Рябушин А. Футурология жилища за рубежом. 60–70 годы. — Москва, 1973

  

 

 

 

 

 

 

 

В работе исследованы наиболее характерные концепции, гипотезы и проекты зарубежной футурологии жилища 60–70-х годов. Работа выполнена в секторе проблем комплексного оборудования жилища отдела жилых и общественных зданий ВНИИТЭ. В сборе материала участвовали сотрудники отдела информации ВНИИТЭ М. Гордеева, Т. Ленгиель, 3. Посохова, В. Стрелков, М. Тимофеева, Ю. Шатин, Ю. Чембарева.

 

---

 

 

 

В последние десять с лишним лет за рубежом множится число концепций, гипотез, проектов перспективного жилища, далеко выходящих за рамки проработанной у нас темы жилища с обслуживанием. Особое внимание исследователей привлекает ряд новых структурных принципов организации жилища, увеличивающих пространственную гибкость и функциональный динамизм жилых образований, их мобильность, возможность органического обновления, приспособляемость к меняющимся условиям, углубляющих идеи технизации, бионизации, кибернетизации жилой среды, способствующих регулированию и трансформации основных элементов и структуры среды в целом, стимулирующих попытки ее психологизации. Принцип Clip-on и адаптирующиеся системы, „жилище-компьютер“, „жилище-кокон“ и „жилище-багаж“, идеи упакованности, дискретного и непрерывного роста, метаболизм и метаморфизм жилых структур, разработки группы „Аркигрэм“ и Венского авангарда — все это и многое другое из месяца в месяц появляется на страницах дизайнерских и архитектурных журналов и, естественно, не может оставаться вне поля зрения наших специалистов.

 

Несомненна важность многих футурологических материалов, их потенциальная перспективность и бесспорно высокие профессиональные достоинства. И тем не менее нельзя воспринимать каждую новую сенсационную публикацию в зарубежном журнале как цель, к которой надо стремиться.

 

В. И. Ленин неоднократно указывал на необходимость изучения зарубежного опыта. На X съезде партии он говорил, что этот опыт в известном смысле может служить опорным пунктом для хозяйственных расчетов. В то же время В. И. Ленин подчеркивал, что материалы буржуазных авторов, как правило, имеют ценность для изучения частных, сравнительно узких вопросов. При переходе к обобщениям в широких масштабах ценность этих материалов обычно оскудевает, вытесняется идеологическими фикциями, извращающими генеральные перспективы развития исторического процесса. В области идеологии буржуазным авторам, как подчеркивал В. И. Ленин, нельзя верить ни в едином слове [1, T. 18, стр. 263–364].

 

Недопустимы механическое потребление, бездумный некритический подход к зарубежным материалам — без углубленного разбора, обобщений, социально обоснованных выводов о возможности использования тех или иных материалов для прогрессивного развития нашего жилища. Всеядность, попытки „применить“ каждую иностранную новинку оказываются в конечном итоге наруку сторонникам политики „наведения мостов“, выдвинутой бывшим президентом США Л. Джонсоном, и пресловутой теории конвергенции, постулирующей сближение противоположных социальных систем современности в результате приспособления к сходным обстоятельствам при помощи сходных средств. Наши социальные особенности, преимущества — вот что должно предопределять дифференцированный, строго избирательный подход к освоению зарубежных материалов.

 

---

 

 

 

Из комфортабельных домов-коробочек, начиненных всеми чудесами современной электроники и бытовой техники, бежит молодежь, повергая в недоумение убитых горем родителей. Напевая песенку Мэлвинны Рейнолдс, по Америке бродят хиппи — длинноволосые скитальцы, число которых давно превысило полмиллиона.

 

 

Бесперспективный, пораженческий бунт наивных молодых людей, не принимающих жизнь такой, как она есть. Им не по душе стандартное благополучие равнодушной к человеку повседневности. Они не хотят становиться объектами социального манипулирования, отштампованными по трафарету, безликими деталями отлаженной машины бизнеса. Им кажется, что они отстаивают право человека быть личностью. Идя за ложными пастырями типа Г. Маркузе, они не видят подлинных причин социального зла. И не умея бороться со злом, они противопоставляют ему тотальное отрицание, разочарование, пассивный протест. Показательно, что символом отвергаемого бездушного общества все чаще выступает стандартный комфорт коробочек-домиков, делающих всех на одно лицо. Каким будет, каким должно быть будущее жилище? — этим вопросом все чаще задаются не только специалисты.

 

 

Интерес к будущему

 

Обостренный интерес к будущему имеет глубокие корни. В доиндустриальные эпохи существенные преобразования общества растягивались на века. Капитализм ускорил темпы развития, особенно после промышленного переворота XVIII–XIX веков. Но лишь теперь ускорение приобрело качественно новый характер. Развернувшаяся во второй половине XX столетия научно-техническая революция как бы спрессовала время. За один и тот же исторический период теперь совершается неизмеримо больше, чем раньше, важных для человечества событий, стремительно, по экспоненте растут темпы развития различных областей жизни, объем знаний. Уже не далеким потомкам, а живущему поколению приходится пожинать плоды своих действий. Поэтому совершенно необходимым становится изучение их возможных последствий. В эпоху научно-технической революции возросла актуальность прогнозирования [2, стр. 6].

 

Футурологические разработки — это, конечно, не попытка „угадать“ будущее. Все меньше остается наивных людей, верящих в возможность „прорицания“. Американский футуролог Пуль иронически замечает, что существует лишь один прогноз, в отношении которого можно быть полностью уверенным, а именно: будущее наверняка окажется иным, чем предсказывают прогнозисты. В этом плане показательны несбывшиеся предсказания утопистов. Да и не столь удаленные во времени прогнозы относительно положения дел во второй половине XX века вызывают теперь в лучшем случае улыбку. Таково уж коварство истории.

 

Тем не менее фронт футурологических разработок неуклонно расширяется, отпускаемые средства из года в год увеличиваются. Футурологи шутят: главная забота настоящего — ... будущее. В парадоксальную форму облечена, однако, серьезная мысль. Чтобы сделать правильный шаг в „завтра“, нужно уметь оценить его последствия с позиций „послезавтра“. Без этого неминуемы дорогостоящие просчеты, неожиданные и, как правило, чрезвычайно неприятные побочные следствия, о возможности которых в свое время никто не помышлял. Не бесплодное гадание о будущем, а „проигрывание“ вероятных последствий возможных сегодня решений и выбор на этой основе предпочтительных направлений развития текущей практики, иными словами, изучение настоящего с позиций будущего — вот глубинная задача футурологических разработок.

 

 

Размах исканий

 

Во многих зарубежных публикациях, посвященных будущему жилища, отмечается эффективность нарочито поискового проектирования, не связанного нормативными запретами и ограничениями реальной практики. Так, Герберт Оль, один из руководителей Ульмской школы дизайна, пишет: „Систематическую работу по определению новых форм жилой среды обязательно должны питать два источника: эволюционное развитие и отвлеченные идеи утопического характера. Так как очень трудно составить обоснованные прогнозы того множества новых факторов, которые могут оказать влияние на жилище, то можно выработать лишь относительные концепции будущего. Это вынуждает архитектора искать свои, индивидуальные представления о будущем, которые могут заполнить вакуум возможных решений... Утопические проекты... могут послужить интересными и поучительными экспериментами и стать своего рода образцами“ [73, S. 17] . Сходные мысли высказывали Бакминстер Фуллер, Иона Фридман и др. Юрген Иодике, рассматривая соотношение реального и поискового проектирования, подчеркивал, что утопические предложения легко критиковать, но, как показывает опыт, они, несмотря на некоторые откровенные вторжения в область фантастики, в конечном итоге обогащают практику [58].

 

Ширящийся размах футурологических разработок — своего рода „бум прогнозов“ — характерная особенность зарубежной теории и практики последнего десятилетия. Демографический взрыв предопределил интерес не только к проблемам расселения — в национальном и даже интернациональном масштабе, современный этап урбанизации сопровождается ростом внимания к перспективным проблемам жилища. Все более явно начинает ощущаться оживление в области поискового проектирования разного рода жилых структур и образований. В этом по-своему отражается „личностный“ аспект развития цивилизации в эпоху научно-технической революции. Наиболее интенсивные разработки ведутся, пожалуй, в двух островных государствах — Англии и Японии. В самом конце 60-х годов совершенно самостоятельная ветвь поискового проектирования обозначилась в Австрии. Создается ощущение, что постепенно набирает силу вторая — после 20-х годов — волна поисков нового жилища, непосредственно связанная с научно-технической революцией. Расширяются искания во многих совершенно новых направлениях, неизвестных в экспериментальной проблематике 20–50-х годов.

 

 

Приметы времени

 

Современному этапу футурологических исканий в разных странах присущи некоторые общие и весьма примечательные черты. Так, самые различные направления поисков фокусируются в последние годы на разработке гибких решений жилища. Преодолевается традиционная убежденность в статичности, однозначности материально-пространственных форм архитектурных организмов. Жилище начинают рассматривать как подвижную, динамичную функциональную систему. Пожалуй, идею гибкости можно назвать ведущей на нынешнем этапе. Именно ей мы уделим в дальнейшем самое серьезное внимание.

 

Все чаще преодолевается и традиционно-архитектурное понимание жилища как материально-пространственной оболочки процессов быта. Разрабатывая концепцию жилой среды, мы можем со всей ответственностью констатировать, что именно жилая среда постепенно становится объектом исследований и комплексного прогностического проектирования за рубежом. Как целостный феномен, как особое предметно-пространственное единство жилая среда — во всей ее полноте и многообразии — выступает специфическим средством и условием человеческой жизнедеятельности. Понимание этого в той или иной форме присутствует в некоторых зарубежных работах.

 

Глубоко и детально исследуется первичная молекула жилища — жилая ячейка с ее предметно-вещевым комплексом и системой оборудования. Такая ориентация непосредственно связана с растущей ролью дизайна в области жилища.

 

Не углубляясь сейчас в обсуждение дискуссионных проблем взаимоотношения архитектуры и дизайна и тенденций к тотальному включению жилища в сферу деятельности последнего, следует все же отметить бесспорное сближение этих двух, пока еще разобщенных областей творчества. Все чаще обнаруживаемое переплетение архитектуры и дизайна, а подчас и слияние их до полной неразличимости, позволяет говорить о зарождении некого нового явления — единого синтетического архитектурно-дизайнерского проектирования. Мы постараемся показать, что такое слияние своего рода веление времени — закономерное явление не только в области жилища, но и вообще современного этапа развития представлений о „жизнестроении“ как целенаправленной деятельности по созданию всего комплекса жизненной среды.

 

Теория и практика современного дизайна приходят на помощь архитектуре в ее стремлении выявить и активно использовать некоторые, на первых порах ускользавшие от внимания архитекторов возможности массового индустриального производства. В этой связи нельзя, например, не отметить явной ориентации большинства перспективных проектов на повторяемость стандартизированных элементов. При этом множественность исходных элементов отнюдь не выступает достоинством системы. Скорее даже наоборот. Основной упор делается на множественность сочетаний немногих стандартных элементов. Такой подход, сохраняя преимущества массовости, исключает уродливое положение, при котором производство громадного количества различных исходных элементов завершается созданием однообразно стандартизованной продукции нескольких, трудно отличимых друг от друга типов. Здесь ощущается влияние освоенной дизайном концепции Дж. Томсона о взаимосвязи принципов атомизма, множественности и массовости в окружающем нас мире [20, стр. 35–37] . Ограниченное количество исходных элементов составляет огромное разнообразие видов живой природы, которые в свою очередь представлены таким числом особей, которое, по выражению Томсона, „даже хладнокровный математик называет значительным, а обыкновенный человек — неисчислимым“ [20, стр. 36] . В то же время внутри вида все его представители различны. Мера внутривидовой индивидуальности особей тем значительнее, чем выше и сложнее организация вида. Эту совокупность закономерностей Томсон называл основной особенностью вселенной, обладающей столь всеобщим характером, что она долгое время не привлекала к себе внимания. Не исключено, что тяга именно к такой „природной“ трактовке принципов массового производства (с сохранением индивидуализации объектов) обострилась в области поискового проектирования еще и в силу общего интереса к проблемам бионики.

 

Не без влияния дизайна вырабатывается в архитектуре и новое отношение к науке и технике. Заметно расширяется диапазон интересов, ограниченный раньше крайне узкими рамками локальной архитектурной науки и чисто строительной техники. В поле внимания архитекторов все чаще попадают теперь самые различные области знания, включая социологию, кибернетику, биологию, физику элементарных частиц и т.д. Именно с ними все чаще связывают представления о будущем жилой среды [98, p. 64].

 

Вне сомнения, жилище будущего станет в техническом отношении неизмеримо совершеннее сегодняшнего, при его формировании будут использоваться самые последние достижения науки и техники. Однако собственно научные и технические аспекты еще не исчерпывают влияния научно-технической революции на жилище. Неизмеримо важнее — социальные сдвиги, те изменения жизненного уклада, которые скажутся на содержании и формах жилища. Многочисленные и сами по себе достойные пристального изучения новые технологические и технические тенденции современного этапа проектирования интересуют нас в данном случае меньше, чем функциональный аспект проблемы. Перспективы развития жилища, в свете перспектив развития общества и человека, а не самой по себе техники, содержание и структура жилой среды, адекватной требованиям быстро меняющегося мира, — вот основные темы нашего специального рассмотрения.

 

 

Идеологические платформы и жилая среда

 

Конечно, не существует четкой программы футурологического проектирования за рубежом, единой системы исходных социологических посылок. Мнения отдельных экспериментаторов расплывчаты, даже противоречивы. Отрицательно сказывается на футурологических разработках влияние сайентизма, антиидеологии. Вслед за лидерами этого течения буржуазной социологии (Д. Белл, Т. Парсонс, Э. Шилс и др.) в качестве перспективного ориентира все чаще прокламируется „постиндустриальное общество“, якобы идущее на смену современной индустриальной цивилизации и призванное конвергировать противоположные социальные системы современности (все та же навязчивая идея „наведения мостов“!), а в ближайшее время — радикально оздоровить нынешнее капиталистическое „общество массового потребления“ с его анонимной всеобъемлющей властью объединенного аппарата производства, потребления, угнетения и манипулирования отчужденной личностью.

 

Однако многие теоретики и экспериментаторы чутко улавливают действительно реалистические тенденции, влияние которых на жилище будет объективно возрастать. На этой основе как раз и возникает все наиболее интересное и ценное в области зарубежной футурологии жилища. Единодушно отмечается тенденция роста автоматизации производства, расширения сферы обслуживания и, как одно из следствий этого — увеличение фондов свободного времени. В соответствии с этим и в связи с ростом продолжительности жизни прогнозируется, в частности О. Хазелофом, повышение требований к комфорту жилища, где человек будет проводить значительно больше времени, чем сегодня, и во многом не так, как сегодня [53; 54].

 

Будущее жилище рассматривается как сфера творческой и научной деятельности, духовного роста и общения между людьми. Предполагается, что роль жилища возрастет и в связи с расширением сферы рассредоточенного общения, которое, по мнению Ж. Дюмазедье, становится одной из характерных тенденций в жизни современной городской семьи [7] . Удовлетворяя растущие потребности в межличностных контактах, в непосредственном общении с психологически близкими людьми, обеспечивая возможность самого широкого использования средств массовых коммуникаций, жилище в то же время все отчетливее будет раскрывать специфические для урбанизированной среды функции своеобразного убежища от избытка информации и вынужденных формализованных контактов. Вместе с тем рост свободного времени, по-видимому, увеличит мобильность населения, семьи, отдельного человека, чему будет дополнительно способствовать моторизация жизни и более частые перемены видов деятельности и мест работы. Таким образом, оставаясь своего рода константой, твердой опорой семьи в изменяющемся мире, жилище в то же время должно будет отвечать широкому диапазону новых, подчас даже совершенно несвойственных ему прежде требований [17, стр. 96–101] .

 

Прогрессирующий рост численности населения и повышение стандарта жизни выявляют полную несостоятельность традиционных форм жилища: зтстройка отдельными индивидуальными домами требует больших пространств, что исключено в условиях „демографического взрыва“ и, кроме того, в потенции может свести на нет социальный эффект высвобождения времени из сферы производства, поскольку традиционные жилища отнюдь не способствуют сокращению труда в домашнем хозяйстве. Однако жизнь в коттедже обладает рядом неоспоримых достоинств. Поэтому в добавление ко всему сказанному возникает проблема сохранения преимуществ традиционного жилища в условиях высокой плотности населения [58]. Стремление удовлетворить противоречивые требования к будущему жилищу вызывает появление неожиданных проектных решений.

 

 

Опасность шока

 

Отдельные черты футурологических проектов могут вызвать, мягко говоря, недоумение, внутренний протест. Шоковая реакция специально не подготовленного человека закономерна, во всяком случае, неизбежна. Занимаясь проблемами футурологии, необходимо преодолеть своего рода психологический барьер, подавить в себе инстинктивное неприятие, а зачастую и отвращение к формам жизни, отличающимся от привычных. Можно не сомневаться, что для нашего сегодняшнего восприятия будущее окажется по меньшей мере неожиданным. Без твердого усвоения этой истины оценка любых футурологических разработок под влиянием стереотипов мышления будет неизбежно деформироваться, как правило, в отрицательном смысле.

 

 

Наивная вера и растерянность перед будущим

 

Нельзя оставить без критики традиционного отклонения зарубежных экспериментаторов в сторону „архитектурно-дизайнерского реформизма“. Из поколения в поколение переходит наивная вера в возможность преобразования буржуазного общества средствами дизайна и архитектуры. В принципе мысль об их активной „жизнестроительной“ роли не лишена известных оснований, но в своих абстрактно прямолинейных формах она оборачивается реакционно-утопическим прожектерством. Наиболее дальновидные зарубежные архитекторы уже давно осознали тщетность подобных иллюзий. Даже нареченный после смерти гением XX века Ле Корбюзье, в свое время выдвигавший альтернативу „архитектура или революция“ и страстно ее отстаивавший, в итоге творческого пути был вынужден пересмотреть свою точку зрения. Действительность неумолимо убеждает, что основа преобразования общества коренится в изменении социально-экономических структур и „жизнестроение“ может стать активной силой общественного прогресса лишь при наличии соответствующих социально-экономических условий. В этом убедятся и экспериментаторы 60–70-х годов, еще тешащие себя беспочвенными надеждами на всемогущество дизайна и архитектуры.

 

Наряду с наивным реформизмом проявляется и другая, внешне противоположная крайность. В некоторых футурологических проектах нельзя не отметить своего рода абстрактности, безразличия к социальной проблематике. Излишне грубо и прямолинейно объяснять это только влиянием буржуазной идеологии, стремящейся увести внимание от проблем, решение которых связано с постижением коммунистических идеалов. Здесь следует видеть отражение особой внесоциальной позиции, характерной для части научно-технической интеллигенции за рубежом. Отражая политический индефферентизм и позитивистские настроения этой общественной группы, а также технократические тенденции, порождаемые буржуазно-монополистическим капитализмом, теоретики „деидеологизации“ (Р. Арон, Д. Белл и др.) утверждают, что в развитом индустриальном обществе все проблемы решаются не идеологическими, а научно-техническими средствами. Следствием этого и является социальная аморфность некоторых футурологических разработок. Проекты перспективного жилища выступают зачастую в качестве неких неопределенных средств для достижения еще более неопределенных целей.

 

Неразличимость целей становится одной из характерных примет нынешнего этапа зарубежной футурологии. В предложениях, подобных, например, мобильным городам Рона Херрона, за рамки авторских интересов вообще выводится всякая мысль об общественной целесообразности. Поиск как таковой, само по себе движение мысли оказываются всем, цель — ничем. Это обедняет содержательность исканий. В то же время некоторые чисто профессиональные достижения в полной мере сохраняют свою универсальность и общечеловеческую ценность. Растерянность перед непредвиденным грядущим порождает (по-видимому, неожиданно для самих авторов) потенциально активные средства преобразования предметного мира. Многоразличные варианты воплощения принципов динамизма, приспособляемости и психологизации жилой среды, переосмысленные на совершенно иной философской основе, могут быть с успехом использованы для сознательного целенаправленного осуществления наших социальных устремлений. Как всегда, вопрос о социальной значимости материальных средств сводится к тому, в чьих руках находятся и каким целям служат эти средства.

 

В предлагаемых ниже материалах исследованы наиболее характерные явления в области футурологии жилища последних десяти с лишним лет. Эти явления внешне разнородны, в каком-то смысле даже несопоставимы, но в них без труда угадываются и общие моменты, позволяющие говорить о главных тенденциях и линиях развития в пестром и противоречивом многообразии современного этапа футурологических поисков за рубежом.

 

---

 

 

 

Введение ... 3

 

Исходные позиции ... 5

 

Принцип Clip-on и структура жилой среды ... 13

 

Эксперименты „Аркигрэм“ ... 40

 

От метаболизма к метаморфизму ... 76

 

Мобильное жилище и психологизация среды ... 88

 

Венский авангард ... 105

 

За пределами архитектуры ... 131

 

Литература ... 142

 

---

 

 

 

  

 

---

 

 

Скачать издание в формате pdf (яндексдиск; 23,1 МБ)

 

 

Все авторские права на данный материал сохраняются за правообладателем. Электронная версия публикуется исключительно для использования в информационных, научных, учебных или культурных целях. Любое коммерческое использование запрещено. В случае возникновения вопросов в сфере авторских прав пишите по адресу [email protected].