Сарабьянов В. Н. Архитектура и общественное сознание. — Москва, 1952

  

 

 

 

 

 

 

В основу настоящей книги положен текст публичной лекции, прочитанной автором в 1952 году в Центральном лектории по архитектуре, организованном Московским городским отделением Всесоюзного общества по распространению политических и научных знаний и Союзом советских архитекторов.

 

---

 

 

 

В целях широкой популяризации архитектурной науки и практики Государственное издательство литературы по строительству и архитектуре приступает к изданию серии брошюр по вопросам архитектуры, написанных на материале лекций Всесоюзного общества по распространению политических и научных знаний.

 

Будут выпущены следующие серии брошюр: «Проблемы архитектуры», «Архитектура Москвы», «Мастера советского зодчества» и «Мастера русского зодчества».

 

Настоящая работа, входящая в серию «Проблемы архитектуры», представляет собой лекцию, прочитанную покойным ныне проф. В. Н. Сарабьяновым в лектории Московского отделения Всесоюзного общества по распространению политических и научных знаний.

 

Раскрывая основные проблемы марксистско-ленинской эстетики применительно к архитектуре, автор дал критику буржуазных, идеалистических теорий и проанализировал основные этапы развития мирового зодчества с точки зрения связи архитектуры и общественного сознания.

 

Несмотря на то, что сложные теоретические проблемы, затронутые в брошюре, разработаны недостаточно, Издательство все же считает, что данная работа представляет несомненный интерес как для архитекторов и искусствоведов, так и для широких кругов советских читателей.

 

---

 

 

 

Марксистско-ленинская эстетика, считая искусство формой общественного сознания, средством познания действительности, признает за ним активную роль в жизни общества. Искусство познает жизнь, пробуждает в человеке эстетическое чувство, воспитывает человека, воздействует на его сознание.

 

Классические труды товарища Сталина по вопросам языкознания, исторические постановления ЦК ВКП(б) по идеологическим вопросам являются неоценимым вкладом в развитие марксистско-ленинской эстетики.

 

Вопрос об искусстве как форме общественного сознания, вопрос о познавательных возможностях искусства всегда был «полем боя» материалистической и идеалистической эстетики.

 

Идеалистическая эстетика вообще отрицает за искусством функцию отражения действительности. Шеллинг считал, например, что предметом искусства является прекрасное, а под последним он понимал «бесконечное в конечном», т. е. воплощение объективной абсолютной идеи в материально-чувственном. Тем самым он поворачивал искусство спиной к действительности. Гегель под искусством понимал свободное создание прекрасного, но в природе решительно отказывался видеть красоту, считая последнюю продуктом духовной деятельности человека, выражающего объективную идею в произведениях искусств.

 

В нашу задачу сейчас не входит раскрытие всей реакционной сущности идеалистической эстетики Шеллинга и Гегеля, что должно являться предметом специальной статьи. Про современную эстетику империалистического «искусства» можно сказать без малейшего преувеличения, что она не только не признает познавательной роли искусства, но, проповедуя безидейность, ликвидирует искусство, низводит его до пропаганды буржуазной человеконенавистнической идеологии, до порнографии, изображения и восхваления всего безобразного.

 

Характерны высказывания буржуазных специалистов по эстетике о двух видах искусства — музыке и архитектуре.

 

Соглашаясь с распространенным, но в корне ошибочным сравнением архитектуры с застывшей музыкой, эти «специалисты» стараются доказать, что музыка есть чистая форма, свободная от какого бы то ни было содержания, и полностью распространяют это положение и на архитектуру.

 

Известный буржуазный теоретик Христиансен, отстаивая мысль о раздельности формы и содержания, пишет, что «в музыке, в архитектуре встречается форма без предметности».

 

Аргументацию субъективного идеалиста Ганслика, писавшего о музыке в середине XIX в., повторяют и сегодня формалисты-теоретики, утверждающие, что музыка выражает мимолетные, не имеющие никакого устойчивого основания впечатления композитора или импровизирующего музыканта.

 

Реакционер Сабанеев, очень популярный в буржуазном мире музыкальный критик, называл музыку «замкнутым миром, из которого прорыв в логику и идеологию совершается только искусственным и насильственным путем». Все эти эстетствующие мракобесы и в архитектуре находили логику только в отношении конструкций, технологии и практических удобств.

 

Другой точки зрения придерживались русские революционеры-демократы, хотя и они не сумели дать целиком правильной характеристики архитектуры как формы общественного сознания.

 

В 1841 г. В. Г. Белинский в статье о родах и видах поэзии писал об архитектуре, что она «еще не искусство, в полном значении, а только стремление, первый шаг к искусству»¹.

____________

¹ В. Г. Белинский, Соч. в трех томах, т. II, ОГИЗ, 1948, стр. 6.

 

В этом высказывании, несмотря на его односторонность, выражена вера великого критика в то, что в архитектуре заложены возможности быть формой общественного сознания. Не видя в архитектуре носителя идей, Белинский все же нашел в ней способность «восторгать» «с собою дух наш к небу»¹.

____________

¹ В. Г. Белинский, Соч. в трех томах, т. II, стр. 5.

 

Н. Г. Чернышевский в своей диссертации «Эстетические отношения искусства к действительности» отказывает архитектуре в признании ее одним из видов искусства: «...произведения архитектуры почти ни в коем случае мы и не решимся назвать произведениями искусства». «Архитектура, — пишет далее великий русский революционер-демократ, — просто одна из практических деятельностей человека, которые все не чужды стремления к красивости формы, и отличаются в этом отношении от мебельного мастерства не существенным характером, а только размером своих произведений»².

____________

² Н. Г. Чернышевский, Статьи по эстетике, Институт философии АН СССР, 1938, стр. 81—82.

 

Подчеркивая невозможность архитектурными средствами изображать вещи, Чернышевский писал, что архитектура, как и ремесло, производит то, чего нет в природе, а «потому не может быть и вопроса, как в этих случаях относится красота произведений искусства к красоте произведений природы: в природе нет предметов, с которыми было бы можно сравнивать ножи, вилки, сукно, часы; точно так же в ней нет предметов, с которыми было бы можно сравнивать домы, мосты, колонны и т. д.»³.

____________

³ Н. Г. Чернышевский, Статьи по эстетике, Институт философии АН СССР, стр. 81.

 

Сферу действительности Чернышевский в данном случае чрезвычайно сузил вопреки своим собственным взглядам, высказанным, например, в художественно-критических статьях, где он в особую заслугу ставит Л. Н. Толстому его замечательное воспроизведение духовного мира своих героев.

 

Со взглядами революционных демократов на архитектуру согласится, конечно, нельзя. Однако известная узость в понимании ими архитектуры объясняется той незначительной ролью, которую архитектура играла в обществе в середине и второй половине XIX в. В своей же общей оценке роли искусства в обществе Белинский и Чернышевский исходили из очень верного положения: они видели в искусстве одну из форм общественной идеологии и одно из могучих средств активного воздействия на общественную жизнь.

 

«По нашему мнению о сущности искусства, — писал Чернышевский в своей замечательной диссертации, — стремление к произведению прекрасного в смысле грациозного, изящного, красивого не есть еще искусство: для искусства нужно более»¹.

____________

¹ Н. Г. Чернышевский, Статьи по эстетике, Институт философии АН СССР, 1938, стр. 81.

 

Русские революционные демократы требовали от искусства идейности, правдивого отражения жизни, они требовали, чтобы искусство своими художественными образами выносило приговор действительности.

 

Марксистско-ленинская эстетика всегда видела в искусстве, в том числе и в архитектуре, форму идеологии, средство познания действительности в образах и воздействия на мысли и чувства людей.

 

В докладе о журналах «Звезда» и «Ленинград» товарищ Жданов говорил: «Ленинизм признает за нашей литературой огромное общественно-преобразующее значение».

 

Марксистско-ленинская эстетика не ограничивается характеристикой искусства как формы общественного сознания, она обращает пристальное внимание на специфические стороны каждого из видов искусства.

 

Соответственно различию задач и тех средств, которыми пользуются эти виды, каждый из них с наибольшей полнотой отображает определенные стороны действительности. Например, художественное слово не в силах нарисовать портрет человека так, чтобы его можно было узнать, встретившись с ним на улице, среди сотни проходящих людей, а живопись и скульптура такой портрет создают. Музыка отлично передает чувство подъема или покоя, но если она не сопровождается словами, как в опере, романсе или песне, музыка не в состоянии изобразить конкретизированную предметность подъема или покоя. И в музыке, и в архитектуре мы находим отражение действительности в широком смысле этого слова. Они отображают как материальные процессы, так и социальные духовные состояния. И музыка, и архитектура передают, например, ритм, который отнюдь не является продуктом человеческой фантазии, а реально существует в объективной действительности. Музыка прекрасно воспроизводит интонации человеческого голоса и речи, архитектура умеет выражать такие душевные состояния, как чувства покоя или движения, нарастания или замедления, как чувства возвышенного, нежного, грубого, пышного, торжественного и т. д.

 

Мы не станем перечислять то объективно существующее в жизни, что могут отразить и отражают эти виды искусства, так как и приведенных выше примеров вполне достаточно, чтобы опровергнуть идеалистические теории, утверждающие бессодержательность музыки и архитектуры и произвольность их форм. Что же касается чувств и идей, которые несут в себе реалистические художественные произведения архитектуры, то их значение очень своеобразно, поскольку архитектура не может выходить за пределы самых общих чувствований, представлений и идей, переживаемых не отдельным человеком, не отдельной группой людей, а целыми классами и народами.

 

Архитектуре, если она выступает самостоятельно, без сопровождающих ее элементов скульптуры и живописи, не дано выразить во всей конкретности состояние патриотического подъема, возникшего, например, в результате какого-то определенного выигранного советскими людьми сражения, но вообще чувство патриотического подъема как, в частности, чувство советского патриотизма, отличающегося от патриотизма, переданного в сооружениях замечательных русских зодчих прошлого, она отлично выражает.

 

Зодчие — одни целенаправленно, другие стихийно — отражают действительность, и в лучших, реалистических творениях мастеров искусства мы найдем отображенными существенные стороны этой действительности.

 

<...>

 

---

 

 

 

  

 

---

 

 

Скачать издание в формате pdf (яндексдиск; 10,3 МБ)

 

 

Все авторские права на данный материал сохраняются за правообладателем. Электронная версия публикуется исключительно для использования в информационных, научных, учебных или культурных целях. Любое коммерческое использование запрещено. В случае возникновения вопросов в сфере авторских прав пишите по адресу [email protected].