитектуре национальных республик и областей.

 

В этих условиях перед пролетарскими архитекторами стоит задача дальнейшего развертывания самой беспощадной борьбы против эклектиков и реставраторов, задача разгрома эклектизма как враждебного идейно-политического течения и одновременно с этим задача борьба против примиренческого отношения к эклектизму.

 

Если мы от эклектизма перейдем к формализму, то и здесь совершенно ясна несовместимость идеалистической, махистско-кантианской основы их творчества с задачами пролетарской архитектуры. Банкротство формализма как идейно-творческого течения обнаружилось во всех областях: в области теории, педагогики и практики.

 

В нынешнем году пролетарскими архитекторами и общественностью АСИ¹ проведена значительная кампания против так называемой леонидовщины. Эта кампания вышла далеко за пределы обсуждения работ Леонидова и его сторонников, превратившись в борьбу против буржуазных и мелкобуржуазных течений в архитектуре, нашедших свое законченное выражение в предельном отрыве от практики, стопроцентном идеализме, формализме, «архитектуре для архитектуры», абстрактном утопизме и сочинительстве.

____________

¹ АСИ — Архитектурно-строительный институт в Москве.

 

Это была борьба за пролетарскую архитектуру, за ее метод против всевозможных разновидностей формализма.

 

В условиях развернутого социалистического наступления, ставящего задачи создания пролетарских кадров архитекторов, вооруженных для выполнения конкретных задач строительства, система формалистической подготовки кадров превратилась в прямое пособничество классовому врагу.

 

«В то время, как наша страна нуждалась в новых, пролетарских кадрах, могущих разоблачить вредителей, противопоставив им пролетарскую квалификацию, выпускались архитекторы, рисующие колоссальные небоскребы и дирижабли на бумаге и неспособные подчас запроектировать технически грамотно небольшое двухэтажное сооружение. Выпускались группы искалеченных специалистов, непригодных для строительства. Такая постановка как нельзя лучше играла на руку вредителям»².

____________

² Мордвинов. Леонидовщина и ее вред. «Искусство — в массы» № 12, 1930 г.

 

Разгром леонидовщины явился разоблачением идейно-творческих установок формализма и формалистического конструктивизма.

 

В отношении их установок и практики оценка ВОПРА оказалась также правильной.

 

Неспособность к решению конкретных задач, выдвигаемых социалистическим строительством, со стороны формализма и формалистического конструктивизма подтвердила эту оценку. АСНОВА и АРУ не смогли дать правильного решения вопроса об архитектуре соцгорода, о новом типе жилья и т. д.; их лозунги урбанизма, сведение архитектуры к абстрактной форме ничего общего с марксизмом и пролетарской архитектурой не имеют.

 

Возьмем, наконец, конструктивизм. Еще в 1928 г. конструктивизм считал себя течением, «последовательно осуществляющим основы марксистской методологии в своей общественно-художественной практике», «стопроцентным марксизмом».

 

Как же проявил себя этот «стопроцентный марксизм» на практике? На практике оказалось, что его метод функционализма, прикрывающийся некоторыми вульгаризациями материализма, не может быть методом пролетарской архитектуры, что он враждебен ей.

 

На практике оказалось, что леонидовщина, нашедшая благодарную почву в конструктивизме, есть не что иное, как идеология враждебных пролетарской революции мелкобуржуазных групп.

 

На практике оказалось, что в вопросе о соцгородах конструктивисты от трест-капиталистического урбанизма перекинулись к теории дезурбанизации — этому яркому выражению мелкобуржуазного реакционного утопизма и анархичности.

 

Тов. Крюков совершенно правильно ставит эту теорию дезурбанизации в связь с программой идеологов кулачества. «Идея дезурбанизма, проповедуемая нашими конструктивистами, в настоящее время выступает перед нами в особом свете после статьи Ем. Ярославского «Мечты Чаяновых и советская действительность» («Правда», 18/X 1930 г., № 288). Оказывается, и вредители ставили перед собой вопрос: а как же быть с крупными промышленными центрами, с политически выросшим пролетариатом, с возникновением больших городов, больших промышленных центров. Идеологи кулацкой демократии разрешают вопрос довольно просто: «В 1934 г. организуется первый чисто крестьянский Совнарком, который проводит декрет об уничтожении городов. Декрет сводится к тому, что запрещается существование городских поселений больше чем в 20000 человек. Рабочие фабрик и заводов разбрасываются по стране и, растворившись в крестьянском море, теряют свою политическую роль»¹.

____________

¹ См. Крюков. Год борьбы на строительном фронте. «Строит. Москвы», 1930 г., № 11.

 

Несмотря на разоблачение политической сущности теории дезурбанизации, несмотря на постановление ЦК ВКП(б), осудившего как левые загибы типа Сабсовича, так и мелкобуржуазные тенденции дезурбанизании, конструктивисты продолжали и продолжают защищать эту теорию.

 

Они защищают также и леонидовщину.

 

Отрицательные моменты конструктивизма сказались весьма ярко в практике и были разоблачены пролетарской общественностью. На обсуждении проектов Дворца культуры Пролетарского района работа «ОСА» (Леонидов) встретила жесткую критику. Проект был охарактеризован в ряде выступлений как «фантазия индивидуалиста», не могущего передать классового пролетарского характера сооружения, не имеющего творческой зарядки и выражающего идеологию умирающего класса.

 

В этом отношении интересен также проект «Зеленого города» архитектора Гинзбурга. Конкретное задание Гинзбург принес в жертву все той же теории дезурбанизации¹. Мелкобуржуазный утопизм оказался не в силах ответить на практические требования социалистического строительства.

____________

¹ Дезурбанизация — принцип расселения, требующий уничтожения существующих городов и замены их децентрализованной системой, лозунгом которой является отдельное жилье (дом) каждому человеку. Связь осуществляется не через расселение, а через средства сообщения, поселения дезурбанистического типа занимают большую площадь, на которой «распыляется» население.

Решающим в проектах дезурбанистов является задача изоляции отдельной личности от ей подобных, т. е. антиколлективистическая установка. В проекте Гинзбурга все эти особенности нашли свое яркое выражение, вопреки содержанию «Зеленого города» как места массового коллективного отдыха.

 

Все эго доказывает правильность той характеристики конструктивизма, которая дана в декларации ВОПРА, и той критики его, которая была развернута пролетарскими архитекторами и общественностью.

 

В свое время конструктивисты ответили на эту критику полным нежеланием признать ошибочность своих лозунгов и стремлением дискредитировать ВОПРА.

 

«Мы утверждаем, что и основное, что ВОПРА отделяет от конструктивистов, заключается не в том, что ВОПРА за классовую архитектуру, и конструктивисты тоже за это, что конструктивисты за применение диалектического материализма в архитектуре, и ВОПРА тоже за это».

 

Принципиальная разница, по мнению конструктивистов, в том, что ВОПРА социальную роль архитектуры сводит к рассмотрению ее как искусства. «Для одних архитектура — конкретная организация трудовых, бытовых, производственных процессов в разрезе социалистического переустройства общества на базе последних достижений науки и техники, а для других архитектура — искусство с выражением замыслов и с организацией воли, чувств, эмоций и ощущений». Эту установку конструктивисты объявили «богоискательством», идеализмом².

____________

² Яловкин. ВОПРА и «ОСА». «Современная архитектура» 1929 г. № 5.

 

ВОПРА считает необходимым учет архитектором художественной стороны архитектуры, однако это не значит, что к этому моменту она сводит всю сущность архитектуры.

 

Конструктивисты слишком легко хотели разделаться с теми принципами, которые отделяют пролетарскую архитектуру от конструктивизма. Но практика дала им жесткий урок, который показал, что критика конструктивизма была необходима и обоснована.

 

Развертывание социалистического наступления и обострение классовой борьбы, поставившие перед архитектурой ряд ответственнейших задач, обнаружили кризис непролетарских идейно-творческих установок. Задача создания пролетарской архитектуры может быть решена только пролетарскими архитекторами и их союзниками, идущими к овладению методом диалектического материализма.

 

Последнее необходимо подчеркнуть, так как проблема попутничества в архитектуре стоит особенно остро.

 

В обстановке сильного распространения эклектизма, идеалистического формализма и вульгарного материализма, только преодолевая эти течения, их идеологию и практику, можно стать подлинным союзником пролетарских архитекторов. Борьба за попутчиков должна вестись на строго принципиальной основе. Мы не можем считать попутчиками откровенных формалистов, эклектиков, сторонников «советской классики» и т. д.

 

Те группы, которые до сих пор считались попутническими, сейчас стоят перед необходимостью перестроиться в соответствии с требованиями социалистического строительства. Это относится в первую очередь к конструктивистам и части формалистов.

 

В последнее время среди конструктивистов и формалистов, в первую очередь среди примыкающей к ним молодежи, происходит усиленная дифференциация.

 

Еще при организации объединения пролетарских архитекторов в него влились некоторые попутнические кадры, отходящие от формализма и конструктивизма.

 

В дальнейшем этот отход усилился, и ориентация более близких к пролетарской архитектуре попутчиков на ВОПРА приняла вполне реальные формы (например, раскол в раде филиалов «ОСА»).

 

Еще раньше отошли от формалистов и конструктивистов находившиеся под их влиянием группы пролетарского молодняка.

 

Однако до последнего времени ВОПРА не уделяло достаточного, внимания этим процессам и не ставило своей непосредственной задачей организацию попутчиков под своей идейной гегемонией.

 

Организация ВАНО (Архитектурно-научное общество) с ликвидацией существующих группировок оказалась плохим решением задачи идейно-творческого самоопределения.

 

Необходимо поэтому более принципиально и широко поставить задачу консолидации попутнических рядов, их перестройки, перевода их на рельсы пролетарской архитектуры и марксистского метода.

 

Наряду с задачами дальнейшей борьбы против антипролетарских течений, борьбы за попутчиков и союзников перед пролетарскими архитекторами стоят также задачи выковывания творческого метода пролетарской архитектуры, упорной задачи, и углубленной работы над переводом своих идейно-политических установок на специфический язык архитектурной практики.

 

Скрытые и явные противники пролетарской архитектуры обычно указывают на то, что пролетарская архитектура не выработала своего стиля, своих форм и потому не может называться пролетарской. Мы должны самым решительным образом бороться с такой постановкой вопроса. Пролетарская архитектура, как и пролетарское искусство вообще, не начинается с какой-то готовой формы, застывшей системы стилевых признаков. Ставить так вопрос могут только люди, путающиеся в фетишах буржуазного искусствознания.

 

Пролетарская архитектура начинается там, где есть пролетарское содержание в разрешении архитектурных заданий, где есть пролетарские идейно-политические установки в основных вопросах архитектуры.

 

В 1929 г. пролетарские архитекторы изложили свои идейно-политические и частично свои специфически творческие установки.

 

Эти установки по своему методу и классовому характеру резко расходились с имеющимися непролетарскими, идейно-творческими установками (АСНОВА, «ОСА» и др. объединений).

 

ВОПРА выдвинуло впервые лозунг пролетарской классовой архитектуры: «Она строится на базе планового хозяйства и передовой техники и подчинена разрешению задач, выдвигаемых в процессе строительства нового, социалистического общества». Одновременно с этим пролетарские архитекторы подчеркивали художественно-идеологическое значение архитектуры, в противоположность нигилистическому его отрицанию конструктивистами и сведению архитектуры к абстрактной форме формалистами. «Пролетарская архитектура — не орудие порабощения и господства и не пассивно-созерцательное искусство, а искусство активное, которое должно стать средством раскрепощения масс, мощным рычагом строительства социализма и нового, коллективного быта, организуя психику, активно воспитывая волю и чувство масс к борьбе за коммунизм». Пролетарские архитекторы выдвинули в противовес поповствующему идеализму, махизму, вульгарному материализму, на которых базировались методы существующих архитектурных течений, метод диалектического материализма.

 

Из этих основных положений вытекали и все остальные: о критическом усвоении наследия, о выработке новых типов жилья, клуба и т. п., о всестороннем охвате предмета архитектуры, об органичности и целостности решения архитектурной задачи, о конкретной связи архитектуры с рабочими массами и т. д.

 

Проводило Объединение эти лозунги на практике?

 

Доказало ли оно правильность и пролетарский характер своих исходных позиций?

 

С точки зрения содержания практики ВОПРА, на этот вопрос следует ответить в общем утвердительно.

 

Несмотря на целый ряд недостатков, практика ВОПРА в общем развивается в правильном направлении. В решающих вопросах, поставленных перед архитектурой социалистическим строительством (проблема соцгорода, коллективного жилья, клуба, перепланировки существующих городов и т. п.), пролетарские архитекторы в своей практике встали (иногда после «перегибов») на правильный путь, борясь как против мелкобуржуазного анархизма и индивидуализма, так и против мелкобуржуазного радикализма, в особенности в вопросе о соцгороде. Правильное разрешение этих проблем и есть в конце концов основа для развития пролетарской архитектуры, так как основные задачи пролетарской архитектуры и заключаются в выработке новых типов сооружений, отвечающих социалистическим отношениям.

 

Но это только начало.

 

 

Деталь здания Госбанка — архитектор Жолтовский

 

 

От схематического, чернового разрешения вопроса о новых архитектурных типах необходимо перейти к углубленной проработке их.

 

Необходимо наполнить архитектуру пролетарским классовым содержанием. Мы не можем ограничиваться упрощенным решением этой задачи, не идущим далее механического повторения одного стандартного типа жилья, одной системы планировки и т. д. Надо это общее решение наполнять конкретным содержанием, надо также подумать и о преодолении схематизма и однообразия не только в плане, но и в общем облике сооружения.

 

Надо поставить задачей подчеркивание художественно-идеологической стороны архитектуры.

 

При обсуждении проектов Дворца культуры Пролетарского района было четко выдвинуто требование повысить эмоционально-идеологическую выразительность сооружения.

 

Идейная выхолощенность, однообразие, невыразительность, плоский стандарт, являющиеся неотъемлемыми признаками функционализма, который сводит к одному стандарту и магазин, и рабочий клуб, и фабрику, и библиотеку, далеко не преодолены в пролетарской архитектуре.

 

Нередко пролетарский архитектор решает задачу планировки площади, исходя только из учета графика движения, не учитывая ее как архитектурно-художественный, эмоционально-выразительный ансамбль, не учитывая взаимодействия этого ансамбля и коллектива трудящихся во время празднеств, массовых действ и т. д.

 

Часто пролетарский архитектор при выработке проекта дома коммуны не ставит своей целью достичь такой выразительности здания, чтобы оно само агитировало за коммунизм; часто он создает вместо этого невыразительное серое стандартное сооружение.

 

Пролетарский архитектор не должен бояться отойти от штампа, этот отход является его первейшей задачей. Диалектический метод утверждает единство в многообразии и многообразие в единстве, и пролетарский архитектор, работающий этим методом, должен искать многообразного выявления единого классового содержания и единого типа сооружений.

 

В особенности необходимо преодоление голого техницизма и утилитаризма.

 

Лозунг «Архитектура — не только утилитарные сооружения, но и искусство» должен настойчиво проводиться пролетарскими архитекторами.

 

Изгнание художественной стороны архитектуры, сведение ее к голой конструкции, обслуживающей физиологические и механические процессы, составляет сущность функционализма и не имеет ничего общего с пролетарской архитектурой. Между тем часто пролетарский архитектор «стесняется» говорить об архитектуре как об искусстве, опасаясь, что его обвинят в украшенчестве, в прикладничестве, чуть ли в эклектизме.

 

 

Деталь здания глазной лечебницы — архитектор Иванов-Шиц

 

 

Надо раз и навсегда заявить, что если конструктивисты критикуют эклектиков за то, что эклектики дают «художественную» архитектуру, критикуют их за «искусство» вне зависимости от его классового содержания, то пролетарские архитекторы отвергают эклектику не за искусство «вообще», а за классовое содержание и формы этого искусства, т. е. отвергают не во имя техницизма, а во имя пролетарского искусства.

 

Эклектиков надо бить пролетарским искусством, а не изгнанием искусства вообще.

 

Одной из основных задач пролетарской архитектуры является далее решение архитектурного здания не отвлеченно, а в его живой конкретности, противоречивости, так как действительность есть борьба противоположностей, действительность — противоречива. От этих противоречий нельзя отмахнуться так, как отмахиваются конструктивисты: «Для конструктивистов нет никаких заранее допускаемых противоречий ни в архитектурном задании, ни в процессе архитектурного творчества, ни тем более в самом архитектурном произведении».

 

Пролетарский архитектор не отмахивается от противоречий, он должен их решить в своей работе таким образом, чтобы обеспечить развитие и победу социалистических отношений и быта. Их должен подчеркивать и выдвигать пролетарский архитектор, отнюдь не устраняя единства противоположностей формальным путем.

 

Это можно проиллюстрировать на жилье переходного типа. Архитектор, мыслящий антидиалектически, не может охватить его противоречивости: он обязательно механически устраняет одну из его противоположностей: или элементы семейно-индивидуального или элементы социалистического быта. Решение и в том и другом случаях будет неправильным. Правильное решение заключается в том, чтобы охватить эти противоположности, дать им возможность развиваться таким образом, чтобы победа осталась за социалистическими моментами. В этом и проявляется классовая партийная позиция архитектора.

 

С этим связана и вторая проблема. Пролетарский архитектор должен брать задание не статически, а в динамике его развития. При постройке жилья или клуба надо учитывать, что они будут обслуживать многообразные потребности коллектива в течение ряда лет. За это время потребности развиваются, изменяются, возникают новые, отмирают старые и т. д. Это развитие и должен учесть архитектор. Его решение должно быть ориентированным не только на сегодняшний день, но и на будущее.

 

Правильное понимание ведущих тенденций настоящего дает ключ к представлению будущего; поэтому задача перспективности не является невыполнимой.

 

Таковы некоторые из тех задач, какие встают сейчас перед пролетарским архитектором. Гарантией их разрешения является классовая позиция пролетарских архитекторов и диалектико-материалистический метод их работы.

 

Все эти задачи неразрывно связаны друг с другом, ибо принципы и метод пролетарской архитектуры создаются в процессе борьбы с буржуазными течениями, с одной стороны, и с уклонами и чуждыми влияниями в собственной среде — с другой. Руководящим в этой борьбе является лозунг борьбы на два фронта.

 

Обычно говорят, что в архитектуре есть правые — эклектики и реставраторы, и «левые» — конструктивисты и формалисты. Дифференцируя таким образом непролетарские течения, нередко указывают, что борьбу надо вести только с эклектиками, в союзе с «левыми». Другие, напротив, считают, что первые — менее опасны, и основной огонь надо направить в сторону «левых».

 

Мы должны здесь отметить, что самая терминология «правые» и «левые» в данном случае условна и малосодержательна. Если, даже применять ее условно, то надо говорить о классовом содержании тех и других. А когда мы это содержание вскроем, тогда окажется, что речь будет итти о буржуазной архитектуре, с одной стороны, и о попутнических группах и тенденциях — с другой. По отношению к первой, т. е. конкретно прежде всего по отношению к реставраторам и эклектикам, а также к исходным позициям формализма и конструктивизма, необходима беспощадная развернутая борьба по всему фронту с главным ударом против откровенно буржуазных течений, но не ослабляя борьбы и с теми буржуазными тенденциями, которые проявляются в «левой» форме (конструктивизм).

 

Но по отношению к попутчикам и попутническим группам и тенденциям внутри отдельных объединений и вне их нужна поддержка и товарищеская критика.

 

Внутри пролетарской архитектуры должна быть развернута борьба против уклонов и чуждых влияний правого и «левого» характеров.

 

Сущность их вскрывается хотя бы на примере с соцгородами. Выступления Сабсовича, предлагавшего перепрыгнуть все реальные условия и стопроцентно «коллективизировать» быт, тотчас же явились «левым» загибом.

 

Теории Охитовича, предлагающие «дом на одного человека» и рассеяние коллектива, являются выражением самого настоящего правого оппортунизма.

 

Проникновение этих тенденций в пролетарскую архитектуру, безусловно, имеется (особенно, теория Сабсовича).

 

Поэтому необходимо в данном случае вести борьбу на два фронта как против мелкобуржуазного оппортунизма, снимающего вопрос о соцгородах через пропаганду «распыления» и растворяющего коллектив в угоду анархическому индивидуализму, так и против того же оппортунизма, но в «левом» обличии немедленной коллективизации, оторванности от реальных условий и т. д.

 

Только в процессе этой борьбы против буржуазной архитектуры, с одной стороны, и против извращений в своих собственных рядах — на основе марксистско-ленинской методологии — будет развиваться и крепнуть пролетарская архитектура.