Орлов М. А. Всемирная Парижская выставка 1900 года в иллюстрациях и описаниях. — С.-Петербург, 1900

 

 

 

 

 

Обзор наиболее ходячих доводов за и против всемирных выставок. — Мнения по этому вопросу некоторых выдающихся французских писателей и общественных деятелей.

 

 

Недавно опубликованным декретом открытие всемирной парижской выставки 1900 года окончательно назначено на 15-е апреля. На громадном пространстве, занятом нынешнею выставкою, кипит усиленная работа. Многие здания еще далеко не окончены, но среди заведующих будущим всемирным торжеством утвердилась непоколебимая уверенность в том, что все будет вовремя готово.

 

Всемирные выставки начались с лондонской в 1851 и парижской в 1855 году. С тех пор самый вопрос о таких, т. е. именно всеобщих и всемирных выставках много раз служил предметом горячих споров. У выставок были свои друзья и враги. Их с одинаковым азартом защищали и отрицали.

 

Французский журнал «Revue des Revues» решил, насколько возможно, выяснить этот важный вопрос о значении всемирных выставок. В своем отдельном приложении, посвященном описанию выставки, которое недавно стало появляться в свет, «Revue» делает сначала обстоятельный свод всех «за» и «против» выставок, a затем приводит целый ряд мнений более или менее выдающихся современных общественных деятелей.

 

Выставки начали устраивать сто лет тому назад. Сначала они были местные, ничтожные, потом, год от года расширяясь, сделались международными и, наконец, всемирными. Первую главу нашей книги мы посвятим историческому обзору всех выставок, с первой до последней.

 

С самого начала, с первых шагов за выставками укрепилась добрая слава. В них все видели наглядные доказательства роста промышленной деятельности и расширения рынка. Каждый производитель и купец, если он не желает идти в своем деле наугад, непременно по временам останавливается и внимательно присматривается к достигнутым им результатам, проверяя свой баланс. При этом он подводит итоги не только плюсам и минусам, но и развитию своего дела по отношению к развитию вкусов и потребностей своей публики; он учитывает, кроме внешнего успеха, и внутренний. Этим он исполняет мудрый завет древней философии: «Познай самого себя». Но ему надо еще выполнить и другой завет: «Познай других». Познание других необходимо всегда и становится все более необходимым по мере развития того связующего людей цемента, который именуется культурою, цивилизациею.

 

Таким образом, рядом с ростом цивилизации идет рост потребности в развитии сношений, способов «себя показать и людей посмотреть». Эта потребность как нельзя лучше и удовлетворяется выставками. Пока пути сообщения были в зачаточном состоянии, выставка могла стянуть к себе продукты только из ближайшей своей округи. Но очень скоро границы этой округи стали раздвигаться. Центральный город привлек на выставку сначала только своих граждан и их производительность, затем всю свою страну потом соседние государства, наконец и весь белый свет.

 

Выставки убедили народов, что ни один из них не может замкнуться в своей промышленности; ему необходимы другие народы, — во 1-х, как рынки для сбыта своих произведений, во 2-х как поставщики тех продуктов, которые его страна, по своим естественным условиям, не может производить. Выставки ясно показали, в какой именно степени и в чем именно народы нужны друг другу; народы поняли и оценили взаимно свои производительные силы и потребности. Знаменитый Ренан во время выставки 1855 года свысока и пренебрежительно отозвался об этом «скопище низменных интересов», на котором серьезные ученые разговаривают о ценах на сахар, да на хлопок, да на железо. Мишель Шевалье основательно ответил ему тогда, что эти презренные цены на железо и на вату служат мерилом удобств существования и общественного трудолюбия, a с удобствами этими тесно связаны и наука, и вообще духовное развитие народа, так что цены продуктов вовсе не такие достойные пренебрежения пустяки, как полагал Ренан.

 

Таким образом, необходимо признать, что в свое время большие выставки были важным событием общественной жизни и стали даже почти необходимостью. Возникает вопрос: сохранили ли они за собою такое значение до сих пор и останется ли оно за ними навсегда? Не далее как четверть века назад можно еще было положительно доказать их необходимость; но с тех пор многое изменилось. Отметим прежде всего чрезвычайное развитие путей сообщения всякого рода. Мы живем теперь в такое время, когда всякая новость в какой бы то ни было области человеческой деятельности немедленно становится общим достоянием. О какой-нибудь новой машине — фонографе, микрофоне, каждый получает понятие тотчас после ее появления в месте ее изобретения; о ней прокричат все газеты, ее опишут, представят в рисунках, a еще через месяц-два каждый может видеть новость воочию, приобрести ее.

 

При таких условиях никакая выставка не может представлять ни для одного, сколько-нибудь следящего за современностью, посетителя ни малейшего интереса новизны. Публика шагает по бесконечным проходам и павильонам и ни в одном из них не находит ни единой вещи, на которую она не насмотрелась бы до-сыта в окнах магазинов, музеях, на публичных лекциях, в театрах, балаганах. Таким образом, благодаря быстроте и всемирности современных сообщений, выставки утратили почти всякую поучительность новизны для большой публики и стали для нее простым зрелищем. Кое-кто из интересующихся чем-либо специально еще может извлечь некоторую пользу из внимательного обзора соответствующего отдела; но таким лицам нужны и гораздо для них поучительнее специальные выставки, беспрестанно теперь устраиваемые то тут, то там. Мы же ведем речь с всемирных выставках.

 

Эти громадные выставки, постепенно утрачивая свой собственно выставочный интерес, мало-по-малу начали приобретать характер громадного международного праздника, ярмарки, на которой сосредоточивается масса разнообразнейших развлечений; эти-то развлечения и влекут к себе главное ядро публики гораздо больше, чем сама выставка, которая, в то же время, собрав все, что посетитель может ежедневно видеть и без нее, обращается просто-на-просто в какую-то громадную рекламу. К этому надо еще присоединить глубокое нарушение обычного порядка жизни того города, который приютил y себя это всемирное торжище. Город наполняется громадною наплывною толпою чужаков, в сущности праздных и явившихся развлечься. Этот наплыв производит страшное повышение цен на помещения, на продовольствие, т. е. на предметы первой необходимости; теснота, сутолока, разгул, вечный праздник — все это не может не оставить после себя более или менее недоброкачественного следа на общественной нравственности...

 

Наконец, надо упомянуть и об издержках. Всемирная выставка поглощает десятки миллионов. Эти деньги тратит правительство, тратит город, экспоненты. Весьма нередко эти затраты далеко не окупаются. В нашем последующем историческом обзоре мы укажем на примеры чувствительных выставочных дефицитов. Вместе с капиталом затрачивается и громаднейшая масса труда. Пять лет люди тратят безумные деньги и расточают неимоверное количество рабочего времени, и все это затем, чтобы блеснуть в течение полугода; a по прошествии этого полугода все плоды колоссального труда идут безжалостно на слом.

 

Если выставки все еще нужны, то не всемирные, a специальные. Устройство их сто́ит сравнительно пустяки, дефицит от таких выставок, если бы он и оказался, всегда будет ничтожным. В избранной специальности они всегда будут несравненно обстоятельнее, нежели соответствующий отдел на всемирной выставке, и потому могут быть в самом деле поучительны.

 

Как известно, нынешняя парижская выставка подняла во французской печати целую бурю протестов, почти негодующих. Выставку объявляли едва ли не общественным бедствием. Она разорит Францию, она выдаст иностранцам технические секреты, она соберет в себе все пороки, всю безнравственность земного шара, и все это из Парижа расползется по провинции. Все это было, разумеется, чересчур сильно сказано. Но, однако, это говорилось и печаталось, и потому в самом деле интересно было узнать мнение о таком спорном предмете выдающихся общественных деятелей, ученых, писателей. Многие из этих отзывов уже опубликованы в приложении к «Revue des Revues», посвященном выставке, и мы приведем из них кое-что в извлечении.

 

Известный экономист Леруа Больё высказывается, как убежденный противник всемирных выставок. По его словам, они по самым своим неимоверно растущим размерам становятся все более и более невозможными и бесполезными; они превращаются в какие-то базары, на которых посетитель ищет только развлечения. Далее Больё указывает на громадную затрату сил, сопряженную с устройством этих базаров-чудовищ, сил, безвозвратно пропадающих даром. После нынешней, например, выставки останутся, в виде воспоминания, только два дворца Елисейских Полей да мост Александра III. Во что же они обойдутся? И сверх того, если еще мост и будет выстроен как следует, то оба дворца едва ли будут хорошими и прочными зданиями, потому что строились они спешно, почти впопыхах. В заключение Леруа Больё выражает откровенное пожелание, чтобы нынешняя выставка была последнею всемирною выставкою.

 

Эмиль Бержера́ мечтает о великом общественно-политическом значении всемирных выставок: они сближают народы, несут по всему свету идеи мира и прогресса и подвигают народ к тому золотому веку, когда все цивилизованные народы образуют одну обширную политическую семью — «Соединенные штаты Европы». Друзьями и сторонниками выставок оказались также Функ-Брентано и Жюль Кларети.

 

Ардуэн против всемирных выставок и вообще международных, но за национальные. В нынешнюю выставку он еще верит и считает ее полезною: она должна показать иностранцам, что «Франция сто́ит больше, чем о ней думают». Но, «как парижанин», он ненавидит выставки, потому что дороговизна и сутолока наезжего люда делают жизнь в городе на долгое время невыносимой.

 

Член французской академии Левассёр сам не принадлежит к сторонникам выставок, но полагает, что Франция привыкла к ним и не отстанет от них. Едва закроется эта выставка, как уже начнут обдумывать следующую. «В 1878 г., — говорит он, — Франции надо было показать своею выставкою, что она вовсе не погибла от удара, нанесенного ей немцами. Это была хорошая причина, основательная. Выставка 1889 года имела уже более слабый резон для своего устройства — столетие революции 1789 г., и больше ничего. Зачем устраивается нынешняя выставка: просто ради календарного числа, ради наступления нового столетия?».

 

Экономист Молинари рассматривает выставку как предприятие, с точки зрения прибылей и убытков. На устройство выставок экспоненты охотно тратят деньги по тому же самому побуждению, по какому расходуются вообще на рекламу; он считает, что этот расход y него окупится. Как предприятие коммерческого типа, выставка должна привлекать массу публики; но эта масса не пойдет на выставку в ее, так сказать, сухом виде; публику надо чем-нибудь привлечь; поэтому и выходит так, что всемирная выставка непременно в конце концов обращается в грандиозную и блестящую ярмарку. Выставка 1900 года будет стоить Франции не менее 50 миллионов франков. Но Париж, a отчасти и провинция вернут эти деньги с большим барышем от наезжих иноземцев. К сожалению, тут под словом «Франция» кроется не вся страна вообще, a лишь сонмище рестораторов, содержателей гостиниц, всяких увеселителей, купцов и вообще сравнительно немногих лиц, пристроившихся к выгодному делу. Подводя итоги, Молинари приходит к заключению, что выставки были бы полезны только как предприятия частные; правительства же и общественные учреждения, оказывая им денежную поддержку, совершают расход народных средств, едва ли оправдываемый с точки зрения общей пользы и даже нравственности.

 

Известный ученый географ Элизэ Реклю прислал свой отзыв всего в семи строках. Как можно сомневаться в пользе выставок? Как вообразить себе современную цивилизацию без музеев, выставок, базаров во всем разнообразии их форм? Любовь к искусству, ревность к знанию и наряду с ними торговые аппетиты требуют этих проявлений общественной жизни и не могут без них обойтись.

 

Столь же короток отзыв Эмиля Зола. «Я не могу высказаться о всемирных выставках в двух строках, — пишет знаменитый романист, — с точки зрения их пользы экономической, политической и общественной по той простой причине, что я в этом вопросе полный невежда. Всемирные выставки доставляют мне развлечение и занимают меня, как простого зрителя. Вот и все, что я могу об этом сказать».

 

 

Введение: — краткий обзор истории публичных выставок в цивилизованных странах. — Выставки частные и всемирные в Париже, Лондоне, Америке, Вене, Швеции.

 

 

Сто один год тому назад, 4 сентября 1798 года, во французском официальном журнале того времени «Moniteur universel» были напечатаны следующие строки:

 

«Празднику основания республики, назначенному на 1 вандемиера VII года, будет предшествовать, в течение пяти дополнительных дней VI года, публичная выставка произведений народной промышленности. Эта выставка будет устроена на Марсовом поле. С этою целью вокруг амфитеатра, построенного посреди Марсова поля, сделана чегыреугольная ограда, украшенная портиками, под которыми будут расположены самые ценные предметы с наших фабрик и мануфактур».

 

Честь первого примера в устройстве выставок принадлежит Франции. До упомянутой выше выставки 1798 года во Франции были только выставки картин, которые и в то время, как теперь, назывались «Салонами» (Salons). Правда, в 1791 году было некоторое подобие выставки устроено в городе Праге, но она была совершенно ничтожна и трудно считать ее первою выставкою.

 

Выставка 1798 года в Париже открылась на два дня позже объявленного и, таким образом, подала дурной пример всем последующим выставкам, которые постоянно немножко опаздывают с открытием в назначенный день. Она началась 19 сентября и была так скромна по своим размерам, что громадное Марсово поле совсем поглощало ее. В упомянутом квадрате, опоясывавшем амфитеатр, было понаделано 58 деревянных отделений, портиков, разрисованных знаменитым архитектором Шальгреном, тем самым, который строил арку Звезды в Париже. На выставку явилось 110 экспонентов. Награды присуждались комиссиею присяжных оценщиков, среди которых находим имена Дарсэ и Шапталя. В награды было присуждено 10 золотых медалей; в число награжденных ими попали, между прочим, знаменитый часовой мастер Брегет и известнейший карандашный фабрикант Контэ (фирма существует до сих пор). Председатель комитета выставки, Трельяр, раздавал награды и произнес речь.

 

«Эта первая выставка, — писал тогдашний министр народного просвещения, Нефшато, в своем циркуляре, — была задумана и выполнена наскоро, организована недостаточно тщательно, и все же является первою компаниею, компаниею злополучною для английской промышленности и славною для республики». В том же циркуляре обещано впредь, на будущих выставках, отдавать предпочтение таким произведениям, в которых французская промышленность успешно соперничает с английскою. Вот, значит, куда направлял свой удар министр, затевая эту выставку: она имела почти политическую подкладку.

 

Сначала, сгоряча, в виду первого успеха, порешили было устраивать выставки ежегодно. Но это не удалось по разным обстоятельствам, так что следующая выставка состоялась уже во времена консульства, через три года после первой.

 

Вторая выставка была перенесена с Марсова поля во двор Луврского дворца. Он весь был окружен портиками, возвышавшимися до карниза дворцовых стен. В выставке участвовало ровно вдвое больше (220) экспонентов, чем в первой. Она продолжалась тоже очень недолго — с 19 по 24 сентября 1801 года.

 

На этот раз, в виду явного успеха выставки, порешили еще раз устраивать выставки каждый год и некоторое время держались этого решения. Но очень скоро пришли к убеждению, что лучше промежутки между ними несколько раздвинуть. A тем временем подошла еще война и отсрочила четвертую выставку, которая состоялась только в 1806 году.

 

В это время Наполеон достиг вершины своего величия, которое отразилось и на выставке; она оказалась блестящею по тому времени, хотя, кстати сказать, правительством было на нее ассигновано всего только 60.000 франков — цифра комическая по сравнению с нынешними выставками. На этот раз торжество продолжалось подольше — с 25 сентября по 19 октября — 24 дня. Экспонентов набралось уже свыше 1.400, a вместе с тем и число наград возросло до 610. Наполеон собственноручно вручил первую золотую медаль известному фабриканту Оберкампфу за его великолепное разноцветное полотно и индейские ткани.

 

Наполеон назначил трехгодичный промежуток между последующими выставками, но буря политических событий того времени то и дело ломала всякие решения. Поэтому следующая, пятая, выставка состоялась только в 1819 году, уже при Людовике XVIII. Местом для нее все еще служил тот же Лувр, но она ютилась уже не на дворе, a в обширных залах дворца. Экспонентов на ней было 1.662, наград роздано 869. В ней, между прочим, впервые участвовал и получил золотую медаль знаменитый фортепианный мастер Эрар. Продолжалась она 35 дней.

 

Следующая выставка, 1823 года, продолжалась уже 50 дней, но имела только 1.642 экспонента. 7-я выставка тоже была не блестяща.

 

Восьмая выставка, открытая в 1834 году при Луи-Филиппе, была первою выставкою, для которой строились особые здания, a не простые загородки, как было раньше. Она помещалась на площади Согласия. Для нее выстроили четыре павильона, каждый в 37 сажен длины и 22 сажени ширины. Она продолжалась два месяца и привлекла 2.447 экспонентов, которым розданы 1785 наград.

 

Следующая выставка была в 1839 году. На этот раз ее перенесли на Елисейские Поля, выстроили для нее параллельно знаменитой аллее большую галерею в 90 сажен длиною; в дополнение к главной выстроили еще, перпендикулярно к ней, пять галерей по 30 саж. длиною. Эта выставка была тоже двухмесячная и привлекла 3.380 экспонентов. Всех наград было на ней роздано 2.305, в том числе 102 золотых медали.

 

Выставка 1844 года, десятая по счету, занимала место предыдущей; ее постройки покрыли сплошь квадратную площадь в 100 сажен длины и ширины. Число экспонентов на ней было немножко больше, чем на предшествовавшей — 3.960. Из 128 золотых медалей одна досталась, между прочим, часовщику Швильгэ, починившему знаменитые часы Страсбургского собора, которые не шли с 1790 года.

 

Все там же, на Елисейских Полях, находилась и выставка 1849 года, при второй республике, 11-я по счету. Припомним здесь, что выставка при Наполеоне I стоила 60 тысяч франков; выставка же второй республики обошлась в 600 тысяч франков. На нее собралось 4.532 экспонента. Это была первая выставка, на которой выступили колонии, именно Алжирия; сверх того, на ней впервые было отведено видное место земледелию и другим отраслям сельского хозяйства.

 

Между тем, идея, взрощенная французами, успела дать отрасли в других странах. Выставки начали устраивать в Англии и Германии. В Майнце в 1842 и в Берлине в 1844 году участвовали экспоненты из всех государств Германии. Но это еще не были международные выставки, в широком смысле слова. Первая мысль о привлечении на выставку иностранцев возникла опять-таки во Франции; ее провозвестником был министр торговли Турэ. Перед выставкою 1849 года он совсем было порешил разослать общее приглашение всем иностранным государствам к участию в выставке; но тогда побоялись и издержек, и неуспеха, и потому отложили эту мысль.

 

Тогда за ту же мысль взялась Англия. В том же 1849 году была выставка в Бирмингаме, на которую приглашали всех иностранцев, кто пожелает. Но иностранцы не отозвались на приглашение. Первою же выставкою, в полном смысле международною и всемирною, явилась лондонская 1851 года; мысль о ее всемирности исходила от королевского общества искусств и торговли в Лондоне. Комитет этой выставки состоял под председательством принца Альберта. Иностранные государства приглашались к участию в выставке путем дипломатических сношений; все европейские государства, даже мелкие, приняли в ней участие. Для нее было сооружено великолепное здание Хрустального Дворца, ставшего одним из украшений Лондона. Вся выставочная площадь занимала 87 тысяч квадратных метров. Это была первая полугодовая выставка; она открылась 1 мая и закрылась 11 октября. Экспонентов на ней было 17 тысяч, в том числе 9.730 англичан, остальные — иностранцы. Франция в этом числе дала 1.760 экспонентов, Германия — 1.360. Наград было роздано 5.187. Число посетителей превысило 6 миллионов, т. е. средним числом по 42 тысячи в день. Общая сумма издержек достигла 1.800.000 руб. (мет.), a доходы превысили расходы почти на 1¼ миллион.

 

Вторая международная выставка состоялась в Нью-Йорке в 1853 году. Она была очень незначительна по сравнению с лондонскою — всего 4.100 экспонентов и 1¼ миллиона посетителей.

 

В 1855 году Франция устроила и свою первую всемирную выставку, самую блестящую из всех бывших в те годы. Она занимала 168 тысяч квадратных метров. Эта выставка, между прочим, замечательна тем, что ко дню ее открытия, 15 мая, была совсем не готова, так что открытие состоялось только для вида. Число экспонентов на этот раз дошло до 24 тысяч; почти половина этого числа — 11.986 — приходилась на долю Франции и ее колоний, из иностранных же государств наибольшее число дала Англия — 1.589 экспонентов. Число посетителей превысило 5 миллионов; но большая часть падает на долю воскресной публики, платившей за вход всего 20 сантимов (остальные дни — 1 франк), так что валовая выручка — 3.200.000 фр. — значительно уступала валовой цифре расходов — 11½ миллионов фр., и выставка дала изрядный дефицит. На этой выставке, между прочим, была присуждена большая золотая медаль знаменитому химику Шеврелю, недавно умершему на 105 году жизни, за открытие им стеарина и выделку свечей из него.

 

Следовавшая за ней в 1862 году всемирная выставка в Лондоне мало превзошла парижскую предшественницу. Экспонентов на ней было 28 тысяч, посетителей 6¼ миллионов, a доходы и расходы почти сравнялись и достигали, те и другие, 2½ миллионов руб.

 

Выставка 1867 года в Париже вновь переселилась на старое место, где были первые местные выставки, — на Марсово поле. Громадный дворец этой выставки представлял колоссальное кольцо, имевшее более 180 сажен в поперечнике. Вся выставка, была разделена на поясы, a поясы разделялись по радиусам от центра на секторы. Экспозиты были расположены в таком порядке, что посетитель, шедший по направлению радиуса выставки, обозревал все произведения одной какой-либо страны, которой был отведен этот сектор кольца выставки, a шедший по одному из поясов колец обозревал однородные экспозиты всех стран. Такое расположение было одним из главных и привлекательнейших удобств выставки.

 

Число экспонентов на ней достигло 52 тысяч, причем даже второстепенные и мелкие государства доставили весьма значительные цифры; так, из Турции явилось около 5 тысяч, из Испании более 2½ тысяч, из Бельгии — 1.918, Португалии — 1.883, из России — 1.414 экспонентов. Расходы превышали 5 миллионов рублей, a выручено меньше половины этой суммы. На этой выставке перебывало 57 коронованных особ и принцев.

 

С 1871 года Англия приняла особую систему всемирных выставок. Вместо того, чтобы устраивать их всеобщими, она разделила их на группы и на каждую группу назначалась особая выставка ежегодно. Это значительно сокращало размеры выставки и в то же время делало ее полнее по отделам. Так, первая подобная выставка, бывшая в 1871 году, заключала отделы керамики, шерстеткацкой промышленности, народного образования и садоводства. Вторая, в 1872 году, была посвящена отделам: хлопчатобумажному, ювелирному, музыкальному, бумажному и книгопечатному и т. д. Эти выставки не имели особенного успеха. Четвертая и последняя из них состоялась в 1874 году. Она была уже так малоуспешна, что предположенную первоначально пятую вовсе не устраивали.

 

Следующая общая всемирная выставка происходила в Вене в 1873 году. Она оказалась блестящею, привлекла 7¼ миллионов посетителей и 42 тысячи экспонентов. За нею вскоре последовала выставка в Филадельфии, в 1876 году, устроенная Соединенными Штатами в столетнюю годовщину объявления их независимости. Эта выставка была, строго говоря, частным предприятием; она была устроена на капитал частной компании, надлежаще уполномоченной правительством и получившей от него субсидию.

 

Затем следующая всемирная выставка вновь перешла в Европу, во Францию. Она происходила в 1878 году. Франция едва только начала оправляться от прусского разгрома, но это-то и придало ей энергии; она хотела показать, что богата, полна сил и жизни, что ее кровавые раны давно уже зажили и она может развернуться во всем блеске.

 

Главный дворец этой выставки был выстроен на Марсовом поле. Это было громадное здание в виде четыреугольника, имевшего 350 сажен в длину и 170 сажен в ширину. Против него возвышался дворец изящных искусств, a между ними выстроилась целая улица зданий в архитектурных стилях всех стран и народов, так называемая «Улица народов».

 

Отметим одну особенность этой выставки, которая в то время произвела впечатление. Франция обратилась тогда с приглашением участвовать в выставке к 36 правительствам. Только одна Германия отказалась от официального участия в выставке. Она приняла участие только в выставке изящных искусств, но с условием, чтобы германские экспоненты не получали наград.

 

Всех экспонентов на выставке 1878 года было около 53 тысяч, в том числе около 26 тысяч французов. С 16 миллионов посетителей было выручено входной платы около 4½ миллионов рублей, a расходы достигали 14 миллионов.

 

Затем, в промежуток времени с 1878 по 1889 год было несколько выставок, большею частью блестящих, но второстепенных по своему местонахождению. В 1879 г. была выставка в Сиднее, в Австралии (около 1¼ посетителей), в 1880 г. в Мельбурне, в 1883 г. в Амстердаме; в 1885 г. в Антверпене (15,3 миллионов посетителей), в 1888 г. в Барселоне и Брюсселе. В следующем 1889 году открылась последняя блестящая выставка в Париже.

 

Еще когда закрывалась выставка 1878 года, y французов почти созрело решение устроить y себя следующую всемирную выставку в годовщину взятия Бастилии, т. е. начала великой революции 1789 года. В 1884 году участь этой выставки была уже решена и скоро приступили к ее устройству. Работы продолжались четыре года и за это время были закончены поистине колоссальные сооружения; достаточно упомянуть хотя бы о башне Эйфеля, этом столпе современного Вавилона, и о чудовищной галерее машин — здании, которому до тех пор не было равного по смелости размеров. Как известно, администрация выставки выпустила в обращение 1,2 миллиона особых 25-ти франковых билетов, дававших право на 25 входов на выставку и на участие в лотерее с крупными выигрышами. Благодаря такой финансовой операции, выставка обошлась не только без убытка, но даже дала чистого дохода около 2½ миллионов рублей. На этой выставке участвовало 55,4 тысячи экспонентов. Общее число посетителей достигло 26 миллионов, a в отдельные дни нередко превышало 200 тысяч; так, 13 октября на выставке перебывало 387 тысяч народа.

 

Между тем, еще с 70-х годов началось усиленное устройство всевозможных национальных, местных и областных выставок: сельско-хозяйственных, ремесленных и всяких специальных — электрических, гигиенических, фотографических, ремесленных и т. д. В промежуток времени с последней парижской выставки и до настоящего времени этих выставок было устроено так много, что мы должны отказаться даже от простого перечисления их. Упомянем только мимоходом о французской выставке в Москве, бывшей в 1891 году, которая имела вид политической демонстрации и наглядно свидетельствовала о скреплении дружбы между Франциею и Россиею.

 

Лавры, пожатые французами на своей последней выставке (1889 г.) не давали спать завистливым янки. Скоро y них нашелся и предлог, чтобы устроить новую всемирную выставку — четырехсотлетие со дня открытия Америки Христофором Колумбом, почему и самую выставку назвали Колумбовою. Она была открыта 1 мая 1892 года и продолжалась до 1 ноября. Подробно описывать ее, полагаем, нет надобности, потому что она еще y всех на свежей памяти. Напомним только главное. Выставка помещалась близ Чикаго, в отличном парке, на берегу большого озера Мичиган, где понастроили великолепных зданий, которые покрыли громадную площадь, почти в четыре квадратных версты. Но в расположении выставки и стиле зданий явно отсутствовал зрело обдуманный общий план, так что с этой стороны она подвергалась основательной критике. Она стоила около 27 миллионов рублей и привлекла столько же миллионов посетителей, причем в некоторые дни публики набиралось по нескольку сот тысяч; самый удачный день дал 717 тысяч. Известен также печальный конец этой выставки: через два года по закрытии ее еще не разобранные великолепные здания были сожжены стачниками, свирепствовавшими в то время в Чикаго.

 

 

Рис. 1. Заглавный лист лучшего из выставочных «Обозрений», с видом выставки с высоты птичьего полета.

 

 

Из последующих выставок достойны упоминания: Антверпенская, в 1894 году, с 12 тысячами экспонентов; «Тысячелетняя» в Буда-Пеште, в 1896 году, с 24 тысячами экспонентов; наша Нижегородская, в том же году (7 тысяч экспонентов, 1 миллион посетителей); Швейцарская национальная, в том же году; Берлинская ремесленная, все в том же году, и, наконец, выставка в Стокгольме, в 1897 году.

 

 

 

Первые предложения об устройстве выставки 1900 года. — Утверждение положения о ней. — Организация выставки и первые шаги деятельности выставочного комитета. — Главные члены этого комитета. — Конкурсы на план и здания выставки. — Расположение выставки. — Курьезы отринутых планов. — Большой и малый дворцы Елисейских Полей.

 

 

13 июля 1892 года тогдашний министр торговли и промышленности Жюль Рош подал покойному президенту Французской республики Сади Карно записку об устройстве всемирной выставки в 1900 году.

 

«В самый момент закрытия выставки 1889 года, — говорится в начале этой записки, — экспоненты и посетители инстинктивно назначали друг другу новое свидание в Париже в 1900 году. Будучи еще под впечатлением внушительного зрелища, которого они были участниками или зрителями, они уже спрашивали себя: какими чудесами гений Франции и ее гостей мог бы заставить если не забыть блеск великого праздника столетней годовщины, то по крайней мере достойно освятить XX век и отметить новую станцию, пройденную современною цивилизациею».

 

Записка Роша имела в виду побудить президента по возможности не откладывать утверждения декрета об устройстве выставки. Обширный опыт предшествовавших выставок ясно указывал на необходимость заблаговременного начатия сложных и трудных работ, связанных с устройством всемирной выставки. Декрет был подписан президентом 9 сентября 1893 года.

 

Первый параграф декрета указывал на порядок подчинения выставки министру торговли, a вторым параграфом устанавливалась совещательная комиссия выставки. Ее главным комиссаром был назначен Альфред Пикар, секретарем — Анри Шардон, директором эксплуатации выставки — Делонэ Бельвиль, его помощником — Стефан Дервилье и делопроизводителем Пикара — Легран.

 

Скажем несколько слов об этих главных заправилах выставки.

 

Альфред Пикар, генеральный комиссар выставки, личность весьма почтенная и известная. Он родом эльзасец, человек еще не старый (родился в 1844 году). Учился он сначала в Политехнической школе, a потом в школе Путей Сообщения. По окончании курса он два раза был в командировках на Восток, и между прочим, принимал участие в работах на Суэзском канале. Потом ему было поручено заведывание соляным делом в округе Метца, где его и застала франко-прусская война. Пикар принимал деятельное участие в работах по обороне города, a когда город сдался неприятелю, Пикар бежал и присоединился к Луарской армии. С 1872 по 1879 г. он был главным контролером восточных железных дорог. За это время Пикар исполнил много очень важных сооружений по части путей сообщения — мостов, водоподъемных машин и т. п. С 1880 года Пикар служит в Париже, в министерстве путей сообщения; он был там последовательно директором кабинета, директором путей, судоходства и рудных месторождений, главным директором мостов и дорог и т. д. С 1881 г. Пикар сделался членом Государственного Совета по своей специальности. На выставке он появляется уже не в первый раз: в 1889 году он был правительственным обозревателем результатов выставки и составил подробный отчет о ней в 10 томах, который считается в своем роде образцовым произведением. Кроме этого блестящего прошлого, за Пикаром всеми признается еще одно драгоценнейшее в его положении качество — уменье ладить с людьми и удовлетворять всех и каждого. Подобное качество как нельзя более кстати в заведывающем таким сложным, громадным делом, как выставка; ему приходится, особенно в начале дела, выслушивать тысячи просьб, ходатайств, жалоб, и надо обладать громаднейшим тактом, чтобы удовлетворить весь этот мятущийся люд.

 

 

Рис. 2. Общий план выставки 1900 г.

 

 

Главным секретарем выставочного комитета избран Анри Шардон. На нем лежит часть трудных обязанностей по объяснению с разными лицами. Пикар не может всех принимать и со всеми объясняться, на это y него не хватило бы и сорока часов в сутки. Шардон, почти с тем же талантом обхождения, как и сам главный комиссар, улаживает всякие недоразумения и по мере сил удовлетворяет всякие претензии. Наконец, те из просителей, которые не могут добиться аудиенции ни y Пикара, ни y Шардона, обращаются к личному секретарю главного комиссара, Леграну, который как раз под стать обоим главным чинам выставочного управления: в нем бьет ключом та же неистощимая французская вежливость, то же уменье все уладит, сгладить и устроить.

 

 

Рис. 3. Здание центральной администрации.

 

 

Место директора эксплуатации выставки занял Делонэ-Бельвиль, бывший председатель торговой палаты в Париже; его помощником назначен Дервилье — бывший председатель коммерческого суда Сенского департамента. Им на долю выпала вся трудная и хлопотливая работа по установлению всяких соглашений по исполнительной части — с поставщиками, подрядчиками, надзирателями работ и т. д., — по отводу мест экспонентам, по организации комиссий присяжных оценщиков, по выдаче вознаграждений и т. д. В частности на долю Дервилье пришлась вся организация французского отдела выставки. Ему, между прочим, принадлежит почин избрания в число присяжных оценщиков и представительниц прекрасного пола, компетентность которых во многих отраслях труда не подлежит никакому сомнению. В этот список экспертов вошло 3.500 имен; значит, работа по устройству этой части была немалая.

 

Кстати скажем здесь два слова и о здании, в котором сосредоточивается деятельность выставочного правления — здании центральной администрации, вид которого помещен на этой же странице. Эта довольно скромная постройка помещается на углу Орсейской набережной и авеню Раппа. Оно ровно ничем не выдается кроме своего изящного, но очень обыкновенного фасада на притупленном углу двух улиц.

 

В непосредственном подчинении управлению выставки состоит, конечно, еще целый ряд административных лиц, и мы здесь упомянем о некоторых из них. Упомянем прежде всего о заведующем всеми вообще архитектурными работами, Буваре. Это очень популярная в Париже личность; он славится своим редкостным талантом декоратора. Во время памятного посещения Парижа русскою императорскою четою Бувар заведывал всею декоративною частью города, принаряжавшегося для пышной встречи высоких гостей. Он много также строил, и в Париже есть не мало общественных зданий, возведенных по его планам. В последние годы он состоит заведующим архитектурною частью в парижской городской управе.

 

Финансовою частью выставки заведует Гризон; через его руки пройдут все те миллионы, которые затрачиваются на устройство выставки. Это опытный выставочный министр финансов; он заведывал тою же частью и на последней выставке 1889 года.

 

 

Рис. 4. Альфред Пикар, главный комиссар выставки.

 

 

В таком громадном деле, где множеству участвующих могло грозить и обычное нездоровье, и всякое увечье, сопряженное с работою, надо было, конечно, озаботиться правильным устройством врачебной части. Заведывание поручено доктору Жилю де-ля-Туретт, который когда-то служил в больнице Сальпетриер, под начальством покойного Шарко. Ему подчинено еще восемь других врачей-специалистов.

 

9 августа 1894 года министр утвердил правила конкурса на общий план расположения выставки, ее здания, сады и пр. Иностранцы из этого состязания исключались.

 

Под выставку назначалась площадь, в которую входит Марсово поле, Трокадеро и его окрестности, Орсейская набережная, Эспланада Инвалидов, набережная Конференции и параллельная ей аллея Cours-la-Reine, дворец промышленности и прилегающие к нему места между его продольною осью, Антенским авеню и аллеею Cours-la-Reine. Тогда же было, между прочим, постановлено, что оба берега Сены должны быть соединены новым мостом, идущим от Инвалидного дома. Это тот самый мост, на закладе которого присутствовал Его Величество Император Николай II и который назван мостом Александра III.

 

 

Рис. 5. Анри Шардон, главный директор выставки.

Рис. 6. Долоне Бельвиль, директор эксплуатации.

 

 

Выставка занимает самый центр Парижа. Она расположена по обе стороны северного изгиба Сены. Ее восточная окраина примыкает к мосту Согласия (Pont de la Concorde, на нашем плане, помещенном на стр. 15). Затем ее площадь тянется к западу, захватывая гпоследовательно мосты: Александра III, Инвалидов, Альмы и Иены (Alexandre III, Invalides, d’Alraa, d’Iena). Если пройти по левому берегу, следуя все время по так называемой Орсейской набережной (Quai d’Aursey), то y самого моста Согласия будет просторная площадь. Эспланада Инвалидов (Esplanade des Invalides), в глубине которой выстроен громадный Парижский Инвалидный дом. За этою площадью поместили два ряда огромных павильонов, в которых будут размещены экспозиты, начиная от реки по направлению к Инвалидному дому, в таком порядке: национальных мануфактур (manufactures nationales), мебели и декоративного искусства (décorations et mobiliers), и разных отраслей промышленности. По самому же берегу Сены в этом месте, притом по обе стороны реки, располагаются павильоны древоводства (arboriculture) и садоводства (horticulture), которые тянутся вплоть до моста Инвалидов. Затем по Орсейской набережной между Инвалидным и Альмским мостами все пространство занято павильонами разных национальностей, о которых пойдет речь в следующей главе. За Альмским мостом идут: павильон гигиены, длинный павильон военного и морского дела (armée de mer et de terre) и павильон торгового судоходства (navigation de commerce). Последний примыкает к Иенскому мосту, за которым выстроен павильон лесоводства, охоты, рыболовства и плодосбора (forêts, chasse, pêche et cueillettes). В этом конце и находится центр выставки, здесь и сосредоточиваются ее самые громоздкие и существенные отделы. Иенский мост служит связью между громадным Марсовым полем (Champ de Mars), почти сплошь занятым выставочными зданиями, и дворцом Трокадеро, старым наследием от прежних выставок. Вступив с Иенского моста на Орсейскую набережную (левый берег), мы видим перед собою прежде всего громаду Эйфелевой башни, выстроенной в расстоянии 70 сажен от реки. За ней во всю длину Марсова поля идут павильоны, выстроенные в виде буквы П, как видно по плану. Длина ветвей этой буквы около 370 сажен, a ширина ее более 200 сажен. Если стать сзади Марсова поля, y здания военного училища (Ecole militaire), то расположение отделов выставки в этих громадных постройках Марсова поля представится в следующем порядке. В левом флигеле пойдут последовательно отделы: сельского хозяйства (agriculture), механики, химических производств, (industrie chimiques), строительного искусства и путей сообщения (génie civil et moyens de transport), воспитания и обучения (éducation et enseignement), печати, науки, искусства (lettres, sciences et arts). Глубина здания занята отделом электричества и залом празднеств (salle des fêtes). По правому крылу идут отделы: питательных веществ (aliments), механики, пряжи, тканей и одежды (fils, tissus et vêtements), горного дела и металлургии (mines et métallurgie).

 

 

Рис. 7. Стефан Дервилье, помощник главного комиссара.

Рис. 8. Легран, секретарь главного комиссара.

 

 

Перейдем теперь назад через мост Иены, к дворцу Трокадеро. Здесь вся обширная площадь занята павильонами колоний: налево от моста — французских, a направо — иноземных. Следуя затем по этому (правому) берегу реки, т. е. вдоль по набережным де-Бильи и Конференции (Quai de Billy et Conférence), мы увидим: павильон увеселительного судоходства (navigations de plaisance), затем постройки так называемого «Старого Парижа» (Vieux Paris), потом, между Альмским и Инвалидным мостами длинные павильоны древоводства и садоводства, уже упомянутые выше. Мост Александра III соединяет отделы Инвалидной площади с двумя громадными дворцами изящных искусств, самыми роскошными и дорогими зданиями нынешней выставки. Их два — большой и малый; они разделены проездом, который также носит имя Царя-Миротворца — Avenue Alexandre III. Таков общий план выставки. Заметим, что вдоль по течению Сены она занимает протяжение более чем в две версты.

 

 

Рис. 9. Бувар, заведующий архитектурною частью выставки.

 

 

Соискателям предоставлялся четырехмесячный срок для представления проектов, планов, перспективных или с высоты птичьего полета общих видов. В награду назначалось три премии по 6 тысяч франков, четыре по 4 тысячи, пять по 2 тысячи, шесть по 1 тысяче.

 

18 декабря 1894 года происходила выставка конкурсных проектов и осмотр их президентом республики. Всех соискателей первоначально заявилось 600, но проекты были представлены только от 108; и такая цифра, конечно, очень затрудняла задачу оценочной комиссии. 5 января 1895 года результаты трудов этой комиссии были, наконец, опубликованы. Премии в 6000 фр. были присуждены, Жиро, Энару и Полену; 4-тысячные премии — Кассиану и Кузену Готье, Ларшу и Нашону и Ролену; 2-тысячные — Блаветту, Эскье, Сортэ, Тудуару и Праделю, Троншэ и Рею; 1-тысячные — Бонье, Эрману, Лувэ и Варколье, Массон-Детурбэ, Мевесу, Тома и Тавернье. Комиссия оценщиков сделала оговорку, что ни один из представленных проектов не может быть принят к исполнению целиком и в неизменном виде: было признано невозможным, чтобы один архитектор мог быть творцом и строителем всего, что должно быть выполнено на громадной выставочной площади.

 

Но кроме проектов, удостоенных премий, осталась еще чуть не сотня проектов отринутых. Они не лишены своего интереса. Такие громадные задачи, как план всемирной выставки, должны, конечно, производить настоящее перевозбуждение в мозгах горячих артистов и всегда любопытно бросить беглый взгляд на произведения такой приподнятой фантазии.

 

 

Рис. 10. Жиль де-ля-Туретт, врач выставки.

Рис. 11. Гризон, заведующий финансовою частью выставки.

 

 

Все вообще проекты можно разделить на три группы. Во-первых, проекты холодные, проникнутые духом расчета и практических соображений, доведенных до крайности; оценщики оставили их в стороне. Во-вторых, проекты исполнимые, но запечатленные оригинальностью, художественностью и полетом фантазии; из них, конечно, по преимуществу, и выбиралось подходящее. В-третьих, наконец, проекты фантастические, смелые превыше всяких границ, a в том числе и совсем сумасшедшие. Притом ведь это только в числе тех 108, которые хоть сколько-нибудь осмыслили свои проекты и смогли воплотить их в чертежах и рисунках. A какие бездны фантазии остались еще сокрытыми от публики в головах тех прожектеров, которые не явились на конкурс? Ведь их было около пятисот!

 

Замечательно, что многие проекты покушались на знаменитую башню Эйфеля. Они требовали ее снятия или капитальной переделки. Так, некто Тропэ-Бальи перестраивал ее в стоэтажный дом, украшенный пирамидальными башнями, колокольнями, увешанными гигантскими развевающимися флагами. Тот же Тропэ-Бальи придумал гигантский кран, который поднимал бы вагоны вместе с пассажирами и плавно перетаскивал их по воздуху через реку с берега на берег. Мысль оригинальная: такого способа переправы через реки до сих пор еще никто не применял.

 

 

Рис. 12. Большой дворец Елисейских Полей.

 

 

Среди прожектеров нашлась масса любителей воды. Они, например, предлагали обратить все Марсово поле в сплошное озеро, a посреди этого озера воздвигнуть одно колоссальное здание, которое вмещало бы всю выставку.

 

 

Рис. 13. Малый дворец Елисейских Полей.

 

 

Леклерк удаляет в своем проекте Эйфелеву башню; она снимается, на ее месте устраивается громадный водоем. Через этот водоем перекидывается арка длиною в 100 сажен, состоящая из двух слонов, переплетающихся хоботами; концы их хоботов, т. е. место их сплетения, возвышаются на 35 сажен над землею. Само собою разумеется, что во чревах слонов помещаются концертные залы, ресторан, и пр., и пр. На Марсовом поле Леклерк тоже предлагал устроить водоем в 220 сажен длины и 40 ширины; на нем будет стоять современный броненосец, во всеоружии своих пушек и башен, a над бассейном — огромный помост, образующий воздушный бульвар. Посреди этого бульвара следовало устроить зал, возвышающийся на 100 сажен над уровнем земли.

 

Бутрон и Шелькопф — тоже приверженцы большой воды. Они разрушают дворец Трокадеро и вместо него предлагают устроить водоем-арену, на которой будут происходить морские бои, гонки и вообще всякие зрелища, причем вокруг бассейна устраиваются места для 80 тысяч зрителей.

 

Другая особенность фантастических проектов — это куполы. Их ставили везде, где только было для них свободное место. 0ные прожектеры доводили их до размеров поистине колоссальных. Члены оценочной комиссии смеясь говорили, что среди французских архитекторов существует целая особая школа купольщиков, проповедников «стиля яичной скорлупы».

 

 

Рис. 14. Тома, архитектор Большого дворца.

Рис. 15. Деглан, архитектор Большого дворца.

 

 

Берто тщился повесить всю выставку на воздухе на каких-то висячих мостах. Вся площадь выставки была бы покрыта гигантскими мачтами, a между ними тянулись бы бесконечные проволочные канаты, на которых и расположились бы если не все, то многие выставочные отделения. Берто с неподражаемой серьезностью настаивал на сбережении места для точек опоры при его проекте; он экономил место, это было его главной заботой.

 

Милинер предлагал разборный дворец, с этажами, идущими уступами один над другим. Проект разработан до мелочей; приложена даже смета стоимости постройки, из которой явствует, что она обойдется всего в 37.750.000 франков.

 

Себильо — один из тех прожектеров, которые, подобно Берто, более всего озабочены сбережением места. Удручаемый этою заботою, он тянет свою выставку вверх, в воздух. Посетитель только и делает, что поднимается и опускается. Себильо принял это в расчет и расположил все полы своих зданий в виде покатых наклонных плоскостей, по которым подъемы и спуски постепенны и мало заметны. Но y него оказались еще и другие неожиданности. Такова, например, «астрономическая» башня-труба в 60 сажен высоты, представляющая собою настоящий телескоп, приближающий луну на пять сажен к зрителю. Башню Эйфеля Себильо пощадил, но все же унизил; рядом нею он предлагал вырыть колодец в десять раз глубже высоты этой башни — в 3.000 метров; чтобы колодец этот не пропадал даром, Себильо советовал в нем поместить весь горный и металлургический отдел.

 

Кстати, мы уже упомянули выше о том, что злополучная башня Эйфеля мозолила глаза многим прожектерам. Скажем еще о некоторых проектах ее переделки. Бернар предлагал весь ее низ обратить в подобие тех гигантских домов, которые в последние годы выстроены в Нью-Йорке и Чикаго. В этом доме можно бы устроить пять тысяч номеров для приезжих на выставку. Босси проектировал сломать всю верхушку Эйфелева столпа до второго этажа, пристроить к ней какие-то два громадные полукупола и из всего этого создать дворец электричества, здание изрядного размера, ибо в нем могло бы поместиться без особой тесноты 100.000 народу. Гильемона́ предлагал снести оба верхние этажа башни и на их место поставить шар, сажен в 50 в поперечнике, изображающий, надо думать, землю; наверху же шара он предполагал водрузить громаднейшую фигуру, что-то крылатое. Наконец, Марсель и Галлотти думали перестроить всю башню, сделать ее в два этажа и на вершине второго водрузить статую Минервы во всеоружии, равную по высоте почти трети всей башни. Надо заметить, что, судя по рисунку, этот проект не лишен изящества.

 

 

Рис. 16. Лувэ, архитектор Большого дворца.

Рис. 17. Жиро, архитектор Малого дворца.

 

 

По окончания конкурса на общий план выставки был открыт второй конкурс — на проекты здания большого и малого дворца Елисейских Полей. Дело в том, что после долгих и упорных препирательств (по причинам чисто местным, о которых мы не будем упоминать) было решено снести знаменитый дворец промышленности, оставшийся от прежней выставки, a на его месте выстроить не одно, a два здания — большое и малое. Конкурс на эти здания был объявлен 13 апреля 1896 года. По условиям конкурса, участие в нем допускалось опять-таки только для французских художников. Большой дворец собственно во время выставки предназначался под отдел искусств, к каковому назначению и надо было его приспособлять. Малый же дворец должен был вмещать так называемую ретроспективную выставку французского художества, т. е. коллекции выдающихся картин всего истекшего столетия. Первый дворец должен иметь по 40 тысяч квадратных метров удобного помещения в том и в другом этажах, малый дворец — 7 тысяч квадратных метров. Здания должны быть прочные, постоянные; после выставки они поступают в собственность города, который будет отдавать их под разные выставки, конкурсы, празднества и т. п. За лучшие проекты большого дворца назначалось пять премий: в 15, 12, 8, 6 и 4 тысячи франков, за проект малого тоже пять премий: в 5, 4, 3, 2 и 1 тысячу франков; проекты, удостоенные премии, по условиям конкурса поступали в полное распоряжение выставочного управления, которое могло пользоваться ими по своему усмотрению, т. е. могло изменять, сочетать, брать детали из одного проекта и дополнять ими другой, и т. д. По смете предполагали ассигновать 16 миллионов франков на большое и 4 миллиона на малое здание.

 

Всех проектов было подано 59. За них получили за проекты большого дворца: первую премию — Лувэ, вторую — Деглан и Бинэ, третью — Тома, четвертую — Жиро и пятую — Тропэ-Бельи. Премии же за проекты малого дворца получили: первую — Жиро, вторую — Кассиан-Бернар и Кузен, третью — Тудуар и Прадель, четвертую — Мевес и пятую — Деперты, отец и сын.

 

После этого предстояло решить, как же выработать окончательный план дворцов. С этою целью администрация выставки обратилась за содействием к самим авторам премированных проектов. Из них составился комитет под председательством заведующего выставочными постройками Бувара. Комитет сочетал все наиболее удачное из всех отдельных проектов, и в этом виде план был окончательно утвержден. Что касается до малого дворца, то его план был утвержден почти в том виде, как он представлен на проекте Жиро, получившего первую премию. Жиро вообще одержал некоторый верх над другими французскими архитекторами; напомним, что общий план выставки, получивший первую премию, также принадлежал Жиро. Выше помещен его портрет и портреты архитекторов Тома, Деглана и Лувэ, которым поручена постройка большого дворца.

 

Мы не входим пока в подробное описание этих зданий:, подождем, пока их окончат. Упоминаем же о них прежде чем о других постройках в виду их капитальной важности и огромной стоимости. Заметим только, что оба здания задуманы в классическом стиле; фасад большого дворца украшен изящною сплошною колоннадою; кровля снабжена на вершине легким куполовидным возвышением, фасад малого дворца отличается огромными окнами, a кровля его увенчана куполом с флагштоком.

 

В настоящее время оба здания возведены вчерне, но их внутренняя отделка только что начинается. В своем месте, когда пойдет речь о декоративной части выставки, мы еще будем иметь случай сказать о внутренности этих великолепных зданий. Теперь же пока помещаем рисунки (стр. 22 и 23) их главных фасадов.

 

 

Рис. 18. Павильон Азиатской России и Сибири.

 

 

 

Вместо предисловия. Обзор наиболее ходячих доводов за и против всемирных выставок. — Мнения по этому вопросу некоторых выдающихся французских писателей и общественных деятелей ..   2—7

 

Глава I. Введение: краткий обзор истории публичных выставок в цивилизованных странах. — Выставки частные и всемирные в Париже, Лондоне, Америке, Вене, Швеции.. 7—14

 

Глава II. Первые предложения об устройстве выставки 1900 года. — Утверждение положения о ней. — Организация выставки и первые шаги деятельности выставочного комитета. — Главные члены этого комитета. — Конкурсы на план и здания выставки. — Расположение выставки. — Курьезы отринутых планов. — Большой и Малый дворцы Елисейских Полей... 14—27

 

Глава III. Выставка 1900 года. — Участие в ней иностранцев. — Какие государства получили приглашение участвовать. — В каком виде, в общих чертах, будут представлены на выставке разные народы. — Необычайное рвение, проявленное иностранцами... 27—50

 

Глава IV. Важнейшие выставочные постройки: мост Императора Александра III и монументальные врата (главный вход) на площади Согласия.. 50—60

 

Глава V. Замечательнейшие сооружения выставки для любителей сильных ощущений, соединяющие приятное с полезным: гигантское колесо, мареорама, панорама «Путешествие вокруг света», большой телескоп, гигантский глобус. 60—74

 

Глава VI. Зрелища выставки в характере спорта, исторических воспоминаний и т. п. — Древне-греческое ристалище-стадий. — Дворец танцев. — Дворец женщин. — Венеция. — Старый Париж. — Швейцарская деревня.. 74—87

 

Глава VII. Андалузия времен мавританского владычества. — Памятник воздухоплавателям времен осады Парижа. — Китайцы на выставке. — Камбоджа. — Пагода Вишну. — Общий вид Эспланады Инвалидов. — Выставочный жетон. 87—101

 

Глава VIII. Французские колониальные отделы и их постройки. — Тунис, Мадагаскар. — Дворец одежд. — Дворец электричества.  101—114

 

Глава IX. Общий вид выставки после ее открытия. — Зал празднеств, где происходило открытие. — Здания набережной Сены. — Отделы военно-морской, торгового судоходства, лесоводства, охоты; палата конгрессов, павильон города Парижа и отдел садоводства. 114—128

 

Глава X. Постройки Марсова поля: отделы инженерный и путей сообщения, горный и металлургический, воспитания и обучения, пряжи, тканей и одежд. — Палата оптики. — Водяной замок. — Типы построек площади Инвалидов. — Отдел меблировки, хозяйства и разных промыслов.. 128—142

 

Глава XI. Большой и Малый дворцы изящных искусств на Елисейских Полях; их наружный вид и внутреннее устройство. 142—156

 

Глава XII. Русский отдел на выставке. Постройки. — Кустарная группа. — Внутренность избы и боярское жилье. — Крайний Север. — Средняя Азия и Кавказ. — Русский павильон на Орсейской набережной. — Прочие части русского отдела.. 156—166

 

Глава XIII. Колониальные выставки: египетская, дагомейская, сиамская... 166—171

 

Глава XIV. Пути сообщения на выставке. — Подъездные пути. — Внутреннее сообщение. — Электрическая дорога, вертящиеся платформы, самодвижущиеся входы. — Вход на выставку. 171—179

 

Глава XV. Развлечения на выставке увеселительного характера: театры «Веселых авторов», живых картин, «Дом смеха», марионеток Гильома. — Замок вверх дном, светящийся дворец, панорама покорения Мадагаскара. — Театр Колумбия. — Кинеорама-аэростат. 179—186

 

Глава XVI. Что можно сказать о выставке в собственном смысле слова. — Выдающиеся национальные представительства на выставке; Трансвааль, Германия, Венгрия. . 186—199

 

Глава XVII. Подземный мир на выставке, его главные отделы; геологические картины и диорамы, копия могильников разных эпох и народов. — Колоссальный бриллиант «Jubilée». 199—206

 

Глава XVIII. Сокровища французских национальных фабрик на выставке. — Гобелены, ткани мануфактуры Бовэ. — Изделия Севрского фарфорового завода... 206—214

 

Глава XIX. Общий заключительный взгляд на художественную и декоративную стороны выставки.. 214—220

 

Глава XX. Последние дни выставки и ее закрытие. Цифры, выражающие главные итоги минувшей выставки, и ее сравнение с предшествовашими всемирными выставками в Париже. — Награды... 220—223

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Скачать издание в формате pdf (яндексдиск; 130 МБ).

 

 

См. также: Россия на Всемирной выставке в Париже в 1900 г. — С.-Петербург : Издание И. Шустова, 1900. — 56, 116, 71, 5 с. : ил.; 43.