Байе. Византийское искусство. — С.-Петербург, 1888 | портал о дизайне и архитектуре

Византийское искусство / Байэ ; перевод с французского (L'Art byzantin, par C. Bayet). — С.-Петербург : Издание Редакции „Вестника изящных искусств“, 1888

Византийское искусство / Байе ; перевод с французского (L'Art byzantin, par C. Bayet). — С.-Петербург : Издание Редакции „Вестника изящных искусств“, 1888. — [2], 320 с., ил.

Византійское искусство / Байе ; переводъ съ французскаго (L'Art byzantin, par C. Bayet). — С.-Петербургъ : Изданіе Редакціи „Вѣстника изящныхъ искусствъ“, 1888. — [2], 320 с., ил.

ВСТУПЛЕНИЕ

Византийское искусство то подвергалось сильным нападкам, то было превозносимо. Долгое время им занимались только для того, чтобы расточать ему нелестные эпитеты. Самое слово: «византийский», прилагалось ли оно к живописи, или к политике, возбуждало безотрадное представление: вошло в привычку обозначать этим словом искусство, создававшее только безобразные, неизящные произведения, — искусство, которое, с самого рождения своего, было осуждено на неподвижность и не могло ни идти вперед, ни видоизменяться.

Позднее, даже те, которые брали под свою защиту этого несчастного клиента, нередко, в избытке усердия, причиняли ему вред. Прежде чем с точностью определить, что́ следует разуметь под словами: «византийское искусство», чресчур усердные его панегиристы указывали на следы его влияния почти во всех странах и во всех памятниках Запада. Перестав быть прилагательным уничижительным, эпитет: «византийский», получил слишком смутное и, в особенности, слишком растяжимое значение. Каждый стал считать себя в праве употреблять этот эпитет, как ему вздумается. Таким образом, его пристегивали чуть-ли не к половине средневековых произведений, а что касается до памятников другого времени, то и в них видели, по меньшей мере, отражение уроков греческих мастеров и, прибегая к разного рода натяжкам, делали их вассалами Византии.

Подобная замашка, усиливаясь, вызвала противодействие себе. Во Франции, Италии и Германии, историки искусства стали утверждать, что, даже в XII и XIII веках, на Западе были свои, туземные художественные школы, существование которых нельзя не признать. Эта новая реакция сильна, порою чрезмерна. Так, в Италии мы встречаем ученых, непризнающих византийского влияния решительно нигде и ни в чем; некоторые из них, плохо знакомые с историею и памятниками Востока, ставят в заслугу итальянцам то, что они, будто-бы, в IV столетии, принесли туда начатки искусства, развившегося там впоследствии.

Вещь замечательная: как порицатели, так и хвалители византийского искусства, нередко поступали одинаково; многие, прежде чем говорить об его отношениях к художествам других стран, не давали себе труда изучить это искусство на месте, по самым его памятникам. Этой-то задаче посвящается настоящая книга, в которой мы не будем вдаваться в опасные препирательства, а займемся преимущественно тем, что происходило на Востоке. Но так как историю влияний, распространившихся оттуда на Запад, было бы трудно оставить совсем в стороне, то этот предмет излагается вкратце, в последних главах сочинения. Быть может, было бы лучше устранить слово: «византийский», как неточное и такое, которым столь много злоупотребляли, и, вместо византийского искусства, говорить о новогреческом, или о средневековом греческом искусстве; но мы сочли бесполезным идти наперекор установившемуся обычаю, тем более, что слова имеют значение не столько сами по себе, сколько по тому смыслу, который им дается.

Из некоторых эпох, памятники (резьба из кости, рукописи с миниатюрами, эмали и т. п.) дошли до нас в большом количестве. Мне пришлось сделать весьма ограниченную выборку и удовольствоваться, для каждой категории памятников, лишь немногими образцами. Те из моих читателей, которым известны богатства общественных и частных коллекций, легко поймут, что для того, чтобы дать общую идею о византийском искусстве, прежде всего было необходимо не утомлять ума слишком длинными перечислениями.

Византийское искусство, служившее часто темою пристрастных суждений, было, однако, в последнее время предметом весьма дельных ученых работ. Из числа общих сочинений, из которых я извлекал сведения, не принимая, впрочем, заключений их авторов без рассуждения, упомяну труды французов Лабарта, Дидрона и де-Вогюе́, и немцев Шназе, Ингеля и Зальценберга. В выносках под страницами текста я указываю преимущественно на такие издания, в которых особенно полезны таблицы рисунков.