«Великий вызов. Сравнительная энциклопедия США—СССР»: Архитектура и градостроительство. 1969

 

 

Французское издательство Robert Laffont в 1967—1968 годах выпустило фундаментальный труд «Великий вызов. Сравнительная энциклопедия. США—СССР» (Le grand défi. Encyclopédie comparée USA—URSS). Главным редактором по разделу СССР являлся Жорж Сориа, коммунист, известный писатель, переводчик, журналист, автор многих книг о Советском Союзе. Редколлегию по разделу США возглавлял Марк Сапорта. Членами редколлегии и авторского коллектива были люди разных политических направлений и убеждений. Французское издательство стремилось, как отмечалось в предисловии, объективно осветить положение дел в СССР и США.

 

В 1969 году «Сравнительная энциклопедия» была переведена на русский язык и выпущена издательством «Прогресс». В открытую продажу книги не поступали, номерные экземпляры рассылались по специальному списку.

 

Публикуем разделы энциклопедии, посвящённые архитектуре и градостроительству СССР и США. Издание оцифровано и частично (отдельные тома) выложено в открытый доступ Российской государственной библиотекой.

 

 

 

 

 

 

 

 

Отражение социально-экономического своеобразия

 

Отныне специфический характер всякой архитектуры уже не основывается только на ее национальной традиции. В самом деле, везде в мире развитие архитектуры выражается в последние десятилетия в некоторой нивелировке специфических форм местных, региональных или даже национальных архитектур. Технический прогресс, развитие транспорта, открытие и эксплуатация новых богатств мало-помалу стерли в СССР различия, связанные с региональными ресурсами и традициями.

 

Местные и вообще «народно-фольклорные» аспекты советской архитектуры находятся на пути к исчезновению. Даже беглый анализ положения приводит к безусловному выводу, что здесь, как и повсюду, мы присутствуем при рождении единой международной архитектуры, отражающей не столь местные особенности, сколь культурно-экономическое развитие рассматриваемой страны.

 

Исходя из этого, можно было бы рискнуть утверждать, что специфически советской архитектуры не существует, поскольку в СССР, как и везде, все чаще встречаются одни и те же элементы современного архитектурного языка — это связано как с большей индустриализацией методов строительства, так и с более точным изучением потребностей. Но архитектура — это не только каталог форм и методов строительства; она не только способ изготовления на заводе архитектурных деталей.

 

Эти формы, эти элементы, эстетические и экономические поиски, связанные с их правильным использованием, имеют одно существенное назначение: служить жильем для людей и местом для их деятельности. Ибо если архитектура — это проблема форм, то вопрос о ее содержании также существует, но вот здесь-то и проявляется своеобразие советской архитектуры.

 

В самом деле, все программы, установленные руководящими инстанциями и решенные советскими архитекторами и градостроителями, несут на себе печать нового строя. Обновление города, современный жилой массив, спортивный комплекс или ансамбль для отдыха и развлечения — это программы, рассматриваемые и реализуемые в связи с некоторой их концепцией, отражающей советское социально-экономическое своеобразие. Прежде всего каждая отдельная советская архитектурная реализация вписывается в общий планируемый ансамбль. Будучи удачной или нет, гармоничной или нет, она существенная часть целого, общий план которого уже предустановлен.

 

В наиболее тяжелый период советской архитектуры (1932—1956) неудачи не были связаны ни с отсутствием земельных участков для застройки из-за спекулятивного повышения их цен, ни с совершенным отсутствием художественного воображения у некоторых руководящих архитекторов, а были связаны с тем, что попытались возвратиться к архитектурным формам прошлого и незаконно применить их к новым структурам. В этих неудачных попытках хотели видеть как бы контуры нового советского стиля в архитектуре. Правильнее же их рассматривать как убедительное доказательство того, что в наше время специфический характер архитектуры любой страны, какова бы она ни была, проявляется не столько в формах, сколько в содержании.

 

Здания новых черноморских санаториев, предназначенных для отдыха трудящихся, в целом, безусловно, похожи по форме на подобные же здания во Флориде или на Лазурном берегу. Но «программа», предшествовавшая их реализации, фундаментально отличается от программ курортных ансамблей в Майами или Монако.

 

Равным образом новые жилые массивы советских городов могут на первый взгляд напомнить такие же массивы, построенные в Парижском районе, в Сарселе или Муране. Но находящиеся там социально-культурные учреждения, даже если иногда они недостаточно хорошо или просто плохо спланированы, никогда не являются результатом случая или минимальной оценки потребностей. Они были запланированы и задуманы в то же время, как и сами жилые массивы, в соответствии с определенным представлением об общественной жизни. Поэтому, несмотря на внешнюю схожесть, они фундаментально отличны от того, что можно видеть в других странах, где забота об этих аспектах чаще всего является побочной. Этот метод архитектурного творчества и градостроительства придает советским архитектурным ансамблям своеобразие.

 

 

 

Против дорогостоящих архитектурных излишеств

 

Со времени своего рождения в 1920 г. и до наших дней развитие советской архитектуры делится приблизительно на три периода, во время которых принцип множественности школ и направлений был поочередно поддерживаем или отвергаем. В первый из этих периодов (1920—1932) характеры и идеи сталкивались не на кафедрах, а на тысячах строительных площадок. Во второй период (1932—1956), который начался с роспуска существовавших тогда школ и продолжался как процесс унификации архитектурных направлений, возник единый стиль, унаследованный от прошлого, в котором выражается противоречие между навязанной сверху псевдоисторической формой и новой техникой, а также новыми потребностями. Что касается третьего периода (с 1956 г. и поныне), то он характерен двойной заботой — порвать с бесполезным единостилием и шаблонностью предшествующего периода. Но еще нельзя заметить появления четко различимых стилей, не говоря уже о противоположных по стилю школах или направлениях.

 

 

Возрождение прошлого

 

В 1920—1932 гг. сторонникам классической архитектуры, замороженной в своих неизменных законах, противостояли многочисленные школы тех, кто считал, что техника XX в. и новые отношения в общественном производстве могут содействовать рождению новой архитектуры.

 

Ассоциация новых архитекторов (АСНОВА) вела чисто формальные поиски, результаты которых мизерны.

 

Конструктивисты содействовали быстрому развитию новой архитектуры, связанной с развитием промышленности и руководящей ролью рабочего класса. Наиболее блестящими из них были братья Веснины (комплекс Днепрогэса, Дворец культуры автозавода им. Лихачева в Москве), М. Гинзбург (санаторий Министерства нефтяной промышленности в Кисловодске), К. Мельников (павильон Промышленной выставки в Москве, 1923) и т. д. Пытаясь создать с учетом их функций здания, отвечающие новым общественным отношениям, они искали соответствующие им формы без формалистских или «пассеистических» предрассудков. Влияние этой группы продолжало оставаться весьма значительным даже после 30-х гг.

 

Общество современных архитекторов (ОСА) связывало себя с движением Пролеткульта, согласно которому так называемая пролетарская культура существует уже в недрах рабочего класса и до построения социалистического общества. Это движение, которое зашло в тупик, имело для архитектуры катастрофические последствия. Почуя провал своих теорий, его сторонники влились в ряды традиционалистов. Они повели этих последних за собой путем всякого рода перегибов, к которым ведет такое присоединение. Тем самым они частично в ответе за те эксцессы и декоративный дебош, который поражал советскую архитектуру до конца 50-х гг. Они поддерживали догматическое направление, которое надолго парализовало развитие советской архитектуры (в Москве это реконструкция улицы Горького и строительство театра Советской Армии, причудливый общий план которого представляет собой пятиконечную звезду). Московская ассоциация архитекторов (МАА) группировала других архитекторов, более пожилых и более опытных. Свои первые работы большинство из них сделали еще до революции. Они, как и все сторонники классицизма, проповедовали, что унаследованные от прошлого архитектурные формы ввиду своей «универсальности» способны отвечать требованиям нового общества.

 

Если Щусев в Мавзолее В. И. Ленина сумел освободиться от этого наследия, то тяжелые, старомодные творения Жолтовского (здание Госбанка в Москве, жилые дома на Моховой и др.) свидетельствуют о принципиальной неадекватности этой архитектуры современному техническому развитию. Начиная с 30-х гг. эта архитектура, однако, стала безраздельно господствовать, опираясь па профессиональное мастерство архитекторов-классиков («реставраторы», говорили о них конструктивисты), на демагогию перебежчиков из ВОПРА, а также, следует заметить, на желание масс достичь высот культуры и приобрести комфорт, поспешно отождествленные ими с культурой и комфортом низвергнутой буржуазии.

 

В 1932 г. все упомянутые выше группировки были распущены. Был создан единый Союз советских архитекторов. Руководство архитектурой берут в свои руки государство и коммунистическая партия. Совпадая с развитием индустриализации, это решение объясняется стремлением руководителей к планированию, и оно в принципе облегчает планирование, равно как и индустриализация и механизация строительных работ. Но в действительности одержала верх архитектура, возрождающая черты прошлого, плохо приспособленная к задачам индустриализации.

 

С 1932 по 1956 г. объем строительства постоянно возрастает, оно прерывается только во время войны. Наблюдается промышленное производство некоторых архитектурных форм. Колонны, аркады, антаблементы изготавливаются заранее, но эти элементы архитектоники, восходящие к той эпохе, когда строительство велось вручную, фактически замедляют индустриализацию строительства. В старых формах строятся дворцы культуры, вокзалы, почтамты. Но тем самым не разрешаются функциональные проблемы упрощения процесса строительства и снижения его себестоимости. Эти противоречия со всей очевидностью выступают в таких сооружениях, как Дом правительства в Баку (Дадашев и Усейнов), Центральная площадь в Ереване (Туманян), здания на Крещатике в Киеве (Власов, Добровольский и Приймак), здания Московского университета (Руднев, Чернышев, Абросимов, Хряков). Но это лишь единичные примеры, взятые из тысяч им подобных.

 

«Пассеистская» по своим формам архитектура этой эпохи не оставляет никакого места для борьбы школ и направлений. В этот период ничего не было построено такого, что не соответствовало бы одержавшему верх направлению. Но, несмотря на тормозящее влияние формализма, эта эпоха — эпоха индустриализации и заводского изготовления сборных конструкций. Первое здание, построенное из предварительно изготовленных на заводе панелей, было сооружено в 1940 г. архитекторами Буровым и Блохиным на Ленинградском проспекте в Москве — оно разительно отражает противоречие между формами и техникой, между функционально необходимой простотой и навязанными сверху внешними украшениями.

 

 

Лучше использовать накопленные технические средства

 

Период с 1956 г. и до наших дней характеризуется обострением и выходом наружу противоречия между передовой техникой и псевдоисторическим официальным стилем. Противоречие достигло вершины своего выражения на Всесоюзном совещании строителей (декабрь 1956 г., Москва), на котором сам Н. С. Хрущев выступил против чрезмерной дороговизны ненужного архитектурного украшательства, ведущего к растрате денежных средств и задерживающего сооружение зданий. Эта нашумевшая критика остановила опасное развитие и послужила трамплином для тех, кто ждал лишь сигнала, чтобы освободить советскую архитектуру от парализовавших ее догм.

 

Было взято новое направление, ставящее целью, в частности, лучше использовать накопленные технические средства и отвечать потребностям развивающегося общества. Но можно ли ныне говорить о наличии школ? Хотя и можно пренебречь арьергардными боями, которые ведут скрытые сторонники устаревшей архитектуры, все же следует, с одной стороны, заметить, что период, прошедший со времени Всесоюзного совещания строителей, слишком короток, чтобы произошли заметные сдвиги, учитывая еще значительную потребность в зданиях.

 

С другой стороны, сама организация профессии, группирующая архитекторов по строго иерархизированным крупным мастерским, довольно плохо сочетается с прогрессом, достигнутым разрозненными рядами.

 

Но на недавних конкурсах, в которых участвовали архитекторы, работающие вне мастерских, все же можно было обнаружить наличие если не школ, то по крайней мере тенденций.

 

В конечном счете, как представляется, эти тенденции утвердятся лишь тогда, когда качество и в особенности разнообразие стандартизированных элементов будут значительно повышены, так же как и квалификация рабочих, делающих и монтирующих эти элементы на строительных площадках; когда общий профессиональный уровень архитекторов позволит лучше использовать наличные возможности; когда архитекторам будет предоставлена возможность не только комбинировать эти архитектурные элементы, но и участвовать в выработке их форм.

 

Только тогда может развиться не средняя архитектура, а такая архитектура, которая, несмотря на стандартизацию, оставит дверь открытой для гармонии и разнообразия, одним из аспектов которых является правильно понятая и гибкая стандартизация.

 

В созданных таким путем ансамблях крупнейшие архитекторы будущего смогут благодаря техническому развитию более обширного архитектурного словаря посвятить свои усилия изучению все более многочисленных проектов, которые последовательно устраняют ныне неизбежные типовые проекты.

 

 

 

Специализированные творческие архитектурные мастерские

 

Идет ли речь о жилых домах или общественных зданиях, строительство характеризуется все большей индустриализацией, все более широким применением типовых проектов и планированием. Из этого следует, что модели жилых домов здесь менее разнообразны и менее многочисленны, чем в странах, где преобладает частная инициатива и где конкуренция, как и спекуляция недвижимой собственностью, играет большую роль. Все более острая нужда в жилой площади в городах ускорила процесс индустриализации и изготовления сборных конструкций. В этих условиях сборные конструкции имеют тенденцию становиться все большими по своим размерам: советские строители используют не только элементы строительства (вертикальные и горизонтальные панели), предназначенные быть собранными в различных комбинациях, а уже целые здания, собираемые окончательно на строительной площадке из готовых блоков-комнат без возможности варьировать. Отсюда следует тот факт, что подавляющее большинство квартир являются однотипными и находятся в многоэтажных домах. Эти квартиры из 1, 2, 3 и редко из 4 комнат отвечают средним нормам по квадратной площади и по оборудованию, существующим в Европе. Они состоят из крупных железобетонных блоков, изготовленных на заводе и собираемых на строительной площадке путем стыковки. Внутреннее расположение каждой квартиры отражает заботу об упрощении процесса монтажа сборных конструкций и стремление изолировать каждую комнату. Поэтому планировка чаще всего та же, что и в других странах: санитарный узел, кухня и передняя, куда выходят комнаты. Большинство этих зданий строится и управляется государством. Некоторые из них — кооперативами, другие — производственными предприятиями. Но эти различные юридические статусы жилых домов не имеют значения для самого их типа.

 

На первый взгляд может показаться любопытным, что разнообразие типов жилых домов было бо́льшим в первые годы советской власти. В это время строительство велось традиционными методами. Ничто не мешало до бесконечности менять проекты. Переход к индустриализации сократил число моделей. Индустриализация строительства должна вести к созданию разнообразных заранее изготовленных блоков, которые позволят архитекторам снова свободно творить в зависимости от различных потребностей.

 

Вблизи больших городов все больше и больше можно встретить маленькие домики сельского типа — «дачи», построенные частными лицами, но на земельных участках, которые остаются, за очень редкими исключениями, собственностью государства. Эти деревянные домики, иногда изготовленные на заводе, состоят из 2 или 3 комнат, кухни и санитарного узла; они построены по типовому проекту и на небольшой площади.

 

В советской деревне, как в любой сельской местности, жильем для семьи колхозника служит индивидуальной дом («изба»), преимущественно бревенчатый. Хотя здесь чаще всего можно встретить дома с традиционными элементами местной архитектуры, индустриализация все же доходит и сюда: некоторые крупные сельскохозяйственные коллективы и предприятия сами изготовляют сборные дома.

 

Поскольку проблема собственности на землю решена путем национализации всей земли, то фактор разнообразия построек, как вынужденный результат разбивки земли на мелкие участки, (эта разбивка порой принимает абсурдные формы), исчез. В этом-то и заложена одна из причин ограниченного числа типов жилых домов, которые на нынешнем этапе менее многочисленны в СССР, чем в Европе или в Америке.

 

Следствием этого положения, несомненно, является некоторая монотонность. Однако борьба с этой монотонностью не является более — если учитывать советские социально-экономические условия — проблемой только самой архитектуры. Советские архитекторы в один прекрасный день будут призваны силой обстоятельств решить эту проблему.

 

Существует множество специальных творческих архитектурных мастерских, называемых экспериментальными мастерскими. Их задача — изучать проблемы жилищного строительства, учитывая развитие экономики в будущем, — например типы жилых домов, которые смогут возводить в 1980 г. в связи с общим развитием экономики и возросших культурных потребностей.

 

Именно в этих мастерских изучаются прототипы зданий, предназначенных для некоторых районов страны (например, Сибири) с особенно суровым климатом. Исследования в этой области продвинулись очень далеко — предполагается строительство целых кварталов, находящихся под прозрачным колпаком, с особенно благоприятным микроклиматом; связь между кварталами осуществляется через закрытые и обогреваемые переходы. Другие исследования ведутся для городов, находящихся в жарком среднеазиатском климате.

 

Иногда современные исследования продолжают некоторые старые исследования, которые были утопическими в прежнее время, но вполне осуществимы теперь. Так обстоит дело, например, с проектами жилых домов, выдвигавшимися в 20-е гг. В то время был задуман, и в некоторых случаях осуществлен, совершенно новый тип жилища — «дом-коммуна». Речь идет о жилых комплексах, где индивидуальная жилая площадь была сведена к необходимому минимуму, тогда как важные службы коллективного пользования заменяли всю домашнюю деятельность, происходившую прежде в рамках семьи. В те годы эта попытка преобразовать образ жизни потерпела провал в силу существовавших тогда нравов и в особенности из-за слабости технических возможностей. Исследования теперь продолжаются уже в новых, сегодняшних условиях жизни. Некоторые прототипы этих «домов-коммун» с важными службами коллективного пользования уже существуют. Некоторыми своими сторонами эти здания напоминают «квартиры-гостиницы», построенные в Соединенных Штатах.

 

 

 

Стереть различие между центром и окраиной

 

Советское градостроительство — изучение и реализация проблем, поставленных развитием городов, решение вопроса о связи между жилыми кварталами и промышленными зонами, внедрение служб общественного пользования, исследования в области городского транспорта — родилось в 30-е гг.

 

Революционное преобразование общества охватило в те годы уже и эту область, но из-за отсутствия средств нельзя было еще приступить к ее решению. Задача, которая сразу же встала перед советскими градостроителями, — переосмыслить традиционные взгляды на развитие городов, на их преобразование и их приспособление к современным проблемам. Тогда как в остальной части мира деятельности градостроителей и городских властей мешает соблюдение норм, и эта деятельность выражается главным образом в контроле над строительством и в создании (довольно робком) новых ансамблей путем преодоления лабиринтов, отжившей себя регламентации и сетей частновладельческих интересов и спекуляций, в Советском Союзе благодаря уничтожению частной собственности на землю стало возможным создать функциональные городские ансамбли, выражающие по своей концепции, как и по форме, новую действительность.

 

Положение с градостроительством, унаследованное советским строем, отличалось от положения в высокоразвитых индустриальных странах — при царском режиме редко соблюдались нормы градостроительства и даже санитарные нормы. Их несоблюдение, это стоит, между прочим, отметить, не влекло за собой никакой серьезной санкции. Земельная площадь, предназначенная под застройку, была настоящей собственностью феодального типа, на которой ее владелец мог возвести любую постройку. Так создавались русские города с их монументальными зданиями (символом центральной власти или богатства земельной знати), находящимися в городской магме, где богатые жилые кварталы резко отделялись от рабочих кварталов с лачугами, разбросанными вокруг заводов. Исходя из этого наследия был определен основной принцип, сохраняющийся и поныне, советского градостроительства, то есть задача устранить в городах различие между центром и окраиной. Первым планом, воплотившим этот принцип в практику, был план реконструкции Москвы (1935). Многочисленные здания в центральных кварталах были предназначены для административных и культурных целей, другие были распределены среди различных слоев населения. Различие, некогда существовавшее между различными частями города, было мало-помалу устранено. Во всех крупных городах СССР происходил тот же процесс — распределение места жительства трудящихся потеряло всякий преднамеренный характер.

 

Сегодня старый центр Москвы, так же как и старые пригороды, заселен как рабочими, так и директорами заводов и новой интеллигенцией; то же самое можно видеть во всех советских городах.

 

Советские города отныне стремятся отразить новое общество, для которого они и предназначены, — бесклассовое общество будущего. Это преобразование социальной структуры городов, которое значительно облегчает задачу советских архитекторов, однако, еще не решило, как это легко себе представить, всех проблем градостроительства. Освободившись от прежних трудностей, советские градостроители теперь столкнулись с техническими, функциональными, творческими проблемами.

 

Ныне двумя основными областями деятельности советского градостроительства являются реконструкция старых городов и строительство новых кварталов и новых городов. Это строительство ведется по «схемам», которые точно определяют совокупность необходимых служб — учреждений и предприятий — с учетом численности населения и плотность размещения этих учреждений и предприятий, их расстояние от места жительства, число детских садов, коммерческих центров, новых кварталов. Эти операции, которые при режиме частной собственности на землю требуют сложных административных действий, переговоров или даже крайне трудных экспроприаций, сводятся здесь к техническим, функциональным и композиционным проблемам; многочисленным учреждениям по городскому планированию и строительству поручено разрешать их с помощью специалистов самых различных профилей.

 

Инструмент общего планирования — городское проектирование — позволяет на долгие сроки устанавливать программы рационального размещения промышленных центров, выделять необходимые для будущих учреждений и предприятий земельные резервы и в особенности ограничивать размеры городов и численность их населения. Ограничить размеры города, его рост — означает сооружать или города-спутники, или новые города в до сих пор не застроенных районах. Первые строящиеся в окрестностях Москвы города-спутники включают в себя жилые дома, технические и социально-культурные учреждения и промышленные предприятия, порождающие спрос на рабочую силу; цель их создания — сделать их самостоятельными городскими центрами. Что касается новых городов, то мало стран имеют в этой области столь богатый опыт. Первые новые города в СССР появились в рамках первого пятилетнего плана с 1930 г. Магнитогорск, Сталинград, Челябинск и др. были до этого лишь большими поселками полусельского типа. Ныне каждый из них насчитывает сотни тысяч жителей. Это города, развитие которых, осуществленное по частям, происходило не анархически. Наряду с этими новыми городами следует упомянуть и старые города — Минск, Смоленск. Совершенно разрушенные во время войны, они были полностью восстановлены по новым проектам, которые зачастую отмечены формализмом, сухостью и поразительным отсутствием воображения. Несмотря на усилия нового поколения, некоторые здания долго еще будут своим видом портить советский городской пейзаж. Но сейчас уже производится реконструирование, которое возможно благодаря имеющемуся в резерве большому свободному пространству и ширине проспектов (в среднем от 50 до 75 м). Так же обстоит дело, в частности, и с проблемами, которые раньше не стояли перед советскими градостроителями, например с проблемой автомобильного движения, стоянок автомашин и гаражей (эти последние ставят весьма серьезную проблему в стране со столь суровым климатом — проблему обогрева, без чего в холодное время года машины с трудом заводятся по утрам).

 

Что же касается влияния технологического развития на «формы» градостроительства и на программирование, то оно значительно. В самом деле, с 1950 г. предпринимаются исключительные усилия в области индустриализации строительства, изготовления сборных конструкций и строительства по типовым проектам. Быстро переходя от одного способа изготовления и монтажа сборных конструкций к другому, строительная промышленность находится на стадии, когда уже целые комнаты вставляются в «моноблок», и приступила сейчас к широкому использованию пластических материалов.

 

Организованная скорее как монтаж все более крупных блоков, чем взаимозаменяемых панелей, допускающих при их использовании большую свободу концепций, эта техника, однако, имеет тенденцию ограничивать возможности архитектора. Из этого вытекает однотипность проектов, которая оказывает влияние на внешний облик кварталов и городов. Это усугубляется еще и тем, что хотя учреждения социально-культурного назначения и не изготовляются заранее целиком, но они, во всяком случае, проектируются по типовым проектам и монтируются из сборных элементов. Это противоречие между размахом сборки изготовленных конструкций и самими условиями ее осуществления и является причиной монотонности многих городских ансамблей.

 

Выбор проектировщиков в целом, как представляется, ограничен стремлением придерживаться некоторого числа уже испытанных систем, технические и экономические аспекты которых известны с самого начала.

 

Однако советские специалисты, как и потребители, все более задумываются над этими проблемами. В новейших проектах можно заметить явное желание выйти за рамки простой технической рационализации, чтобы создавать уже не городские ансамбли, а настоящие города, отвечающие одновременно как элементарным и функциональным потребностям, так и самым высоким потребностям в области культуры.

 

Изготовление и монтаж сборных конструкций, как и индустриализация строительства, находятся, впрочем, лишь на самой первой стадии развития. Их эволюция непременно произойдет, когда будут решены самые срочные проблемы в направлении все большего увеличения разнообразия типовых проектов, что позволит не просто собирать однотипные квартиры, а творчески создавать их, и тогда архитектор снова будет играть первую скрипку по сравнению с градостроителями и проектировщиками.

 

---

 

 

 

 

 

Небоскребы — под конторы, а одноэтажные дома — под жилье

 

Несмотря па некоторую униформизацню архитектуры во всем мире, большинство архитектурных стилей в Соединенных Штатах является результатом синтеза между чужеземным вкладом и местными традициями в зависимости от наличия тех или иных местных материалов. Поскольку Соединенные Штаты образовались путем иммиграции около 41 млн. человек, американская архитектура отличается крайним разнообразием стилей. А вот небоскреб, идея которого принадлежит главным образом американцу Салливену, был заимствован многими странами мира.

 

Небоскребы — это «здания под конторы». Хотя жилые дома могут отныне иметь 15, 20 или 30 этажей, в США их не считают небоскребами, а обычными, хотя и очень высокими, сооружениями. Особенность небоскреба состояла в том, что он удовлетворял потребности целой нации в быстрой экспансии, а также нужды деловых людей, искавших помещения под свои конторы в перенаселенных промышленных центрах, где горизонтальная застройка была ограничена, тогда как условия экономического рынка требовали прямых контактов между бизнесменами. Старые способы строительства, при которых тяжесть зданий ложилась на стены, ограничивали высоту зданий. Значит, надо было их обновлять. Отсюда создание новой структуры здания, требующей особенно прочного остова из стали и бетона; теперь фасады более не держали на себе всю тяжесть сооружения; высота его теоретически могла быть неограниченной.

 

В первых небоскребах, построенных около 1880 г., использовалась традиционная орнаментировка; она стремилась выразить архитектурные особенности, принятые в то время. Фасады украшались карнизами и колоннами (хотя иногда и из литого железа), ионическими или коринфскими капителями и другими архитектурными украшениями. В течение длительного времени, несмотря на прогресс в сборке стальных каркасов, в технике производства лифтов и других областях основная линия осталась традиционной.

 

Преобладающий в эту эпоху стиль — с этажами, отступающими друг от друга по мере возвышения здания, — придавал первым небоскребам вид смонтированных вместе комнат; но он был навязан местной регламентацией в области света и пространства. В своем усилии удовлетворить требованиям этой регламентации, не связывая себе руки, архитекторы скоро пришли к новым решениям проблемы как формы, так и объема самых высоких сооружений. Постепенно они отказались от башен и карнизов в пользу вертикальных линий. Хотя последние этажи часто еще украшались архитектурными деталями готического стиля или стиля эпохи Возрождения, форма здания вскоре последовала за своим назначением и стала выражать его.

 

Эта тенденция полностью развилась за последние годы — при одновременном дополнении, исправлении и приспособлении к требованиям регламентации, — порождая новые формы. Многие небоскребы строят теперь, отступая от уличной линии (например, здание, которое занимает ООН в Нью-Йорке); между зданием и улицей остается пространство, пригодное для удовлетворения общественных потребностей (парки, скверы, лужайки, террасы и т. д.). Результатом этого явилось улучшение внешнего вида наиболее перенаселенных кварталов и одновременно появление нового стиля.

 

Объемы, состоящие из вертикальных линий, полностью выражают одновременно использованную технику и функцию этих «городов в городах», предоставляющих сотни тысяч квадратных метров площади тысячам служащих и посетителей. Разрыв со старым стилем теперь полный; форма новых небоскребов квадратная, прямоугольная или эллипсоидная. Стены заменены заслонами из стекла и металлических рам — из алюминия, стали, бронзы и других металлов. Изменения температуры и освещения вне здания компенсируются — иногда автоматически— окраской стекол, кондиционированием и соответствующим освещением каждой комнаты, делая ненужными классические форточки в каждом окне. В сердцевине здания, поддерживающей весь ансамбль, обычно находятся лифты (автоматические экспрессы), лестницы и бассейны или различные службы. Пространство между этим центральным ядром и стенами, предназначенное под конторы, может быть использовано по усмотрению и в случае необходимости, временно разделено легкими и подвижными перегородками, причем здесь нет никаких стен или поддерживающих колонн.

 

Как архитектурные сооружения небоскребы — наиболее совершенное выражение американского индустриального общества, где искусство и техника совместно вносят свой вклад в постоянное совершенствование стиля и материалов.

 

Что касается зданий под жилье, то здесь архитектурные стили становятся разнообразными, в зависимости от районов, влияния определенных групп иммигрантов или требований местного материала. Все они, однако, каковы бы ни были заимствования, являются специфически американскими.

 

Прибывшие из Европы иммигранты-пионеры нашли здесь в избытке лес, чего не было у них на родине.

 

В этом причина того, что европейские архитектурные концепции сразу же были приспособлены к этому материалу. Первые строители, которыми часто бывали корабельные плотники, переделывали, исходя из необходимости, классическую планировку кирпичных или каменных домов, которые были у них в Европе. Отсюда постоянное, сохранившееся и до наших дней стремление использовать лес при постройке домов под жилье. Вскоре были оставлены две другие европейские привычки. С одной стороны, несмотря на первые стычки с индейцами, городам не угрожало разрушение от их обычных врагов, и поэтому крепостные стены были бесполезны. С другой стороны, поскольку земельные площади были практически неограниченными, то не было необходимости строить дома вдоль улицы или обносить сады оградой. Раз каждый человек мог получить столько земли, сколько он мог обработать, фермы не группировались в деревни, а были разбросаны по всей округе, Каждая семья жила на своем участке земли. За исключением центров городов, каждый дом стоял изолированно, окруженный лужайкой или садом.

 

Эта коренная трансформация европейских архитектурных идей и присущий иммигрантам-пионерам (см. гл. 1) дух гостеприимства вскоре придали типичному архитектурному стилю свои характерные черты.

 

И еще поныне, поскольку американец привык держать свой дом открытым и принимать своих друзей у себя, а не приглашать их в кафе или ресторан, считается, что каждое жилище должно иметь достаточно обширную площадь, внутри или вне дома, чтобы можно было принять многочисленных гостей. Со временем и благодаря последовательному сокращению рабочего дня потребность в площади для проведения досуга стала все более острой. Многие дома в наши дни имеют бассейн и, естественно, гараж, широкие двери которого составляют один из элементов фасада, что должно быть учтено архитектором.

 

Каковы бы ни были региональные особенности, доминирующая модель домов, в которых фактически живут 30% американских семей, — это сооружение из дерева (часто окрашенное в белый цвет), обычно состоящее из двух этажей. Это довольно открытое здание, с широкими окнами, незастекленной верандой с колоннами и неогороженной лужайкой, которая окружает его со всех сторон.

 

 

 

Готовые детали и панели

 

Франк Ллойд Райт, вероятно, является тем американским архитектором, чьи идеи оказались наиболее оригинальными после нововведений Салливена в конце XIX в. Стиль Райта — простота и строгость. Здания, которые он создал, свободны от всего лишнего. Он использовал все разнообразие материалов: кирпич и камень, искусственный мрамор, дерево, бетон. Он стремился всегда вписать здание в окружающую его природу. В соответствии со своей новой концепцией о внутренних пространствах он включал их одно в другое. Все традиционные идеи о роли дверей, окон и стен были сознательно отброшены Райтом. Элементы опоры здания группируются и изолируются. Следовательно, окна в свою очередь также могут быть сгруппированы в определенных местах и даже заменять целые стены, которые в данном случае уже не служат опорой. По Райту, украшение — одновременно логическое следствие и часть ансамбля. Эти принципы ныне восприняты в Соединенных Штатах многими архитекторами. Их влияние чувствуется на многих частных домах. С 1910 г. ими часто вдохновлялись и европейские архитекторы. Применение этих принципов содействовало тому, что американская архитектура благодаря многочисленным профессорам, сформировавшимся в школе Райта, имеет многочисленных приверженцев во всем мире.

 

Уолтер Гропиус, который был, несомненно, самым значительным из этих профессоров, в своих лекциях, которые он с 1937 по 1953 г. читал в Гарварде, вступал в полное противоречие с традициями академического формализма, пытавшегося путем эклектических заимствований разрешить структурные и функциональные проблемы, поставленные современной техникой.

 

Гропиус учил, что новые функции требуют новых форм и некоторого доверия к средствам выражения, а также к новым материалам и новой технике. По Гропиусу, форма должна следовать за функцией. Ее «полезность» должна быть изучена, понята, рационализирована; она-то и должна определять рисунок. Когда форма, требуемая функцией, выявлена, то к ней не должно прибавляться ничего постороннего.

 

Эта «функциональная школа» имеет теперь в Соединенных Штатах, вероятно, наибольшее число сторонников среди архитекторов, как работающих в маленьких архитектурных мастерских, так и в крупных архитектурных фирмах, специализирующихся на постройке торговых сооружений. Идеи Райта развиваются дальше Технологическим институтом в Иллинойсе под руководством Мис ван дер Роэ, когда-то работавшего в знаменитом немецком «Баухаузе». Он, не довольствуясь разрывом с традиционной планировкой, выдвинул свои собственные идеи относительно строительства жилых или торговых сооружений нормального или большего размера.

 

Согласно ван дер Роэ, благодаря разумному использованию различных материалов при сооружении перегородок, пространства частично сообщаются, а частично обосабливаются; пространство внешнее как бы продолжает пространство внутреннее, не нарушая связи. Так, стеклянные стены разделяют пространства, но четко не выделяют и полностью не обособляют их друг от друга. Структура его высоких башен и даже рядов его низких домов подчеркивает строгую точность сооружения.

 

Пространство как бы обтекает стальные каркасы и через большие стеклянные поверхности выходит за окна. Фасады просты и открыты; они продолжают интерьер здания; они не столь богато орнаментированы, как, например, строения Ле Корбюзье.

 

Но этот простой внешний вид сочетается с большой изысканностью внутри здания, ибо ван дер Роэ — не имеющий себе равных декоратор в области меблировки. Впрочем, качество материалов и элегантность внутренней обстановки сочетается с большой простотой форм. У него очень хорошие ученики — Сааринен, Пей, Джонсон, Баншафт.

 

Недавно в Соединенных Штатах приобрела много сторонников другая школа, которая примыкает к Ле Корбюзье. Здесь материалы выражают лишь самих себя. Формы, функция и пространство — конечно, важные факторы, но они по своему значению следуют за богатством внешней отделки и приложенного здесь творческого воображения. Плиты из грубого бетона, готовые структурные элементы и панели для фасадов составляют своего рода абстрактную скульптуру, в которой акцент делается на смелость и цвет. Этот стиль лучше, чем всякий другой, выражает свободу, которую современные материалы и инженерная техника предоставляют архитектору. Здесь нет ни одной правильной стальной структуры; поддерживающие здание пилоны и центральное ядро могут быть расположены различным образом; фасад же рассматривается как независимый.

 

Хозе Луис Сёрт, который ныне руководит Гарвардской архитектурной школой, — глава и основной пропагандист этого течения. За последние годы несколько зданий было построено в этом стиле в Бостоне, хотя гарвардский Центр изобразительных искусств — единственное здание, построенное Ле Корбюзье в Соединенных Штатах. Поль Рудольф строит поразительные сооружения из бетона, открывая широкие пластические возможности этого материала.

 

На Западе, где климат позволяет постоянно жить на открытом воздухе, Ричард Нейтра, исходя из собственных идей, приспособил принципы Франка Ллойда Райта к конструкции индивидуальных домов. Жилые дома в этих субтропических широтах находятся в тесном «общении» с природой. Среди основных элементов стиля Нейтра фигурируют широкие крыши, нависающие над открытым пространством и затеняющие их, террасы, продолжающие дом и входящие в его состав, а также раздвижные стеклянные стены. Нейтра, создавший жилые дома из бетона и стали, был первый, кто в 1936 г. употребил готовые литые панели.

 

Его ученики застроили такими жилыми домами самые живописные места тихоокеанского побережья и прилегающие к нему холмы. Отсюда этот стиль распространился по всем Соединенным Штатам, с изменениями, обусловленными более суровым климатом.

 

Из других крупных американских архитекторов — родились ли они в стране или потом стали гражданами Соединенных Штатов — надо упомянуть, в частности, Эдварда Стоуна и Миноро Ямасаки. Их стили различны, но они оба создали здания необыкновенной красоты и с весьма интересной симметрией; Иогансен создает на бетоне скульптуры текучей и неуловимой формы. Бакминстер Фуллер, вероятно, самый американский из всех американских архитекторов благодаря своей манере осмысления, в которой осуществлен синтез математического духа, новшеств в строительной технике, новых материалов и новаторских концепций. Безусловно, он опережает свое время, но его геодезические строения имеют большую будущность. Со своей стороны Кан разрешил некоторое число проблем, поставленных индустриальным строительством, путем группировки «низких» элементов в отдельный блок (отопление, климатизация, всякого рода трубы).

 

 

 

Миллион индивидуальных домов в год

 

Строительство индивидуальных жилищ — наиболее активный сектор американской архитектуры. В 1963 г. он поглотил инвестиций порядка 26 600 млн. долл. (правда, часть их правительственные; правительство строило за свой счет индивидуальные жилища для некоторой категории съемщиков, в частности для чиновников). Из них 800 млн. долл. были вложены в строительство жилищ для фермеров. Только в 1963 г. было построено 1 млн. индивидуальных домов, а 560 тыс. начали строиться, то есть объем строительства по сравнению с 1962 г. увеличился на 8%. В 1964 г. рост снова составил 5%.

 

Дома в сельской местности обычно предназначены для одной семьи — часто это вторая резиденция горожан. В большинстве случаев дома деревянные, в том числе и крыша. Их проекты весьма различны: от «бунгало», построенных по типовой планировке (все здесь находится на нижнем этаже и без изолирующих материалов), до двухэтажного дома, в котором можно жить круглый год, с более отработанной планировкой. На Востоке страны весьма популярен дом в форме буквы «А». Он имеет лишь один этаж и мансарду, с крутой крышей (откуда и его название — дом типа «А»). Проемы — двери и окна — находятся на переднем и заднем фасадах.

 

В городах и городских поселках типы жилых домов можно разбить на 3 категории: индивидуальные дома, предназначенные для одной семьи; дома в озелененных зонах и крупные жилые здания: часто своего рода высокие башни, их строят там, где земля дорога, а население многочисленно.

 

С конца второй мировой войны городские зоны в Соединенных Штатах расширились, так как центры городов последовательно теряли часть своего населения, стремившегося найти новые территории, где семья могла бы иметь свой индивидуальный дом. Этой потребности в большой мере содействовало развитие автомобильной промышленности, расширение сети дорог и предоставление правительством гарантий в отношении некоторых форм кредитования жилищного строительства. Имея свою машину и при наличии хорошей дороги трудящийся более не зависит от общественного транспорта, который содействовал скученности в городах. Он может жить вдали от центра, не теряя слишком много времени на поездку туда. Удивителен факт, что многие новые промышленные и торговые поселки не обслуживаются общественным транспортом.

 

Равным образом правительственная гарантия позволила некоторому числу кандидатов во владельцы приобрести дом, внеся сравнительно невысокий взнос. Этим воспользовались, в частности, ветераны войны.

 

Наконец, система налогового обложения недвижимой собственности более благоприятствует владению жилищем, чем его найму.

 

Все эти факторы содействовали развитию строительства индивидуальных домов. С конца войны их строится в среднем 1 млн. в год, 80% из них предназначены для одной семьи. Хотя они изолированы со всех четырех сторон лужайками, они группируются в ансамбли и строятся сериями.

 

Технический прогресс в области строительства, качество материалов, превосходно налаженное распределение потребительских товаров почти постоянного спроса и хорошая информация о недвижимой собственности (специализированные журналы или целые полосы, отводимые рекламе садов и домов в самых различных публикациях) позволили по всей стране внедрить дома самого различного стиля с высоким уровнем комфорта. Многие дома имеют стеклянные стены, террасы-солярии, камины «для уюта».

 

Весьма распространены двери и ставни из алюминия. Тщательная планировка домов и использование в домашнем хозяйстве машин и приборов позволяют большинство этих домов снабдить образцовыми кухнями с мусоропроводами, подвесной печкой, посудомойкой, тогда как стиральная машина и автоматические сушилки находятся в прачечной. Обычно ванная совмещена с умывальной комнатой, снабженной сидячей ванной.

 

В техническом плане все более распространяется в последние годы обогрев путем излучения тепла стенами и полом, равно как и кондиционирование путем направляемых потоков воздуха, заменяя старую систему отопления и кондиционирования воздуха, требовавших наличия соответствующего аппарата в каждой комнате (зачастую размещенного в окне). Облицованные пластиком перегородки и пол встречаются, несомненно, чаще, чем сборные стены нового типа из металла (стали или алюминия). В этой категории жилищ самым распространенным является ранчо, берущее начало от дома (одноэтажного), некогда распространенного на Дальнем Западе.

 

Ранчо имеет многие преимущества. Оно не требует ни глубоких фундаментов, ни внутренних лестниц. Согласно статистике, в среднем ранчо состоит из 3 спален, 1—2 ванн с душем, 1 гостиной, кухни и столовой. Часто ранчо имеет форму буквы «L» — сад находится между двумя примыкающими друг к другу частями «L» и составляет как бы часть дома благодаря раздвижным дверям из стекла. Этот дом приспособлен к образу жизни с короткой трудовой неделей и наличием длительного свободного времени.

 

На Юге страны и вообще в районах с умеренным климатом машина находится просто под навесом, но в других частях страны гараж пристраивается к дому и отапливается. Гаражи более обширны, чем того требуют размеры машины; одновременно они являются сараями, предназначенными для хранения садового инструмента, спортивного оборудования и т. д. Эти дома обычно деревянные, иногда с кирпичной обкладкой лицевого фасада. Крыша может быть террасовидной или наклонной, из дерева, алюминия и т. д. На северо-востоке страны используют деревянную дранку, цвет которой со временем меняется.

 

Индивидуальный дом так называемого «колониального» стиля, весьма, впрочем, распространенного, состоит из двух этажей, один из которых типа мансарды. Спереди — традиционная открытая веранда с колоннами. Окна большие, почти квадратные, разделенные на мелкие квадратики. Ставни прибавляют еще более симметричности. К той же категории можно отнести и дома так называемого стиля «кеп код» со слуховыми окошками, пробитыми в крутопадающей крыше, простым, но изящным входом; белый или серый цвет стен контрастирует с зеленым или черным цветом ставен.

 

Более обширны и элегантны дома из жженого кирпича, построенные в строго геометрическом стиле, который называют «федеральным» или «джорджийским». У них две или четыре печных трубы, кирпичный фасад, окрашенные в ярко-белый цвет окна, двери-окна, или порталы, жалюзи. Большинство новых домов не отвечает требованиям одного определенного стиля. По вкусу покупателя или согласно фантазии предпринимателя-строителя к веранде колониального стиля присоединяются элементы фасада из кирпичей и т. д. Возможны самые различные сочетания. В центре городов высокая цена земельных участков и перенаселенность заставляют строить ввысь. Каждый дом едва занимает 100 кв. м земли, тогда как отведенные под жилые дома пригородные участки занимают в 2 раза большую площадь. В этих условиях выгоднее снимать квартиру в многоэтажном доме, где обычно живет также хозяин дома со своей семьей.

 

Многочисленные квартиры, сдаваемые внаем, построены в пригородах — озелененных зонах. Речь идет о двух- или четырехэтажных домах, обычно кирпичных. Ансамбль зданий расположен среди зеленых насаждений и имеет максимум света. Кроме того, они имеют площадки для игр. Обычно для каждого дома отводится «паркинг» (стоянка для машин).

 

В городских центрах, где большая скученность населения, квартиры теперь все больше группируются в башни из стали и бетона, которые могут украшаться кирпичными фасадами и балконами. Новые здания этого типа, как правило, имеют более 20 этажей. Их планировка весьма разнообразна: есть в виде буквы «L», в виде буквы «H», в виде греческого креста и т. д. Многие из них состоят из однокомнатных квартир для одиноких или бездетных пар. Хотя большинство из них предназначены для сдачи внаем, теперь успешно используются формы совладений, а также различные кооперативы, особенно в Нью-Йорке.

 

 

 

Пятиэтажные автострады в Лос-Анджелесе

 

Американские градостроители должны разрешить целый ряд проблем, которые уже стоят ныне и которые с еще большей остротой будут стоять в будущем. Это заторы на улицах легковых и грузовых автомашин, обветшание промышленных предприятий и жилых домов, из которых горожане стремятся уехать. В самом деле, горожане все больше покидают собственно центр города. Они стремятся жить в пригородах, где имеется место для постройки собственных индивидуальных домов и где они могут наслаждаться чистым воздухом, светом и природой, даже если последняя сводится к лужайке и нескольким деревьям.

 

Лос-Анджелес попытался разрешить проблему перенаселенности путем создания внутри города гигантской сети автострад, с мостами-переездами, которые имеют до пяти этажей. Все это дополняется огромными стоянками. Эти пути сообщения и эти свободные пространства занимают теперь ⅔ площади города, и только ⅓ ее занята домами. Опыт показывает, что эта пропорция недостаточна.

 

Разумеется, в городе, построенном по этой модели, жизнь связана с наличием автомобильного парка. Большинство домов предназначены для одной семьи, имеющей по меньшей мере одну автомашину (и гараж), тогда как торговля сосредоточена в определенных местах, окруженных «паркингами». Не может быть и речи о том, чтобы купить себе продукты на обед в «магазине, что на углу», из-за значительных расстояний. Мобильность здесь — правило. На машине ездят на работу, в магазин, отвозят детей в школу и даже ездят в кино, театр, на стадион или в ресторан.

 

Согласно этой формуле, нет более ни городов-спален, ни городов-спутников; конторы сгруппированы во многие децентрализованные ансамбли — ядра. Это же относится и к промышленным зданиям.

 

Больше не ходят в город работать, а перемещаются через город с помощью внутренних автострад.

 

Эксперимент в Лос-Анджелесе далеко не удовлетворителен, но его можно, улучшив, применить и к другим городам, однако при условии наличия достаточного пространства.

 

Но транспорт — это лишь одна из проблем. Чтобы городская экономика продолжала развиваться на здоровой основе, надо и дальше строить новые жилища и перестраивать опустевшие промышленные и торговые центры.

 

В самом деле, новые дороги огибают города или позволяют их пересекать на большой скорости и исчезать из него. Вот почему многие большие или малые города строятся с расчетом на будущее, сочетая усовершенствование уличного движения с перестройкой ныне опустевших старых кварталов. Вот это-то и называют «обновлением городов».

 

Этим «обновлением» обычно руководит какая-либо государственная организация, но типично американским способом, с передачей большей части реализации перестройки частным предприятиям. Муниципалитет начинает с составления плана перестройки опустевших кварталов. После ряда консультаций с общественностью принимается проект, предусматривающий необходимые экспроприации, возмещение убытков и т. д. Затем здания разрушаются или восстанавливаются, намечаются новые улицы, модернизируется сеть служб общественного пользования. Затем земля делится на новые участки и продается или уступается частным лицам или фирмам, которые берутся эти участки застроить. В 1961 г. насчитывалось 550 организаций такого рода, занятых приведением в надлежащее состояние почти 10 тыс. га в сотнях городов.

 

В проектах может быть предусмотрено, что земля будет отдана под строительство жилых домов (случается, что правительство субсидирует строительство жилых домов с умеренной квартплатой), под деловые центры (конторы и торговые предприятия) или под промышленные заведения. Может также статься, что муниципалитет резервирует за собой всю или часть земли под общественные здания, в частности под культурно-просветительные сооружения или под зеленые массивы.

 

Вследствие развития грузового автотранспорта, с расширением сети автострад промышленность строит свои заводы в любом месте, не стремясь расположиться поближе к железной дороге или реке. Так были созданы в некоторых пунктах больших автострад индустриальные центры вдали от городов.

 

В самом деле, если верно, что здания под торговые центры и жилые дома выгодно строить ввысь, то для заводов верно обратное. Конструкторы-строители должны всегда заботиться о постоянном обновлении промышленного оборудования: поэтому надо, чтобы новые машины легко устанавливались на место. А это требует больших пространств без колонн и перегородок. Следует избегать перевоза готовых изделий или материалов с этажа на этаж с помощью лифтов. Поэтому заводы все больше и больше располагаются на одной площади, если возможно, то в одном нераздельном пространстве, без чего-либо такого, что мешало бы проходу. Кроме того, заводское помещение должно быть окружено свободным пространством (соотношение 1:3). Речь идет обычно о широких вымощенных площадях, необходимых для передвижения грузовиков и под стоянки для машин рабочих, служащих и посетителей.

 

Вот почему ныне промышленные предприятия избегают строить в городах, которые не могут предоставлять в их распоряжение необходимых им территорий. Конечно, в отдельных случаях после сноса старых кварталов сами государственные организации, которым поручено провести обновление города, отводят необходимые участки под строительство заводов. Часто промышленность использует обширные участки, оставленные железнодорожными компаниями или правительством, когда это позволяют местные экономические преобразования. Эти зоны тогда целиком отводятся под заводы и фабрики, и жилищное строительство на этом месте запрещается.

 

Но чаще всего заводы строятся вне городов. Промышленные зоны-парки — это обычно обширные ансамбли, возведенные каким-либо строительным предприятием, которое сдает затем помещения промышленным компаниям. Впрочем, здание строится всегда после заключения договора с будущим съемщиком и с учетом его потребностей; в рамках общего проекта всего ансамбля архитекторы предпринимателя отвечают за планировку, стиль, качество материалов и т. д. Этот общий проект предусматривает насаждение зеленых массивов, наличие открытых площадок для погрузки и разгрузки, стоянок для машин рабочих и посетителей, то есть создание в некотором роде пейзажа, что оправдывает название «парк», даваемое этим новым индустриальным центрам.

 

Другие промышленные ансамбли, на сей раз линейные, простираются вдоль дорог. И здесь также миссия архитекторов — позаботиться о внешнем виде этих зданий, ибо каждый знает, что бесчисленное множество людей, которые будут проезжать по этой дороге, будет судить о фирме частично по виду ее помещений. Среди промышленников и торговцев здесь существует настоящее соревнование, ибо каждый стремится придать своему предприятию наиболее привлекательный вид.

 

Наряду с промышленными зонами-парками в открытом поле, вдали от традиционных торговых кварталов, были созданы торговые центры. Создание этих центров на основных перекрестках больших автострад вызвано перемещением населения, пробками в городах и отсутствием в них достаточного количества стоянок для автомашин.

 

Речь идет о сгруппированных вместе торговых точках, окруженных стоянками, своего рода островах среди моря автомашин.

 

Обычно там можно найти несколько филиалов самых больших магазинов соседнего города и много мелких лавочек, где покупателям предлагают самые различные товары, по любой цене и любого качества. Эти торговые центры включают в себя площадки для погрузки и разгрузки грузовиков, а также закрытые и открытые аллеи, где запрещена езда на автомашине. Часто случается, что такой центр имеет также кинотеатр и залы для собраний и является центром общественной жизни.

 

Наиболее богатые центры имеют помещения с искусственным климатом. Центр в Норсленде, около Детройта (штат Мичиган), занимает 64 га, на его стоянках могут разместиться 7600 автомашин.

 

Район Бостона являет собой типичный пример этих тенденций к сосредоточению промышленности и торговли в зонах-парках вблизи больших городских скоплений.

 

17 лет назад было начато строительство окружной дороги, дороги № 28, чтобы обогнуть центр Бостона и соединить между собой его пригороды. По этой 100-километровой автостраде (которая уже снова расширяется) проходит ежедневно 59 000 машин. С обеих сторон от нее построено: 19 промышленных зон-парков, 340 заводов, 6 торговых центров (от 50 до 60 магазинов в каждом таком центре), 12 гостиниц, 1 площадка для игр; все в целом стоимостью 375 млн. долл. Они выплачивают своим работникам более 400 млн. долл.

 

На что будет походить в Соединенных Штатах город в будущем? Было бы слишком смелым предсказывать это, но Мортон Хоппренфельд, сотрудник вашингтонской Комиссии по городскому строительству, взял на себя этот риск. Он счел возможным утверждать, что исходя из только что изложенных современных тенденций появятся две совершенно противоположные концепции облика города; при этом будут приняты всякого рода компромиссные решения.

 

Одна из них — создание обширных зон, в которых низкие дома будут линейно уходить в бесконечную даль, с центром-ядром из небоскребов, возвышающимся над пейзажем. Ансамбль всей зоны будет связан густой дорожно-транспортной сетью.

 

В противовес этому типу структуры города возникнет концентрическая структура. Здесь деловые кварталы будут располагаться последовательными полосами-зонами, плотность заселенности которых будет уменьшаться по мере увеличения к периферии разнообразия типов, построек.

 

Но эта гипотеза о создании в будущем городов со структурой двух типов — городов с центрами-ядрами и городов с концентрическими зонами, означает, что поиск новых архитектурных форм продолжается.

 

---

 

Скачать издания в формате pdf: