|
|
Томас Хаммонд о Советском Союзе: очерки и фотографии. Часть 3
Фотоархив Томаса Т. Хаммонда. Коробка под лейблом «MA80 Moscow 72, Kolomenskoe, View from Hotel Ukraine, Kremlin from Rossiia, Banquet at Uzbekistan restaurant»
«Взгляд очевидца на Советский Союз» (A Firsthand Look at the Soviet Union). 1959. Часть 3Высокие школьные оценки приносят больше денег
Я спросил Тамару, могу ли я посетить студентов в общежитии.
«Мы можем показать вам пустую комнату, — ответила она, — но Интурист не имеет права посягать на частную жизнь советских граждан».
Решив действовать в обход Интуриста, я остановил студента в коридоре и спросил, не покажет ли он мне свою комнату. Он с радостью согласился.
У Адольфа была небольшая спальня для занятий, а ванную он делил с Вацлавом, студентом из Чехословакии. Пока мы разговаривали, к нам присоединился их друг Борис. Все трое изучали химию.
«Сколько вы платите за учебу в университете?» — спросил я. спросил я.
«Здесь нет платы за обучение, как и в любом другом учебном заведении в Советском Союзе, — ответил Адольф. — Все образование бесплатное».
«А как же ваши расходы на проживание?»
«Как и большинство студентов, — сказал Адольф, — мы получаем стипендии от государства. Размер стипендии зависит от оценок за учебу. Например, Борис получает на 25 процентов больше, чем я, потому что у него все пятерки, а у меня одна четверка. Так что, как видите, есть большой стимул хорошо учиться».
«Что нужно сделать, чтобы поступить в университет?» — спросил я.
«Каждый абитуриент должен сдать вступительный экзамен, и только лучшие на конкурсной основе попадают в университет. Конкуренция довольно жесткая, особенно в таких областях, как инженерное дело, где на каждого зачисленного приходится 10 или более абитуриентов».
«Почему вы решили изучать химию?»
«Химия и другие естественно-научные дисциплины высоко ценятся в нашей стране, — ответил Адольф. — Президент Академии наук СССР, Несмеянов, — химик. Все в России знают, кто он такой».
«Кроме того, — добавил Борис, — ученым хорошо платят, а химики сейчас особенно востребованы, потому что Коммунистическая партия планирует масштабное расширение производства пластмасс и синтетических волокон".
Не все в Москве живут так хорошо, как удачливые студенты университета. Хотя новые многоквартирные дома быстро возводятся, многие москвичи живут в старых, обветшалых бараках.
«Жилье — проблема № 1 нашего жизненного уровня, — сказала мне сотрудница Интуриста. — Правительство заявило, что эта проблема должна быть решена в ближайшие десять лет».
Дом Ивана: одна комната в подвале
На следующий день я узнал, насколько остро ощущается нехватка жилья. Иван, обычный заводской рабочий лет тридцати, согласился показать мне квартиру своей семьи.
Мы прошли по одному из главных проспектов Москвы к зданию, которое с улицы выглядело вполне презентабельно. Но во внутреннем дворе картина изменилась: один конец здания был завален мусором, а другой залит дождевой водой. Пробираясь через лужу, мы спустились в подвал.
«Квартира» состояла из одной комнаты, примерно 15 на 30 футов [4,5×9,1 м]. С одной стороны стояли две железные кровати, с другой — втиснуты еще одна кровать, некрашеный деревянный стол и комод. Один угол, отгороженный занавеской, служил чуланом и гардеробной. В верхней части одной стены одинокое окно обрамляло гнетущий вид.
«Моя мать, отец и я переехали сюда 25 лет назад, когда я был еще ребенком, — сказал Иван, — и мы все еще здесь».
Дальше по коридору он показал мне маленькую кухню и туалет. В прихожей стоял умывальник. «Мы делим их с двумя другими семьями. Никто особо не старается содержать их в чистоте, потому что считают, что другие семьи только испачкают их снова».
«А как же ванны?» — спросил я.
«Мы ходим в общественную баню на соседней улице».
«Но как насчет всех новых квартир, которые строятся? — спросил я. — Разве ты не получишь одну?»
«Я надеюсь, — сказал Иван, — но некоторые семьи живут хуже, чем мы. Население Москвы сильно выросло после революции. Кроме того, сотни зданий были разрушены во время войны».
Москвичи демонстрируют свое метро
Когда я встретил Ивана на следующий день, его лицо было озабоченным. «Думаю, мне лучше вас больше не видеть, — сказал он. — Вчера вечером один из моих соседей спросил меня, почему я привел в свою квартиру иностранца. Лучше больше не рисковать».
По дороге обратно в гостиницу я спустился на эскалаторе в метро. Московское метро, открытое в 1930-х годах, издавна славится своей красотой. Каждая станция сверкает мрамором, стеклом, скульптурами, мозаикой и искусственным освещением.
На моей остановке один из сотрудников метро подошел ко мне. «В Нью-Йорке метро такое же красивое, как это?» — спросил он. Думаю, он уже знал ответ.
«Нет, нью-йоркское метро совсем не красивое». При этом его лицо просветлело. «Но, — добавил я, — в нью-йоркском метро более 400 станций, тогда как у вас всего 46».
«Ну, — сказал он, — когда-нибудь у нас будет 500 станций, и все они будут такими же красивыми, как эти».
Я часто слышал, как другие советские граждане говорят о гордости за свои достижения в сочетании с решимостью превзойти Соединенные Штаты. Они почти все оценивают с точки зрения конкуренции между двумя системами.
Однажды я увидел, как тысячи москвичей наслаждались тем, чего я никак не ожидал найти в России, — скачками.
В тот воскресный день на ипподроме проводились как обычные скачки без препятствий, так и скачки на лошадях, запряжённых в лёгкие коляски. И не только скачки, но и — к моему удивлению — здесь была и организованная система ставок.
Я занял место на скамейке среди толпы увлеченных фанатов скачек, каждый из которых изучал список лошадей для следующего забега с нескрываемым стремлением к наживе. Рядом со мной сидел приветливый пожилой джентльмен с седыми усами, в брюках для верховой езды и кожаных сапогах.
«Цель скачек — не поощрение азартных игр, — объяснил он, — а обучение, испытание и выведение лучших пород лошадей».
«Но зачем правительству нужны быстрые лошади, кроме как для скачек? — спросил я. — Вы же не привязываете скаковую лошадь к плугу».
«Возможно, вы правы, — согласился он, улыбаясь. — Может быть, настоящая причина в том, что правительство получает большую долю от ставок. Кроме того, многие люди любят скачки, включая некоторых очень важных персон».
Русской молодежи нравится американский джаз
Многие московские театры очень хорошо посещаются. В знаменитом Большом театре (Bolshoi) я наблюдал невероятно сложное исполнение «Спящей красавицы» Чайковского самой прославленной балетной труппой России. В другом месте я посетил «Войну и мир», оперу Сергея Прокофьева по знаменитому роману Толстого.
Много лет я слышал о Леониде Утесове и его джаз-оркестре, и однажды вечером я пошел послушать его. Вообще-то русские называют его эстрадным (estradnyy), или развлекательным оркестром, поскольку джаз официально осуждается как декадентство. Тем не менее, в программе были такие американские песни, как "The Breeze and I", "After You've Gone", "When Johnny Comes Marching Home" и "Goodnight, Sweetheart".
Однако лишь однажды Утесов признался, что исполняет американскую мелодию. «А теперь, товарищи, — объявил он, — мы представляем вам подлинно американскую композицию „Песня американских безработных“. Перевод слов песни полностью соответствует оригиналу».
Утесов надел старую фетровую шляпу и потрепанный шарф, засунул руки в карманы, принял печальный, безнадежный вид и запел старую песню эпохи депрессии «Брат, не найдется ли у тебя монетки?» (“Brother, Can You Spare a Dime?”). Так пропаганда проникает даже в программу джаз-банда.
Несмотря на официальное неодобрение, молодежь любит джаз. Многие из них по Голосу Америки слушают передачу «Музыка США», которая, в отличие от новостей на русском языке, не глушится.
В Москве я познакомился с двумя любителями джаза: Николаем, высоким, худощавым студентом-геологом, и его бойкой подругой Галиной, которая изучала электронику. Они пригласили меня в комнату Николая, чтобы послушать его пластинки. Некоторые из них были советскими изданиями старых американских мелодий, таких как "I Saw Stars" и "Lady, Play Your Mandolin". Его самой ценной записью была песня Элвиса Пресли "Jailhouse Rock".
«Где вы это взяли?» — спросил я.
«Один американец продал ее моему другу, а тот продал ее мне», — ответил Николай. — Советские проигрыватели не работают на 45 об/мин, а свой я торможу пальцем с 78 об/мин».
Я заметил несколько коробок, похоже, с фотопленкой. «Что это такое?» спросил я.
«Это старые рентгеновские снимки, — ответил Николай. — У моего друга есть звукозаписывающая машина, но единственный материал, который мы можем достать для записи, это эта пленка. Она не отличается высокой точностью, но, по крайней мере, дает представление о музыке».
«Что это?» — спросил я.
«О, — ответил он, смеясь, — это „Лунная серенада“ Гленна Миллера с осложненным переломом на другой стороне».
Дети в России на первом месте
Во многих отношениях детям в Советском Союзе дается все самое лучшее. Нередко можно увидеть, как родители в старой, выцветшей одежде ведут детей, одетых в самые новые и яркие наряды. Советский режим придерживается примерно такой же политики, прилагая все усилия к тому, чтобы о детях хорошо заботились и чтобы они стали верными сторонниками коммунизма.
Советский Союз не разрешает организаций бой- и герл-скаутов, а вместо этого поощряет две коммунистические молодежные структуры: «Пионеры» — от 9 до 14 лет и «Комсомольцы» (Коммунистическая лига молодежи) — от 15 до 28 лет. В большинстве городов есть тщательно продуманные детские клубы, называемые «пионерскими дворцами», и многие дети проводят летние каникулы в недорогих пионерских лагерях.
Я посетил один из таких лагерей под Звенигородом, примерно в 30 милях к западу от Москвы. Там была сказочная деревня с крошечным замком, пряничным домиком и бревенчатым корпусом, а также кукольный театр, радиостанция и оборудование для множества других занятий.
Игорь, симпатичный светловолосый мальчик 15 лет, который был вице-президентом лагеря, показал мне библиотеку. На стене на почетном месте я увидела фотографию маленького мальчика.
«Это, — сказал Игорь, — Павлик Морозов, герой всей советской молодежи. В 1932 году, во время коллективизации сельского хозяйства, его отец пытался организовать сопротивление. Павлик сообщил об этом правительству, и его отца арестовали и расстреляли. За это дед Павлика убил его. Павлик стал мучеником за дело коммунизма».
Когда я бродил по лагерю, то заметил улыбающегося мальчика лет семи, который шел позади. Его голова была полностью обрита.
«Откуда ты?» — спросил он.
«Из Америки».
«Скажи, а в Америке есть дети?»
«Конечно», — усмехнулся я.
«Подожди минутку, — сказал он. — Я хочу взять кое-что из моего шкафа».
Через мгновение он вернулся с игрушечным вертолетом. «Подари это какому-нибудь американскому мальчику, — сказал он, — чтобы показать дружбу советских детей по отношению к американским детям».
Красной стрелой в Ленинград
Когда пришло время уезжать в Ленинград. Тамара достала билеты на «Красную стрелу», лучший поезд в СССР.
«Красная стрела» оказалась современной и достаточно комфортабельной, за исключением одного — отсутствия кондиционера. Пока мы мчались по сельской местности, проводница принесла нам горячий чай в стаканах — обычный русский способ подачи. Тамара начала протирать лицо чем-то из маленькой бутылочки.
«Что это?» — спросил я.
«Водка с кусочками огурца, — объяснила она. — Очень хорошо для кожи лица».
Ленинград, на удивление, выглядит не очень по-русски. Здания в стиле неоклассицизма и барокко, стены с лепниной зеленого, желтого, розового или бордового цвета. Это потому, что Ленинград — не старый город, он возник в начале 18 века, когда русские цари и аристократы предпочитали западноевропейские стили.
Царь Петр Великий основал город в 1703 году, назвал его Санкт-Петербургом и сделал своей столицей. Он оставался политическим, культурным и социальным центром России до 1918 года, когда большевики вернули столицу в Москву. После смерти Ленина в 1924 году город, который тогда назывался Петроград, был переименован в Ленинград.
Однажды, гуляя по Ленинграду, я оказался перед внушительным зданием в классическом стиле, с длинными колоннадами, выступающими с каждой стороны. Оно выглядело как небольшое подражание собору Святого Петра в Риме.
Однако нынешнее назначение здания далеко от духовного. На фасаде начертаны слова — Музей истории религии Академии наук СССР.
Мой музейный гид, высокая, невинная на вид девушка лет 20 с длинными светлыми волосами, объяснила, что до 1929 года здание было известно как Казанский собор.
«После революции, — сказала она словами заученной речи, — большинство людей стали атеистами, поэтому церковь закрыли». В 1932 году, по ее словам, «народ попросил» превратить здание в антирелигиозный музей. Вместо икон и горящих свечей собор теперь заполнен экспонатами, призванными доказать ошибочность всех религий.
На следующий день я отправился в Эрмитаж, самый великолепный художественный музей в России и один из величайших в мире.
Эрмитаж является частью Зимнего дворца, из которого последний из Романовых, Царь Николай II, когда-то правил Святой Русью. Изящный дворец, представляющий собой спокойную композицию из бледно-зеленых цветов, отделанных белым, был центральным пунктом русской революции, начиная с первых тревожных сигналов и заканчивая неспокойными годами, приведшими к окончательному перевороту.
Самая важная политическая драма 20-го века началась у его ворот в 1905 году. Священник, отец Георгий Гапон, привел 200.000 оборванных рабочих к Зимнему дворцу, чтобы вручить петицию: «Государь... не откажи в помощи Твоему народу...» Войска открыли огонь на Дворцовой площади, убив сотни мужчин, женщин и детей и ранив тысячи. В истории России этот день известен как «Кровавое воскресенье».
Когда в марте 1917 года народные массы Петрограда вновь подняли восстание, царский режим рухнул. В течение восьми месяцев в Зимнем дворце правило Временное правительство, нацеленное на создание демократической России. Но пока русский народ наслаждался самой большой степенью свободы, которую он знал, большевики Ленина боролись за власть.
Рано утром 8 ноября большевистские войска ворвались в Зимний дворец и арестовали членов Временного правительства. Недолгая мечта России о свободе была задушена и похоронена в мягком ноябрьском снеге.
Музей приуменьшает значение современных художников
Я вошел в Эрмитаж и оказался среди призраков того, что могло бы быть. Я провел в музее четыре волшебных часа, но мне следовало пробыть там неделю. В витринах сверкали искусно вырезанные греческие и скифские украшения, а в роскошных картинных галереях было представлено множество картин Леонардо да Винчи, Рафаэля, Рембрандта, Тициана, Ван Дейка и других великих мировых мастеров.
Наверху в простых, ничем не украшенных комнатах находились картины современных художников, презираемые советским режимом. На стенах висели десятки картин Сезанна, Гогена, Ван Гога, Матисса и Пикассо. Перед огромной картиной Матисса стоял мужчина лет 40 с точеным лицом и черными пышными волосами. «Вам нравится эта картина?» — спросил я.
«Очень, — ответил он. — Большинство людей здесь считают Матисса „дегенератом“, но я нахожу его работы захватывающими. Видите ли, я художник, поэтому я часто прихожу сюда».
Я рассказал ему, что только что был в Париже, где купил новую книгу репродукций современного искусства.
«Вы мне ее продадите? — спросил он с нетерпением. — Или я могу посмотреть на нее?»
Я пообещал показать ему книгу в тот же вечер. Мы встретились в маленьком парке недалеко от Невы; хотя было уже почти десять часов, света было еще достаточно. В Ленинграде, расположенном дальше на север, чем Джуно на Аляске, летом почти не бывает ночи. Мой друг-художник углубился в томик репродукций.
«В нашей стране издается очень мало книг по современному западному искусству, — сказал он с горечью. — Хотел бы я рисовать в этом стиле».
«Какие картины вы пишете?»
На его лице появилась смущенная улыбка. «Я пишу портреты Ленина, — сказал он. — Я рисую Ленина снова и снова, день за днем, месяц за месяцем».
«Почему вы это делаете?» — спросил я.
«Платят хорошо. Я зарабатываю 6000 рублей [около 600 долларов] в месяц. Понимаете, на портреты Ленина неиссякаемый спрос. В каждом офисе, магазине, школьном классе и квартире должен быть такой портрет. Несколько лет назад я рисовал Сталина, но на него уже нет большого спроса».
«А не могли бы вы попробовать рисовать что-нибудь кроме портретов коммунистических героев?» — спросил я.
«Иногда я рисую вещи в современном стиле, — говорит он, — но я не могу зарабатывать на жизнь таким образом. Музеи их не покупают, а у частных лиц нет ни денег, ни вкуса. Единственное, что продается, кроме портретов, это пропагандистское искусство — улыбающиеся девушки за рулем тракторов и тому подобные вещи».
«Но все же ситуация понемногу разряжается. У Сталина был ужасный вкус во всем, и вся нация должна была любить то, что нравилось ему. Он изолировал нас, отгородил от основного русла западной культуры. Но сейчас в России появилось немного свежего воздуха. Возьмите, к примеру, нас. Несколько лет назад я бы не осмелился даже встретиться с вами».
«Вы хотите сказать, что советскому гражданину больше не опасно общаться с иностранцами?»
«Никто не может быть уверен, — пожал он плечами. — Секретные сотрудники повсюду. Они наверняка видели, как я разговаривал с вами, но я не думаю, что у меня будут неприятности, если они не узнают, что я говорил. Мы развиваем шестое чувство для таких вещей».
Через несколько минут из ниоткуда появился милиционер и направился к нам. Я почувствовала прилив ужаса. Неужели за нами кто-то следил? Моего друга могут арестовать?
«Парк закрывается в полночь, — сказал милиционер. — Вам нужно уйти».
Спальные вагоны — «жесткие» и «мягкие»
Помимо собственно России, мне очень хотелось увидеть некоторые территории, захваченные Советским Союзом под прикрытием Второй мировой войны. Одной из них была маленькая Латвия, которая сейчас называется Латвийская ССР. Рига, ее столица, была в списке городов, которые я мог посетить.
Когда я выехал из Ленинграда в Ригу, железнодорожный вокзал — как и все остальные, что я видел в России, — представлял собой кипящую массу людей. Крестьянки с белыми платками на голове сидели среди куч мешков и плетеных корзин, а рядом с ними спали дети.
Мой спальный вагон назывался «мягким», что означало, что купе были довольно просторными, а спальные места — на пружинах. Рядом был вагон с надписью «жесткий». В каждом купе было по четыре деревянных койки. За дополнительную плату можно было взять напрокат тонкий матрас, подушку и простыни. Дальше был еще один тип вагона, без закрытых купе, только с тройными деревянными ярусами для сидения и сна.
Хотя Тамара уверяла меня, что в Советском Союзе бесклассовое общество, оказалось, что в стране имеются различные классы путешественников.
В Риге я встретил Яниса Весманиса, гида, который немного рассказал об истории Латвии.
«Мы, латыши, — сказал он, — имеем свой собственный язык, совершенно отличный от русского. Немцы вторглись сюда в средние века, и они доминировали над нами в течение 200 лет, даже когда Латвия стала частью царской Российской империи. В 1918 году Латвия завоевала независимость, а в 1940 году попросила принять ее в состав СССР». (Он не упомянул, что советские войска оккупировали Латвию до того, как была сделана эта «просьба»).
Однажды днем в Риге я попал под неожиданный летний ливень и зашел в кафе-мороженое. Женщина, застенчиво улыбаясь, обратилась ко мне по-английски. «Извините, пожалуйста, но, может быть, вы англичанин или американец?»
«Да, я американец».
«Я прошу прощения, пожалуйста, но не могли бы вы немного поговорить со мной? Я преподаю английский язык в средней школе в Курске, но у меня никогда не было практики в разговорной речи».
Мы приятно побеседовали, она задавала всевозможные вопросы об Америке.
«В каких фильмах сейчас снимается Грета Гарбо?»
«Она уже несколько лет не снимается. Видели ли вы какие-нибудь последние американские фильмы?»
«Нет, — ответила она, — после войны у нас не было новых. Но скажите мне, на что похожи американские газеты?»
«О, — сказал я, — они совершенно отличаются от ваших. Во-первых, они выражают разные политические взгляды, даже в одной и той же газете. Кроме того, они намного больше. Та, которую я читаю, „Нью-Йорк Таймс“, насчитывает пятьдесят-семьдесят страниц в будние дни и четыреста или больше в воскресном выпуске».
«Четыреста страниц! — сказала она в изумлении. — Но в „Правде“ обычно только четыре или шесть. Что же они помещают в четыреста?»
Я рассказал ей о множестве отделов в «Таймс» и о рекламе, которой в русских газетах обычно не хватает.
К нашему столику подошла женщина лет 55. «Я тоже говорю по-английски, — сказала она. — Могу я присоединиться к вам?» Она выглядела как-то по-другому.
«Я латышка, — объяснила она. — Изучала английский в Рижском университете. Также хорошо говорю на немецком, французском и шведском языках. Хотела бы преподавать иностранные языки, но не могу устроиться ни в одну из здешних школ, потому что я не коммунист, а бывший член буржуазии».
«Кем вы работаете?» — спросил я.
«Я уборщица в больнице», — ответила она, показывая мне свои мозолистые руки.
Латышка оплакивает потерю семейной жизни
Русской женщине не понравилась ни латышка, ни то, что она говорила. «Вы должны гордиться тем, что занимаетесь ручным трудом», — сказала она.
«У меня должна была быть возможность получить работу учителя, — ответила латышка. — У меня нет другого опыта, потому что до войны мне никогда не приходилось работать. Когда Латвия была независимой, почти никто из женщин не работал. Теперь женам приходится работать, потому что зарплаты мужей не хватает на жизнь».
Улыбка русской учительницы сменилась гневным взглядом. «Как вы можете так говорить в присутствии иностранца? Вы не имеете права жаловаться только потому, что вам лень работать. Вы прекрасно знаете, что после установления советской власти условия жизни в Латвии стали намного лучше».
«Вовсе нет, — огрызнулась латышка. — В старые времена мы жили хорошо. Теперь наша жизнь испорчена».
«Испорчена? Моя мать была крестьянкой, а отец — простым рабочим. Тем не менее, я получила бесплатное образование, у меня есть работа с хорошей зарплатой, и каждое лето я провожу прекрасный отпуск на каком-нибудь курорте. Более того, — бесхитростно добавила русская, — у меня есть меховой воротник из чернобурки!»
«А как же семейная жизнь? — возразила латышка. — С трехмесячного возраста ребенок обычно находится в яслях целый день. Я знаю женщин, работающих кондукторами на железной дороге, которые видят своих детей только по воскресеньям».
«Большинство женщин благодарны за то, что советская власть обеспечивает им равенство в работе с мужчинами. Кроме того, воспитатели яслей лучше подготовлены к тому, чтобы воспитывать детей как образцовых советских граждан».
«Никто, — резко сказала латышка, — не может заменить мать».
К этому времени русская женщина была в ярости, и латышка, боясь, что у нее будут неприятности, попыталась изменить некоторые из своих наиболее крайних замечаний.
«Ну, может быть, для рабочего класса в Латвии сейчас и не хуже, — сказала она. — Но для меня хуже».
С этими словами она пожала мне руку и поспешила прочь, оглядываясь через плечо, не идет ли за ней русская.
Фотоархив Томаса Т. ХаммондаКоробки под лейблами «MA49 Rostov Churches» и «MA80 Moscow 72, Kolomenskoe, View from Hotel Ukraine, Kremlin from Rossiia, Banquet at Uzbekistan restaurant»
Фотоархив Томаса Т. Хаммонда. Коробка под лейблом «MA49 Rostov Churches»
Фотоархив Томаса Т. Хаммонда. Коробка под лейблом «MA49 Rostov Churches»
Фотоархив Томаса Т. Хаммонда. Коробка под лейблом «MA49 Rostov Churches»
Фотоархив Томаса Т. Хаммонда. Коробка под лейблом «MA49 Rostov Churches»
Фотоархив Томаса Т. Хаммонда. Коробка под лейблом «MA49 Rostov Churches»
Фотоархив Томаса Т. Хаммонда. Коробка под лейблом «MA49 Rostov Churches»
Фотоархив Томаса Т. Хаммонда. Коробка под лейблом «MA49 Rostov Churches»
Фотоархив Томаса Т. Хаммонда. Коробка под лейблом «MA80 Moscow 72, Kolomenskoe, View from Hotel Ukraine, Kremlin from Rossiia, Banquet at Uzbekistan restaurant»
Фотоархив Томаса Т. Хаммонда. Коробка под лейблом «MA80 Moscow 72, Kolomenskoe, View from Hotel Ukraine, Kremlin from Rossiia, Banquet at Uzbekistan restaurant»
Фотоархив Томаса Т. Хаммонда. Коробка под лейблом «MA80 Moscow 72, Kolomenskoe, View from Hotel Ukraine, Kremlin from Rossiia, Banquet at Uzbekistan restaurant»
Фотоархив Томаса Т. Хаммонда. Коробка под лейблом «MA80 Moscow 72, Kolomenskoe, View from Hotel Ukraine, Kremlin from Rossiia, Banquet at Uzbekistan restaurant»
Фотоархив Томаса Т. Хаммонда. Коробка под лейблом «MA80 Moscow 72, Kolomenskoe, View from Hotel Ukraine, Kremlin from Rossiia, Banquet at Uzbekistan restaurant»
Фотоархив Томаса Т. Хаммонда. Коробка под лейблом «MA80 Moscow 72, Kolomenskoe, View from Hotel Ukraine, Kremlin from Rossiia, Banquet at Uzbekistan restaurant»
Фотоархив Томаса Т. Хаммонда. Коробка под лейблом «MA80 Moscow 72, Kolomenskoe, View from Hotel Ukraine, Kremlin from Rossiia, Banquet at Uzbekistan restaurant»
Фотоархив Томаса Т. Хаммонда. Коробка под лейблом «MA80 Moscow 72, Kolomenskoe, View from Hotel Ukraine, Kremlin from Rossiia, Banquet at Uzbekistan restaurant»
Фотоархив Томаса Т. Хаммонда. Коробка под лейблом «MA80 Moscow 72, Kolomenskoe, View from Hotel Ukraine, Kremlin from Rossiia, Banquet at Uzbekistan restaurant»
Фотоархив Томаса Т. Хаммонда. Коробка под лейблом «MA80 Moscow 72, Kolomenskoe, View from Hotel Ukraine, Kremlin from Rossiia, Banquet at Uzbekistan restaurant»
Фотоархив Томаса Т. Хаммонда. Коробка под лейблом «MA80 Moscow 72, Kolomenskoe, View from Hotel Ukraine, Kremlin from Rossiia, Banquet at Uzbekistan restaurant»
Фотоархив Томаса Т. Хаммонда. Коробка под лейблом «MA80 Moscow 72, Kolomenskoe, View from Hotel Ukraine, Kremlin from Rossiia, Banquet at Uzbekistan restaurant»
Фотоархив Томаса Т. Хаммонда. Коробка под лейблом «MA80 Moscow 72, Kolomenskoe, View from Hotel Ukraine, Kremlin from Rossiia, Banquet at Uzbekistan restaurant»
Фотоархив Томаса Т. Хаммонда. Коробка под лейблом «MA80 Moscow 72, Kolomenskoe, View from Hotel Ukraine, Kremlin from Rossiia, Banquet at Uzbekistan restaurant»
Фотоархив Томаса Т. Хаммонда. Коробка под лейблом «MA80 Moscow 72, Kolomenskoe, View from Hotel Ukraine, Kremlin from Rossiia, Banquet at Uzbekistan restaurant»
Фотоархив Томаса Т. Хаммонда. Коробка под лейблом «MA80 Moscow 72, Kolomenskoe, View from Hotel Ukraine, Kremlin from Rossiia, Banquet at Uzbekistan restaurant»
6 июня 2023, 1:53
0 комментариев
|
|
| tehne.com © 2011—2024 Все права защищены. |
Если у вас есть интересная для нас
информация – пишите на почту [email protected] |
|
Сайт разработан
Лабораторией дизайна «Pixel»© 2012 |
Комментарии
Добавить комментарий