Десятников В. А. Ким Николаевич Бритов. — Ленинград, 1985

  

 

 

 

 

Книга посвящена творчеству известного владимирского живописца, мастера пейзажной картины, заслуженного художника РСФСР К. Н. Бритова (род. 1925 г.) автора поэтического цикла произведений, посвященных родной земле.

 

Издание рассчитано на специалистов и всех интересующихся советским изобразительным искусством.

 

 

 

Трудно переоценить значение традиций в искусстве. Они, как корни могучего дерева, питают его животворными соками, делают крону пышной и зеленой, устойчивой к любой засухе и непогоде. Так и в творчестве. Где есть преемственность традиций, там непременно бывают добрые всходы. Показательна в этом отношении древняя владимирская земля. Здесь что ни город, то музей, да еще какой! Памятники архитектуры, живописи, прикладного искусства — все это зримо свидетельствует о талантливости народа, преемственности традиций во всем многообразии духовного творчества. О том, как традиции благотворно влияют на художника, можно проследить на примере одного из ведущих мастеров владимирской школы пейзажной живописи.

 

Заслуженный художник РСФСР Ким Николаевич Бритов — коренной житель владимирской земли. Не только отец и мать его — владимирские, но и деды и прадеды — местные жители. Будущий художник родился в рабочей семье в 1925 году в Собинке. Место это легко отыскать на карте. Собинка стоит вблизи знаменитой «владимирки» — тракта, соединявшего Москву с Владимиром и дальше шедшего в Сибирь. Неподалеку от Собинки — Петушки, еще ближе к Москве — Орехово-Зуево, Павловский Посад, Ногинск — старые текстильные центры России. У этих городов много общего не только во внешнем виде фабрик из красного кирпича, но и в самих судьбах людей, работающих на них. Из поколения в поколение передавалось здесь мастерство первоклассных текстильщиков. Русские нарядные ситцы, вобравшие в себя красоту лугового многоцветья, снискали себе славу во всем мире. Тонкий художественный вкус, природный колористический дар и, конечно, нескончаемое трудолюбие — все это в крови у потомственных фабричных рабочих — художников. Иначе их и назвать нельзя, как художниками, потому что всю жизнь они создавали красивые вещи, имели дело с плоскостью и краской. Еще и на нашей памяти ситцы, шелка, павловские платки не всегда машиной печатались. Было и ручное производство — набоечное, а здесь все от мастера зависит: как он краску разведет, как накатает ее на форму, с какой силой печатать будет. В набойке все «на чуть-чуть» держится, как старые мастера-художники говорят. При печати перво-наперво общий тон надо уметь держать. Сперва закладывается фон. Самыми излюбленными фоновыми красками были синяя, киноварь, голубая, сталистая — как отлив старой бревенчатой избы, выполосканной российскими дождями. Вслед за фоном, но уже с других досок, печатался орнамент. Названий у него было много: «ромашка», «огурцы», «колокольчики», «вишня», «березка» — все эти растительные мотивы подсказаны русской природой в пору ее весенних и летних праздников, когда благоухают и цветут луга, сады, поля.

 

Чистый, звонкий цвет испокон века ценился в народном искусстве. «Владимирская вишня», «травная зелень», «голубец» — эти названия и по сей день в ходу у стеклодувов Гуся-Хрустального, миниатюристов Мстеры, Холуя, Палеха, текстильщиков Иванова (относившегося когда-то тоже к Владимирской губернии). Можно не сомневаться, что названия эти родились у народных мастеров не вчера, а пришли из глубокой древности. В этом зримо убеждают музеи Владимирской области, хранящие в своих экспозициях произведения местных эмальеров, иконописцев, златошвей, относящиеся еще ко времени, когда Владимир стал преемником Киева — «матери городов русских».

 

Владимирские «богомазы» — то было громкое прозвище на Руси, и дано оно было не случайно. Можно назвать уникальным случаем в истории России, когда на плодородных землях владимирского ополья, где сама природа вроде бы велела заниматься исключительно хлебопашеством, местные жители испокон века в селах Мстера, Холуй, Палех и десятках прилегающих к ним деревень занимались иконописью. Этот промысел был основным источником существования многих сотен семей, поставлявших на рынки России иконы возами, тысячами. Надо ли говорить, что мастерство владимирских «богомазов» было таково, что с ним не могла конкурировать ни одна другая губерния. Бывало так, что в семье ни косить, ни лошадь запрячь «путем» не могли, зато кистью работали все поголовно от малого и до старого.

 

Ким Бритов взял в руки кисть тоже рано. Его отец, как тогда говорили, выдвиженец, в гражданскую войну был награжден орденом Боевого Красного Знамени, а после нее директорствовал на различных ткацких фабриках. В Коврове, куда семья переехала по месту службы отца, Ким пошел в школу.

 

Собственно с Коврова и начался художник Бритов. Именно с этим городом связано у него пробуждение любви к природе, поэтического восприятия ее. Ковров стоит на Клязьме, а неподалеку в нее впадает Уводь. Целые дни напролет Ким со своими друзьями проводил в пойме Клязьмы и Уводи. Ребята загорали, купались, рыбачили и, конечно, вместе со взрослыми косили сено, возили его на лошадях.

 

Заповедным местом был большой остров на реке, напротив текстильной фабрики. Он целиком принадлежал ребятам. Зеленые купы могучих деревьев, неумолчный гомон птиц среди листвы, цветастые цыганские шатры по весне, сама вольготная кочевая жизнь их обитателей — все это накрепко вошло в память с детства. А сколько радости и праздничного настроения прибавляли ежегодные торжища на старинных площадях Коврова! И все это двигалось, шумело, поражало своей пестротой. Вооружившись акварелью, Ким пытался воспроизвести на бумаге пережитое. По счастью, ему попался на редкость хороший учитель рисования. Им был Сергей Михайлович Чесноков. Этот тихий скромный человек удивительно образно мог раскрывать суть и тайны искусства. Ребята, словно завороженные, слушали его рассказы о великих художниках, об их самоотверженном труде, о жизни, отданной любимому делу. С тех пор уроки рисования и занятия в школьной изостудии, которую вел Чесноков, стали для Кима Бритова праздником. В конце тридцатых годов семья переехала из Коврова во Владимир, где Ким продолжил свое обучение. Отныне вся будущая жизнь и творчество Кима Бритова накрепко связаны с этим городом. Владимир сразу и навсегда покорил юного художника красотою своего расположения, древними памятниками. Как зачарованный ходил Ким по величественным холмам, на которых привольно раскинулся город, спускался в глубокие овраги и вновь поднимался вверх, чтобы любоваться раздольной поймой Клязьмы. Золотые ворота, грандиозный Успенский собор, украшенный фресками Андрея Рублева, Дмитриевский собор с его затейливой белокаменной резьбой, музеи, рассказывающие о тысячелетней истории России, — все это воспринималось как откровение, будило творческую фантазию юного живописца. Уже тогда Ким твердо знал, что обязательно станет художником, сколько бы ни потребовалось сил, чтобы достигнуть своей мечты. Из всех жанров Ким предпочитал пейзаж. Он был ему особенно близок и понятен. Любимой картиной Кима в ту пору были «Грачи» А. К. Саврасова. Забегая вперед, скажем, что репродукция с этой работы и по сей день украшает его мастерскую, а ее автор неизменно называется художником в числе тех, у которых он учится всю жизнь. Саврасов для Бритова остается несравненным классиком русского пейзажа, гениально выразившим в своем творчестве душу народа, его поэтическое воззрение на природу.

 

<...>

 

---

 

  

 

  

 

 

 

  

 

 

---

 

Скачать издание в формате pdf (яндексдиск; 57,5 МБ).

 

 

Все авторские права на данный материал сохраняются за правообладателем. Электронная версия публикуется исключительно для использования в информационных, научных, учебных или культурных целях. Любое коммерческое использование запрещено. В случае возникновения вопросов в сфере авторских прав пишите по адресу [email protected].