Теоретические и методологические исследования в дизайне : Избранные материалы : Часть I. — Москва, 1990. — (Труды ВНИИТЭ. Серия «Техническая эстетика». Вып. 61)

Теоретические и методологические исследования в дизайне : Избранные материалы : Часть I. — Москва, 1990. — 236 с. : ил. — (Труды ВНИИТЭ. Серия «Техническая эстетика». Вып. № 61 / Всесоюзный научно-исследовательский институт технической эстетики Государственного комитета Совета Министров СССР по науке и технике).

[Аннотация]

Настоящий выпуск Трудов ВНИИТЭ состоит из двух самостоятельных сборников. В них опубликованы архивные материалы теоретических и методологических исследований в области дизайна, проводившихся в лаборатории общетеоретических проблем отдела теории и методов художественного конструирования ВНИИТЭ в период 1965—1968 годов. Материалы представляют собой практически законченные, целостные исследования, связанные прежде всего с системно-деятельностным подходом к формированию дизайна и его теории как научного средства управления проектированием. Опубликованные в хронологическом порядке, они систематически и достаточно полно раскрывают картину деятельности лаборатории. В предисловии выявлены идейно-концептуальные предпосылки проводившихся исследований, охарактеризованы основные этапы деятельности лаборатории, представлены ведущие авторские позиции. Дана атрибуция архивных материалов. Публикации могут служить основой для дальнейших углубленных научных исследований.

Издание рассчитано на историков, теоретиков и методологов дизайна, а также на специалистов, занимающихся проблемами образования и управления в сфере дизайна.

Составители: О. И. Генисаретский, Е. М. Бизунова

Художник А. Н. Лаврентьев

ДИЗАЙН 60-Х: ПОИСКИ КОНЦЕПТУАЛЬНЫХ ОСНОВ

Вместо предисловия

Зачем составители сборника предлагают читателю заглянуть в эту не столь уж давнюю, но все же уже почти тридцатилетнюю новую историю отечественного дизайна? Зачем отрывают от решения насущных современных проблем ради того, чтобы заняться прошлым, которое еще не стало „классикой“? Тем более, что изучение теории и методологии требует определенной сосредоточенной напряженности усилий и рассчитано на выход из потока проектной эмпирики. И при этом надеются не только на интерес со стороны авторов, участников и очевидцев столь запоздало публикуемых работ, у которых, возможно, они вызовут самые разные и противоречивые воспоминания, не только на профессиональную заинтересованность теоретиков, методологов и историков дизайна, но и на внимание самого широкого круга практикующих, преподающих и обучающихся специалистов, особенно тех, от кого зависит стратегия и тактика дальнейшего развития отечественного дизайна? По-видимому, ответ на эти вопросы каждый найдет для себя сам, прочитав материалы сборника и ощутив в них, в той или иной мере, созвучие с болевыми точками профессионального существования. Излишняя аргументация здесь бессмысленна. И все же составители преследовали вполне определенные цели.

Прежде всего, надо было восстановить утраченный фрагмент истории отечественного дизайна периода 1965—1968 годов, связанный с деятельностью лаборатории общетеоретических проблем отдела теории и методов художественного конструирования ВНИИТЭ. Большая часть материалов, разработанных в этой лаборатории, не публиковалась. Вместе с тем они представляют собой существенное и целостное явление в теории и методологии отечественного дизайна 60-х годов, явно или неявно оказавшее влияние на последующее его развитие. Поэтому составители сборника сочли необходимым донести до читателей основные подходы и проблемы того времени.

Кроме того, многие концепции и идеи тех лет, связанные с формированием общей теории дизайна на научной и проектной основе, а также с его управлением, остаются актуальными до сих пор. Обращение к ним может послужить дополнительным каталитическим и эвристическим фактором переосмысления современной ситуации. Надеемся, что изучение забытых или полузабытых страниц истории отечественного дизайна расширит его культурное пространство, углубит профессиональное самосознание дизайнеров, послужит стимулом к формированию представлений о перспективах проектной культуры, а также еще одним доказательством того, что „история перестает быть вспомогательной, академической дисциплиной, она все более становится основанием, составной частью проектной идеологии и критики, творческой практики и методологических ориентаций в концептуальном пространстве дизайна“*.

____________

* Генисаретский О. И. Гуманизация и гуманитаризация дизайна // Гуманитарно-художественные проблемы образа жизни и предметной среды. М., 1989. С. 6 (Труды ВНИИТЭ. Сер. Техническая эстетика; Вып. 58) .

Современный период развития отечественного дизайна оценивается самими дизайнерами как переломный и даже кризисный. Преодоление кризиса связывается с необходимостью усиления и углубления профессиональной рефлексии. Очевидно, что немаловажным условием полноты и объективности, а значит, и продуктивности такой рефлексии является обращение к 60-м годам — истокам новой истории дизайна в нашей стране. Без их осмысления невозможно оценить в полной мере реалии дня сегодняшнего. Но сложилось как бы двойственное отношение к этому периоду. С одной стороны, довольно жестко констатируется, что „идейный потенциал, заложенный в дизайн в 60-е годы, исчерпан“**. Правда, это вовсе не означает ни исторической бесплодности, ни творческой исчерпанности, ни прогностической недальновидности 60-х. Речь идет о том, что дизайну необходимо обновление, смена программы. Для этого же требуется углубленный анализ всей ситуации, подход к отечественному дизайну как к целостному историческому явлению. А это — и здесь появляется иной взгляд — невозможно сделать, не обратившись назад, к истокам и узловым точкам развития дизайна. Такова диалектика взаимодействия обновления и преемственности, творческого прорыва вперед, в новое, и обращения к прошлому. Таков до самоочевидности ясный механизм культурного развития, обнажающийся в его переломные моменты.

____________

** Сидоренко В. Ф. Взаимосвязь проектной идеологии, методологии и стратегии // Там же, с. 10.

60-е годы — не предпосылка, а органичная, неотъемлемая часть всей эволюции теоретических исследований в дизайне. Это и понятно, так как осуществлялись они одним поколением и, несмотря на все различие подходов и направлений, все же представляют собой целостность, исторически и логически связанную цепь событий, а не случайную совокупность разрозненных звеньев. Обозначившийся в отечественном дизайне на рубеже 80—90-х годов мотив завершенности определенного этапа, стояния на перепутье и необходимости выбора нового направления еще и еще раз заставляет обратиться к началу этого пути.

Сравнительная близость, неотделенность 60-х по отношению к дню сегодняшнему делает их анализ одновременно и труднее и легче. Легче — потому что есть доступные материалы, а создавшие их авторы по сей день продолжают работать в дизайне или смежных областях, сохранив или прервав, по тем или иным причинам, преемственность с собственными ранними исследованиями. Труднее — потому что это еще очень живая, личная, а для многих и полная драматизма история, разворачивавшаяся в противоборстве творческих, и не только творческих, позиций и во многом зависевшая от социально-политической ситуации в стране.

Разумеется, воспроизведение всего фактологического массива и детального логического рисунка развития теоретической мысли отечественного дизайна послевоенных лет требует глубокого и последовательного рассмотрения. Но ясно одно: должны быть учтены разные точки зрения, разные подходы; возможно, имело бы смысл соотнести объективно-отстраненный исторический взгляд на события с авторской саморефлексией и с мнениями представителей других творческих направлений по поводу фактов, ставших теперь историей. Одна из авторских позиций уже обозначилась — в комментарии В. Л. Глазычева.

Публикация архивных материалов из области теоретических и методологических исследований в отечественном дизайне прежде всего преследует цель восполнить исторические купюры, ввести в научный оборот выпавшие из поля зрения специалистов концепции и идеи. Источники публикуемых текстов — программы исследований, научные отчеты о проделанной работе, коллективные монографии, — практически подготовленные в свое время к изданию, но по разным причинам не увидевшие свет, в большинстве своем были переданы в 1989 г. из архива ВНИИТЭ в Центральный государственный архив научно-технической документации СССР (ЦГАНТД СССР) и хранятся там в единственном экземпляре (фонд Р—688, опись 1—1, дд. 139, 190, 191, 236), что в значительной степени подстегнуло работу по их изданию. Надо отметить, что даже для авторов публикуемые материалы уже вышли из сферы непосредственного внимания и творческих интересов и возвращение их в профессиональный актив было для многих неожиданным. Надеемся, что их публикация привлечет внимание и самих авторов, и представителей других научных направлений и позиций и послужит стимулом к возобновлению дискуссий с учетом опыта прошедших лет и современной ситуации.

Все предлагаемые читателям материалы были подготовлены, как уже отмечалось, лабораторией общетеоретических проблем. Лаборатория была создана в рамках теоретического отдела ВНИИТЭ в 1965 г., спустя три года после организации института. Факт ее создания был связан, с одной стороны, с обретением отечественным дизайном организационного статуса и структуры, а с другой — подготовлен всем предшествующим „неформальным“ периодом развития теоретических исследований в области технической эстетики.

С середины 50-х годов в работах советских философов Ю. Н. Давыдова, Э. В. Ильенкова, К. М. Кантора, В. И. Тасалова, В. П. Шестакова, Л. Б. Пажитнова, Э. Ю. Соловьева, Б. И. Шрагина началось критическое переосмысление эстетических представлений. Эстетика рассматривается не только как теория искусства, а искусство — не только как форма отражения действительности. Особое внимание стало уделяться активно-деятельностной природе художественного творчества.

В 1957 г. начинает издаваться журнал „Декоративное искусство СССР“. Вокруг него объединяются авторы, поднимавшие и разрабатывавшие проблемы истории, теории и практики материальной культуры, прикладного искусства, художественной промышленности, промышленного искусства, технической эстетики, дизайна. В 1961 г. на страницах журнала (№ 3) публикацией статьи И. Л. Маца „Может ли машина быть произведением искусства? (О границах видов художественных предметов)“ была развернута дискуссия по теоретическим проблемам технической эстетики. Дискуссия продолжалась около трех лет. В ней приняли участие многие ведущие советские и зарубежные исследователи: А. Е. Горленко, Б. И. Шрагин, К. М. Кантор, С. М. Темерин, Г. Рессин, Е. Н. Лазарев, Ю. Я. Герчук, В. И. Тасалов (СССР), М. Кливар (ЧССР), Р. Хегнер, Э. Ион, Э. Вальдман (ГДР).

Дискуссия совпала с переломным моментом в формировании организационной структуры отечественного дизайна — с образованием в 1962 г. головного института по технической эстетике и системы СХКБ. Процесс этот был связан с профессиональной переориентацией и самоопределением многих специалистов — художников, архитекторов, инженеров, прикладников, скульпторов, которые пришли в дизайн. Поэтому материалы дискуссии воспринимались самым непосредственным и заинтересованным образом всем вновь формирующимся профессиональным сообществом дизайнеров. Очень хорошо передает атмосферу того времени один из ее участников — Е. А. Розенблюм, художественный руководитель СХКБ Мосгорсовнархоза, объединившего 220 человек: „У каждого из нас был период освоения своего нового жизненного пути. И дискуссия нам в этом чрезвычайно помогла. Ни один из работающих в бюро художников, а также и инженеров, которых у нас около тридцати, не пропустил ни одной статьи в этой дискуссии“*. Так одновременно и взаимосвязанно происходило рождение теории, практики и организационных форм отечественного дизайна.

____________

*К итогам дискуссии „Может ли машина быть произведением искусства?“ // Декоративное искусство СССР. 1963. № 3.

Во ВНИИТЭ исследования разворачивались по нескольким направлениям: общетеоретические проблемы дизайна, история отечественного и зарубежного дизайна, методика художественного конструирования, терминология, проблемы композиции и формообразования. В центральной печати и в бюллетене „Техническая эстетика“ (начавшем издаваться в 1964 г.) появляются публикации Г. Б. Минервина, К. М. Кантора, Н. В. Воронова, В. Л. Глазычева, М. В. Федорова, К. Иванова и др.* В этот же период идет работа над „Краткой методикой художественного конструирования“ (издана в 1966 г.).

____________

* Вот некоторые из этих публикаций: Воронов Н. В. О проблемах художественного конструирования // Техническая эстетика. 1964, № 6; Иванов К. О природе и сущности дизайна // Техническая эстетика. 1965. № 3, 5; Кантор К. М. Художник-конструктор в промышленности // Коммунист. 1965. № 2; Глазычев В. Л. Функция—конструкция—форма // Декоративное искусство СССР. 1965. № 4; Минервин Г. Б., Федоров М. В. О технической эстетике // Вопросы философии. 1965. № 7; Воронов Н. В. Эстетику — в промышленное производство // Коммунист. 1965. № 8; Минервин Г. Б. Общетеоретические проблемы социалистического дизайна // Техническая эстетика. 1966. № 10.

Несколько нарушая хронологию, с тем чтобы обратить внимание на взаимосвязь теоретических и исторических работ, проводившихся во ВНИИТЭ в середине 60-х годов, отметим среди них программу исследований „Выявление важнейших исторических тенденций развития теории и практики художественного конструирования“**, разработанную в 1966 г. (Н. В. Воронов, А. А. Дорогов, И. Н. Голомшток, Л. А. Жадова). Мысль о важности совместной исследовательской работы историков и теоретиков лежит буквально в основе этой программы: „Сами исторические исследования не могут проводиться, если не имеется хотя бы первоначальной теоретической схемы изучения истории. История превращается в этом случае лишь в груду неосмысленного фактологического материала. Без теории нет истории, так же как и без истории нет теории!“.

____________

** ЦГАНТД СССР, ф. Р—688, оп. 1—1, д. 138.

Важным событием, сыгравшим заметную роль в осмыслении теоретической проблематики дизайна, стала конференция на тему „Предмет и задачи технической эстетики и художественного конструирования в СССР“ (май 1964 г., Москва)***. Конференция показала разнородность и противоречивость существовавших теоретических представлений, стремление сформировать предмет теоретических исследований, преимущественно с позиции философско-эстетических, профессиональных ориентаций. Отсутствовала однозначность трактовки понятий технической эстетики, художественного конструирования, производственного искусства, прикладного искусства, проектирования, дизайна и др. В числе основных итогов конференции можно назвать сформировавшуюся на ней идею превратить ВНИИТЭ в центр организации теоретической работы в области технической эстетики. Практическим ее воплощением и стало создание лаборатории общетеоретических проблем.

____________

*** Стенограмма конференции хранится в архиве ВНИИТЭ.

В нее вошли К. М. Кантор, Г. П. Щедровицкий, О. И. Генисаретский, В. Л. Глазычев, В. Я. Дубровский и другие специалисты. Они привнесли в дизайн собственный профессиональный опыт исследований в области философии и эстетики, методологии и логики науки, кибернетики и системотехники, теории и практики архитектурного проектирования, математики. Перед исследователями стояла задача, объединив и переориентировав знания различных наук, охватить и осмыслить всю область явлений дизайна и построить целостную теоретическую его систему. Предполагалось привлечь к этой работе различные институты и научные подразделения. Лаборатория должна была стать планирующим и координирующим центром теоретических исследований в дизайне. И действительно, на протяжении почти четырех лет своей деятельности (1965—1968) она, по сути, являлась творческой студией по выработке новых теоретико-методологических средств в области проектирования.

За этот короткий срок были проведены обширные и глубокие исследования. Основная часть этих исследований, отражающих главные результаты деятельности теоретиков ВНИИТЭ, представлена в настоящем выписке научных трудов Издание состоит из двух частей (двух сборников), тесно связанных между собой по характеру публикуемых материалов. В первую часть вошли: рабочая программа „Основные направления исследований по общим вопросам технической эстетики“ (1965) и два научных отчета — „Методологические проблемы теории дизайна“ (1966) и „Дизайн в сфере проектирования. Методологическое исследование“ (1967). Во второй части будут помещены: научный отчет „Мышление дизайнера. Средства и методы исследования проектировочной деятельности“ (1967), тезисы обобщающего труда „Основы теории дизайна“ (1968), несколько статей из личных архивов сотрудников ВНИИТЭ, связанных по времени написания и проблематике с основными направлениями исследований лаборатории. Сюда же включена статья „Общая концепция методики“ (Г. П. Щедровицкий, В. Я. Дубровский). Написанная несколько позднее, ориентировочно в 1975 г., она вместе с тем развивает и, по существу, в законченной форме выражает методологический подход ранних работ. Публикация этой статьи тем более целесообразна, что вопрос взаимоотношения методологической и методической ориентаций в теоретических исследованиях неотделим от многих идейных исканий в отечественном дизайне последующих десятилетий. Материалы, включенные в сборники, нигде ранее не издавались. Те немногочисленные случаи, когда они частично связаны с другими публикациями, отмечены особо.

При общем единстве и даже, можно сказать, монолитности отдельных блоков исследований (особенно работ 1967 года) они тем не менее различны. Одни носят поисковый, проблемно-постановочный характер, другие представляют собой, по существу, законченные, готовые к изданию научно-теоретические сборники или коллективные монографии. Отсюда и некоторая жанровая неоднородность материалов: диалогичность, публицистичность одних и строго выверенная монологичная архитектоника других. Собрание этих работ можно рассматривать как текстуальную голограмму той реальной ситуации теоретико-методологических исследований в дизайне, когда четкие и точные понятийные конструкции выкристаллизовывались в динамичной стихии дискуссий и споров.

По прошествии многих лет трудно однозначно ответить на вопрос о взаимном влиянии различных идей и концепций. Публикации не всегда в полной мере отражают всю сложность процесса рождения нового знания, тем более что оно формировалось на стыке близких, но все же самостоятельных творческих позиций. Следует, по-видимому, говорить об общей идейной и концептуальной атмосфере, в которой проявлялись и индивидуальный авторский рисунок, и внешние очертания научного направления, однородность и целостность которого относительны. Атмосфера научного творчества всегда представляет собой сложное, многоуровневое явление. Составляющие ее структуры нельзя расположить плоскостно. Здесь присутствуют и дальние, фоновые факторы воздействия, которые воспринимаются обычно как самоочевидные и в силу этого не всегда осознаются в полной мере. Другие заявляют о себе более фактурно и обостренно, инициируя творческий процесс.

Важным концептуальным фактором формирования отечественного дизайна 60-х годов послужили идеи „производственного искусства“, конструктивизма, Баухауза.

Значительное влияние оказывали концепции западных теоретиков дизайна — Т. Мальдонадо, Г. Бонсипа, Г. Линдингера, развивавших идеи о самостоятельности проектной деятельности, в отличие от позиций Г. Рида, Р. Бенхема, отождествлявших дизайн с искусством и художественной деятельностью. Заметную роль сыграли представления Мальдонадо о научных основах и методах дизайна, о системности его объектов, о необходимости их структурно-функционального анализа и классификации в зависимости от типологической сложности.

Непосредственное воздействие на методологические исследования в области дизайна оказали работы по диалектической логике и методологии науки (А. А. Зиновьев, Г. П. Щедровицкий, М. К. Мамардашвили), по содержательно-генетической логике и теории деятельности (Г. П. Щедровицкий, О. И. Генисаретский, В. А. Лефевр, Э. Г. Юдин, В. Н. Садовский и др.), а также философско-социологические исследования техники, ее системности и структурности (Г. В. Осипов, Г. Н. Волков, М. И. Бобнева).

Основным методологическим средством становления проектной идеологии в исследованиях лаборатории служил системно-деятельностный подход, который в 50—60-е годы широко использовался, преимущественно за рубежом, для решения инженерных задач при проектировании больших информационных и управляющих систем (системотехника), в математике (теория операций), в гуманитарных и социальных науках — этнопсихологии, этнолингвистике, антропологии, теории человеческих взаимоотношений*. В США на основе интеграции этих направлений складывался комплекс бихевиоральных наук. В нашей стране деятельностный подход использовался не только при разработке проблем психологии мышления, но и при изучении процессов воспроизводства, кооперации, семиотического обслуживания, а также в общетеоретическом анализе систем и структур. Общие принципы системно-деятельностного подхода разрабатывались семинаром „Структуры и системы в науке“, организованном философской секцией Совета по кибернетике АН СССР, и Комиссией по психологии мышления и логике Всесоюзного общества психологов.

____________

* См., например: Гуд Г. Х., Макол Р. Э. Системотехника. Введение в проектирование больших систем. М., 1962; Морз Ф. М., Кимбелл Д. Е. Методы исследования операций. М., 1956; Котарбинский Т. Избранные произведения. М., 1961; Греневский X. Кибернетика без математики. М., 1963.

Еще один источник научных средств лаборатории был связан с активно развивавшимся в 60-е годы моделированием социально-экономических процессов, и в том числе всего народного хозяйства как единой саморегулирующейся системы (работы В. С. Немчинова, Ю. А. Левады)**. Этот подход отличался от зарубежных исследований, где преимущество отдавалось кибернетическим моделям отдельных предприятий и фирм как автономных саморегулирующихся систем (С. Бир)***.

____________

**Немчинов В. С. Экономико-математические методы и модели. Изд. 2-е. М., 1965; Левада Ю. А. Точные методы в социальном исследовании // Вопросы философии. 1964. № 9.

*** Бир С. Кибернетика и управление производством. Изд. 2-е. М., 1965.

Исходные исследовательские позиции лаборатории были сформулированы в программе „Основные направления исследований по общим вопросам технической эстетики“ (К. М. Кантор, О. И. Генисаретский, Г. П. Щедровицкий).

В программе определялась главная задача общетеоретических исследований: „образовать научную основу дизайнерской деятельности... создать и развернуть новую науку — теорию дизайна“. Таким образом, ставился вопрос о новой — научной концепции теории дизайна. Эта позиция существенно отличалась от преобладавших ранее представлений о философско-эстетическом характере технической эстетики как теории производственного искусства. Речь шла о необходимости создания новой, строгой, еще не существующей науки, которая бы смогла взять на себя роль формирования и управления дизайном как новым типом деятельности. Эта наука, по замыслу авторов, должна была представлять собой целостную теоретическую систему. Ее сложный, комплексный, синтетический характер (интеграция различных наук и знаний — гуманитарных, естественных, технических) определялся сложностью и комплексностью дизайнерской деятельности.

Поиск содержания и структуры теории дизайна был не прост, как не проста была его практика. Дизайн только формировался как самостоятельная деятельность, представляя собой скорее процесс, чем законченное явление. Он существовал одновременно в двух измерениях: как имеющая место практика и как идеал новой перспективной деятельности, деятельности будущего, к которому следовало стремиться и который нужно было реализовать. Поэтому вполне понятно, почему в программе была выдвинута идея о необходимости создания двух различных теорий дизайна — частной и общей (Кантор). Этим теориям соответствовало два типа дизайна: существующий „штучный“ дизайн, направленный на проектирование отдельных предметов и их ансамблей, и дизайн будущего — как всеобщее, тотальное* проектирование предметной среды. И если частная теория должна была служить основой разработки методики художественного проектирования, организации деятельности дизайнерских коллективов, подготовки учебных программ, то общая должна была стать инструментом научного руководства, достижения более высокого уровня организации дизайна как самостоятельной сферы социальной практики, связанной с другими социальными структурами. То есть концепция тотального, или глобального, проектирования носила, по существу, проектно-прогностический характер.

____________

* Заметим, что в 1965 г. в журнале „Декоративное искусство СССР“ (№ 4) был опубликован частичный перевод книги В. Гропиуса „Круг тотальной архитектуры“.

В контексте общей теории дизайн трактовался уже не как „проектная деятельность по определению формальных качеств промышленных изделий“ (общепринятая дефиниция) — это оставалось за сферой частной теории и соответствующим ей дизайном отдельных изделий, — а как создание проектов (эскизов, моделей) новых по функции промышленных изделий, отвечающих новым общественным потребностям.

В качестве основных черт концепции тотального проектирования как общей теории дизайна можно отметить проектно-прогностический характер постановки задач, научный способ их решения, социологичность предмета изучения и преобразования и целостность осмысления предметной среды в масштабе всего социума как цель и предполагаемый результат.

Формирование общей теории дизайна в программе разворачивалось в соответствии с его методологической картиной (Генисаретский, Щедровицкий). Предполагалось построить план-карту, которая должна была определить порядок работ, их характер, а также структурное представление (модели) объектной области исследований.

Построение общей теории дизайна происходило в русле активно ведущихся разработок в области общей теории деятельности. Созданная с помощью деятельностного подхода теория дизайна должна была стать фундаментом научно обоснованного тотального проектирования, планирования и управления всем социумом, а значит, и всей предметной средой.

Методологическая работа по построению теории дизайна планировалась в двух направлениях: 1) разработка формы будущей теории с учетом всего накопленного опыта построения научных теорий и с применением математических методов и моделей; 2) разработка плана содержания теории с применением структурно-системных методов исследования развивающихся объектов и создание нового понятийного аппарата и специфических структур теории дизайна, выводящих его за пределы практики в область науки.

Основой концепции теории дизайна служило сформулированное в соответствии с системно-деятельностным подходом представление о проектировании как одном из видов социальной деятельности, направленной на производство вещей, — в ряду с наукой („производство знаний“), обучением и воспитанием („производство людей“), искусством („производство художественных ценностей“). Так задавалось исходное представление о дизайне как объекте научного исследования. Дизайн вычленялся из социума в качестве социальной подструктуры.

Форма теории дизайна мыслилась как система („блок-схема“) предметов исследования областей дизайна. Было выделено три основных блока: весь социум (социальное целое) — как область потребления вещей, производство и проектирование с сопутствующими им областями знания („службами“) , необходимого для поддержания социального механизма производства вещей (описания и модели деятельности проектирования, производства, потребления, людей и вещей). Эти „блоки“ и „службы“ должны были стать „органами“ теории дизайна как целостного „организма“, или „машины“, обеспечивающей нормальное производство вещей в обществе. При достижении социумом состояния равновесия (реализация общественного идеала) производство и потребление сбалансированно определяли друг друга и проектирование становилось ненужным. Для ситуации развивающегося социума предусматривались дополнительные блоки, содержащие знание об эволюции социального целого.

Построение системы отношений между объектами, продуктами, средствами и процедурами фиксировалось в задачах типов деятельности, соответствующих каждому блоку, и было ориентировано на построение моделей и автоматическое решение задач, на их „отбрасывание в железный ящик компьютера“ (В. В. Налимов).

Содержание предстоящих исследований задавалось четырьмя большими группами проблем дизайна: социологических, социально-экономических, эстетических и методологических, включающих развернутый перечень подпроблем. В этом проблемном поле дизайна обращает на себя внимание явное доминирование социологической ориентации, социоцентризм проблематики и довольно общая разработка эстетических вопросов.

Первый материал собственно общетеоретических исследований — „Методологические проблемы теории дизайна“ (О. И. Генисаретский, Г. П. Щедровицкий) был подготовлен лабораторией в 1966 г. Работа, по замыслу авторов, носила вспомогательный характер, и значение ее может быть понято лишь в контексте рассмотренной программы. В ней выдвигалась цель разработать общие методологические принципы, которые должны были стать инструментом анализа собственно проблем дизайна. В процессе методологических исследований проступали черты будущей теории.

Во введении (Г. П. Щедровицкий) дизайн определялся как „новая сфера социальной деятельности, которая уже в ближайшем будущем займет место рядом со сферами науки и искусства“. Одновременно он рассматривался и как реально (стихийно) существующий, „естественный“ процесс, развивающийся независимо от воли и желания людей, и как объект целенаправленного и сознательного изменения, управления и перестраивания, как „искусственный“ продукт проектной деятельности человека („всего Человечества“). Нельзя не уловить здесь параллели с идеей Кантора о двух предметных областях теории дизайна — существующем „штучном“ дизайне и идеальном тотальном дизайне, с которыми соотносились частная и общая теории дизайна. Только критерием разделения выступает уже не фактор времени и масштаб охвата предметной среды, а управляемость процессом развития дизайна.

Усиливается и превращается в определяющую теоретическая установка на научное управление дизайном, на необходимость активного формирования этой сферы деятельности и ее теории, как научного средства такого формирования. Формулируется главная задача предстоящих исследований: в короткий срок целенаправленно, не рассчитывая на естественный ход событий, построить, „спроектировать“, подобно инженеру, конструирующему новую машину, новую теорию дизайна. Сам дизайн в качестве социальной структуры трактуется как продукт творческой деятельности, как искусственно созданная конструкция. Авторы вполне отдавали себе отчет в том, что грандиозность намечаемых перспектив дизайна, значительность его социальной миссии могут восприниматься как фантастика. Но это не умаляло их убежденности в существовании реальных оснований для решения поставленной задачи.

Спроектированная наука (теория) дизайна должна была стать „машиной“, производящей знания для его практики. При этом отмечалась неоднородность дизайнерских знаний. Кроме научных знаний, производимых „машиной“ науки (теории) дизайна, выделялись практические („конструктивно-технические“) знания, формирующиеся и накапливающиеся непосредственно в процессе практической деятельности.

Системно-деятельностный подход, составляющий мировоззренческий стержень исследовательской позиции авторов, определял не только способ выделения предметной области дизайна как объекта исследования и проектирования, не только содержание теории дизайна, но и выбор методологических средств ее формирования. Теоретическое построение разворачивалось как цепь взаимосвязанных и взаимообусловленных созидательных актов, предусматривающих создание (проектирование) дизайна, создание (проектирование) теории дизайна, создание (проектирование) методологии. Естественно, что условием проектирования методологии дизайна, служащей, в свою очередь, основанием всех остальных созидательных актов, были методологические исследования.

Но, точности ради, обратим внимание на то, что выделение исследования и проектирования в качестве двух методологических средств было связано не только с различением целей и жанров методологической деятельности, но и с разведением ее предметных областей. Методологические исследования были „направлены на существующие или возможные виды дизайнерской деятельности и обслуживающих ее знаний“, а предметом методологического проектирования должна была стать „наука дизайна“.

В главе „Методика и теория дизайна“ (О. И. Генисаретский) проблема создания теории дизайна рассматривалась в социологическом контексте: „социологические теории дизайна все же есть теории дизайна“. Предполагалось создать собственную теорию дизайна, а не заимствовать ее из других областей. Формирование теории как науки, естественно, должно было подчиняться научным законам, логике построения науки. Исходным было представление о дизайне как социальном институте. Предметом научного исследования, в соответствии с деятельностным подходом, выступала деятельность проектирования. Первый шаг в создании теории дизайна связывался с построением типологии проектной деятельности и с исследованием ее типов.

Научные теоретические знания разделялись на две группы: знания о „естественных процессах“, под которыми понимались объекты проектирования (по аналогии с объектами природы), и знания об „искусственных процессах“, т. е. о деятельности проектирования. Первым соответствовала разработка методики как алгоритма деятельности, вторым — общая теория дизайна как целостного явления.

Полагалось, что дизайнеру-практику научные знания нужны только как средство выработки метода проектной деятельности, формирования ее алгоритма: „роль научных средств в проектировании тесно связана с методом проектирования... ибо метод и есть форма организации средств в процессе“. Практику нужна методика, а не теория. Однако, находясь „внутри“ проектирования, дизайнер-практик не может представить дизайн как целое и обеспечить передачу собственного практического опыта. Поэтому трансляция опыта должна стать главной функцией теории дизайна как объективно-научной формы дизайнерского самосознания. Эта форма принципиально отлична от мировоззрения — донаучного, мифологического, от субъективно-эмоционального способа профессиональной рефлексии, служащей основой проектной практики. Таким образом, в данной авторской позиции теория дизайна служила уже не средством тотального, социально-глобального проектирования (Кантор), не средством управления дизайном как социальной подструктурой (Щедровицкий), а средством трансляции опыта проектной деятельности как целостного явления (Генисаретский).

Новизна и нетрадиционность для дизайна используемого Щедровицким и Генисаретским методологического подхода обусловливали неоднозначность его оценки. Так, даже среди сотрудников лаборатории существовали разные точки зрения на соотношение философских, методологических и собственно научных исследований в дизайне. „Методология ни в коем случае не может и не должна подменять собой ни общефилософское мировоззрение, ни собственно теорию“, — писал Кантор в предисловии к материалам. Он считал, что авторы „Методологических проблем теории дизайна“ „не выдерживают до конца принятой ими на себя специальной роли методологов и вторгаются, с одной стороны, в область философии дизайна, а с другой, в область его специальных теорий. Но как философские, так и собственно теоретические исследования нуждаются уже в иных средствах и методах, нежели чисто методологические разработки. И поэтому всюду там, где нарушены границы и демаркационные линии, мы уже не можем надеяться получить от методологии правильные результаты“. Особенные возражения у Кантора вызывали два „кардинальных вопроса“. Первый вопрос — о связи проектирования и исследования: в какой степени проектная деятельность, осуществляемая, согласно авторам, по принципам „искусственного“, зависит от исследования уже существующей эмпирической реальности, подчиняющейся законам „естественного“? Второй вопрос — об отношении методологических схем и изображений объекта к эмпирическому материалу: в чем сходство и в чем различие способов формирования исследуемого объекта в методологии и теории, как соотносится в них дизайнерское и социальное, если учесть, что эмпирическая область методологии — все области наук, социума, деятельности — шире, чем эмпирическая область теории дизайна?

Собственно методологические разделы „Методологических проблем теории дизайна“ не вошли в данный сборник из-за ограниченности объема. Но их необходимо иметь в виду, чтобы понять существо используемого авторами подхода при анализе проблем дизайна. Методологические исследования были направлены на отработку способов оперирования со знаковыми структурами при построении системы знаний. Дизайн исходно представлялся в виде системы, как единое целое, а его изучение связывалось с разложением и анализом этой системы на составляющие элементы. С помощью методологии предполагалось выработать средства анализа дизайна как системы.

Отправной точкой исследований служил метод восхождения от абстрактного к конкретному, разработанный Гегелем и К. Марксом, а также связанный с ним метод последовательного построения все более усложняющихся моделей изучаемого объекта, получивший развитие в работах А. А. Зиновьева*. Не имея возможности детально вдаваться в анализ этих исследований, приведем лишь одно высказывание, раскрывающее существо подхода к пониманию отношения знаковых структур и их преобразований к отображаемой действительности: „Наша задача состоит в том, чтобы построить мир моделей. Можно добавить — систему развертывающихся друг в друга моделей. Этот мир должен развертываться, с одной стороны, по логике эмпирического материала и содержания, а с другой стороны, по логике того знакового материала, который мы используем для изображения. Найти особые взаимоотношения между тем и другим, найти «подходящий» знаковый материал и способы его развертывания для отображения определенных сторон объектов, для отображения определенного содержания — вот в чем задача всякой научной работы“. Выраженная в этих словах позиция помогает понять существо подхода к построению знаковых структур в дизайне в последующих работах лаборатории.

____________

* Зиновьев А. А. Восхождение от абстрактного к конкретному // Философская энциклопедия. Т. 1. М., 1962. С. 296—298.

В работе поднимался целый круг методологических проблем: способы представления системного объекта, концепция социального организма, методы исследования социальной „организованности“, разработка понятий естественных и искусственных систем, представления о социально-производственной системе и единице, генетические и исторические методы исследования. Постановка и решение этих проблем осуществлялись в контексте философско-методологических работ по изучению социальных систем и трудовой деятельности, проводимых в 60-е годы с ориентацией на ранние философские работы К. Маркса. Это прежде всего разработка системного подхода** теории действия*, математическое моделирование социально-экономических систем**.

____________

** Лефевр В. А. О самоорганизующихся и саморефлективных системах и их исследовании // Проблемы исследования систем и структур. Матер. конференции. М.: 1965.

* Розов М. А. и др. // Философские проблемы сознания и познания. Новосибирск: 1965. (Труды МГУ. Философская серия; Вып. 1) .

** Каценелинбойген А. Н. Производственно-техническая (поточно-стадиевая) структура народного хозяйства // Экономико-математические модели народного хозяйства. Вып. III. М.: 1966.

В свою очередь, результаты осуществленных лабораторией исследований служили развитию общих методологических исследований. Они докладывались в лекциях по проблемам управления в Тбилисском университете (1965), на семинаре „Структуры и системы в науке“ (1966), публиковались в материалах конференций („Проблемы исследования систем и структур“ — 1965, „Проблемы управления в социальных структурах“ — 1967), в научных сборниках („Семиотика и восточные языки“ — 1966, „Психология и педагогика игры дошкольника“ — 1966 и др.).

В 1967 г. сотрудниками лаборатории было подготовлено два развернутых монографических исследования: „Дизайн в сфере проектирования. Методологическое исследование“ и „Мышление дизайнера. Средства и методы исследования проектировочной деятельности“. В них вошли самостоятельные, но взаимосвязанные по теоретико-методологической направленности на решение задач дизайна статьи (главы) Г. П. Щедровицкого (руководитель темы), О. И. Генисаретского, В. Л. Глазычева, В. Я. Дубровского, Ю. Ю. Нарышкина, И. Б. Даунис, Н. С. Пантиной.

Развиваемые в первом исследовании основные положения концепции теории дизайна (Г. П. Щедровицкий, О. И. Генисаретский) можно сформулировать следующим образом:

дизайн является сферой социальной деятельности и социальным институтом;
развитие дизайна должно управляться теорией;
теория дизайна должна быть специально построена (спроектирована) по типу научного знания;
средством построения теории (науки) дизайна служит методология.

В связи с этим исследования 1967 года были преимущественно направлены на разработку методологических основ построения науки дизайна. В качестве основных методологических средств назывались теория науки („описывающая строение и функционирование всех уже сложившихся и возможных в современной системе наук“), теория деятельности („описывающая любой вид человеческой деятельности, ее структуру и виды“), системно-структурный анализ („описывающий приемы и методы исследования любых системно-структурных объектов“). Год спустя в „Основах теории дизайна“ они были дополнены семиотикой („описывающей виды знаков“) и теорией мышления („описывающей средства и процедуры мыслительной дея. тельности“).

В главах, посвященных рассмотрению деятельности проектирования (О. И. Генисаретский, Г. П. Щедровицкий), последовательно разворачивалась система взглядов на дизайнерскую деятельность, в основе которых лежал системно-деятельностный подход. Главное внимание уделялось рассмотрению социального статуса проектной деятельности. Исходная модель социума строилась на основе теории массовой деятельности, теории отношений* и метода восхождения от абстрактного к конкретному. Модели социума с включенной в него деятельностью проектирования разворачивались в логически схематизированном виде. Принципиально важным было разделение двух трактовок культуры: функциональной и аксиологической. В соответствии с функциональным, динамическим, неценностным пониманием (распространенным в антропологии, этнографии, социологии) культура рассматривалась как систематизированный мир (множество) социальных норм, образцов, эталонов, связанный с миром (множеством) социальных объектов отношениями нормирования и реализации. В соответствии с аксиологической трактовкой (принятой в немецкой классической философии и теории культуры) культура определялась как „духовная культура“ — сфера культурных ценностей, порожденных творческим актом.

____________

* Слупецкий Е., Борковский Л. Элементы математической логики и теории множеств. М., 1965.

Еще одной областью детального теоретического осмысления служила предметная среда, понимаемая как системный объект дизайнерского проектирования. Обсуждение проблем обособления и тотальности дизайна позволило развернуть ряд моделей формирования целостной предметной среды. Тотальность рассматривалась не просто как создание целостной предметной среды, а как реализация социальной целостности (общественного идеала): „Тотальным проектирование предметного мира оказывается потому, что оно, реализуя заданный общественный идеал, реализует тем самым заданную в нем тотальность (целостность)... Проект целостной предметной среды является, таким образом, конкретизацией и материализацией общественного идеала. Тотальное проектирование в этом смысле есть часть социального проектирования, ответственная за обеспечение материальных условий реализации общественного идеала. Оно опирается на средства социальных наук и необходимо не связано с теми художественными и техническими проблемами, которые ставят сегодня перед дизайном его практики и теоретики“.

Таким образом, концепция тотального проектирования перерастала, по существу, в концепцию социального проектирования. И именно социологическая ориентация позволила авторам различить две стадии проектирования — додизайнерскую и дизайнерскую. На первой стадии проектирование связывалось с обслуживанием системы производства и соответствующей ему идеологией „технического функционализма“, на второй — с обслуживанием социальной системы в соответствии с идеологией „антропологического и социального функционализма“. Нельзя не обратить здесь внимания на расширительную трактовку функциональности — не как утилитарной, а как социальной ценности.

Детальный анализ этих работ позволяет выявить и многие другие идеи и подходы к анализу предметной среды как целостности: различные способы организации предметного мира и соответствующей им типологии проектирования (визуально-художественного, функционально-технического, социального); разведение проблемного и конкретного проектирования; принципы классификации продуктов дизайна и др. Без обращения к ним невозможно представить эволюцию многих теоретических понятий и идей в дизайне.

Прямым развитием моделирования социальных систем стало построение более детальной модели системы проектирования, основанной на выявлении с помощью метода бласта ее иерархической организации (В. Я. Дубровский, глава „Проектирование системы проектирования“). Полученная властная структура предлагалась в качестве плана или программы коллективной проектной деятельности.

В сборник были включены также две взаимосвязанные работы В. Л. Глазычева „Способы представления художественного конструирования“ и „Проектная картина дизайна“.

В первой последовательно осуществлена детальная интерпретация трех концепций дизайна, привнесенных в него из различных профессиональных сфер — инженерной, художественной и научной. При этом автор опирается не на конкретные, отобранные по тем или иным критериям реально существующие концепции дизайна, а реконструирует (моделирует) „особое идеальное пространство полярных концепций“ с тем, чтобы потом сконструировать „достаточно полную и синтетическую картину долженствующего быть дизайна“. Прием идеализации и полярных абстракций, заимствованный у К. Маркса и Л. С. Выготского, по существу, был одной из реализаций метода восхождения от абстрактного к конкретному. Таким образом, эта работа, так же как и предыдущие, имела вполне определенное методологическое обоснование.

Во второй работе Глазычева, как и в работах Кантора, Щедровицкого, Генисаретского, ставилась задача проектирования дизайна и его науки как средства управления дизайном: „...научную картину дизайна должна дать науа о дизайне... Возможен и необходим не только научный, но и проектный подход к дизайну, его, как и всякий другой объект, можно не только изучать, но и проектировать“. Это высказывание еще раз подтверждает существование единого подхода (назовем его научно-проектным) к формированию дизайна и его теории, несмотря на все различия в определении содержания и структуры этой теории.

Методологическим основанием создания проекта дизайна у Глазычева служит системно-деятельностный подход и базовое представление о дизайне как деятельности и социальном институте. Исходный факт эмпирического существования дизайна, как и у других авторов, связывается с обособлением проектирования от производства, а также с возникновением потребности приведения промышленной продукции в соответствие со сложившимися культурными идеалами и нормами. Дизайн определяется в качестве трехступенчатого (идеирование, проектирование, конструирование) механизма создания и реализации эталонов „качества“ всей выпускаемой продукции.

Концептуальный строй осуществляемых в лаборатории исследований, системно-деятельностная методология и логически-моделирующий способ мышления оказывали непосредственное влияние и на одновременно проводившиеся в эти же годы исследования, и на развитие последующих концепций. Именно в 60-е годы были заложены идеи средового, комплексного, программного проектирования 70—80-х годов: „...практический выход на крупные комплексные объекты и метод дизайн-программ персонально осуществили те дизайнеры, которые, прямо или косвенно, восприняли и методически развили принципы деятельностного подхода“*. Именно в русле общественного идеала целостного предметного мира, сформулированного в концепциях тотального и социального проектирования, возникла и идея дизайн-программ, соединившая, по мнению ее авторов, элементы деятельностного программно-целевого, системного, культурного и эстетико-художественного подходов. Несложно проследить и преемственность имевших столь существенное значение в 70—80-е годы для проектной идеологии представлений о культуре как программе управления социальной жизнедеятельностью в соотнесении с разработанным в 60-е годы функциональным пониманием культуры как системы норм и механизма социального нормирования.

____________

* Сидоренко В. Ф. Взаимосвязь проектной идеологии, методологии и стратегии. С. 15.

Материалы второго исследования — „Мышление дизайнера. Средства и методы исследования проектировочной деятельности“ — непосредственно связаны с комплексом предыдущих работ. Это был следующий шаг, ориентированный в конечном итоге на решение практических проблем дизайна: создание научно обоснованных методик проектирования и определение содержания дизайнерского образования. Непосредственное решение этих проблем предполагало их предварительный научный анализ.

Деятельность проектирования исследовалась в трех направлениях, отражающих реальное существование всякой деятельности: в плане нормативных (операциональных) структур деятельности, в плане онтологического (категориального) ее содержания и в плане ее социальной организации.

Общие вопросы нормативного (операционального) подхода рассматривались в главе „Элементы нормативной теории деятельности“ (О. И. Генисаретский). С позиций этого подхода анализировались нормативные структуры деятельности, включающие в себя цели и задачи деятельности, средства и способы их решения, продукты деятельности.

В соответствии с онтологическим планом исследования проектной деятельности предполагалось проанализировать систему специфических категорий дизайна (таких, как функция, конструкция, форма, естественное и искусственное), группу аксиологических категорий (идеал, ценность, смысл), а также некоторые системные категории. Онтологическому (категориальному) аспекту дизайна, как известно, будут посвящены многочисленные исследования 70—80-х годов*.

____________

* См. сборники Трудов ВНИИТЭ серии „Техническая эстетика“: „Методика художественного конструирования“ (вып. 4, 1973); „Проблемы теории проектирования предметной среды“ (вып. 8, 1974); „Эстетическая ценность объектов дизайна и ее функционирование в системе культуры“ (вып. 37, 1982); „Функция вещи как предмет исследования в дизайне“ (вып. 39, 1982).

К социальному (или социологическому) плану были отнесены вопросы выполнения деятельности индивидуумами и социальными группами и связанные с ними проблемы изучения личности, структур индивидуального сознания, процессов понимания, закономерностей формирования малых социальных групп и социальных институтов проектной деятельности и др.

С целью раскрытия социального плана проектной деятельности был предпринят критический анализ психологических концепций мышления и деятельности ведущих западных психологов. Это главы „Психология продуктивного мышления К. Дункера“ (И. Б. Даунис), „Средства и методы психологического исследования мышления в работах Н. Майера и Л. Секея“ (Н. С. Пантина). В них было дано схематическое описание процессов индивидуального решения задач, механизмов мышления в процессе реализации нормативной деятельности, критика психологического подхода к изучению мышления. Институциональным проблемам социального плана посвящена глава „Элементы теории социально-производственных систем“ (О. И. Генисаретский), непосредственно развивавшая положения предпринятого ранее исследования деятельности проектирования в контексте социальной системы.

Сохранили свою преемственность и исследования В. Л. Глазычева (главы „Методы исследования деятельности проектирования“ и „Модели деятельности проектирования“), в которых был продолжен и углублен анализ внутри- и межпрофессиональных проблем проектирования, его практики и мировоззрения.

Своего рода итогом, завершившим методологические и теоретические исследования в рамках лаборатории общетеоретических проблем, стали тезисы обобщающего труда „Основы теории дизайна“. Они отразили одну из первых целостных, развернутых и научно обоснованных концепций дизайна и его теории. Это был результат заинтересованной и даже, можно сказать, азартной теоретической работы небольшого коллектива специалистов. Еще отсутствовали внутрипрофессиональные прототипы и клише, и выбор интеллектуальных средств осуществлялся свободно.

Созданию „Основ...“ предшествовала подготовка исследовательской программы*, которая и была практически полностью использована в этом труде. Смысл работы виделся авторам в создании живого образа дизайна в динамике и развитии. Вновь были поставлены и сформулированы вопросы, не потерявшие своей актуальности и сегодня: что такое дизайн, возможно ли и необходимо создание общей теории дизайна, какова взаимосвязь эстетического и утилитарного и т. д. Вряд ли найдется дизайнер, которого рано или поздно, всерьез или не очень минуют эти „вечные вопросы“. Без них невозможно представить себе развитие профессии. Но не нужно, по-видимому, тешить себя иллюзией, что решение подобных вопросов может быть найдено раз и навсегда. Неизбежное изменение реальной ситуации в дизайне каждый раз предполагает обновление, пересмотр сложившихся представлений, новый виток профессиональной саморефлексии.

____________

* С программой обобщающего труда „Основы теории дизайна“ (1967) можно ознакомиться в архиве ВНИИТЭ.

В „Основах...“ был заложен двухэтапный процесс создания общей теории дизайна. Первый, „предтеоретический этап“, связывался с максимальна полным охватом эмпирического материала, отражающего реальное, фактологическое существование дизайна. В результате такой работы предполагалось создать „предтеоретический слой“ представлений о дизайне. Второй этап, собственно теоретический, связывался с созданием модели, „идеального объекта“, отражающих принципиальные, главные стороны существования дизайна, основу его теории. Цель теоретической деятельности виделась авторам как постоянное и непрерывное стремление к созданию все более и более совершенной модели, которая неизбежно будет меняться по мере раскрытия к приближения к реальному существованию дизайна. Парадоксально, но в соответствии с этой теоретической позицией формирование окончательной, раз и навсегда данной, „абсолютной“ теории было изначально невозможно. Смысл теоретических исследований авторы видели не в фиксации результата, а в поддержании высокого профессионального уровня процесса теоретической деятельности. Теоретическое знание должно было выполнять не только фиксирующую, объясняющую, но и, прежде всего, прогностическую функцию, выступая в качестве проекта исследуемой деятельности.

В настоящее издание включена только часть материалов „Основ.. “. Введение „Цели и общая структура работы“ позволяет составить представление о концепции предполагавшейся теоретической работы. Раздел „Основные аспекты существования дизайна“ дает возможность судить о ее тематической направленности. Попытка систематического и глубокого анализа вещной и институциональной проблематики дизайна предпринята в разделах „Вещь в современном мире“ и „Дизайн как общественная система“. В „Основы...“ включены также разделы, отражающие общую историческую картину зарубежного и отечественного дизайна, содержащие критический анализ современных западных концепций дизайна, анализ организационной структуры сферы проектирований, рассматривающие проблемы образования и перспективы развития дизайна и др. Теоретико-методологической базой служил комплекс работ, проводившихся в предыдущие годы.

Как уже отмечалось, исследования лаборатории общетеоретических проблем не только оказали непосредственное влияние на развитие теории дизайна, на формирование дизайнерского профессионального самосознания, но и внесли существенный вклад в развитие проектной методологии и культуры в целом. Они определили многие направления исследований в области методологии социального, инженерно-психологического, архитектурного и других видов проектирования*, в сфере разработки и внедрения автоматизированных систем проектирования**, изучения проблем проектного прогнозирования***, развития ценностной проблематики в проектировании****, создания комплексных объектов*****, явились методологической основой проведения серии организационно-деятельностных игр.

____________

* Генисаретский О. И. Опыт методологического конструирования общественных систем // Моделирование социальных процессов. М., 1970; Дубровский В. Я., Щедровицкий Г. П. Проблемы системного инженерно-психологического проектирования. М., 1971.

** Разработка и внедрение автоматизированных систем в проектировании (теория и методология). М., 1975.

*** См. статьи В. М. Розина, В. Ф. Сидоренко, А. Г. Раппапорта, Б. В. Сазонова в сборнике „Проблемы прогнозирования материально-предметной среды“. М., 1972. (Труды ВНИИТЭ. Сер. Техническая эстетика; Вып. 4).

**** Розин В. М., Москаева А. С. Ценность как предмет изучения // Эстетическая целость и художественное конструирование. М., 1973. (Труды ВНИИТЭ. Сер. Техническая эстетика; Вып. 6).

***** Теоретические и методические проблемы художественного конструирования комплексных объектов. М., 1980. (Труды ВНИИТЭ. Сер. Техническая эстетика; Вып. 22); Проблемы и принципы организации деятельности по созданию дизайн-программ. М., 1980. (Труды ВНИИТЭ. Сер. Техническая эстетика; Вып. 26)

Что можно сказать в заключение?

Во вступительной статье мы смогли только обозначить самые общие черты и этапы данного направления исследований, наметить лишь контуры исторического контекста деятельности лаборатории, выявить некоторые линии развития разрабатывавшихся в ней теоретико-методологических концепций дизайна. Предлагаемый вниманию читателей материал обширен, многопланов и глубок. Очевидно, что он совершенно по-разному будет восприниматься авторами, их современниками и новым поколением специалистов. Он рассчитан на упорного, терпеливого и подготовленного исследователя, склонного скорее к абстрактно-аналитическому, чем к образно-ассоциативному мышлению. Необходима и приобщенность к определенной традиции философско-методологических исследований 60-х годов, знание научной литературы, с которой они были связаны. В известной мере мы постарались наметить эти ориентиры.

Восприятие материала осложняется тем, что еще не осмыслена и не написана история отечественного дизайна 50—60-х годов, в том числе и история теории дизайна. По-видимому, это можно объяснить незаметностью перехода от настоящего к прошлому для одного поколения, условностью границы между этими двумя историческими категориями. Но наступает момент, когда реальность, хорошо известные и лично пережитые факты профессионального существования становятся чужими, посторонними для нового поколения. Распадается „связь времен“ в объективно-непрерывной профессиональной истории. И это нарушение — свидетельство не только исторической динамики, обновления, но и существенных деформаций профессиональной культуры.

В этой связи встает вопрос: возможно ли представить историческую картину однозначно? Или неизбежно это будет множественная система образов, сколов прошлого, по-разному преломленных как в сознании авторов по прошествии многих лет, так и в позициях нового поколения исследователей? По-видимому, зазор, пусть даже самый незначительный, между исторической реальностью и ее отображением неизбежен. Но это отнюдь не снимает вопроса или, лучше сказать, не подавляет исследовательского инстинкта, стремления к исторической достоверности и объективности.

Нужен диалог. Будем надеяться, что это лишь его начало.

Е. М. Бизунова

ВЗГЛЯД из 1990 ГОДА

Как ни странно, почти четверть века спустя публикуемые тексты не вызывают досады. Немногое практически изменилось внутри отечественного дизайна, все еще пытающегося стать профессией в пока еще мало подвижных экономических и организационных обстоятельствах.

Любопытно иное. Достаточно строгая в себе внутренняя логика текстов со всей ясностью отразила главную черту времени: тогдашнему автору было вполне очевидно, что между советским дизайном, которому лишь еще надлежало стать на ноги, и дизайном западным сохранялось принципиальное различие в условиях рождения. Тогдашнему автору было еще более очевидно, что привычная административно-командная система отношений (разумеется, слов таких употребить и помыслить было еще нельзя) являлась как бы единственно возможной. Даже вообразить себе возможность обсуждения первых робких шажков рыночной экономики было странно. Без рыночной же экономики говорить о дизайне — напрасное дело.

Нет оснований стыдиться тогдашних текстов, и, скажем, различение идеирования (потом мы назвали это концептуальным проектированием), художественного проектирования и конструирования сохраняет силу. Трудно тогда было вообразить реальные возможности развития персонального компьютера и программ к нему в массовом потреблении. Этого не было — и вот главный урок: по причинам, нисколько от авторов не зависевшим, иной возможности, кроме как традиционно апеллировать к „просвещенному управлению“, не существовало. Четверть века были потеряны — не для авторов и их коллег, мы все находили себе довольно тем для теоретической работы, — потеряны для экономики, для культуры, для не состоявшегося дизайна. Естественно, что и для не состоявшейся теории дизайна, ибо сколько же можно было теоретизировать по поводу не ставшего...

В. Л. Глазычев

Примеры страниц

Скачать издание в формате pdf (яндексдиск; 120 МБ)

Часть II Выпуска № 61:

Теоретические и методологические исследования в дизайне : Избранные материалы : Часть II. — Москва, 1990. — 154 с. : ил. — (Труды ВНИИТЭ. Серия «Техническая эстетика». Вып. № 61 / Всесоюзный научно-исследовательский институт технической эстетики Государственного комитета Совета Министров СССР по науке и технике).

См. также переиздание 1-й и 2-й части вып. № 61 Трудов ВНИИТЭ сери «Техническая эстетика»:

Теоретические и методологические исследования в дизайне : Избранные материалы / ВНИИТЭ ; Составители О. И. Генисаретский, Е. М. Бизунова. — Переиздание. — Москва : Издательство Школы культурной политики, 2004. — 371 с. : ил. — ISBN 5-98530-004-8 (яндексдиск; 188 МБ)

Все авторские права на данный материал сохраняются за правообладателем. Электронная версия публикуется исключительно для использования в информационных, научных, учебных или культурных целях. Любое коммерческое использование запрещено. В случае возникновения вопросов в сфере авторских прав пишите по адресу [email protected].

1 сентября 2024, 0:16 0 комментариев

Теоретические и методологические исследования в дизайне : Избранные материалы : Часть I. — Москва, 1990. — (Труды ВНИИТЭ. Серия «Техническая эстетика». Вып. 61)

[Аннотация]

ДИЗАЙН 60-Х: ПОИСКИ КОНЦЕПТУАЛЬНЫХ ОСНОВ

Вместо предисловия

ВЗГЛЯД из 1990 ГОДА

ОГЛАВЛЕНИЕ

Примеры страниц

Комментарии

Добавить комментарий