Голлербах Э., В. Серов. Жизнь и творчество. — Петроград, 1924

В. Серов. Жизнь и творчество / Э. Голлербах. — Петроград : Издание Всероссийского комитета помощи инвалидам войны при Ц. К., 1924. — 36 с., 15 л. ил.

[Начальный фрагмент текста]

При жизни В. А. Серова современники считали его талантливым, выдающимся художником; ныне, обозревая богатый достижениями творческий путь Серова, мы чувствуем недостаточность этих терминов и говорим о гениальном, великом мастере. Наследие Серова еще не прошло «веков завистливую даль», но в изменчивом потоке оценок оно уже утвердилось, как национальное достояние, как нетленное сокровище. В истории русского искусства творчество Серова является одной из самых содержательных страниц. От начала своей художественной деятельности и до конца жизни Серов горел неизменной любовью к искусству и с великим упорством разоблачал психологическое содержание природы. Он проследил до последних пределов каждый объект своего мастерства. Реалист-аналитик, он не ограничивался простым изображением видимого, но вскрывал его глубочайшую сущность, разлагал на части, с тем, чтобы в творческом синтезе воссоздать подлинный образ вещи, одновременно внешний и внутренний, «здешний» и «потусторонний», конкретный и сверх-эмпирический.

В произведениях Серова мы улавливаем тесную и напряженную связь художника с мировым единством; обличение вещей незримых становится у него облачением их в плоть и кровь живых образов. И эта явная связь с всеединством, эта искренняя и умная зоркость, умение видеть и запоминать говорят о гениальной интуиции Серова и ставят его выше всяких школ и условных группировок. «Серов есть Серов, один и особенный художник» (А. Н. Бенуа) и потому не будем задаваться целью точного определения исторического и идеологического положения Серова в русском искусстве. Называя его «реалистом», мы подразумеваем реализм в том высшем смысле, в каком реальны тончайшие проявления духовности, недоступные и непонятные «сплоченной посредственности». Тем более удивительна внятность Серова, тем более пленяют его спокойствие и простота.

Может быть, Серову недостает пафоса и темперамента для того, чтобы можно было поставить его вровень с такими явлениями, как Рембрандт, Ван-Дейк, Эль-Греко. Неизвестно, вправе ли он занять первое место среди портретистов России, не говоря о Европе. И все же мы знаем, что Серов — наше лучшее, наиболее ценное прошлое. Вот почему хотелось бы приблизить самые широкие круги к пониманию Серова. Подлинный талант имманентно-благороден и созерцание его творений способно возвысить и умудрить самую темную душу. Мы не надеемся, что наш беглый очерк может дать исчерпывающее представление о Серове. Но если он привлечет к Серову новых поклонников, если он увеличит число зрителей перед его полотнами в Русском Музее и Третьяковской галерее, цель нашего издания будет оправдана.

<...>