Трусевич Я. Свод c азбук и образцов кириллицы из снимков рукописей X—XVIII веков русско- и юго-славянских. — С.-Петербург, 1905

  

 

 

 

 

 

 

 

«Когда же придет время, в которое Русские вздумают составить славянскую палеографию.., соберут в хронологическом порядке славянския азбуки и выгравируют азбучную таблицу для каждаго столетия особенно».   А. Шлецер. Nestors Rus. An. 1802, рус. пер., I, § д.

 

 

Главным источником знания для палеографа при изучении и определении им времени написания рукописных памятников неопределенного времени служат, как известно, рукописи определенной даты или определимые по своим внутренним признакам — исторического или филологич. содержания. Но письмена с теч. известных промежутков времени, которые условлено считать по векам, подвергались видоизменениям в своем начертании, почему если для указанных целей, взамен мало-доступных подлинных рукописей или снимков, разбросанных в массе тоже не легко приобретаемых изданий, можно было-бы иметь всегда в своем распоряжении свод азбук в хронологическом порядке и компактном виде, то это было-бы немаловажным подспорьем не только для практика палеографа и археолога, но и при изучении и преподавании соответственных курсов науки древности. Разрешение задачи облегчается, если такой свод алфавитов сопровождается сборником снимков с самих рукописей, и чем более у палеографа будет перед глазами таких точных факсимиле азбук и образцов, тем более достоверности приобретет его определение, особенно, если оно может получить подтверждение в каких либо других критериумах палеографической критики (материал, на котором и которым начертан памятник, вид заставок и орнамента, переплета и пр.].

 

До сих пор для указанных целей пользовались несколькими полными азбуками из древних письменных книг и документов кириллицы, больше характера случайных приложений, по одной или по несколько в известных сочин. А. Оленина (1806 г.), К. Калайдовича (1824), Кеппена (1827), А. Востокова (1843), Ф. Буслаева (1855г., 7 азб.), еп. Саввы (1863 г., 21 азб.), но главным образом представленными в лекциях Сл.-Рус. Палеографии И. И. Срезневского (1885 г.), где их число достигает 56. Не говоря однако о том, что с окончания его работ (1879 г.) и до сих пор было открываемо не малое число новых памятников и что XIV веком не может ограничиваться интерес к почеркам рукописей хотя бы только русских, следует отметить что азбуки этого посмертного и распроданного издания помещены среди самого текста, почему они не подвержены той строгой системе, которую возможно провести лишь в специальном своде или compendium’е, и к тому-же не иллюстрируются in loco объяснительными, хотя-бы краткими образцами шифров самого письма (для XI и XII века составлены не полные азбуки, а приведены лишь избранные буквы, в двух случаях в числе лишь 5, притом из малого числа рукописей: для XI — из 5, для XII — из 8, и только для XIII и XIV в. имеются полные азбуки); кроме того, все они извлечены из памятников исключительно русских и одних датированных, а из определенных, но непрямо датированных, имеется лишь две — для XIV в.

 

Ныне предлагаемый „Свод“ — обще-славянский, исторический и хронологический, т. е. обнимает памятники не только писанные (и отчасти — резанные) в России — в ее различных текстах и областях, но и в других Славянских странах — в их различных изводах, притом черпает свой материал из всех видоизменений Славянской кириллицы: от строгого унциального устава через полуустав и поздние их виды к скорописи. За это новшество мне могут сделать упрек, но мне кажется, оно не может вредить впечатлению русского палеографа, как всл. тесной связи этих двух отраслей нашей науки — юго-славянской и русской с одной стороны и преемственности почерков — с другой, так и потому, что читатель легко может отделить ему нужное, имея в моем труде курсивные отметки о происхождении каждого приводимого памятника не русского местописания — как в заголовках таблиц, так и в приложенном подробном библиографическом оглавлении. На другой возможный упрек — я составлял азбуки и образцы не по подлинным рукописям, а по снимкам с них, — теоретически вполне справедливый, я могу лишь сказать, что при численности, полноте и разнообразии, имеющихся только в моем издании, едва ли кто-нибудь взялся бы осуществить подобную задачу — снять кальки и фотограммы не только в различных городах России, но и в Балканских государствах, во Франции, Италии и др., ввиду не только потребного времени, но главным образом ввиду трудной доступности большинства рукописей для таких операций. Затем можно задать вопрос: разве все русские палеографы учились только по подлинникам и разве в той-же «Пал.» Срезневского, среди азбук составленных в большинстве по таковым, нет также и составленных по снимкам, если не из его же атласа 1866 г. (из его снимков датир. книг не попадаются в азбуках лишь десять №№), то из собр. снимков напр. еп. Саввы, отчасти и по другим, которыми пользовался и я в качестве первоисточников?*) — с добавлением конечно многих других, особенно более поздних изданий, главн. обр. из световых изд. Ученых Обществ и частных. Поэтому, возможное в Палеографиях для десятков избранных букв на целые столетия, такое требование, предъявляемое для многих тысяч их на четыре столетия, не может иметь практического осуществления, а в виду достаточно надежных источников-факсимиле — и особого значения в труде, предназначенном еще служить пособием к методам палеографического определения. Надо прибавить, что если факсимильный материал для XI—XIV в. более известен и частью доступен для занятий, то та же литература для XV—XVIII в. еще более разбросана и отдельных азбук почти вовсе не имеется, почему издание их и образцов, в той систематичности и подробностях эволюции, как принято в моей работе, быть может принесет свою пользу в будущих археографич. исследованиях.

____________

*) Для меня, изучившего «в лицо» каждую букву, это несомненно; источник извлечения их проявляется также недостачею таких букв, которые должны быть во всей рукописи, но не имеются в данном снимке, напр. х и ч в моем № 88 и у Срз. стр. 238: хотя они имеются в тексте приписки, приведенной им же, но не имеются в снимке еп. Саввы — 28-б, тоже буквы ж и ф для № 96: Срз. стр. 244: из Саввы 29-г. Многие азбуки из актов взяты не из рукописей per se, а из снимков Н. Сахарова, отчасти у П. Иванова и др., что иногда видно из текста учебника.

 

Позволю себе кратко изложить некоторые ее детали. Из всех имевшихся до сих пор азбук я воспользовался в готовом виде лишь двумя, это мои №№: 60 (1271 г., из соч. Срз.) и № 100 (1354 г., из соч. еп. Саввы: я не снимал, ибо подлинник в Москве), азбука третьего источника № 55 (1262 г. по Срз.) может быть замещена № 64 того же документа (1283 г. по Погод.); по этому в образцах остались пробелы против №№: (55), 100 и 69 (1296 г., снимка с которого также не было, хотя азбук имеется две). Все остальные азбуки мною вновь сработаны или более или менее значительно дополнены — в зависимости от числа имеемых изданий оригинала. Таким обр. уже в I выпуске у меня помещается из 140 азбук — 92 никем раньше не составлявшихся, остальные, кроме двух, заново переработаны. Из числа их с очень многих мне пришлось самому снимать кальки как для азбук, так и для образцов; обладая опытностью в черчении и рисовании и твердостью в руке, смею рассчитывать, что мои кальки достигают желаемой точности — если не почти фотографической, то во всяком случае большей, чем если бы я отдал эту работу художнику или литографу, ибо старался не о красоте линий, а о пунктуальной передаче своеобразия каждой буквы — это могут рассмотреть специалисты и могущие найтись охотники опровержения моих слов. Скажу кстати что я пришел к несколько необычному мнению о достоинстве ручных снимков азбук в раньше изданных сочинениях; так у Буслаева палеографическая точность азбук явно принесена художником в жертву правильности геометрических очертаний (см. напр. 1220 г. по сравнению с фотографическим, приведенным у меня в табл. V и на обложке и взятым из его-же прекрасного снимка), у еп. Саввы азбуки, отчасти заимствованные у Буслаева, также не вполне соответствуют точным снимкам альбома, бедны по числу экземпляров букв и вообще несколько уменьшены (явление не редкое при калькировании, когда перо инстинктивно держится внутри контура буквы — необходим дальнейший подрисовок, чтобы проследить как размер подлинника, так и часто ускользающие неправильности его линий и форм). Про азбуки Срезневского можно сказать, что хотя они придерживаются точности контуров оригинала, но не все сделаны с одинаковой технической тщательностью (ср. его стр. и напр. начиная с моей IX табл., где много калек из тех же источников, ос. соотв. №№ 90, 96, почерк которого он сам же называет „превосходным“, грамоты: № 99, 103, 108 (по Иванову),отчасти 101, ос. 112 — „ хороший почерк“; впрочем и из предисл. к его „Пал.“ видно, что сам И. И. снимал не все азбуки, а только большую часть). Вообще в XIV в., имея уже много материала и ввиду общеизвестности этого соч. Срезневского, я предпочитал делать азбуки тех памятников, снимки с которых находил вне его изданий и взял у него всего 5 второстепенных букв. Азбуки архим. Амфилохия, помещенные в его альбоме 1869 г. и всегда останавливающиеся на русской букве х, ниже всякой критики, гораздо они лучше в некот. из его многочисленных брошюр.

 

В моих Азбуках многие буквы стоят в нескольких экземплярах, что особ. относится к буквам кардинального палеографического значения, поэтому общее число их в отдельных случаях доходит до 70—78 (вместо обыкн. 30—38 букв в «Пал.»). В последней строчке, которую можно назвать отделом diversa, сверх примеров сложных букв, знаков препинания, титл, муз. крючков, помещены буквы и целые слова в качестве особенностей данной рукописи, могущих иметь интерес для орфографии и для слависта вообще. Тоже, в большей степени, представлено во II отделе этой работы, в образцах, где в условиях малого места мне удалось почти всюду привести целые строчки подлинного размера (немногие исключения отмечены); здесь также я выбирал преимущ. такие отрывки, в которых более рельефно сказываются не только палеограф. особенности памятника, но отчасти и филологические (с юсами вообще, йотированными и с перекладинами, слова с з (земля) с крючком, с заменою букв русского правописания другими и пр.). При расположении букв в отдельных графиках я придерживался порядка указанного в азбуках соч. Буслаева, (а по нем и у еп. Саввы), где йотир. слав. а стоит в ряду с обоими юсами, и йотир. е после ѣ (т. е. порядка по звуку, а не по происхождению, что нельзя считать вполне правильным в этом случае). Расположены азбуки в хронологическом порядке для датированных памятников — независимо от их происхождения, русского или югослав., а для недатированных — вообще сперва русские, болгарские и затем сербского извода (выбирались такие, принадлежность которых к изв. векам общепризнана). Экземпляры отдельных букв располагались по преимущественно частому их употреблению в данной рукописи — resp. в изданном отрывке (исключений немного, большое у (ук) стоит обыкновенно впереди оу илп у, юсы впереди однозвучных), причем в скобки заключены буквы порядка не по существу, а заменяющия их сравнительно с русским правописанием. Наконец азбуки (четыре новых) и образцы из вещевых памятников я составлял лишь по одной на столетие, уделяя им место в конце столетия, ибо считаю, что в почерк таковых, сравнит. с письменными, поневоле много вводился посторонний элемент орудия и материала письма, почему вещевой почерк не может иметь одностепенного палеографического значения.

 

На сколько удачно пополнен мною пробел, существовавший, как мне кажется, в Славянорусской Палеографии, и насколько удовлетворен теперь столетний завет, выставленный в части приводимого эпиграфа — судить конечно не мне, но считаю нужным пояснить, что весь предлагаемый труд сделан мною единолично и самостоятельно; поэтому, если в нем могут и должны оказаться недочеты, то быть может мне не откажется в любви к делу и надежности в исполнении взятой на себя задачи: за исключ. неимеемых букв для обложки: увеличения С и А из Остром. Ев. и поднятия перемычки из заглавной И в П из Ев. 1409 г., я во всем издании не позволил себе поместить не только буквы, но ни малейшей черточки, источника происхождения которой я не мог бы указать в факсимильных снимках моего книжного собрания или из Публ. Библиотеки. Прибавлю, что мне пришлось заново составить палеографическую библиографию снимков с древних памятников славянской кирилловской письменности всл. отсутствия в литературе изданий с полными русской и югославянской библиографиями, и приводимое здесь оглавление составляет фрагмент другой, одновременно с этой, шедшей работы. Источниками этой библиографии служили мне труды: акад. И. И. Срезневского (Др. Пам. рус. письма и яз. 1863 г. и юсового письма 1878г., Свед. и зам. 3 т., лекции по Сл.-Р. Пал. 1885 г.), акад. А. И. Соболевского (Статьи, Курсы по Пал. и неск. любезных личных указаний), проф. Е. Ф. Карского (Очерк Славянской Кирилловской Палеографии, Варшава 1901 г., давшие также не мало материала для моего отдела образцов), известные каталоги и описания книгохранилищ, а также многие брошюры библиогр. или статистич. значения.

 

В изготовленном и теперь издаваемом I выпуске этой работы из числа всех 260 заключается 140 азбук и почти столько же (без 2-х) образцов древнейшего периода общеслав. письменности до XIV в. включительно, помещенных на двадцати листах формата in 4°. Все издание выпускается под названием «Изборника 1905 г.», преимущественно для настольного пользования, будучи напечатано по фотоцинкографическим клише на заказной (тряпичной и пеньковой) бумаге. Обложка с надписями в естеств. величину подлинных букв составлена мною по столетиям из след. источников: большая заставка и три изображения — из 163 листа и „девица” — из 251 л. Святославова Изборника 1073 г., 1-я строчка, вверху, собрана из букв др.-болг. надписи ц. Самуила X века, 2 (в круге) — из Остромирова Ев. и 3 из того-же Святосл. Изб. XI в., 4 — из Юрьевского Ев. XII в., 5 — из Толкового Апостола XIII в., 6 — из серб. Бдинского Сборника, 7 — Несторовой летописи (Лавр. сп.) и 8 — из Русской Правды (Троицкого сп.) — все три XIV в., 9 (с заглавными буквами) — из Ев. недельного XV в., 10 — из жалов. грамоты в. к. Василия Ивановича Троицкому мон. XVI в., 11 — из грамоты (в списке) царя Алексея Мих. коломенскому воеводе XVII в. и 12 — из автографа Петра Великого XVIII в. Вне их, как сторонняя нижняя строчка — почерк XIX—XX века. Таким образом эта обложка представляет собою как-бы хрестоматию письмен за десять веков общеславянской истории.

 

С.-Петербург

20-го Марта 1905 г.

 

---

 

 

 

  

 

  

 

  

 

---

 

 

Скачать издание в формате pdf (яндексдиск; 68,4 МБ).