Кондаков Н. П. Древняя архитектура Грузии. — Москва, 1876

  

 

 

 

 

 

 

 

 

Со времен Дюбуа де Монперё*), впервые открывшего ученому миру область древних памятников церковной архитектуры Грузии и Армении, общий научный интерес ее должен был неизменно возрастать и значение постоянно увеличиваться, в связи с расширением археологических сведений о византийском искусстве вообще. Благодаря неутомимой энергии исследователей и научной предприимчивости западных правительств, наука византийской археологии владеет уже образцовыми с художественной и исторической стороны изданиями древних памятников Константинополя, Солуни, Малой Азии, собственной Греции, византийских храмов Франции и Италии и церквей Палестины и Сирии. В обширной области разнообразнейших памятников установлена известная система; отдельными учеными преследуются научные взгляды, возможна стала и ученая полемика. В этой сфере приобрели себе ученое имя Зальценберг, Тэксье, Дидрон, Вернейль, Вогюё, Унгер, Шульц, Кваст, Фергюссон, Гюбш.

____________

*) Dubois de Montpéreux: Voyage autour du Caucase. VI vol. in 8, 2 vol. d’atlas, 1839.

 

Спрашивается, что же сделала со времени Дюбуа наука археологии для грузинской архитектуры? Каковы были успехи этого отдела? На все эти и им подобные вопросы мы должны, к сожалению, отвечать отрицательно. В самом деле, список сочинений и изданий по этому отделу археологии, после многотомного соч. Дюбуа и его атласа, отличается крайнею бедностью. Г. академик Броссе в своем археологическом отчете*) посвятил этим памятникам лишь столько места, сколько требовало того определение их дат по подписям, разбор которых и составляет существенное содержание сочинения, почему и требовалось бы скорее назвать его путешествием «эпиграфическим», а никак не археологическим. Правда, к этому сочинению приложен богатый (хотя и скромной внешности) атлас планов и архитектурных рисунков сорока слишком церквей, из которых многие сняты в первый раз, но все это только служит к иллюстрации дневника и не имеет почти ничего соответствующего по значению в тексте. Художественное издание г. Гримма, архитектора**), содержа в себе много снимков, слишком бедно текстом, и потому в результате не предлагает ничего нового по части научных выводов и определений, сравнительно с Дюбуа, хотя и представляет вообще очень важное и полезное для грузинской археологии издание. Историк Грузии г. Иосселиани в различных журналах и газетах составил много описаний древних церквей и монастырей Грузии, но он занимался лишь легендарными и общеисторическими данными и, кроме краткого описания самых построек, не дает в своих статьях никаких собственно археологических сведений***).

____________

*) Voyage archéologique en Transcaucase. Rapports sur un voyage archéologique dans la Géorgie et dans l’Arménie en 1847—8, 1849—1851. Avec 2 atlas de 45 pl.

**) Monuments d’architecture byzantine en Géorgie et en Arménie. St-P. 1859.

***) Вот перечень некоторых статей г. Иосселиани в этом роде: «Икортский монастырь в Карталинии», «Путевые записки от Тифлиса до Ахталы», «Алевская святыня», «Шиомгвимская пустыня», «Святыня Мамеба», «Описание Марткопского монастыря», «Кавтис-Хев» и «Эрта Цминда», в Закавказск. Вестнике и др.

 

В блестящем по внешности и истинной художественности снимков издании князя Гагарина****) есть несколько превосходных рисунков археологического содержания (виды, детали и орнаменты монастыря Вифании близь Тифлиса); но краткий текст повторяет безжалостно Дюбуа.

____________

****) Caucase pittoresque, déssiné par Gr Gagarine. Texte par le comte Stackelberg. 1847 fol.

 

Путешествия Муравьева, статьи в Кавказском календаре и других повременных изданиях, кроме сведений исторических и легендарных, сообщают настолько же мало по археологии. Известный своими многочисленными путешествиями по Востоку и неутомимою наблюдательностью историка и археолога, Тэксье, посетив Армению, издал некоторые ее памятники в своем описании Армении, Персии и Месопотамии, а общие соображения и описание собора в Ани в отдельной статье (Revue de l’Arch. 1842). Автор этого описания не был тогда еще и таким знатоком византийских древностей, каким он был впоследствии, а его рисунки всегда отличались некоторым произволом. Этими изданиями пользуются, однакоже, и авторы общих сочинений по истории искусства и в частности архитектуры, в самой постановке вопроса, — и их не руководит в данном случае ничто, кроме личных соображений общеэстетического и исторического характера. Лучше и обстоятельнее других излагает характеристику грузинской архитектуры Шнаазе, писатель крайне остроумный и точный; наоборот, весьма жалкое изложение находим в «Истории архитектуры» Куглера, удовольствовавшегося указанными соображениями и все перепутавшего. И так, за тем же самым Дюбуа, и притом единственно за ним, остается заслуга научного рассмотрения грузинских церковных памятников. Между тем, не входя в анализ личных научных сил этого всестороннего путешественника, который по издании своего сочинения преподавал даже археологию, мы легко можем представить себе, как несовершенна была в его время наука археологии именно в той части своей, которая должна была служить для него основою, — в истории византийского искусства. Памятники этого искусства были или неизвестны, или неудовлетворительно изданы; слово «византийский» широко применялось ко всем средневековым памятникам, кроме готических, а сам Дюбуа открыто смешивал романское с византийским и судил о византийском искусстве по церквам Швейцарии. Ко всему этому прибавим, что Дюбуа особенно подробно и тщательно исследовал лишь памятники кавказского побережья и Мингрелии, с чего начал и чему посвятил бо́льшую часть своего времени, а на собственную Грузию, Кахетию и пр. уделил относительно мало времени, а равно и места в своих сочинениях.

 

Отсюда следует a priori, что постановка вопроса о грузинской архитектуре далеко не может соответствовать требованиям современной науки, что́ мы и поверим на деле. Одни роскошные издания памятников, без подробной критической их оценки, еще не создают науки археологии. Издание материалов дело само по себе полезное, но оно должно идти рука об руку с разработкой их, иначе эти материалы останутся по прежнему сырьем*).

____________

*) На Политехнической выставке в Москве выставлены (от Академии Художеств) были архитектурные рисунки и планы грузинских церквей художника Норева, числом до 60, сколько помнится. Если эти рисунки принадлежат Академии, то почему бы не поручить кому-либо из учеников ее текст и издание?

 

Между тем в подобном застое вопроса есть и своя опасность, — что он способствует укоренению неправильных или ненаучных взглядов, которые с особенным усердием поддерживаются диллетантизмом; пользуясь отсутствием критики и всяких точных сведений, он распложает тогда особенно много суеверий. Спросите даже присяжного археолога о церквах Грузии: он ответит вам восторженными отзывами о глубокой древности их, помянет Юстиниана, начнет от IV, V века и не захочет идти далее X. Такая вера в древность памятников, конечно, вызывает (в особых, впрочем, случаях) почтительное внимание к ним и пытливость любознательного туриста; но она стесняет зачастую попытки критического отношения в науке молодой, ищущей заинтересовать читателя достоинствами самого предмета, а не исследования. Как часто именно в кавказской археологии приходится сталкиваться с этим желанием возвысить древностию значение памятника или, вообще говоря, с суеверным отношением к самому предмету! Все это мы считали нужным высказать наперед, чтобы оправдать появление статьи, которая, хотя и задумана, сравнительно, с скромными и бедными средствами, но представляет первую попытку обобщить археологические данные по столь интересному вопросу. Нашею задачею было не накопление нового материала, но систематический обзор известного, исторический анализ отдела и его отношений к общей истории христианского искусства. Основою для этих соображений послужили нам прежде всего указанные выше издания и рисунки художника Норева, а затем и собственный осмотр древних церквей Грузии, исполненный во время поездки на Кавказ летом 1873 года. Так как в этот краткий срок нам удалось осмотреть лишь церкви Грузии, то мы и ограничим свое рассуждение собственно этою областью церковного искусства на Кавказе, пользуясь другими церквами лишь как пособием и примерами. Впрочем, памятники Грузии не только составляют нечто целое сами по себе, но и в существе дела важнее всех других церковных памятников Кавказа, за немногими исключениями, как напр. Пицунда в Абхазии и некоторые церкви Армении. Правда, с легкой руки Дюбуа**) у нас довольно прочно установилось мнение о том, что архитектура Грузии вполне зависит и прямо происходит от армянской, а потому легко может показаться, что во главе иcследования должно быть поставлено раcсмотрение церквей Армении. Хотя частности этого вопроса и входят в самый анализ и потому неуместны в этом общем предисловии, но его необходимо коснуться в главных чертах.

____________

**) Vol. I, p. 406 след.

 

Во-первых, сам Дюбуа только пытается доказать это положение о происхождении грузинской архитектуры от армянской и часто от него отступает. Так рядом с этими рассуждениями он указывает, что в Армении существовала самостоятельная архитектура, и притом древнейшая. Но какими жалкими доводами доказывает он самое положение! Что грузинская архитектура копирует армянскую, говорит он, видно из того, что 1) в Армении процветала архитектура издревле (стр. 407); 2) в ней есть церкви X и XI стол.; 3) в Армении находятся прототипы грузинских церквей, напр. церковь Сиона, в долине Атени, есть точная копия с армянской ц. св. Рипсимы в Вагаршабаде, и тогда как церковь Сиона принадлежит X веку, церковь Рипсимы должна быть относима к VI стол. и наконец, 4) надпись на церкви Сиона называет построителем ее армянского архитектора Богоса. Если бы даже все эти доводы и были верны, то в виду того, что в самой Армении этот стиль должен был создаться под влиянием посторонним, естественнее все-таки было бы предположить в данном случае не заимствование, но общую выработку основного стиля и единовременное развитие архитектуры в странах родственных и находившихся приблизительно в одном положении (хотя горная местность Грузии гораздо больше способствовала разбитию архитектуры, чем плоскости Армении) и под одними влияниями. Но приведенные пункты неверны и ничего не доказывают, ибо и в Грузии процветала издревле архитектура, и там есть церкви X и XI веков (только их гораздо больше), а указанные армянские прототипы или одновременны, или даже позднее грузинских, так как мы вполне надеемся доказать, что ц. Рипсимы*) не может принадлежать такому раннему времени, какое назначает Дюбуа, если только не предположить, что архитектура Грузии и Армении опередила в общем своем развитии другие страны, тогда как, наоборот, и тут действовали общие законы художественного движения.

____________

*) См. план и рис. у Дюбуа, série III, pl. VIII.

 

Известный Шнаазе, строгий судья и тонкий аналитик, будучи поставлен между двух огней — именно между наблюдениями Дюбуа, единственного авторитета, и общими знаниями — должен был прибегнуть к компромиссу, выразив*), что в Грузии развитие стиля оказалось яснее, чем на самой родине его — Армении. Но общеупотребительный термин «грузинская архитектура» рожден здравым смыслом, ясно сознававшим, что самые памятники архитектуры сосредоточены собственно в Грузии, а не в Армении, и потому существует не даром.

____________

*) Gesch. d. bild. Künste III, p. 334.

 

Затем считаем нужным оговориться, что, имея в виду рассуждать собственно об архитектуре грузинской, как об явлении в истории искусства, а не о церквах Грузии, мы тем самым устраняем все то, что не относится прямо к этому вопросу, хотя бы и играло особенно важную роль в истории и между древними памятниками этой страны. В самом деле, отдел так называемой грузинской архитектуры, если только этот термин имеет права на существование, как готический, романский и др., и если он разумеет памятники определенного типа и стиля, должен сосредоточиться только в известном периоде ее истории, а вовсе не охватывать собою все древние церкви Грузии. Между ними могут быть постройки чисто византийские, или чисто западные и т. п., которые, конечно, помогут объяснить возникновение самого стиля и типа, но в виду специальной цели нашего рассуждения было бы вовсе неуместно трактовать о всех этих памятниках. Поэтому прежде всего мы исключим из нашего рассуждения ту хаотическую массу**) всем известных маленьких грузинских церквей, построенных и строющихся вновь по одному следующему плану: неф крыт коробовым сводом; алтарная ниша в толще стены ничем не выдается наружу; два входа, с западной и южной стороны; крыша двускатная; стены сложены из голыша, обильно смазанного; грубые украшения и рельефные кресты видны над дверями и пр. Выло бы излишним говорить, что эти церковки, которые Дюбуа относит к глубокой древности, к разряду первобытных построек, собственно оригинальных памятников Грузии, и которые, действительно, интересны своим тождеством с древнейшими церквами Крыма, на самом деле принадлежат крайне разнообразным эпохам: между ними есть и очень древние, и выстроенные лет за 100 назад, и очень недавно.

____________

**) Английский путешественник Ляйэлль, vol. II, p. 9, насчитывает (?) в Грузии до 3000 таких церквей.

 

<...>

 

---

 

 

 

  

 

---

 

 

Скачать издание в формате pdf (яндексдиск; 50,4 МБ)