Концепцию реновации Центрального телеграфа в Москве разработает британское архитектурное бюро David Chipperfield Architects

 

 

Британское архитектурное бюро David Chipperfield Architects разработает архитектурную концепцию реновации Центрального телеграфа в Москве по заказу девелоперской компании Vos’hod, об этом сообщает КБ «Стрелка». Девелопер планирует открыть здание для публики и возродить его как место для бизнеса и общественной жизни.

 

Архитектурное бюро David Chipperfield Architects было выбрано в рамках конкурентных переговоров, которые проводились при участии КБ Стрелка. Решающим фактором стало то, что бюро Дэвида Чипперфильда обладает широким опытом работы с историческим наследием и понимает ценности, возможности и вызовы, который стоят перед Центральным телеграфом.

 

Сейчас здание телеграфа, расположенное в самом центре Москвы, выключено из городской жизни и потеряло своё первоначальное значение. Проект реновации призван восстановить Центральный телеграф и вдохнуть в него новую жизнь. 

 

«Нас воодушевляет возможность работать над этим исторически значимым и архитектурно новаторским зданием, — отметил архитектор Дэвид Чипперфильд. — Мы стремимся восстановить выдающуюся индивидуальность Центрального телеграфа, бережно открывая здание для публики, и возродить его как место для бизнеса и общественной жизни, для встреч и общения во имя процветания. Здание будет приспособлено для современного использования благодаря продуманным проектным решениям, а тщательная реставрация поможет сохранить оригинальный дух архитектурного проекта. В конечном счете, наша цель — дать москвичам возможность вновь гордиться и наслаждаться этой ожившей частью города».

 

По его словам, здание будет приспособлено для современного использования благодаря продуманным проектным решениям, а тщательная реставрация поможет сохранить оригинальный дух архитектурного проекта.

 

 

 

 

«Центральный Телеграф — это уникальный объект с невероятным городским потенциалом. С одной стороны, есть задача превратить старомодный офисный центр эпохи 90-х в современное культовое пространство, создать новую точку притяжения, с другой — бережно отнестись к историческому наследию здания», — рассказала генеральный директор Института «Стрелка», со-основатель и партнер КБ Стрелка Варвара Мельникова. 

 

Она добавила, что КБ Стрелка разработало несколько сценариев и комплексную модель функционирования Телеграфа. Вместе с экспертами в области сохранения культурного наследия были изучены первоначальные чертежи и логика, которую закладывал при строительстве архитектор. Все это стало частью брифа для архитекторов. Вместе с компанией Vos’hod было рассмотрено большое количество ведущих архитектурных бюро и их подходы к работе с предлагаемой моделью. Выбор был сделан в пользу бюро Дэвида Чипперфильда.

 

Архитектурное бюро David Chipperfield Architects, основанное в 1985 году, обладает широкой компетенцией в работе с памятниками архитектуры и известно своим деликатным подходом к работе с историческим наследием. За время своей деятельности David Chipperfield Architects завоевали более 100 международных наград и премий в области архитектуры, среди которых премия имени Стирлинга от Королевского института британских архитекторов (RIBA) за Музей современной литературы в Марбахе, премию Мис ван дер Роэ и Премию Немецкого музея архитектуры за Новый музей в Берлине и Галерею Джеймса Симона.

 

Здание Центрального телеграфа было построено в 1927 году по проекту Ивана Рерберга и являлось, пожалуй, самым передовым сооружением своего времени: сложный железобетонный каркас, большие окна, пневматическая почта, аппаратные залы и часы с уникальным механизмом на фасаде. Это элегантное, современное и прогрессивное здание воплощало высокие идеалы 1920-х гг. В то время здание занимало целый городской квартал и служило местом работы для 5000 человек. По мере модернизации технологий, под нужды телеграфа требовалось все меньше пространства, а освободившиеся помещения заполнили офисы, коворкинг и кафе. Центральный телеграф оказался выключенным из жизни города, потеряв свое первоначальное значение. Проект реновации призван восстановить историческое значение Центрального телеграфа для Москвы и вдохнуть в него новую жизнь. Здание Центрального телеграфа является объектом культурного наследия регионального значения.

 

В свое время принятый проект И. И. Рерберга вызвал неоднозначную реакцию у профессионального сообщества. В редакционной статье, опубликованной в журнале «Современная архитектура», проект Рерберга назвали «старомодным образцом безнадёжно отжившей эпохи» и несколько номеров спустя подчеркнули, что «телеграф — архитектура исключительно низкого качества».

 

---

---

 

 

 

«Арх. И. И. Рерберг. Центральный Телеграф в Москве»

 

 

По поводу здания Центрального Телеграфа в Москве, например, мы ясно и по существу говорили и раскрывали подлинную ценность этого, тогда еще только проекта. Тогда еще было время одуматься, сто раз себя проверить, есть ли оправдание такой юбилейной распутности, стоившей государству хороших денег и давшей крайне сомнительный исторический эквивалент.

 

Все нижепомещенное может вызвать усмешку, смех, но может породить и мрачное озлобление, горечь, как при лицезрении какого-то — по неведению и невежеству — издевательства над современной архитектурой: это кунсткамера Гоголевского смеха.

 

По праву содержания, кунсткамера открывается Телеграфом: потому, что именно это здание рекламировалось, как последнее достижение нашего Союза; потому, что именно это здание действительно одно из крупнейших строений наших дней; потому, что это здание построено не где-нибудь в глухой провинции, а в центре, в столице, откуда провинция черпает „новости“ и „примеры“; потому, наконец, что в этом здании особенно ярко обозначилось все то, что вызывает наше возмущение.

 

I. ТЕЛЕГРАФ СО СТОРОНЫ РАЗРЕШЕНИЯ ГЕНЕРАЛЬНОГО ПЛАНА. Всем внимательным наблюдателям бросалось наверное в глаза, что Телеграф не разрешает генерального плана. Он скорее дезорганизует всю прилегающую часть района, устремляя ось угла входов на несуществующий центр; он ничему не подчинен и не соподчинен. А всякий культурный архитектор обязан знать, что основная задача проектировки генерального плана заключена в том, чтобы „решить“, т. е. организовать участок, как часть целого, т. е. города. Это знает всякий, но очевидно этого не знает автор проекта Телеграфа, ибо последний в общей концепции антиархитектурен.

 

II. ТЕЛЕГРАФ СО СТОРОНЫ ОБЩЕГО КОНСТРУКТИВНОГО РЕШЕНИЯ. Результатом косности или отсталости архитекторов являются атавистические для нашего времени конструкции. Их применяют часто, по наивности, не рискуя пробовать ересь новшества.

 

Но бывает и так, что мы наблюдаем простое издевательство над железной логикой конструкции: например, когда американцы заполняют прекрасные скелеты небоскребов квадратными метрами энциклопедии стилей и эпох. Или, что у нас пока еще процветает, заполнение каркасной системы кирпичной, в 2½ кирпича, стеной. Или, что имеет место в здании Телеграфа, когда железобетонная конструкция обкладывается кирпичной, и эти обе стены еще облицовывают гранитными квадрами. Гранит — мы это понимаем! — „для красоты“: но вес этой „красоты“ противоречит до конца ясной логике железобетона.

 

Вместо того, чтобы из трех отдельных стен (железо-бетонная, кирпичная, гранитная,) сделать три хороших здания, И И. Рерберг предпочел сделать одно плохое.

 

Телеграф со стороны конструктивной — антиконструктивен: желающие получить научное и техническое обоснование этому определению найдут его в выводах статьи инж. Прохорова, помещенной в этом же номере.

 

III. ТЕЛЕГРАФ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ НОВОЙ АРХИТЕКТУРЫ И СООТВЕТСТВИЯ ОКТЯБРЬСКИМ ЗАВОЕВАНИЯМ. Громадный скачок — только не вперед, а назад, и даже не к дореволюционному классицизму, а к идейной беспринципности купеческого заказа старой Москвы. Достаточно взглянуть на эту галантерейность кружевного обрамления над центральной частью (вспоминается особняк Морозовой,) на доморощенные верхушки над пилястрами, самый профиль пилястр, на причудливую флору, украшающую места для флагштоков, на обелиски у входов, столь немасштабные, что превращаются в скверную игрушку для детей, на буквы надписи, делающие честь буквам для галош и на многое другое, чтобы оценить „идеологию“ этой архитектуры, чтобы понять насколько она отвечает и соответствует завоеваниям революции.

 

НАШЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ в № 1 СА 1926 WARNUNGSRUF DER SA (N 1—1926—S. 16) ZU DER BEVORSTEHENDEN DEKORIERUNG MOSKAUS   Конечно, инженеры Наркомпочтеля не обязаны уметь разбираться в вопросах архитектуры. Тем не менее следовало бы и им понимать, что отнюдь нельзя назвать „удачным решением“ вопросов освещения проект, в котором: регулировочные мастерские, коммутаторная телеграфа и угловая раздевальня при входе (в партере), одна комната амбулатории и уборные (в I этаже), районная сортировка (в III этаже) — абсолютно темны, где три ряда параллельных темных коридоров (при лабораториях научно-испытательной станции) и где 6 комнат клубных занятий — в сущности лишь коридоры и как освещенные комнаты могут быть использованы едва ли на половину.   Точно так же не является еще признаком удачного конструктивного решения прием, в котором стойки разных этажей друг с другом не совпадают (зал собраний I этажа и остальные этажи над ним).   Что же касается максимума возможностей для расширения, то к сведению инженеров Наркомпочтеля можно указать, что раз аппаратные ограничены с двух сторон лестничными клетками, то максимум расширения сводится в этом случае к максимальной капитальной перестройке здания.   Таким образом остается последний вывод, — что строительный комитет околдован „художественными“ достижениями проекта. Но в таких случаях принято говорить, что о вкусах не спорят и приходится оставить инженеров Наркомпочтеля утешаться этим исключительным в наше время старомодным образцом безнадежно отжившей эпохи.

 

 

 

IV. ТЕЛЕГРАФ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ОСНОВНЫХ ПРОБЛЕМ АРХИТЕКТУРЫ (ОБЪЕМ, ПЛОСКОСТЬ, ФАКТУРА И ПР.). Лживость всей концепции — основная характеристика здания: лжива центральная часть, которая в самом верху своего объема раскрывает, что она не замкнутый объем цилиндра, а простая декорация: лжива сама поверхность стен, фактически толстых, но благодаря расположению переплетов у наружной грани, производящих впечатление картонных. Лживы прогоны большого зала, т. к. они подделаны под материал, ничего общего с принятой конструкцией не имеющих, и выкрашенных „под дуб“ клеевыми колерами. Лживы трубы, обработанные под неизвестный нам „стиль“, в углах выступающих во двор частей здания; не решены абсолютно переплеты окон. И, думается, если войти в анализ решения самого здания, его функциональных особенностей и требований, мы натолкнулись бы на ошибки, о которых мы говорили в свое время, критикуя проект Телеграфа.

 

Несмотря на „монументальность“ сооружения, измеряемую весом и стоимостью материала, — Телеграф лишь покушение с негодными средствами на подлинную современную архитектуру.

 

 

Проект дома Правления Госбанка академика архитектуры И. В. Жолтовского представляет собой явление гораздо более сложное нежели Рерберговский Телеграф.

 

В то время как телеграф — архитектура исключительно низкого качества, — Госбанк гораздо тоньше и сложнее в своей архитектурной концепции и качестве ее деталей. Однако, разница здесь исключительно „качественная“. В обоих случаях мы имеем пред собой практически проводимую в нашу действительность идеологию пассеистов и эклектиков, не верящих ни в правоту своей эпохи, ни в силу своей творческой деятельности, способной создавать новые ценности, вызванные потребностями сегодняшнего дня.

 

В обоих случаях — перед нами спасительное бегство в прошлое.

 

Но Рерберг при этом обнаруживает не только свою идеологическую пустоту, но и полное безвкусие и беспринципность ремесленника.

 

Жолтовский же значительно чище и отрицательнее пытается навязать Советскому Союзу принципы эпохи Итальянского Ренессанса и отжившие формы XV и XVI веков.

 

<...>

 

---

---

 

 

См. также статьи о проекте Центрального телеграфа в журнале «Строительство Москвы»: