Столпянский П. Н. Дом княгини М. А. Шаховской, Фонтанка, 27. — Петроград, 1916

Дом княгини М. А. Шаховской, Фонтанка, 27 : Очерк П. Н. Столпянского. — Петроград : Типография «Сириус», 1916. — 102, [2] с., 13 л. ил. : ил.

Домъ княгини М. А. Шаховской, Фонтанка, 27 : Очеркъ П. Н. Столпянскаго. — Петроградъ : Типографія «Сиріусъ», 1916. — 102, [2] с., 13 л. ил. : ил.

[Начальный фрагмент текста издания]

Уж слишком много воды... На горизонте — уходящее в даль синеющее море, на суше — широкая река со своими многочисленными рукавами, притоками, точно громадная рука с бесконечными пальцами, обхватывала болотистый лес; достаточно было сделать несколько шагов в сторону от узкой извилистой тропы, чтоб попасть в топь болота, среди которого бездонные, покрытые летом яркою, манящей к себе зеленью, «окна» медленно засасывали неосторожного путника; всюду низкие, болотные, безмолвные сосны, корявые ели, тусклая ольха, изредка улыбалась своей белизною кудрявая березка, да позднею осенью, кое-где на пригорках, краснела рябина, сверху до низу осыпанная стайками свиристелей, остановившихся на отдых в своем зимнем пролете...

Тяжело пришлось великороссу в этом «Парадизе», в этой Ингерманландии, когда, повинуясь «с плачем и с скрежетом зубовным» велению грозного царя, покинул он — этот великоросс — свои родные места и пришел сюда, на берега Невы, чтобы «топь костями забутить», как пелось в одной из народных песен, сложенных на построение Петербурга...

Запутался первоначальный обыватель и с названием многочисленных рек и ручьев, мало-по-малу освобождавшихся из под власти векового леса, который рубился и для новых построек и для свай, в бесконечном количестве загоняемых в почву для ее укрепления. Финн, живший на берегах этих рек, дал им свои имена — великоросс или коверкал эти имена на свой лад, так финская «Мья» превратилась в Мойку, или же отмечал характерные особенности — маленький, вертящийся из стороны в сторону ручеек — ныне Екатерининский канал — получил характерное прозвище: «Кривуши» — или же, наконец, не осиля первоначального финского названия, не заметя какой-либо особенности, окрещивал первым попавшимся на язык словом — так Kämäjaki, нынешняя Фонтанка, превратилась в «Безымянный Ерик», хотя своими размерами пред другими протоками Невы, она вполне не соответствовала уменьшительной форме: Фонтанка, с своими большими заводями, глубоко уходившими в низменные берега, бухтами и обширными островами, была чуть ли не вдвое шире настоящей Фонтанки, доходя местами до 100—80 саж. ширины.

Выйдя из Невы там, где и в настоящее время, Фонтанка давала первый, не особенно большой проток около нынешней Пантелеймоновской улицы, второй проток, доходивший до современного Литейного проспекта, впадал в Фонтанку около Симеоновского моста. Существует предание, что Петр Великий хотел воспользоваться этим последним протоком и, расширив и углубив его, устроить на месте нынешнего Литейного проспекта гавань, в которую должны были входить на зимовку суда и баржи с припасами и товарами из Невы. Но если этот проект и не фантазия последующих исследователей жизни Петра Великого, то во всяком случае он так и остался проектом, не сохранилось никаких следов, что было приступлено хотя бы к началу его выполнения. Не нужно забывать, что Великий Преобразователь России, при устройстве своего «Парадиза», не руководствовался каким-либо наперед выработанным планом, наоборот: сегодня Петр уничтожал то, что задумал строить вчера, а через несколько дней появлялся и еще новый проект, к разработке и выполнению которого приступали с неменьшей энергией лишь для того, чтобы через некоторое время забросить, навсегда позабыть.

От нынешнего Симеоновского моста левый берег Фонтанки начинал сравнительно повышаться, и протоки образовывались уже на правом пониженном береге.

Не доходя до Невского проспекта, приблизительно с нынешней площади Александринского Театра, начинался самый значительный проток Фонтанки (на приложенной выкопировке он обозначен буквами а, а, а.). Вскоре после своего начала этот проток выпускал от себя незначительный отросток (на выкопировке в. в.), который впадал в Фонтанку там, где теперь Чернышев мост. Следы этого небольшого протока — носившего, по всей вероятности, название «Черная речка» — таких Черных речек в Петровское время было бесконечное число — обнаружились чуть-ли не в наши дни при постройке в начале 80-х годов прошлого столетия Малого театра. При выкапывании рвов для фундамента наткнулись на этот проток или, вернее, на его устье — пришлось предпринять новые, не предусмотренные сметою работы — отводить воду, укреплять грунт забитием свай — и в результат строитель Малого театра разорился.

Рассматриваемый нами главный проток Фонтанки (а,а), то расширяясь в обширное болото, то суживаясь до незначительного ручейка, извиваясь, шел приблизительно около нынешней Садовой улицы и впадал в Фонтанку за Вознесенским мостом. Остатки этого протока сохранились и до наших дней в виде незначительных прудов Юсупова сада.

Петр Великий обратил внимание на этот проток и, не желая, очевидно, тратить государственные деньги на его осушение, распорядился нарезать в этой местности участки и роздал их под дачи своим ближайшим приближенным — последние — волею или неволею — должны были приняться за устройство этих дач. Частью проток был засыпан, а частью обращен в рыбные пруды; такой пруд, судя по плану 1754 года, был и на даче графа Апраксина — нынешний Апраксин рынок — и на усадьбе (теперь место Пажеского Корпуса, в Елисаветинские дни дом канцлера графа Воронцова). Этот последний пруд существовал еще и в первой четверти девятнадцатого века.

Что участки по реке Фонтанке не только были нарезаны и розданы царедворцам, но отчасти обстроены, видно из дневника камер-юнкера Берхгольца, который, в описании маскарада 1723 года, указывает, что 6 сентября вся маскарадная процессия пешком, через весь город, пропутешествовала на реку Фонтанку к президенту юстиц-коллегии Апраксину.

<...>