К. Иванов. Архитектура как жизненная среда и как система

From Oracle BY WEI WU & ZHENYU YANG. 1st Prize. OUTER SPACE 2020 competition

 

 

Публикуем статью архитектора К. Иванова об общетеоретических проблемах архитектуры, о формировании искусственной среды, являющейся естественной средой обитания человека; о развитии архитектурной науки от этапа понимания архитектуры как жизненной среды — к осознанию архитектуры как системы. Иллюстрации добавлены нами (TEHNE), в оригинальной публикации какие-либо иллюстрации отсутствуют.

 

 

 

 

 

Современная архитектурная наука не может рассматривать свои общетеоретические проблемы вне общего фронта наук и вне развития их за последнее столетие. Это не проявление «моды», а закономерное проявление многосторонности природы архитектуры, ее связи почти со всеми фундаментальными и прикладными науками современности. Более того, изолированное рассмотрение проблем архитектуры, традиционно ограниченное проблематикой искусствоведения в ряду «живопись, ваяние, зодчество», не дает выхода из кризиса в теории архитектуры (проявившегося в калейдоскопической смене архитектурных течений в XX веке) и не может стать основой утверждения ответственной роли архитектуры в современном обществе.

 

Прежде всего современная архитектурная наука должна опереться на сформировавшуюся во второй половине XIX в. методологию диалектического и исторического материализма, показавшую, что архитектуру неправомерно рассматривать только как «форму общественного сознания» (как это было в традиционном искусствоведении), а должно рассматривать также как форму материального бытия человека, что коренным образом меняет распространенное до недавних пор представление об архитектуре как только «внешнем виде зданий» и «облике городов» и дает основу для восстановления многосторонней и ответственной роли архитектуры в современном обществе Не без влияния этих коренных положений науки об обществе и научного понимания взаимоотношения «бытия и сознания» IX Конгресс Международного союза архитекторов, проходивший в 1967 г. в Праге, имел в своем наименовании весьма важное для научной теории определение архитектуры как жизненной среды человека. Имея в виду современное понимание человека как «биосоциального» существа, в этом определении архитектуры можно видеть связь архитектурной науки также и с достижениями биологии второй половины XIX—XX вв., в которой было осознано огромное значение среды в развитии организма.

 

Очевидна связь современной архитектурной науки с развитием в XX столетии многих других наук, таких как физика (например, современное учение о единстве пространства и времени), химия, давшая архитектуре не только новые материалы, но и многое из своего методологического опыта (например, о молекулярной структуре веществ), генетика, дополнившая учение о среде внутренними закономерностями развития организма (например, о взаимоотношении структуры и функции в живой клетке), психология (начиная с учения о взаимоотношении условных и безусловных рефлексов) и т. д. В архитектурной науке находит свое отражение и происходящая в развитии всех этих наук борьба идей, которая, переплетаясь с борьбой идей в самой архитектурной науке, создает, вследствие многосторонности природы архитектуры, весьма пеструю картину «пониманий» архитектуры вплоть до диаметрально противоположных концепций.

 

Главные корни современных противоречивых представлений об архитектуре лежат в самой ее природе — в многосторонности архитектуры как единства материальной и духовной культуры — выступающей по отношению к человеку целостно как его жизненная среда, но одновременно требующей определенного разделения труда при ее создании (чтобы отвечать современному повысившемуся и усложнившемуся уровню каждого из многосторонних требований). Но и эта дилемма сохранения целостности в ходе исторического развития разделения труда в архитектуре во многом сходна, а в сущности едина для многих современных областей человеческой деятельности и науки в целом. Поэтому наряду с развитием специализации многие науки уже на рубеже XIX—XX вв. закономерно обратились к проблемам интеграции как внутри своей области, так и в общем фронте наук современности. Из этих объективных противоречий исторического развития всех наук зародился и сформировался системный подход ко всем сложным явлениям природы и общества. Его сущность и главное назначение состоит в том, чтобы при любой степени специализации и разделения труда в той или иной области человеческой деятельности и науки сохранить целостность данной области, а в конце концов придти к обеспечению целостности и во взаимоотношении всех областей практики и науки. Начала такого целостного системного подхода, как ныне признано в теории систем, были заложены уже в XIX в. в марксистской науке об обществе и в диалектико-материалистической философии, поставившей гегелевское целостное (но идеалистическое) мировоззрение на научные основы диалектического материализма¹.

____________

¹ См. Г. Клаус «Кибернетика и философия». Изд-во И. Л., М., 1963 (и последующие переиздания).

 

Естественно, что теория архитектуры не может выпасть из этого развития всего фронта наук, а преломление многих методологических достижений других наук через специфику природы архитектуры, опираясь на исторический опыт самой архитектурной науки, может стать существенным шагом в становлении современной научной теории архитектуры.

 

В данной публикации представляется целесообразным рассмотреть тот этап в развитии теории архитектуры, который можно назвать переходом от провозглашенного XI Конгрессом МСА определения архитектуры как жизненной среды человека к осознанию архитектуры как системы.

 

* * *

 

Из всей жизненной среды, куда входит и естественная природа, непосредственной «сферой действия»¹ человека в процессах труда, быта и общественной жизни является искусственная среда, создаваемая в соответствии с требованиями и особенностями этих процессов жизнедеятельности человека. Главным назначением любого промышленного, жилого и общественного сооружения, а также и всех населенных мест, является определенная материально-пространственная организация среды, которая должна обеспечить собой одновременно и определенную локализацию (изоляцию) одних процессов от других и определенную связь (взаимосвязь) между процессами и составляющими их подпроцессами.

____________

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Изд. 2, т. 23, стр. 191.

 

Такая организация пространства означает уже не только «окружение» человека средой как внешней оболочкой, а дифференциацию и интеграцию процессов жизнедеятельности человека материальными средствами в соответствии со всеми особенностями самих организуемых социальных процессов. А это означает, что любое архитектурное сооружение, как и населенные пункты в целом, выступают в качестве внутренней материально-пространственной структуры этих процессов, расчленяя и объединяя составляющие их подпроцессы как в их пространственном взаимоотношении, так и в последовательности их прохождения, то-есть в прохождении их во времени. Такое понимание назначения архитектурных сооружений, как и населенных мест, значительно углубляет понимание архитектуры как жизненной среды человека и переводит теорию архитектуры на еще более существенный уровень взаимоотношения «структуры и функции». Как в биологии при переходе ее на генетический уровень этот переход от взаимоотношения «среды и организма» к взаимоотношению «структуры и функции» в самом организме явился существенным шагом в развитии науки о естественной природе, так и в архитектуре при преломлении этого взаимоотношения через специфику социальных процессов и материально-пространственных структур этот переход является весьма существенным для развития архитектурной науки, в понимании архитектуры как огромной области искусственной природы.

 

Специфическим для социальных процессов, — главным феноменом которых является человек со всеми его материальными и духовными требованиями, — является то, что понятие «функция» охватывает собой и материальные, и духовные потребности человека с расширением принятого в практике термина «функция» до духовных требований, но с сохранением того взаимоотношения «бытия и сознания», которое является краеугольным положением диалектико-материалистического мировоззрения. На этой основе и базируется понимание архитектуры как единства материальной и духовной культуры с соответствующим диалектике — материалистической философии взаимоотношением материального и духовного назначения архитектуры в обществе.

 

 

 

 

Но если вопрос материального и духовного назначения архитектуры уже давно осознан в теории архитектуры (хотя и по-разному трактуется в различных архитектурных течениях современности и в трудах по истории архитектуры), то вопрос организации архитектурными сооружениями не только пространства, но также и времени прохождения социальных процессов фактически находит свое отражение пока лишь в практике архитектурной деятельности (в проблеме компактности структур архитектурных сооружений, в измерении расстояний при градостроительных масштабах не только пространственными показателями, но и временем, необходимым для преодоления пространственной отдаленности, — например, между местом работы и селитебной частью, — в системах обслуживания для увеличения фонда «свободного времени» и т. п.). Однако в теории архитектуры этот вопрос еще недостаточно осознан, хотя и имеет огромное принципиальное значение для понимания ответственной роли архитектуры в жизни человека и в развитии общества.

 

Значение данного вопроса для современной научной теории архитектуры (а соответственно и для практики создания жизненной среды человека) в гом, что на нем особенно обнаруживается ограниченность традиционного представления об архитектуре как «пространственном искусстве», и появляется возможность опереться на осознанное в XX веке единство пространства и времени, как пространственно-временного континуума всех явлений природы и общества. В этом свете выявляется, что подобно тому как в литосфере прохождение физических и химических процессов обеспечивается соответствующими им структурами пространственно-временного континуума, как в биосфере прохождение процессов жизни организма обеспечивается соответствующими им структурами живой клетки, генов и т. п., так и в «социосфере» прохождение всех социальных процессов труда, быта и общественной жизни человека обеспечивается соответствующими материальными структурами искусственной природы, существенными и характерными областями которой является архитектура и мир вещей (ныне объединяемых областью дизайна).

 

В кратком изложении по этому вопросу можно сказать, что человек живет не в параметрах пространства—времени вселенной, которые и по своим масштабам, и по свойствам «мертвой материи» не являются человеческими¹, и не в параметрах пространства—времени биосферы земного шара, которые хотя и характеризуются широким понятием «естественно природы», но не полностью отвечают биосоциальной природе человека. Человек и человеческое общество в целом с самого начала выделения из животного царства живет и развивается в создаваемой им и постоянно совершенствуемой в ходе исторического развития искусственной природе, которая и обеспечивает подлинно человеческий пространственно-временной континуум существования и развития человека и общества. Такое понимание роли искусственной природы (существенной частью которой является архитектура и мир вещей) давно осознано в науке об обществе в таких обобщающих фундаментальных определениях как «очеловеченная природа» и как «вторая природа» человека.

____________

¹ Вылет человека в Космос стал возможен только в абсолютно соответствующей требованиям человека кабине (уже получившей название «дом в Космосе»). И парение человека вне кабины возможно только в такой одежде как скафандр. Но в принципе такие неразрывные отношения искусственной природы и человека имеются в земных условиях, что и должно быть глубоко осознано архитектурной и дизайнерской наукой.

 

 

Station de sports d'hiver, Flaine, Haute-Savoie (1966). Architects: Marcel Breuer,  Robert F. Gatje. Flaine, France. Image Date: 1972

 

 

На этом и базируется гуманистическая сущность архитектуры и дизайна, в сфере которых ярко проявилось очеловечивание не только естественной природы (в несоответствующих человеку ее проявлениях), но и технических орудий труда и техники в целом, в том числе и техники в самих архитектурных сооружениях (поскольку технике свойственны законы физики, механики и т. п., то-есть законы «мертвой природы»). Однако гуманистическая сущность «второй природы» в классовых формациях общества (рабовладельческой, феодальной, капиталистической) не проявлялась полностью для всего общества, а соответственно классовому делению проявлялась только в части создаваемой жизненной среды, тогда как жизненная среда, создававшаяся для широких масс трудового народа, решалась не всесторонне, а говоря словами К. Маркса лишь на уровне «голодной нормы существования». Это было ложным основанием для архитектурной науки классовых эпох именовать архитектурой только ту часть жизненной среды, которая решалась на уровне искусства, называя наибольшую ее часть лишь «простым строительством». Это разделение, конечно, не дает базу для всесторонней научной теории и истории архитектуры, а является характерным проявлением классово ограниченной науки и об архитектуре, и о человеке, и об обществе в целом.

 

Остатки такого ненаучного представления об архитектуре традиционно перешли и в наше общество, что частично имеет проявление в распространенном до нашего времени словосочетании «строительство и архитектура». Теоретически это разделение совершенно необъяснимо, особенно, если иметь в виду изначальное понимание архитектуры (архи — высшее, техтон — строительства), а практически в деле создания жизненной среды человека оно ведет к бесчисленным трудностям и отрицательным последствиям. Но выход из этих трудностей, перешедших от традиционной трактовки архитектуры в искусствоведении конца XVIII — начала XIX вв. как «чистого искусства» («теория видения» — Г. Вельфлина) или от теорий «соединения техники и искусства» (эклектические концепции второй половины XIX — начала XX вв.) дает только системный подход в рассмотрении архитектуры, что означает следующий весьма существенный шаг в развитии теории архитектуры как по ее внутренним закономерностям, так и на базе ее контактов с методологическими достижениями всего фронта современных наук.

 

* * *

 

Системный подход ко всем явлениям общества заложен уже в науке об обществе (как об этом говорилось выше) и в частности, в учении о взаимосвязи и взаимоотношении производства и потребления, являющемся краеугольным положением научного понимания человеческого общества как самоорганизующейся системы. На базе этого в советской архитектурной науке в 30-х годах (т. е. еще в период формирования «теории систем» и независимо от нее) было в принципе осознано понимание архитектуры как системы, состоящей из подсистем производства и потребления искусственно создаваемой жизненной среды человека. Это понимание вытекало из того простого факта, что архитектурные сооружения не являются готовым даром естественной природы, а искусственно создаются трудом человека из ее материалов (или из материалов, прошедших переработку трудом человека).

 

 

Архитектурная графика. © Максимов Дмитрий Николаевич

 

 

Еще более общей (философской) основой осознания архитектуры как системы является сформулированный В. И. Лениным метод: «Раздвоение единого и познание противоречивых частей его», что, по определению Ленина, «есть суть... диалектики»¹. Применительно к архитектуре это означает прежде всего выявление ее целей и средств, где само архитектурное сооружение и его потребление обществом выступает в качестве цели, а в качестве средств выступает строительное производство. Вследствие доказанной марксистско-ленинской наукой взаимосвязи производства и потребления (без производства не может быть и продукта искусственной природы, а без потребления этого продукта производство его создавшее не есть производство) и одновременной противоположности требований потребления (максимум материальной и духовной эффективности продукта для общества) и производства (минимум затрат труда и материала) это единство противоположных требований и составляет первую основу для осознания архитектуры как системы, и именно как самоорганизующейся и постоянно развивающейся системы (т. е. с взаимодействием прямых и обратных связей в ней, где первые идут от подсистемы производства к подсистеме потребления, а вторые идут «обратно» — от потребления к производству).

____________

¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч. т. 29, стр. 316.

 

Этим же методом «раздвоения единого» осознаются и основные элементы подсистем, где в подсистеме потребления находят свое выражение материальные и духовные требования, предъявляемые к архитектурным сооружениям (известные со времен Витрувия как требования «пользы» и «красоты»), а в подсистеме производства основными элементами, говоря словами К. Маркса, являются «человек и его труд на одной стороне, природа и ее материалы на другой»¹. Взаимопроникновение обеих подсистем (производства и потребления) можно кратко характеризовать тем, что подсистема потребления вносит в подсистему производства присущее жизненной среде «пространство», (превращая материал посредством труда в пространственные структуры), а подсистема производства вносит в подсистему потребления преобразованный трудом «материал» (материализуя этим структуру прохождения социального процесса и в пространстве и во времени). На этом и зиждется неотрывность и взаимообусловленность обеих подсистем в архитектуре как системе.

____________

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., изд. 2, т. 23, стр. 195.

 

Значение архитектурной профессии как деятельности широкой по своему профилю, независимо от степени разделения труда в создании жизненной среды человека, выявляется в системном понимании архитектуры на основе роли «центров регулирования» требований обеих подсистем (производства и потребления) каковым в архитектуре как системе является архитектурное проектирование. В проектировании сталкиваются и разрешаются в единстве все противоречивые требования подсистем производства и потребления, еще до того как создаваемый объект получит материальную реализацию (строительство) и, тем более, до того, как он вступит в фазу действительного потребления его обществом. Именно поэтому созданный в архитектурном творчестве проект назван К. Марксом (при сопоставлении им целесообразного труда человека, на примере труда архитектора, со «строительной» деятельностью пчелы) как закон² для последующего материального осуществления сооружения в натуре. А в современной науке о системах значение архитектурного проектирования как центра регулирования хорошо показано видным теоретиком системного подхода У. Росс Эшби, который ставит проектирование, например, фабрики в общем процессе ее создания в один ряд с такими центрами регулирования как мозг в поведении человека и как ген в развитии организма¹.

____________

² К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., изд. 2, т. 23. стр. 189.

¹ См. У. Росс Эшби «Введение в кибернетику». М., 1959, стр. 357, 358 и др. При этом из пяти сопоставляемых центров регулирования систем, приводится также пример значения проектирования в создании велосипеда, что относится к области дизайна, входящего вместе с архитектурой в понятие «второй природы».

 

В данном сопоставлении к центрам регулирования самоорганизующихся систем относятся все краеугольные методологические положения кибернетики (теории информации, теории обратных связей и т. п.). Это современной архитектурной наукой, конечно, не может не быть принято во внимание как для научного осознания объективных и субъективных закономерностей архитектурного проектирования, так и для практического применения в нем современных высокоэффективных технических средств кибернетики.

 

При рассмотрении теоретических проблем архитектуры в их связи с методологическими достижениями всего фронта наук можно привести краеугольное научное положение исторического материализма о взаимоотношении производства и потребления, концентрированно выраженное в следующих словах К. Маркса: «Предмет искусства, — нечто подобное происходит со всяким другим продуктом, — создает публику, понимающую искусство и способную наслаждаться красотой. Производство производит... не только предмет для субъекта, но также и субъект для предмета... Оно производит поэтому предмет потребления и побуждение к потреблению»... «производство есть действительно исходный пункт, а поэтому также и господствующий момент».²

____________

² К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., изд. 2, т. 12, стр. 716—720.

 

Из этого видно, что распространенное сейчас представление о том, что исходными в развитии архитектуры являются «развивающиеся потребности», за которыми якобы должно следовать развитие производства, не является строго научным (при всем том, что развитие потребностей имеет огромную стимулирующую роль в развитии производства). И тем более не может считаться научной такая теория архитектуры, из предмета которой полностью исключены теоретические проблемы материального производства, создающего архитектурные сооружения как жизненную среду человека. В действительности развитие архитектуры происходит на стыке развивающихся возможностей производства и требований потребления при исходной роли развития производства (которое, как сказано выше, «производит ... предмет потребления, способ потребления и побуждение к потреблению») . Иначе говоря, такая «потребительская» теория архитектуры сама себя обрекает на незнание объективных закономерностей развития архитектуры без глубокого осознания которых какие бы то ни было теоретические рассуждения о развитии архитектуры не имеют ни научного, ни практического смысла.

 

В отношении архитектурного проектирования такая потребительская трактовка теории архитектуры, исключающая из предмета теории архитектуры проблемы производства, в сущности лишает архитектурное проектирование главного его назначения как центра регулирования противоречивых требований подсистемы производства и потребления в общей системе архитектуры. В большой мере именно с этой потребительской концепцией архитектуры связано наблюдающееся в наше время падение роли профессии архитектора в общем деле создания жизненной среды человека. Это объясняется тем, что такая односторонность не могла не породить и противоположную односторонность, выражающуюся в том, что подсистема производства (строительное производство) трактуется часто как законченная самоорганизующаяся система, которая, однако, обрекает себя на развитие без обратных связей, идущих от подсистемы потребления, на чем и основаны многие недостатки современного индустриального строительного производства.

 

Из сказанного видно, что только системное понимание архитектуры, объединяющее собой производство и потребление (как взаимосвязанные и взаимообуславливающие друг друга подсистемы) способно вывести дело создания жизненной среды человека из односторонности, и только всестороннее и целостное понимание архитектуры способно повысить права (одновременно и ответственные обязанности) профессии архитектора как главного творческого работника архитектурного проектирования.

 

К сказанному выше о «центрах регулирования» систем можно добавить, например, из методологического опыта такой далеко ушедшей вперед в познании своих законов науки, как современная генетика (с учетом, разумеется, специфики «архитектурного организма»). На основе опыта генетики (применяя ее понятия) можно сказать, что в проектировании происходит «рекомбинация клеток» архитектурного сооружения и формируется «новый генотип организма», что вполне аналогично формированию нового типа архитектурного сооружения именно в проектировании, сочетающем в себе не только требования производства и потребления, но и генезис (развитие) тех или иных типов архитектурных сооружений с появлением нового в них, что в сущности, и означает проектирование «не по прототипам», каковым оно объективно и всегда является. Методологический опыт генетики позволяет, также с учетом специфики «архитектурного организма», сказать, что в проектировании закладываются не только данные, необходимые для практического создания архитектурного сооружения в материале, но и «программа поведения» того социального процесса, для которого создается данное архитектурное сооружение как его материально—пространственная структура, которой предстоит «кодировать» «поведение» этого процесса и участвующего в нем человека. И это показывает, какие возможности открываются перед архитектурной наукой, если ее теоретические проблемы рассматривать не изолированно от всего фронта современных наук (как это получилось вследствие живучести в теории архитектуры давно устаревшей односторонне искусствоведческой трактовки архитектуры), а с позиций понимания развития архитектурной науки как одного из потоков в общей лавине развития всех современных наук о природе и обществе.

 

* * *

 

Дальнейшее развитие архитектурной науки (после этапа — «от понимания архитектуры как жизненной среды — к осознанию архитектуры как системы») должно происходить и происходит тоже по законам развития всех наук, о чем образно сказано К. Марксом: «...историческое развитие всех наук приводит к их действительным исходным пунктам лишь через множество перекрещивающихся и окольных путей. В отличие от других архитекторов наука не только рисует воздушные замки, но и возводит отдельные жилые этажи здания, прежде чем заложить его фундамент»¹.

____________

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., изд. 2, т. 13, стр. 43.

 

Это сказанное в отношении исторического развития всех наук (с образным примером из деятельности архитектора) относится, конечно, и к развитию архитектурной науки, в которой «этажи здания» науки уже созданы в виде всех прикладных ЦНИИЭПов и т. п., а переход к фундаменту архитектурной науки должен означать переход к еще более фундаментальным широким определениям, чем даже «жизненная среда» и «система». Такие фундаментальные и более обобщающие сущностные определения уже названы в науке об обществе, в отличие от ряда «живопись, ваяние, зодчество», в виде ряда «искусственная природа, очеловеченная природа, вторая природа человека».

 

Но это означает, что несмотря на развитие специализации в различных областях наук, архитектурная наука, чтобы отвечать определению «вторая природа человека», должна соединиться с наукой о мире вещей, которую в наше время представляет область дизайна.

 

Такой фундаментальной, организационно оформленной и разветвленной науки о второй природе человека сейчас пока нет, но можно убежденно предвидеть, что она будет создана, так как без такого научного фундамента невозможно научное управление обществом², а разработка проблем научного коммунизма будет недостаточно конкретизированной. Например, решение проблемы изживания существенных различий между городом и деревней означает не только решение социально-экономических проблем жизни, но и изменение структур (о чем свидетельствуют сами понятия «город» и «деревня», родившиеся как определения типов расселения). Это же относится и к типам сооружений: к промышленным — для ликвидации противоположности между умственным и физическим трудом, к жилым, — для формирования социалистического образа жизни с освобождением женщины от домашнего рабства¹, к общественным — для гармоничного развития человека, а также и к ассортименту и типам всех вещей как материализованным структурам, организующим (или наоборот, дезорганизующим — при их недостаточности или плохом качестве) поведение человека как в пространстве, так и во времени.

____________

² В. Г. Афанасьев. Научное управление обществом. М., 1968, где уже системно рассматривается ряд: люди, вещи, процессы, идеи.

¹ См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 39, стр. 24.

 

Поэтому также с уверенностью можно предвидеть, что важнейшими характерными областями этой будущей фундаментальной науки о «второй природе» будут области архитектуры и дизайна, для которых очеловечивание как естественной природы, так и техники являлось (в классовом обществе, однако, без распространения на все общество) основным законом их происхождения и развития.

 

 

Архитектурная графика. © Нургалиев Роман Русланович

 

 

К созданию такой фундаментальной науки о второй природе человека ведет и обнаружившееся в наш век научно-технической революции почти критическое соотношение между естественной и искусственной природой. У многих (особенно в зарубежной философской литературе, не видящей перспектив развития общества) это вызывает опасение за будущее человечества, в том числе призывы остановить прогресс цивилизации и вернуться к первобытному общению с естественной природой. Известно, что эти современные обвинения цивилизации в утрате «подлинно человеческих ценностей» относятся в адрес крупных городов, которые в условиях стихийного и анархичного развития второй природы в классовом обществе действительно заслуживают не столько определения «жизненная среда», сколько «антижизненная среда».

 

Эти обвинения современной цивилизации направлены, как известно, и в адрес «культа вещей». Однако как и во всяком культе (религиозном, мифологическом и т. п.) здесь проступает признание огромной силы вещей. Значение вещей в жизни человека и развитии человечества возможно познать только на уровне фундаментальной науки о второй природе, поскольку эти проблемы (о человеке и вещи как системе, об объективных закономерностях развития второй природы и т. п.) выпадают при отношении к архитектуре и дизайну как только прикладным наукам, лишь пассивно обслуживающим общество.

 

Ненормальность выпадения в наше время архитектурной и дизайнерской науки из общего фронта фундаментальных наук явно проявляется, например, в таком глобально значимом факте, что когда в условиях НТР стала широко обсуждаться проблема «среды обитания» человека, то под этим, как правило, подразумевается только естественная природа. В этом факте обнаруживается незнание или непонимание глубочайшей мысли основоположников науки об обществе, где об искусственной природе говорится следующее: «Становящаяся в человеческой истории — этом акте возникновения человеческого общества — природа является действительной природой человека...»¹.

____________

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., изд. 2, том «Из ранних произведений», 1950, стр. 595, 596. Слово «действительной» подчеркнуто в оригинале рукописи К. Маркса.

 

Исключение из «среды обитания» человека искусственной природы неправомерно, так как действительной средой обитания человека и даже действительной природой человека является создаваемая и совершенствуемая в развитии общества искусственная природа. Практически непонимание этого ведет к мероприятиям, бьющим «мимо главной цели», то есть, подчас лишь к охране естественной среды обитания, а не к дальнейшему совершенствованию второй природы как непосредственной и действительной природы человека.

 

При изменении же отношения к областям архитектуры и дизайна как не только «чисто прикладным» профессиям, а имеющим свои фундаментальные основы, и при глубоком осознании искусственной природы как действительной природы человека паника перед будущим в условиях современной НТР не только отпадает, но наоборот, может и должен победить оптимистический взгляд на будущее человечества. В самой НТР заключены огромные, невиданные никогда ранее возможности архитектуры и дизайна для еще более высокого уровня очеловечивания и естественной природы, и главной силы ее преобразования — техники (хотя и античеловеческой по законам «мертвой природы»). В этом должен проявиться и смысл современной НТР как не только «технической революции», а и научно-технической революции, так как в понятие «научной» должен войти назревший, действительно революционный переход от прикладного уровня к уровню фундаментальной науки о второй природе человека. В этом, в большой мере, может и должна реализоваться общая стратегия развития нашего общества, выраженная в программном тезисе: «Органически соединить достижения научно-технической революции с преимуществами социалистической системы»².

____________

² Материалы XXIV съезда КПСС, стр. 57.

 

* * *

 

В заключение данного тезисного изложения лекций «Архитектура как среда и как система» следует подчеркнуть главное для профессии архитектора (как и дизайнера) в условиях нашего общества. А именно: только путем включения архитектурной (и дизайнерской) науки в общий фронт развития всех современных наук можно поднять значение архитектуры (и дизайна) на тот уровень прав и обязанностей, который они заслуживают соответственно самой природе и сущности этих областей деятельности, осознанной всесторонне и научно. Но это, конечно, означает и необходимость подняться на этот ответственный уровень и самим архитекторам и дизайнерам, имея в виду, что полученное в вузах образование не может являться достаточным, в силу бурно повышающихся требований к этим профессиям, в чем и смысл развивающейся сейчас во всех областях системы «факультетов повышения квалификации». Для профессий архитектуры и дизайна это повышение квалификации имеет ту особенность, что означает не только количественное увеличение профессиональных знаний, но и качественный переход от уровня «живопись, ваяние, зодчество» (и «художественное ремесло») к значительно более обязывающему уровню понимания архитектуры и дизайна в ряду определений «искусственная природа, очеловеченная природа, вторая природа человека», характеризующих собой действительную природу человека.

 

В плане выявленных общественными науками основных направлений строительства коммунизма это означает, что архитектор и дизайнер своим творческим трудом участвуют не только в формировании идеологии человека (как это считается в традиционной архитектурной науке) но и в создании материально-технической базы коммунизма, и в развитии социальных отношений социалистического общества, а вместе с этим, и на основе этого, конечно, и в формировании идеологии человека коммунистического общества.

 

В этом и огромная сложность профессии архитектора (как и дизайнера), требующая постоянного профессионального роста и широкого взгляда вперед в будущее, но в этом объективное основание и гордости за свою профессию как многосторонне действенную по всем основным направлениям строительства коммунистического общества.