Гегелло А. И. Памятник-шалаш В. И. Ленину в Разливе

 

 

 

Пятая глава из книги известного советского архитектора Александра Ивановича Гегелло (1891—1965) — Из творческого опыта : Возникновение и развитие архитектурного замысла / А. И. Гегелло ; Институт теории и истории архитектуры АСиА СССР. — Ленинград : Государственное издательство литературы по строительству, архитектуре и строительным материалам, 1962. — 376 с., ил.

 

 

 

—стр. 131—

 

В конце лета 1926 г. я получил задание разработать проект памятника в Разливе, связанный с июльскими событиями 1917 г.

 

7 июля 1917 г. Временное правительство издало приказ об аресте В. И. Ленина. Но предупрежденный заранее Ленин еще 5 июля перешел на нелегальное положение.

 

По решению ЦК партии 11 июля В. И. Ленина переправили на станцию Разлив Финляндской железной дороги (в 34 км от Ленинграда), где он несколько дней скрывался у рабочего Н. А. Емелья-

 

 

—стр. 132—

 

нова. Но оставаться там дольше было рискованно, так как поселок у станции Разлив летом был густо заселен дачниками. Поэтому Ленина перевезли на другой берег озера Разлив, и здесь, в пустынном месте, на лесной поляне, находившейся в полукилометре от берега, он поселился в соломенном шалаше у стога с сеном. Владимир Ильич прожил там до конца августа, а 3—4 сентября был нелегально, под видом кочегара переправлен на паровозе со станции Удельной в Финляндию.

 

Отсюда, с берега Разлива, в течение почти двух месяцев В. И. Ленин руководил большевистской партией и ее подготовкой к вооруженному восстанию. Здесь он написал ряд статей, в которых определялась тактика партии после июльских событий. В Разливе был начат его классический труд «Государство и революция». Отсюда же Ленин руководил работой VI съезда партии большевиков.

 

На этом дорогом памяти всех трудящихся историческом месте, где находился соломенный шалаш Ленина, было решено соорудить памятник.

 

Восточный берег озера Разлив, ширина которого между поселком у железнодорожной станции и противоположным пустынным берегом достигает 3—4 км, покрыт невысоким лиственным лесом, перемежающимся болотами и полянами-лужайками. Место, действительно, было глухое и малодоступное, в стороне от проезжих дорог. Таким образом, архитектор должен был не только найти наилучшую композицию самого памятника и его выразительный, эмоциональный художественный образ, который отразил бы этот период жизни и революционной деятельности В. И. Ленина, но и предусмотреть благоустройство прилегающей территории, проложить к памятнику дорогу-аллею от берега Разлива и соорудить пристань для лодок, которые в те годы служили единственным средством сообщения с местом постановки памятника.

 

Заданием на проект памятника исключалось применение скульптуры, изображающей Владимира Ильича. Вызвано это было, в частности, короткими сроками проектирования и строительства, недостаточными для создания скульптурной фигуры.

 

Кем-то была высказана мысль о возможности связать памятник

 

 

—стр. 133—

 

с небольшой трибуной, поскольку это труднодоступное место будут посещать, по крайней мере в первое время, преимущественно групповые экскурсии трудящихся. При наличии трибуны здесь можно было бы проводить митинги в памятные дни, связанные с историческими событиями 1917 г.

 

 

Общий вид поляны в Разливе с памятником-шалашом В. И. Ленина

 

 

Путь исканий художественного образа памятника оказался длинным и извилистым. Дело осложнялось тем, что это было время бурных споров о путях развития советской архитектуры.

 

Восторженное, с большой долей романтизма, отношение многих из нас, в то время молодых архитекторов, к революции, к вызванным ею грандиозным сдвигам во всей окружающей жизни, открывшиеся перед нашими глазами необъятные перспективы не могли не

 

 

—стр. 134—

 

повлиять на нашу творческую направленность и толкали нас, получивших профессиональную подготовку в духе классики, на поиски новых путей в архитектуре.

 

В большинстве своем идеологически не подготовленные, руководствовавшиеся больше чувством и не всегда верной интуицией, чем сознанием, логикой и твердыми убеждениями, мы поддавались влияниям самых различных модернистских течений в архитектуре и изобразительном искусстве (функционализма, конструктивизма, супрематизма, кубизма, экспрессионизма и т. д.). После первой мировой войны они получили широкое распространение в странах Западной Европы; нас они подкупали яркими «левыми» лозунгами и казались тогда действительно революционными и новаторскими.

 

В то же время сама жизнь, советская действительность выдвигала перед нами реальные требования строить жилые дома, культурно-бытовые учреждения, промышленные предприятия и т. д. для всего народа и строить их удобно, просто, экономно и быстро. И мы, конечно, не могли не испытывать влияния этих требований на нашу творческую деятельность, хотя и не всегда до конца понимали все их значение.

 

Естественно, что в этих условиях мои первые попытки решения поставленной передо мной творческой задачи — создания памятника — были противоречивыми и часто неверными в своей основе.

 

Ясными были только главные требования задания: площадка-поляна с памятником, пристань, дорога-аллея.

 

Показателен с этой точки зрения первый эскиз-схема. Вся композиция построена на одной продольной оси, идущей от пристани к центру площадки — месту постановки памятника, который рисовался мне тогда в виде какого-то высотного объема типа обелиска.

 

Идея вертикального высотного объема, естественно, вытекала из желания сделать памятник видимым со значительного расстояния — от пристани и с уровня лодки, подходящей к пристани. Эта первая, самая простая, я бы сказал, примитивная идея была мной сразу же отброшена (хотя в дальнейших поисках я и возвращался к ней).

 

 

—стр. 135—

 

Первые эскизы памятника

 

 

Действительно, такая композиция памятника не давала возможности ярко отобразить уход В. И. Ленина в подполье в июльские дни 1917 г.

 

Рядом с первым эскизом на том же листе бумаги набросан возникший почти одновременно другой замысел: на открытой площадке, у ствола березы стоит шалаш и невдалеке от него стог сена, а между ними неправильной формы, с нарочитыми сдвигами кам-

 

 

—стр. 136—

 

ней какой-то памятный столб-стела* с мемориальной надписью. Мне тогда казалось, что шалаш и стог возможно сделать из настоящего сена, но на постоянном металлическом каркасе, чтобы закрепить их место и объем. Эта наивная мысль с натуралистическим изобразительным подходом к решению задачи не пережила двух-трех набросков, и я сам отказался от нее.

__________

* Стела — каменный столб или вертикально поставленная плита с высеченным на ней скульптурным барельефом и надписью, говорящими о событии, в память о котором она поставлена. У древних стела сооружалась как надгробный памятник, пограничный столб или памятник в честь какого-то исторического события.

 

Затем мной была предпринята попытка сделать памятник из двух элементов: завершающей аллею скромной памятной стелы и расположенного сбоку, на площадке-поляне, небольшого павильона-музея, быть может, дополненного трибуной. Учитывая естественное природное окружение и основную тему памятника — шалаш, я придал павильону характер «рустической» хижины из камня и дерева, крытой соломой. Этот замысел был мной доведен до тщательно проработанного эскизного проекта (июль 1926 г.), но сама идея была явно порочной, так как не несла в себе правдивого образа, ясно отражавшего событие. Я так же быстро и легко от нее отказался.

 

От этого эскизного проекта осталась только гранитная пристань, к окончательному композиционному решению которой я подошел также не сразу. Последовательные наброски показывают ход мысли, работавшей в направлении поисков достаточно выразительной, но простой, лаконичной и, в известной степени, нейтральной формы, поскольку пристань являлась второстепенным, вспомогательным элементом всего комплекса. Я учитывал и то обстоятельство, что характер главного сооружения — самого памятника — к тому моменту еще не был даже намечен. А время шло, надо было не только вести подготовительные работы по освоению участка, прокладке дороги от берега к поляне, по заготовке и доставке гранита, но и начинать строительные работы, хотя бы по сооружению пристани. Между тем поиски все новых и новых путей решения памятника продолжались: то я исходил из каких-то отдельных элементов только что отброшенного замысла, то создавал новые

 

 

—цветная вклейка—

 

Эскиз пристани на берегу Разлива

 

 

—стр. 137—

 

Эскизный проект памятника в виде шалаша-музея

 

 

Эскиз памятника в виде монументальной трибуны

 

 

—стр. 138—

 

образы, то возвращался к ранее возникшим и в свое время оставленным.

 

Следующий эскиз показывает, как, отказываясь от основы предыдущего замысла — павильона-хижины, я развивал мотив круглой башни с винтовой наружной лестницей, превращая ее в «монумент» в виде сплошного каменного массива с площадкой-трибуной наверху. В новом варианте памятник представлял собой громоздкое, ассимметричное сочетание двух объемов — цилиндрического и пирамидально-уступчатого и больше всего походил на своего рода высокую трибуну с памятными досками для надписей.

 

 

Эскизы памятника в виде объемной стелы

 

 

В этом отвлеченном геометрическом объемном построении сразу выявились его слабые стороны: немасштабность, сложность, а также неудобство использования трибуны (большая ее высота по отношению к малым размерам поляны), художественная невыразительность и полная несвязанность с содержанием памятника. Последнее обстоятельство вначале меня не очень смущало, так как я знал ряд исторических примеров архитектурных памятников, в которых содержание раскрывалось только при помощи надписей, скульптурных барельефов или каких-то других эмблематических изображений. Поэтому в следующем эскизе (датированном 24 ноября 1926 г.) памятник

 

 

—стр. 139—

 

Эскизы памятника в виде обелиска с трибуной

 

 

—стр. 140—

 

скомпонован в виде значительно меньшего по объему и высоте, квадратного в плане столба-стелы с мемориальными досками на каждой стороне, назначение которых — рассказ или изображение основного события. Любопытно стремление найти уравновешенное, но динамичное экспрессионистское сочетание простых геометрических объемов (кубов, параллелепипедов), которое, как мне казалось, могло создать более современный, выразительный и острый художественный образ.

 

Но и это меня не удовлетворило — памятник казался некрасивым, маловыразительным, не отвечающим его идее. Я снова вернулся к первой мысли — высотной композиции типа обелиска, расположенного по оси аллеи и видимого издалека.

 

На следующем листе эскизов показан динамически построенный и включающий в свое основание небольшую трибуну обелиск, поставленный симметрично в отношении главной оси композиции. Однако и это решение не показалось мне правильным. Памятник по своим размерам (высота 16—17 м) переставал отвечать событию, в конечном счете только эпизоду из жизни и деятельности Владимира Ильича, а излишняя обостренность композиции вносила ноту ненужной претенциозности.

 

Попытка найти более простую, строгую, т. е. более «классическую», композицию и одновременно сократить размеры памятника вылилась в эскизы уступчатого обелиска из трех, четырех и пяти поставленных один на другой, постепенно уменьшающихся кубов с просветами между ними (декабрь 1926 г.). Но и этот вариант не понравился ни мне самому, ни представителю заказчика — Президиуму Ленинградского Совета.

 

В дальнейших исканиях я снова вернулся к старой идее памятника-трибуны в виде сочетания геометрических объемов. Постепенными пробами, избегая сложных построений, я пришел к довольно выразительному и простому решению (датированному 11 января 1927 г.), в котором, однако, не было и намека на шалаш, т. е. на то главное, что с моей точки зрения надлежало запечатлеть в памятнике. Поэтому последующие поиски были направлены именно в эту сторону. Сначала я искал возможности только напомнить о шалаше какой-то символической обобщенной геометрической формой

 

 

—стр. 141—

 

Эскизы памятника в виде обелиска

 

 

в виде ниши и упрощенного фронтона над ней. Эти эскизы завершились проектом, художественная идея композиции которого заключалась в следующем. В основной вертикально поставленный параллелепипед из красного чистокованого гранита вверху врезан куб из черного полированного гранита, свисающие с двух сторон части которого поддерживаются гранитными же кронштейнами-параллелепипедами. Сзади к этому основному объему примыкает полукруглая площадка — трибуна, на которую с одной из боковых сторон основного объема ведет небольшая лесенка, выходящая на передний фасад памятника. Со стороны площадки (задней стороны памятника) в объем основного параллелепипеда врезается упрощенный фронтон треугольный камень, символизирующий шалаш. В углублении под фронтоном, опирающимся с одной стороны на кронштейн-параллелепипед, помещен бронзовый барельеф с изобра-

 

 

—стр. 142—

 

жением В. И. Ленина в Разливе, перед шалашом, за работой над книгой «Государство и революция». Но и этот проект не удовлетворил ни меня, ни заказчика. Тем не менее он вместе с предварительными к нему эскизами оказался очень полезным для дальнейшей работы над памятником.

 

 

Эскизы памятника в виде монументальной трибуны

 

 

Эскизный проект памятника в виде монументальной трибуны

 

 

Вся эта серия эскизов показывает, как постепенно подходил я к идее изображения в граните самого шалаша, к выявлению общей идей памятника в виде асимметричной, но уравновешенной динамической композиции из простых геометрических объемов и небольшой трибуны-площадки, образующей как бы фон для включенного в композицию скульптурного изображения шалаша. Одновременно эскизы позволили уточнить масштаб и действительные раз-

 

—стр. 143—

 

меры памятника, постепенно приходившего в соответствие как с окружающим пространством — небольшой поляной, ограниченной массивом невысоких лиственных деревьев, так и с реальными возможностями строительства (стоимость, имеющийся в наличии материал, сроки производства работ).

 

 

Эскизы памятника в виде трибуны со стилизованным решением темы шалаша. Первый вариант

 

 

Эскизы памятника в виде трибуны со стилизованным решением темы шалаша. Второй вариант

 

Подходом к окончательному решению является ряд эскизов, появившихся в процессе дальнейшей разработки последнего композиционного замысла. На всех них впервые появляется реалистическое, хотя и стилизованное, с учетом материала памятника, изображение шалаша, включенное в основную композицию из трех геометрических объемов. Найденная, наконец, композиция транс-

 

 

 

—стр. 144—

 

формируется дальше и уточняется главным образом в отношении лицевого фасада памятника и завершается проектом, законченным мной 13 февраля 1927 г.

 

 

Проект памятника в виде трибуны со стилизованным решением

темы шалаша, вид сзади

 

 

Проект показывает, что идея памятника уже выкристаллизовалась и устоялась. Его свободная динамическая асимметричная, но уравновешенная композиция представляет собой почти квадратную в плане, повышенную над уровнем земли площадку. С двух сторон она окружена гладким гранитным парапетом, а с других — ограничена основным вертикальным параллелепипедом и врезанной в него стеной, объединенной с ним пятью ступенчато повышающимися уступами, заворачивающими на передний фасад. В образованный

 

 

—цветная вклейка—

 

Проект памятника в виде трибуны с намеком на шалаш; вид спереди

 

 

—стр. 145—

 

Эскизы последнего варианта памятника с шалашом

 

 

—стр. 146—

 

ими на площадке внутренний угол врезано гранитное объемное изображение шалаша в натуральную величину. На лицевой стороне вертикального параллелепипеда, который является основой главного фасада памятника, высечена надпись «Ленину», а на стене бокового фасада надпись:

 

«На месте, где в июле и августе 1917 года в шалаше из ветвей скрывался от преследования буржуазии вождь мирового Октября и писал свою книгу «Государство и революция» — на память об этом поставили мы шалаш из гранита.

 

Почему же именно этот вариант памятника больше других удовлетворил и меня, автора, и заказчика и был одобрен ленинградскими руководящими партийными и советскими органами? Правильно ли было помещать композиционную основу памятника — изображение шалаша — не на самом виду, со стороны Разлива, а как бы прятать его в довольно сложной и, быть может, несколько абстрактной композиции геометрических объемов?

 

 

Окончательные эскизы последнего варианта памятника с шалашом

 

 

Объяснение этого следует искать в сложной и до сих пор плохо освещенной стороне архитектурного творчества в характере

 

 

—стр. 147—

 

Утвержденный технический проект памятника

 

 

отражения действительности средствами архитектуры. Я уже говорил в предисловии к книге о том, что если рассматривать архитектуру только как один из видов искусства, временно отвлекшись от ее утилитарной сущности, от принадлежности ее к области материальной культуры, то можно легко установить, что она не обладает возможностью непосредственно изображать действительность,

 

 

—стр. 148—

 

жизненные явления в отличие от некоторых других (изобразительных) искусств.

 

Средства архитектурно-художественной выразительности не создают непосредственный «изобразительный» образ явлений действительности — общественной жизни и т. д., но пробуждают чувства, связанные с конкретными явлениями жизни, историческими событиями и т. п., и только с их помощью вызывают у зрителя соответствующие представления о действительности, об историческом периоде, в который создано данное произведение архитектуры, об уровне материального и духовного развития общества, о характере общественных отношений и пр. При этом мемориальные архитектурные сооружения раскрывают смысл исторических событий, в ознаменование которых они воздвигаются, преломленный через призму творческого мировоззрения художника-автора, в данном случае архитектора.

 

 

Надпись, высеченная в граните на памятнике

 

 

В процессе композиционной работы над памятником в Разливе и поисков средств выражения его содержания идея памятника и ее воплощение постепенно прояснялись и выкристаллизовывались. Мне представлялось, что памятник должен отразить единство Ленина с партией большевиков и пролетариатом революционного Петрограда. Стремясь к большей конкретизации события, но не имея никаких иных возможностей раскрытия идеи памятника, кроме скульптурного изображения шалаша, я использовал для своеобразного, символического «рассказа» о пребывании Ленина в Раз-

 

 

—стр. 149—

 

ливе органический синтез изобразительных средств скульптуры и элементов литературы (впрочем, в самых ограниченных пределах) со средствами художественной выразительности архитектуры.

 

Моя мысль работала в следующем направлении.

 

Ленин укрыт — шалаш, где он скрывался, поставлен не на виду. Ленин под надежной защитой партии и петроградских рабочих — шалаш закрыт: с одной стороны — основным объемом вертикального параллелепипеда, с другой — стеной, которые как бы символизируют партию и петроградский пролетариат. Параллелепипед и стена прочно объединены каменными уступами, как бы говорящими о нерушимой связи партии с рабочим классом.

 

 

Рабочая перспектива к техническому проекту

 

 

До сих пор я никогда не рассказывал об этих мыслях, которые возникали у меня в процессе работы, но именно они-то и помогли мне создать эмоционально выразительный образ памятника.

 

Здесь, я думаю, проявляется известное родство архитектуры с музыкой, точнее, музыкой, не связанной синтетически с поэзией театром, кино... Сочиняя программные произведения — симфонию, сонату, ноктюрн, концерт, прелюд, композитор стремится выразить содержание, которое сложилось в его сознании, в его творческой фантазии — свои чувства, возникшие под впечатлением жизни, природы, и дать эстетическую оценку этой действительности чисто музыкальными средствами, являющимися как бы символом его чувств и мыслей. Однако совсем не обязательно, чтобы у слушателя

 

 

—стр. 150—

 

Модель памятника; вид спереди

 

 

—стр. 151—

 

Модель памятника; вид сзади

 

 

—стр. 152—

 

возникали именно те представления и образы, которые были положены композитором в основу его произведения, так как большую роль здесь играют субъективные особенности восприятия: мировоззрение, культурный уровень, возраст, душевное состояние слушающего музыку и т. д. Примерно то же происходит и в области архитектуры...

 

 

Памятник со стороны стены с надписью

 

 

Во второй половине февраля 1927 г. окончательный вариант проекта памятника был рассмотрен и принят к строительству, но композиционная работа над ним для меня на этом не закончилась. Я видел в этом решении наконец-то найденную идею, но ее воплощение в материальную форму, выраженное на бумаге, меня еще не удовлетворяло, главным образом в отношении пропорций памятника, намеченных скорее интуитивно, чутьем, а не на основе точного расчета. Я хотел проверить свой замысел в модели, но прежде надо было осмыслить и уточнить весь пропорциональный строй, который казался мне еще сырым и необоснованным. Здесь я, пожа-

 

 

—стр. 153—

 

луй, впервые в своей творческой работе, попробовал прибегнуть к помощи уже найденных и когда-то применявшихся зодчими пропорциональных закономерностей. К этому времени я успел познакомиться с работой академика архитектуры Г. Д. Гримма о «золотом сечении» и первым делом попытался подчинить композицию памятника пропорциональной системе «золотых отношений». Однако без полной переработки архитектурного замысла у меня ничего не выходило. После ряда проб и поисков удалось установить, что композиция памятника почти без изменений подчиняется в отношении пропорций «квадратной гномонической системе» — так называемому «канону Поликлета», т. е. пропорциональному ряду чисел, основанному на отношении стороны квадрата к его диагонали. Это ряд чисел: 1; 1,414; 2; 2,828; 4; 5,656; 8; 11,312; 16; 22,624; и т. д.

 

 

Схема пропорций памятника

 

 

Графическое построение, приводящее композицию памятника в эту «квадратную систему» пропорций, было проведено следующим образом. На произвольно проведенной горизонтальной линии, принятой мной за линию верха общего нижнего цоколька, который имеется на исходном варианте проекта, отложен отрезок АБ, величина которого равна ширине основного гранитного массива — вертикального параллелепипеда памятника. В качестве основания при построении пропорциональной системы композиции памятника принята верхняя линия цоколя. На ней я оста-

 

 

—стр. 154—

 

новился из следующих соображений: высота самого цоколя незначительна по отношению к общей высоте памятника и, кроме того, при зрительном восприятии памятника она не является постоянной, поскольку памятник должен стоять на лесной поляне, т. е. на траве, вследствие чего воспринимаемая высота цоколя может меняться довольно заметно, например, от 15 до 30 см. Из крайних точек отложенного отрезка А и Б восстановлены перпендикуляры АЙ и БК; с помощью радиуса БА и дуги АВ построен квадрат АГВБ, диагональ которого БГ позволяет построить квадрат ДЕБТ, сторона которого относится к стороне первого квадрата АГВБ, как 1 : 1,414. Построив последовательно на квадрате ДЕБТ второй такой же квадрат ДЖЗЕ, а затем на втором третий — ЖИКЗ, я получил две важные для всей композиции линии ЖЗ и ИК. Линия ЖЗ совпала с верхом уступчатого пилона, подпирающего основной параллелепипед с левой его стороны; линия ИК дала верхнюю грань параллелепипеда, хотя на несколько более высокой отметке, чем по проекту. Проверка этого построения зрительным впечатлением от ортогонального изображения и специально построенной перспективы подтвердила желательность повышения этого основного объема всей композиции. Произведенное построение трех малых квадратов и круга, описанного из точки Е радиусом ЕТ, отсекло на линии БК отрезок ЗМ, играющий в каноне Поликлета важнейшую роль: он является «гномоном» (указателем) канона и равняется 0,293ρ, где ρ — радиус круга, описанного вокруг квадрата (в данном случае квадрата ЖЖ²Т¹Т), равный ЕТ; отрезок ЗМ или 0,29 ЕТ определяется так же, как разность между ЕМ и ЕЗ, т. е. разность между радиусом окружности и половиной стороны вписанного в нее квадрата.

 

Проведя произвольную вертикаль А¹Л¹ и разделив ее отрезок А¹Ж¹ на пять частей (соответственно пяти уступам пилона), я определил высоту каждого уступа, графически равную отрезку ЗМ, но при проверке путем вычисления оказавшуюся несколько меньшей величины М3 — гномона всей системы. Для зрительного восприятия эта разница не имеет значения, так как ее абсолютная величина несколько меньше двух сантиметров, в чем легко убедиться, если произвести необходимые подсчеты, исходя из того, что размер исходного отрезка АБ по масштабу проекта равняется 2,37 м; высота каждого уступа, найденная путем построения, равна 0,67 м, а величина гномона ЗМ, определенная вычислением, равна 0,689 м. Короче говоря, эта разница по отношению к модулю всей композиции (отрезку АБ) составляет меньше одного процента (0,02 против 0,0237 м).

 

Верх второго от низа уступа дает линию ПШ, т. е. верх парапета площадки памятника. Построенный на ней квадрат ЧШБ’’Б определяет правую границу парапета и памятника, а квадрат П¹ЧБС — отрезок СТ, который, будучи разделен на четыре части, дает ширину уступов левого пилона. Правая граница пилона находится установлением наружной плоскости вертикальной стенки ХФ, ограничивающей памятник с левой стороны. Это делается с помощью дуги УФ, проведенной из точки Ж радиусом ЖУ, которая на линии Ж¹З засекает точку Ф. Отложенные пять раз влево от точки Ф размеры ширины уступов (равной одной пятой отрезка ТС) завершают построение уступчатого пилона.

 

Отметка пола площадки памятника была установлена, исходя из принятого размера высоты ступени (15 см) и нормальной высоты парапета (около 90 см). Толщина парапета и ширина прохода на площадку были намечены с помощью построения квадрата ЮЧЯЮ¹.

 

Так же закономерно определилось место и размер надписи «Ленин» (абвг) в верхней части передней плоскости основного пилона-параллелепипеда: если пропорциональный ряд продолжить от числа 1,414 в сторону меньших чисел, можно легко убедиться, что длина надписи равна единице, отрезок дб, определяющий верх надписи, оказывается равным 0,177, и т. д. Следует отметить, что нижняя линия гв определяется, кроме того, продолжением дуги ГЛ, засекающей линию гв в общей точке их пересечения с диагональю ЗИ.

 

 

—стр. 155—

 

Надо при этом подчеркнуть, что все важнейшие точки композиции, определенные с помощью этого построения, совпали или почти совпадали с соответствующими точками предварительного проекта. Это еще раз подтверждает необходимость для архитектора постоянно развивать свой глазомер и художественное чутье, не забывая при этом о значении и важности глубокого знания, по возможности, всех разнообразных систем пропорций (включая их теоретические основы) и свободного владения ими как средством проверки и уточнения интуитивно намеченных пропорций.

 

Твердое установление пропорциональной системы композиции главного фасада памятника в значительной степени помогло уточнить композицию остальных его проекций. При уточнении пропорционального строя правого бокового фасада я вначале задался шириной пилона-параллелепипеда, равной половине стороны квадрата, вписанного в окружность радиуса ЕЖ, равного отрезку АБ — ширине пилона по переднему фасаду, т. е. основному модулю композиции. В дальнейшем, работая над моделью, я отступил от этого, казалось бы, закономерно получающегося размера.

 

Модель показала, что при такой толщине пилон становится в перспективе слишком грузным и композиция теряет стройность и легкость. Поэтому я решил пойти на некоторое отступление и слегка уменьшил этот размер. На чертеже бокового фасада показаны оба решения: первоначальное, так сказать, теоретическое — тонкой линией и окончательное, принятое мной — жирной линией.

 

Два других фасада решились просто и легко, почти автоматически, поскольку их основные членения вытекали из пропорций главного фасада.

 

Параллельно с работой по уточнению пропорционального строя памятника было начато изготовление его модели, которая позволила окончательно проверить всю композицию перед разработкой ее в рабочих чертежах.

 

Модель делал А. Е. Громов, уже помогавший мне в работе над проектом Дворца культуры имени А. М. Горького. Его опыт и наблюдения, а также прекрасное чувство материала (в данном случае гранита) оказали мне большую помощь в работе над композицией этой ответственной детали памятника.

 

Сделав шалаш в модели, А. Е. Громов затем уже на месте постановки памятника вылепил его из глины в натуральную величину, чутко и тонко стилизовав солому и ветки.

 

Из гранита шалаш высекал по этой модели молодой скульптор, студент Академии художеств Блэк, брат инженера А. А. Блэка — строителя памятника и пристани.

 

Все строительные работы, включая заготовку гранита на берегу Ладожского озера и его перевозку к месту строительства, были закончены к сроку, и в начале июля 1927 г. памятник был открыт.

 

Не буду утверждать, что найденный мной образ памятника-шалаша и его конкретное воплощение в граните являются лучшим

 

 

—стр. 156—

 

решением поставленной передо мной задачи. Весь мой многолетний опыт говорит о том, что в нашей творческой практике при создании архитектурного произведения не бывает, да, пожалуй, и не может быть абсолютно лучшего, а тем более единственного решения. Сложна и многогранна в той или иной степени любая архитектурная задача. Слишком противоречивы, а иногда и совсем несовместимы требования различных сторон архитектуры. Огромное влияние на решение архитектурной задачи оказывают обусловливающие его конкретные, хотя и не всегда важнейшие условия (я не говорю уже о той огромной роли, какую играет творческая индивидуальность автора). И наоборот, в разных условиях времени и места одна и та же задача может иногда привести архитектора к созданию различных, но вместе с тем равноценных по своим художественным качествам архитектурных произведений.

 

Передо мной была поставлена определенная задача, которую я попытался решить как можно лучше, насколько позволяли это мои способности, знания и опыт. Рассказывая об этой работе, я хотел показать, каким сложным и длинным может быть творческий процесс создания архитектурного произведения, даже если по времени он укладывается в сравнительно короткий срок.

 

Из творческого опыта : Возникновение и развитие архитектурного замысла / А. И. Гегелло ; Институт теории и истории архитектуры АСиА СССР. — Ленинград : Государственное издательство литературы по строительству, архитектуре и строительным материалам, 1962. — 376 с., ил.