А. Рябушин. Развитие жилой среды. Проблемы и эксперименты

Плаг-ин-сити (Plug-in-City), 1964. Проект английской архитектурной группы Archigram. Источник: moma.org

 

 

 

Александр Васильевич Рябушин (1931—2012) — советский и российский архитектуровед, архитектурный критик. Директор ВНИИ теории архитектуры и градостроительства. Академик Российской академии архитектуры и строительных наук (РААСН), академик Международной академии архитектуры (МААМ), Заслуженный архитектор РФ, доктор архитектуры, профессор.

 

Ниже мы публикуем статью А. В. Рябушина из сборника «Вопросы теории архитектуры (тезисы лекций для семинаров повышения квалификации архитекторов)» (Москва, 1976) о содержательной модели будущего жилища, в рамках которой констатируются поистине необозримые горизонты расширения и усложнения круга функций жилища. Этот вывод непосредственно предопределяет особенности структурной модели перспективной жилой среды, основной особенностью которой станет гибкость, эластичность, динамизм, возможность последовательного развертывания различных жизненных процессов в локальном жилом пространстве. Прорабатываются новые структурные принципы его организации, увеличивающие пространственную вариабельность и функциональный динамизм, приемы обновления, непрерывного и дискретного роста ячеек, разнообразные способы их сочетания в групповые пространственные образования.

 

 

 

 

 

 

В настоящее время жилище и вещи проектируются и производятся раздельно, без должной связи и согласования. Это, как известно, ведет ко многим несоответствиям, снижающим комфорт повседневной жизни. Углубляющаяся специализация проектной деятельности, дальнейшее разделение архитектуры и дизайна, их внутренняя, все более дробная дифференциация, усугубляет предметный хаос, все дальше «разводит» мир вещей и жилище.

 

Ситуация осложняется в силу специфических и не совпадающих друг с другом имманентных закономерностей развития вещей и жилища. Абсолютные объемы жилищного строительства увеличиваются, но их относительный прирост сокращается — процесс идет по затухающей кривой. В то же время выпуск вещей растет по кривой восходящей. Эти кривые со временем расходятся все дальше. Все большее число вещей не помещается в жилище.

 

Современное проектирование не располагает эффективными критериями упорядочения предметных элементов, их согласования с архитектурой.

 

Механические контакты архитектуры и дизайна, любые, самые изощренные варианты и модификации внешнего согласования предметных элементов в состоянии решить лишь чисто формальные задачи — не больше. Но в предметной среде человек живет, а не только любуется ею. В конечном итоге проектирование среды решает задачи организации человеческой жизнедеятельности. Именно на этой основе должны строиться подлинно содержательные контакты архитектуры и дизайна.

 

Вопреки внешней очевидности в социальной действительности взаимодействуют не сами по себе вещи и даже не люди с вещами, но люди с людьми посредством вещей. Это раскрывает общественную сущность вещи. Полноценное упорядочение предметной среды невозможно вне учета ее социально-культурной природы.

 

В условиях динамичного образа жизни утрачена регулирующая роль традиции, которая питала устойчивыми стереотипами потребление, проектирование и производство вещей и прочно связывала их с культурой общества. Сейчас замкнутая внутри себя система «проектирование — производство — потребление» — вне связей с мировоззренческой сферой — порождает синдром потребительства и техницизма. Необходимо восстановить утраченную связь с миром культуры — в этом залог полноценного упорядочения среды¹.

____________

¹ А. Рябушин. Проблемы формирования жилой среды. М., ВНИИТЭ, 1974.

 

В современных условиях регулирующую роль, сходную с той, которую в прошлом играла традиция, должна выполнять сконструированная в мировоззренческой сфере социально-культурная стратегия развития среды, вырастающая из общественных идеалов, культурных норм и ценностей общества. Зная, какие именно нормы и ценности необходимо утвердить в жизни, можно содействовать этому, соответствующим образом формируя среду. Следовательно, стратегия развития среды должна означать в конечном итоге стратегию развития самой жизни. «Главная задача искусства — создание не совершенных произведений, а совершенного мира»¹. Организация среды как акт творения самой жизни — такова современная трактовка искусства жизнестроения.

____________

¹ К. Либкнехт. Мысли об искусстве. М., Искусство, 1971, стр. 145.

 

Исторически с жилищем связан широкий круг функций. Однако многообразие жизни отражается в жилище сквозь призму социальных отношений.

 

Капиталистическая индустриализация и пролетаризация масс разрушили монолитность и богатство патриархального жилища. Бытующие у нас аскетические представления о «жилище будущего» механически экстраполируют в будущее эту тенденцию.

 

Социальные последствия научно-технической революции (НТР) и урбанизации изменяют эти представления о будущем жилище². Созвучная коренным идеям коммунизма ориентация на всестороннее развитие личности увеличивает эффективность «вложений в человека», в том числе в его быт и жилище.

____________

² А. Рябушин. Научно-технический прогресс, урбанизация, жилище. М., ВНИИТЭ, 1974.

 

Особенности будущего жилища во многом предопределят свободное время — его количество и характер использования. По Марксу, к экономии времени сводится в конечном счете вся экономия³. В принципе, развитие производительных сил, техники, освобождая человека от многих видов рутинной деятельности, создает объективные предпосылки для расширения фондов свободного времени.

____________

³ Архив К. Маркса и Ф. Энгельса. М.—Л., 1932—1963, т. 4, стр. 119.

 

Однако реализация этих предпосылок прямо зависит от социальных условий. В античности и средневековье рабочий год не превышал 2100—2350 часов, а в середине XIX в. увеличился до 4000 часов. Уровень досуга квалифицированного рабочего современной Англии едва достиг уровня досуга ремесленника XIII века. В широком историческом плане капитализм похитил свободное время трудящихся⁴.

____________

⁴ И. Кон. История и социология. — «Вопросы философии», 1970, № 8, стр. 86.

 

В перспективе НТР рабочий год, по прогнозам социологов, может сократиться до 1100—1350 часов (при 30-часовой четырехдневной рабочей неделе и 6—12 неделях отпуска)⁵. Но все, опять-таки, будет зависеть от социальных условий. Ясно, что при капитализме такая модель распределения времени будет свидетельствовать лишь о неполной занятости трудящихся и скрытой форме безработицы. Расширяющееся свободное время при социализме внушает большие гуманистические надежды⁶.

____________

⁵ И. Бестужев-Лада. Окно в будущее. М., Мысль, 1970, стр. 173.

⁶ Р. Рихта. Научно-техническая революция и развитие человека. — «Вопросы философии», 1970, № 1.

 

При коммунизме сотрутся противоречия между трудом и досугом, и мерилом богатства общества станет не рабочее, а именно свободное время. Оно наиболее эффективный элемент человеческой жизни, основа развития творческих способностей человека. Преодоление «противоположности между трудом и наслаждением»¹, между рабочим и свободным временем создаст предпосылки для их слияния в творческой деятельности и самодеятельности.

____________

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., Изд. 2, т. 3, стр. 206.

 

При общем увеличении фондов свободного времени человек станет проводить дома значительно больше времени, чем сегодня, и расходовать его в основном не так, как сегодня. Эта перспектива позволяет прогнозировать повышение комфорта и изменение «функциональной программы» жилища. Высвободившееся из общественного производства время во многом поглощается сегодня домашним хозяйством. Как полагают социологи, свободное время может быть увеличено вдвое (до 40% рабочего времени) за счет трехкратного сокращения домашнего труда (до 8—9% внерабочего времени)².

____________

² Г. Пруденский. Время и труд. М. Мысль, 1965.

 

Однако прямолинейные прогнозы об отмирании домашнего хозяйства не подтверждаются. Технический прогресс в сфере потребления и обслуживания зачастую сокращает вынос бытовых функций в общественный сектор (ванная в квартире победила общественные бани, домашнее питание успешно конкурирует с общественным и т. д.). Общая индустриализация быта снимает альтернативу ведения хозяйства дома или пользования общественными учреждениями.

 

Критерием выноса бытовых функций в общественную сферу должна быть их принадлежность к категории стандартных или нестандартных. Первые выступают лишь подсобным средством, условием осуществления иных видов деятельности; вторые являются самоцелью, имеют собственную социально-культурную и эстетическую ценность. По мере сокращения трудоемкости вынужденной домашней работы будет возрастать объем домашних забот, несущих человеку удовлетворение, содержащих элементы творчества.

 

Тенденция в перспективе вообще ликвидировать в жилище условия для домашнего хозяйства — неосновательна. Необходимы дифференциация бытовых потребностей, многообразие и свобода выбора форм их удовлетворения в системе города в целом.

 

Неосновательны и надежды на развитие в будущем контактов по месту жительства, «спаянных соседских коллективов». Соседство — специфическая форма общения, связанная с патриархальной культурой, — разрушается процессом урбанизации. Увеличение социальной и пространственной мобильности людей, развитие транспорта и массовых коммуникаций расширяет «географию общения», позволяет устанавливать и поддерживать связи независимо от расстояния.

 

В урбанизированной среде резко актуализируются контакты по принципу общности деятельности или интереса. Параллельно происходит ослабление роли механических соседских связей. На их основе формируется лишь 9% контактов, а на работе и учебе — 38%, в сфере досуга — 27%, при «рассредоточенном общении» (в гостях, на улице, транспорте) — 20% контактов¹.

____________

¹ А. Харчев. О некоторых результатах исследования мотивов брака в СССР. — «Философские науки», 1963, № 4, стр. 51.

 

Как показывают обследования, по мере урбанизации жизненного уклада, роста уровня образованности, интеллектуального развития и обеспеченности людей социальная роль общения по территориальному признаку сокращается. Соответственно и параллельно с этим уменьшается популярность придомовых «коллективных» помещений (исключая помещения для избранных занятий — «хобби»), совместного пользования бытовыми предметами и вещами и других проявлений упрощенно понимаемой «коллективизации быта»².

____________

² М. Тимяшевская. О некоторых социальных последствиях градостроительного эксперимента. — В кн.: Урбанизация и рабочий класс в условиях научно-технической революции. М., 1970 (советский фонд мира).

 

Ориентация на всемерное «обобществление» быта, раскрывающая свою несостоятельность в современных условиях, была рождена в свое время стремлением укрепить и развить дух коллективизма в обществе. Однако наивно полагать, что, например, коттедж порождает индивидуалистов, а дом-коммуна — коллективистов. Коллективизм — это созвучие интересов и умонастроений, единая идейная нацеленность, особая ориентация общественной психологии, но не механические контакты случайной группы людей на лестничной клетке. Книга или телевизор (традиционные символы индивидуализма!) на самом деле связывают человека с интересами всего человечества намного сильнее, чем совместная еда в придомовой столовой.

 

В фокусе социальных устремлений НТР находится неповторимая индивидуальность, личность человека, ибо богатства общества все больше зависят от научного творческого потенциала работников. Всемерное культивирование личностных начал в жизни, в том числе в быту и в жилище, становится характерной чертой цивилизации эпохи НТР.

 

Рост тенденции подчеркнутой персонализации образа жизни обусловлен тенденциями развития современной семьи, которая все больше превращается из экономической ячейки с авторитарной властью отца (мужа) в дружественную группу суверенных, духовно развивающихся личностей.

 

В свете этих тенденций особое историческое значение приобретает наш курс на обеспечивание каждой семьи благоустроенной квартирой, а в дальнейшем — каждого человека отдельной комнатой. Эта комната в перспективе мыслится как подчеркнуто персонализированное индивидуальное пространство, сфера деятельной реализации личности. Разработка принципов создания общей структуры и предметно-пространственного комплекса такой индивидуальной жилой ячейки, легко адаптирующейся к потребностям личности, — одна из актуальных задач поискового проектирования и научных разработок.

 

Поскольку общение неотделимо от всей совокупности актов самореализации личности, а контакты с психологически близкими людьми не могут быть исчерпывающе удовлетворены в помещениях общественного сектора, пространственная структура и предметный комплекс жилища должны создавать специальные условия для группового общения. До тех пор пока будет существовать семья как устойчивая общность, жилище будет двухчленным: автономные интересы личности будут представлены персонализированными индивидуальными ячейками, а интересы семьи в целом — особым пространством для общения (кстати говоря, отсюда с предельной определенностью обрисовываются перспективы развития «общей комнаты» современного жилища).

 

Известно, что действительное внутреннее богатство личности всецело зависит от богатства ее действительных общественных связей. Чем полнее и интенсивнее связан человек с жизнью общества, чем богаче и многообразнее его социальные отношения, тем более насыщена и многообразна его личная жизнь и тем функционально и эмоционально богаче его индивидуальное жилище. Мы отстаиваем тезис о взаимной зависимости и взаимном дополнении индивидуального жилища и общественного обслуживания, о параллельном их развитии и обогащении.

 

Социальная значимость жилища будет и дальше возрастать в связи с актуализацией подчеркнуто личностного, эмоционально окрашенного общения. Здесь сказываются две тенденции. С одной стороны, с ослаблением экономических связей внутри семьи растет значение психологических факторов семейной жизни. С другой стороны, сказываются специфические особенности городского общения. В урбанизированной среде общаются не личности, а «социальные роли», образуется избыток формализованных, «деловых» контактов, анонимного, безличного общения, и в этих условиях межличностное общение, непосредственные контакты, в том числе и в жилище, нейтрализуют разрушающий психологический эффект отчуждения.

 

Жилище становится одним из центров сферы досуга. Оно играет незаменимую роль в развитии не только внутрисемейных контактов (отмечается устойчивая тенденция роста разнообразия «семейных» функций досуга, чему, в частности, способствует развитие массовых коммуникаций, прежде всего телевидения), но и широкого (внесемейного) внепрофессионального общения, в котором усваивается заметная часть общекультурной информации, необходимой для формирования творческого потенциала личности. Посещение и прием гостей по своей распространенности начинают опережать не только посещение учреждений культуры, отдыха, спорта, но даже просмотр телепередач. Растет значение и объем игровой деятельности в семье. Гостевые визиты находятся на втором месте в структуре досуга и вместе с «домашними играми» составляют свыше 40% всех затрат времени. Общий же объем затрат времени на развлечения в жилище достигает почти 60%¹. В совокупности все это сказывается на повышении значимости жилища в жизни людей.

____________

¹ Г. Петросян. Внерабочее время трудящихся СССР. М., Экономика, 1965, стр. 163.

 

В связи с нарастающим объемом информации и развитием электроники жилище становится одним из информационных «полюсов» в жизни человека. Раньше, чтобы узнать новости, люди выбегали на улицу, сегодня они спешат домой — к экранам телевизоров, приемникам, несущим самую свежую информацию. Дальнейшее преобразование жилища будет во многом связано с внедрением в быт новых электронных средств массовой коммуникации.

 

Превратившись в «полюс информации», жилище становится полноценным местом интеллектуальной деятельности. Специфика интеллектуального груда, его «экстерриториальность» размывает границы рабочего и свободного времени, пространственную разобщенность жилища и места работы. Тенденция «интеллектуализации» жилища проявляется в потребности большинства людей иметь в квартире место для труда и занятий². Умственный труд дома в первую очередь характерен для молодых и более образованных. По данным М. Тимяшевской, люди с высшим образованием проводят дома 75% свободного времени и 89,5% времени учебы и самообразования³.

____________

² А. Баранов. Урбанизация и жилище. — В кн.: Урбанизация и рабочий класс в условиях научно-технической революции. М., 1970 (советский фонд мира).

³ М. Тимяшевская. Ближе к реальным условиям. — «Строительство и архитектура Москвы», 1968, № 5.

 

В СССР учится каждый третий. Роль жилища в этом процессе увеличивается в связи с индивидуализацией обучения, его программированием и технизацией. При дальнейшем повышении образовательного уровня нашего общества, в жилище будут осуществляться многие виды интеллектуальной деятельности, усваиваться и перерабатываться значительные объемы информации.

 

Вместе с тем коммуникативная функция жилища находится в диалектическом единстве в тесной взаимосвязи с его защитной функцией, значение которой в урбанизированной среде неуклонно возрастает. С одной стороны, жилище — источник информации, с другой — не только физическое, но и психологическое убежище, защита от избытка информации. Обе эти функции взаимообусловлены и дополняют друг друга; расширение каждой из них инициирует развитие второй, дополняющей.

 

В этом взаимодействии информационной и защитной функций огромная роль принадлежит новейшим электронным средствам и системам коммуникации. Они позволяют размыкать «глухую» защиту жилища, избирательно регулировать объем и поток информации.

 

Выступает компенсаторная функция жилища, значение которой будет увеличиваться. Действуя подобно фильтру, жилище «просеивает» информацию, «гасит» чрезмерные темпы перемен и изматывающие ритмы городской жизни, регулирует контакты и желаемую степень общения с людьми разной степени близости, приводя все эти факторы к необходимому «человеческому знаменателю». Именно здесь создается наивысшая (но опять-таки регулируемая) концентрация личностного общения и наименьшая — формализованного, «делового». В совокупности все это — сама возможность «делать так, или совсем наоборот», т. е. максимально широкое самовыражение и самоутверждение — компенсирует стрессовые напряжения городской жизни, увеличивает психологическую устойчивость личности, способствует душевному равновесию.

 

Таким образом, в отношении содержательной модели будущего жилища следует прежде всего констатировать поистине необозримые горизонты расширения и усложнения круга его функций. Этот вывод непосредственно предопределяет особенности структурной модели перспективной жилой среды, основной особенностью которой станет гибкость, эластичность, динамизм, возможность последовательного развертывания различных жизненных процессов в локальном жилом пространстве.

 

Динамичная модель жилой среды может быть реализована лишь с применением новейших достижений науки и техники. Существует тенденция постепенного перехода в быт открытий и изобретений, которые вначале использовались исключительно в стратегических целях. Сегодняшняя военная и космическая техника — завтрашний день наших гостиниц, а затем и жилищ.

 

Динамичная модель среды необходима не только как реакция на расширение круга функций, и соответственно, предметного состава среды, «не помещающегося» в ограниченном жилом пространстве. Динамизм и адаптивность приобретают большой социально-культурный смысл, имея в виду растущую мобильность и незапрограммированность образа жизни, тягу к самопроявлению личности, персонализации собственного окружения.

 

Важна не сама по себе возможность трансформировать формы среды, но лишь в связи с изменением процессов и отношений (вещи должны давать возможность жить определенным образом, но не диктовать образ жизни). Из таинственного занятия «жрецов прекрасного» формирование среды должно стать делом каждого и всех. Жизнестроение раскроется как искусство миллионов, как творение жизни «снизу».

 

Рост трансформативности предметных форм должен уравновешиваться соответствующим углублением общей психологической устойчивости, стабильности жилой среды. По-видимому, «тенденция равновесности» имеет универсальное значение в нашей области и в каком-то смысле связана с упоминавшейся «компенсаторной» функцией жилища: рост той или иной тенденции сейчас же активизирует в жилище тенденцию противоположную. Имея в виду перспективы, стратегия развития среды в равной мере должна отвергать крайности разрушительного модернизма и косного сохранения традиционного статуса жилой среды, противопоставляя этому гармоничное сочетание самых авангардных тенденций с уравновешивающими традиционными чертами жилища.

 

Представления, о мировоззренческой направленности проектирования среды еще недостаточно развиты в системе архитектурного и дизайнерского знания. В то же время накоплено значительное количество поискового проектного материала, в котором отражается та или иная степень понимания внутренней взаимообусловленности предметно-пространственного окружения, социально-культурной природы жилой среды. Это позволяет перевести обсуждение проблемы из области чистой теории в проектно-экспериментальную сферу деятельности.

 

У нас в стране и за рубежом существует множество концепций, гипотез, проектов, отражающих непосредственный интерес к перспективам развития жилища. Идет огромный — в мировом масштабе — эксперимент по обработке вероятных моделей будущего жилой среды. Однако по своему идеологическому содержанию этот эксперимент неоднороден. Наряду с близостью некоторых сугубо профессиональных моментов, ясны различия, обусловленные различиями социально-экономических условий. Поэтому совершенно неправомерно воспринимать накопленный мировой опыт недифференцированно, особенно в современной ситуации углубляющейся и обостряющейся идеологической борьбы.

 

Много ценного — и в концептуальном, и в проектном плане — не до конца еще использованного, а то и вовсе позабытого, содержит отечественный опыт первых полутора десятилетий после революции, когда молодая советская архитектура была лидером мирового архитектурного процесса, а на ее стыке с другими областями творческой деятельности возник специфический феномен «производственного искусства», и были заложены — опять-таки в концептуальном и проектном плане — основы социалистического дизайна¹.

____________

¹ А. Рябушин, Е. Богданов, В. Паперный. Жилая среда как объект прогнозирования. М., ВНИИТЭ, 1972, стр. 7—41.

 

Наряду с разработкой широкого спектра концептуальных представлений о жилище будущего начала разворачиваться также работа, непосредственно ориентированная на практику. Задача создания новых типов жилищ получила отражение уже в Программе партии, принятой на VIII съезде РКП(б) в марте 1919 г. В единстве с архитектурой и молодое советское искусство стремилось содействовать становлению новых форм жизни: в многочисленных, но далеко не всегда теоретически безупречных, высказываниях «производственники» стремились сформулировать программу целостного преобразования среды и всеобщего обновления жизни средствами искусства. И хоть эти, во многом романтические, намерения не дали сколько-нибудь ощутимых результатов, сама идея жизнестроительного подхода к проектированию среды, осознание активной роли архитектурно-художественной деятельности в реализации общественных идеалов были крупными завоеваниями теоретической мысли, намного опередившими свое время.

 

Одним из наиболее значительных явлений тех лет, связанных с идеями перестройки быта, было проектирование домов-коммун. Но единичные новаторские объекты, осуществленные строительством, использовались неправильно, а большинство смелых проектных экспериментов вовсе не было реализовано. Вместе с тем имелось необоснованное прожектерство, попытки искусственного насаждения форм псевдо-коммунистического быта. Недостаточная марксистская подготовка отдельных специалистов, вульгаризация проблем переустройства быта приводили порой к загибам левацкого толка (сверхмощные «жилые комбинаты» с полным обобществлением, некоторые проекты «урбанистов» и «дезурбанистов»), конец которым положили постановление ЦК ВКП(б) «О работе по перестройке быта» (1930 г.) и решение июньского (1931 г.) Пленума ЦК ВКП (б) «О московском городском хозяйстве и о развитии городского хозяйства в СССР».

 

С начала тридцатых годов работы над жилищем «переходного типа» приобретают постепенно подчеркнуто градостроительный характер. Изменяется масштаб рассмотрения проблем: первичным элементом жилой зоны начинают считать укрупненный квартал, окруженный магистралями. Идеи 30-х годов о структуре жилого комплекса, его месте и значении в системе города, о ступенчатом построении обслуживания во многом предопределили послевоенную теорию микрорайонирования.

 

В послевоенные годы самым крупным явлением в области жилища был переход на повсеместное строительство типовых квартир для отдельных семей. В результате нескольких этапов совершенствования наши современные типовые проекты находятся на уровне лучших мировых образцов. Сейчас идет работа над жилищем 1980—1990 годов.

 

В связи с массовым заселением новых квартир особое значение приобрели проблемы интерьера жилища. Пропаганда нового «современного» интерьера сделала его популярным, модным. Но на смену штампам периода коммунального заселения пришли другие — жилища начали терять индивидуальность, становиться «на одно лицо». Немалую роль сыграло в этом излишне упрощенное понимание задач комплексной разработки оборудования и убранства жилища только как взаимоувязки, механической подгонки форм друг к другу для создания видимости упорядоченности и гармонии.

 

Закономерности формирования интерьеров производственных и общественных зданий и интерьеров жилища принципиально различны. В первом случае господствует автор — архитектор, дизайнер, художник, и здесь безраздельно царствует комплексное проектирование. А во втором случае последнее слово за жильцом, и неизменные, жестко обусловленные решения не могут иметь места. Человеку нужно обеспечить свободу выбора вариантов, дать «эластичное», гибкое окружение, чтобы оно было подвластно его воле, раскрывало простор для творческого самовыражения и самоутверждения. Так сугубо практические вопросы организации современного жилого интерьера непосредственно вводят нас в круг подчеркнуто перспективных проблем динамичной среды будущего, о которых шла речь выше.

 

Наряду с развитием массового жилища в 60-х годах сформировались теоретические установки и началось экспериментальное проектирование домов-комплексов. Первые ощутимые удары по этой концепции, непосредственно восходящей к домам-коммунам 20-х годов, нанесла активно развивающаяся в последнее время социология урбанизации. К началу 70-х годов оказалось полностью развенчанным распространенное заблуждение, будто бы дома-комплексы являются магистральным, если не вовсе единственным направлением истинно перспективного развития нашего жилища.

 

Современные наши поиски в иных, нетрадиционных направлениях на первых порах преимущественно ориентировались на проблемы расселения и собственно жилищная проблематика затрагивалась лишь попутно. Только в последние годы сама по себе жилая ячейка, ее пространственная организация в связи с предметным комплексом и сам этот комплекс начинают становиться объектами самостоятельных исследований и разработок, которые свидетельствуют о качественно новом этапе поисков.

 

Несомненны профессиональные достоинства многих материалов зарубежной футурологии жилища¹. Еще В. И. Ленин неоднократно указывал на необходимость тщательного изучения зарубежного опыта. На X съезде партии он говорил, что этот опыт в известном смысле может служить опорой для хозяйственных расчетов. В то же время Ленин подчеркивал его ценность прежде всего для частных вопросов. При переходе к обобщениям в широких масштабах ценность зарубежных материалов обычно оскудевает, т. к. идеологические фикции извращают генеральные перспективы исторического процесса².

____________

¹ А. Рябушин. Футурология жилища за рубежом. М., ВНИНТЭ, 1973.

² В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, стр. 363, 364.

 

Трудно говорить о четкой программе и единой системе исходных социологических посылок зарубежной футурологи жилища. Мнения специалистов на этот счет расплывчаты и противоречивы. Наряду со спекулятивным обыгрыванием идей «деидеологизации» профессиональной деятельности и туманным теоретизированием по поводу «постиндустриального общества», некоторые зарубежные теоретики и экспериментаторы чутко улавливают действительно реалистические — во многом связанные с научно-технической революцией и урбанизацией — тенденции, влияние которых на жилище объективно возрастает. Детально прорабатывается собственно жилая ячейка с соответствующим предметным комплексом, системой оборудования. Увеличивается актуальность взаимодействия, а в перспективе органичного слияния архитектурных и дизайнерских разработок.

 

Самые различные направления зарубежных поисков фокусируются на разработке гибких форм среды. Жилище все чаще рассматривают как динамичную систему, приспособленную к изменению своих существенных параметров. Прорабатываются новые структурные принципы его организации, увеличивающие пространственную вариабельность и функциональный динамизм, приемы обновления, непрерывного и дискретного роста ячеек, разнообразные способы их сочетания в групповые пространственные образования. Получили распространение идеи структурализма, метаболизма и метаморфоризма среды, ее кибернетизации, бионизации, психологизации.

 

Специфическое направление поисков рождает развитие электроники, с помощью которой создается «собственная среда», в которой человек как бы отключается от фактической реальности и оказывается в искусственном, им самим управляемом мире иллюзорных видений. Эту тенденцию доводят до предела венские экспериментаторы, работы которых рубежа 70-х годов завершают своеобразный вывод жилища «за пределы архитектуры», начатый (правда, совсем в ином социальном и профессиональном ключе) английской группой «Аркигрэм» в начале прошлого десятилетия. В подчеркнутой переориентации на внутренний мир и ощущения индивида отразились углубляющиеся процессы автоматизации буржуазного общества, разобщенность людей, их всеобщее отчуждение в условиях капиталистической действительности.

 

Сосредоточившись на «внутреннем пространстве», «собственной среде», участники венского движения и их единомышленники, хотят они того или нет, на деле развивают идеи десоциологизации человека, максимально обособляя его от других людей и уводя внимание от реальных проблем и практических задач преобразования действительности. Это заставляет задуматься и о социально-политических аспектах подобных экспериментов Тем не менее вопрос: добро или зло несут они человечеству? — не может, по-видимому, решаться однозначно. Несомненна прямая социальная обусловленность возможных последствий применения «архитектурных машин» и аппаратов, подобных венским. Все зависит от того, в чьих руках они будут находиться и для каких целей использоваться.

 

Если зарубежные поиски первой половины 60-х годов были окрашены своеобразным технологическим детерминизмом и насквозь проникнуты функционалистическими устремлениями, то со второй половины десятилетия начинают набирать силу установки антифункционализма. В работах австрийских и особенно итальянских авангардистов тенденции эмоционализма проявились наиболее ярко. Вместе с тем строгий функционализм отнюдь не сдал своих позиций. Эта двойственность отчетливо прослеживается в концептуальных проектах последних лет.

 

Представители обоих направлений демонстрируют подчеркнуто «антивещистскую» направленность творчества. У функционалистов вещь как таковая чаще всего вообще отсутствует, проектируется сложная многофункциональная система, агрегат, части которого лишены композиционной самоценности и приобретают смысл лишь в совокупности и взаимодействии друг с другом. Идеи преодоления потребительского отношения к вещи и ее «развеществления» путем особого конструирования вещной формы пронизывают и многие проекты антифункционалистов. «Антивещистские» тенденции ведут экспериментаторов еще дальше. Объектом разработки становится уже не столько среда, сколько определенные способы жизнедеятельности, а материальное окружение выступает в лучшем случае подсобным средством осуществления проектируемых поведенческих актов. На повестку дня, прежде всего в Италии, выходит так называемый бихевиоральный (поведенческий) дизайн. В «антивещистской» направленности сходятся позиции функционализма и антифункционализма, поведенческого дизайна и отдающего мистикой эмоционализма — столь различных по своему социальному и идеологическому содержанию.

 

Многие поисковые разработки — и у нас в стране и за рубежом — вызывают смущение. Недоумевают и специалисты: неужели нас ожидает такое будущее? Однако такие разработки не имеют и не должны иметь ничего общего с попытками «угадать» грядущее в конкретных деталях и подробностях. Это пустая и никчемная затея. Имеет смысл лишь исследование вероятных тенденций, возможных направлений развития с целью их последующего сопоставления и выбора оптимальных вариантов. В. И. Ленин призывал не бояться необычных с точки зрения здравого смысла выводов, «диковинных» теорий, считаться со всеми возможными и даже «вообще мыслимыми комбинациями»¹. Исследования будущего для уточнения практических действий в настоящем, оценка настоящего с позиций будущего — с этой точки зрения мировой опыт экспериментов в области жилища приобретает несомненную актуальность.

____________

¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 7, стр. 239.

 

В 60-е годы получили развитие так называемые концептуальные проекты принципиально не предназначенные для практической реализации, представляющие собой как бы сгустки идей, выраженные в проектно-знаковой форме и адресованные лишь узкому кругу специалистов: «архитектура для архитекторов» и «дизайн для дизайнеров». Такое проектирование избавляет от связывающих творческую инициативу пут — жестких экономических ограничений, нормативных предписаний, традиционных представлений о возможном и невозможном — дает свободу поиска новых неожиданных решений. Концептуальное проектирование оказывает немалое опосредованное влияние на реальную практику, расшатывая устоявшиеся стереотипы, показывая, что все может быть вовсе не так, как об этом принято думать, что за гранями привычного раскрываются совсем иные горизонты.

 

Значение и перспективы концептуального проектирования, которое разворачивается у нас, существенно отличны от зарубежного, лишенного ясных ориентиров, общественного развития. По сути дела позитивные аспекты этого особого вида творческой деятельности — теоретические и прикладные — могут в полной мере проявиться и реализоваться лишь в обществе, развитие которого направляется целеустремленно и на научной основе. Именно в условиях социалистического общества концептуальное проектирование может и должно стать активным орудием прогресса.