Купреянов Н. Дневники художника. — Москва ; Ленинград, 1937

Дневники художника / Н. Купреянов; [послесловие: С. Разумовская]. — Москва ; Ленинград : Государственное издательство «Искусство», 1937. — 191, [12], 32 с. : ил.

Николай Николаевич Купреянов (1894—1933) — советский художник-график. Большим и важным циклом в творчестве Купреянова была «Путина» (1930—1931 гг.). Художник три раза ездил в творческие командировки на рыбные и нефтяные промысла Каспия. Изумительны его рисунки баркасов, лодок, сетей, рабочей напряженности людей. Но самое замечательное, что вывез из командировок художник, — это «Дневники». Их два тома, они замечательны внутренним содержанием и неотделимой от него формой. Две тетради в простом холщевом переплете. В них четыреста страниц, покрытых текстом и рисунками. Текст и рисунки неразрывно связаны. Это не простая внешняя фиксация фактов и явлений, а глубокая наблюдательность вдумчивого, умного человека, умеющего схватывать суть явлений, отбрасывать мелочи, делать выводы, обобщения и сопоставления. В этих «Дневниках» простая и лаконичная запись каждодневной жизни сочетается с изложением событий на промыслах, с глубокими размышлениями, с литературными реминисценциями. Дневники были изданы в 1937 в виде книги уже посмертно.

Послесловие

Прошло четыре года со дня смерти Купреянова. Его имя заняло очень значительное место в истории нашей советской графики. Только посмертная выставка показала масштабы его таланта, показала упорство, настойчивость, трудоспособность художника, честность и серьезность его отношения к своему ремеслу.

Жизнь художника сложилась своеобразно. Его биография полна напряженности, борьбы и драматизма. Такова была его личная и его творческая жизнь. Таков был его внешний облик. Высокая, выпрямленная, всегда собранная фигура, несколько резкие, волевые жесты и движения, замкнутое, напряженное внутренней мыслью лицо. Купреянов был одним из самых культурных и образованных художников. Его интересы не замыкались областью изобразительного искусства. В сфере его внимания были литература, музыка.

Революция застала Купреянова на двадцать третьем году жизни. Но, несмотря на эту молодость, он нес на себе тяжелый груз традиций прошлого. В борьбе с этими традициями медленно и трудно рождался новый, советский гражданин и художник. Эта борьба была тем сложнее, что Купреянов никогда не скользил по поверхности жизни. К жизни, к своему искусству, к себе он подходил с большими запросами.

Он привык и любил анализировать явления, свои переживания и впечатления, делать выводы и обобщения.

На долю Купреянова выпало только пятнадцать лет творчества. Но огромный путь прошел художник: от вырождающегося и агонизирующего эстетизма «Мира искусства», к последнему поколению которого он принадлежал, до больших взлетов подлинного художника, связанного с нашей действительностью.

Купреянов, ученик А. П. Остроумовой-Лебедевой, начал с гравюры на дереве. В самых первых работах уже видна уверенность мастера. Взяв у своего учителя опыт мастерства, тонкость ремесла ксилографии, Купреянов пошел своим собственным путем, но нашел себя не сразу. Вначале эстетизм и рафинированность «Мира искусства» сочетались в его ранних работах с модными кубо-футуристическими изысками. Но талантливый мастер преодолевал все, что оказывалось в нем наносным, временным, неорганичным. И какой силы выразительности и экспрессии умел он порой достигать на лаконичном языке ксилографии! Таков его «Крейсер Аврора».

Гравюра на дереве сковывала его условностью своей техники и материала. Добившись большой технической выразительности, он отказывается от нее. Он ищет иных средств выражения, быстрой, гибкой фиксации и записи своих наблюдений и впечатлений.

Рисунок — стихия Купреянова. Его графический язык богат и многообразен. Он владеет острой обобщенностью линии и штриха так же мастерски, как «живописностью» графического языка. Он видит и мыслит реальными объемами, пространством, светотенью. Все, что создавал Купреянов, на редкость биографично. Это запись жизни художника, его увлечений, его борьбы. Купреянов не сразу нашел место в искусстве сегодняшнего дня. Поиски были долгими. Его творческая жизнь — кривая падений и взлетов, срывов и успехов. Накипь отживающих традиций глубоко въелась в плоть и кровь художника. Он мучительно сознавал это. Сознавал всю невозможность дальнейшего существования с этим грузом. Живой, темпераментный, он не мог стоять в стороне от огромных жизненных сдвигов. Ему нужно было сбросить с себя давящий балласт.

Он начинает с работы в журналах «Красный перец», «Крокодил», «Безбожник». Он уходит с головой в работу, которая становится для него боевым крещением. Его безбожные и политические карикатуры поистине полны «красным перцем» — едкой, колющей, умной сатирой.

Медленно и постепенно находил себя новый Купреянов. Все новые темы и явления вовлекались в орбиту его внимания. Все, что он делал, было серьезно, глубоко, темпераментно. Он подолгу и сосредоточенно останавливался на одной теме, перекладывал ее на десятки ладов и тональностей.

Одно время художник жил впечатлениями улицы — типами, сценами. Зарисовки были быстры, беглы и динамичны. Но вскоре они стали для художника слишком случайными. Он увлекся одной из больших тем наших дней — индустрией. Он отправляется на завод «Серп и молот». Наблюдает и рисует типаж, трудовые процессы.

Темой для юбилейной выставки к 10-летию Великой пролетарской революции Купреянов выбрал транспорт. Возник один из его лучших циклов. Он отдался с увлечением динамике, стремительности, напряженности своей темы. Он оставил бесчисленные листы — зарисовки железнодорожных путей, скользящих рельс, стремительных поездов.

Произошел решающий поворот в судьбе художника, вступление в новую, советскую действительность.

С новой точки зрения делались им заграничные зарисовки — в 1928 году Купреянов побывал в Германии и Италии. Появилась остро наблюденная сатира на Европу. Противоречия и нелепости обнажались перед внимательным и пронизывающим взглядом советского художника.

А рядом шла другая струя купреяновской жизни и творчества, до предела интимная и личная. В ней раскрывается замкнутый художник-мечтатель, уходящий в тишину, и замедленное течение жизни старого деревенского дома.

Такой лирикой полна сюита «Селище» и сюита «Стада».

Этим же пронизаны листы из цикла «Материнство». Последний рисунок в жизни Купреянова — маленький сын у груди матери.

До предела живописны купреяновские циклы «Селище», «Стада», «Материнство». Он любит сложные решения и эффекты освещения: свет свечей, фигуры у рояля, мерцающие тени на стене, пространство комнаты, тонущее во мраке, сложную игру света и тени, насыщенность и богатство полутонов. Какими простыми средствами достигнута будто бы живописность в «Стадах». Кажется, что это так просто — пятна белого и черного, полутона между ними, непроизвольная легкость и обобщенность. А на самом деле виртуозность и мастерство, достигнутые огромным напряжением и долгими поисками.

Большим и важным циклом в творчестве Купреянова была «Путина» (1930—1931 гг.). Она почти целиком занимает его последние годы. Художник три раза ездил в творческие командировки на рыбные и нефтяные промысла Каспия. Он нашел себя в этой теме не сразу. Долго присматривался. Пришел как случайный, посторонний зритель, а закончил не только художником, но соучастником жизни промыслов, горячо переживающим все события — удачи и срывы.

Купреянов словно нашел, наконец, свою тему. Он нашел форму ее выражения в рисунке и в цвете. Изумительны его рисунки баркасов, лодок, сетей, рабочей напряженности людей.

Таковы и его большие цветные литографии, смелыми, великолепными переливами цвета передающие живописное изобилие нагроможденных рыбных туш.

Но самое замечательное, что вывез из командировок художник, — это «Дневники». Их два тома, они замечательны внутренним содержанием и неотделимой от него формой. Две тетради в простом холщевом переплете. В них четыреста страниц, покрытых текстом и рисунками. Текст и рисунки неразрывно связаны.

Это не простая внешняя фиксация фактов и явлений, а глубокая наблюденность вдумчивого, умного человека, умеющего схватывать суть явлений, отбрасывать мелочи, делать выводы, обобщения и сопоставления.

В этих «Дневниках» простая и лаконичная запись каждодневной жизни сочетается с изложением событий на промыслах, с глубокими размышлениями, с литературными реминисценциями.

Эти «Дневники» — отражение многогранного внутреннего бытия художника.

«Дневники» крайне интимны своей лаконичностью, обрывистостью, тысячью, казалось бы только ему одному понятных и нужных, мелочей. И вместе с тем это «два законченных, приготовленных для печати тома. Ни одного случайного рисунка. Строго продумана каждая страница и каждый разворот. Да и сама обрывистость и лаконичность текста на самом деле оказывается законченным литературным стилем.

Перелистывая страницы «Дневников», отдаешь должное мастерству художника, ясно и легко построившего книгу. Кажется, что самые строки текста, характер графического начертания букв сливаются воедино с характером рисунков.

Дальше начинаешь присматриваться к самим рисункам.

Пейзажи восточных городов, узкие улицы и дома, лезущие в горы, восточные постройки с плоскими крышами, тут же мирно пасутся коровы и овцы. Своеобразная природа Прикаспия, горные дороги, старые крепости, живописные аулы. Запоминается характерный типаж — горцы, женщины с детьми, старухи, жизнь улицы.

А дальше — напряженная работа рыбных промыслов. Море, баркасы, сети, снаряжение и разгрузка судов, тяга невода, чинка сетей, горы рыбы, усилие и напряженность труда. Художник входит в трудовую жизнь, в технику самого дела. Художник болеет всеми событиями промыслов. В «Дневники» он вклеивает вырезку из газеты. Здесь же приводит цифры о выполнении промфинплана.

Издание купреяновских дневников — нужное дело.

Рукопись знакома только узкому кругу друзей художника.

А вместе с тем книга интересна для широких кругов, которым есть чему поучиться на этом замечательном документе. Ибо книга рассказывает о подлинном участии советского художника в строительстве социализма.

После «Путины» Купреянов успел создать только одну сюиту «Балтфлот», ряд рисунков и литографий, отражающих жизнь и быт славных балтийцев. Тема была выполнена к выставке «15 лет РККА».

На этом оборвалась жизнь художника, оборвалась нелепо и случайно. Он утонул, купаясь в небольшой речке Уче, под Москвой.

В лице Купреянова. ушел один из лучших мастеров рисунка, блестящий рисовальщик и литограф, художник, пришедший к советской действительности трудным, но честным путем.

С. Разумовская. 1937 г.